Вот уже в течении нескольких дней Чонгук не ел ничего горячего, одну только солонину и черствый хлеб. Запасы же подходили к концу. Более того, основную часть дня приходилось проводить в седле и гнать лошадей, что невероятно утомляло. Молодому священнику казалось будто бы он вернулся в дни безустанного преследования ведьмы, только теперь, к сожалению, это они, те, кто убегал и пытался спрятаться. Охотники вынуждены были делать перерывы для того, чтобы лошади отдохнули, да и сами они тоже, из-за этого оторваться от англичан получилось только на третий день. Кромвель*, до которого, скорее всего, уже дошли вести о случившемся побоище на сельской площади, вряд ли решит упустить подобную возможность и возобновит в скором времени поиски. Ведьма с ее даром могла пригодиться ему не меньше, чем сбежавшему во Францию наследнику Карла I, а значит так просто он не отстанет. Подобное положение дел сильно усложняло доставку ведьмы в Италию.

Деревню пришлось покидать в спешке. Жители вскоре должны были отойти от шока, страх не стал бы вечно держать их в заложниках. К тому моменту, как Чонгук довел совсем ослабевшую Иде до догорающего здания таверны, Джину уже удалось вывести двоих братьев и еще нескольких постояльцев живыми. Тэхёну повезло меньше всех. Если остальные получили лишь легкие повреждения, то левая сторона тела Тэ сильно обгорела. Лицо его, некогда красивое, было изуродовано ожогами, как и рука до самого локтя. Однако охотник все еще был в сознании и мог передвигаться, что вселяло некую надежду в Чимина. Тело Намджуна забрать не удалось, оно так и осталось лежать в грязи, как и часть провианта. Джин приложил немало усилий, чтобы оттащить упиравшегося Хосока от мертвого друга. Глядя на главу отряда, Чонгук мысленно удивлялся его скорби, совершенно не чувствуя того же. Насколько черств и безжалостен был Хосок по отношению к другим, настолько невероятным было наблюдать за выражением его эмоций в тот поворотный момент. Слезы на лице мужчины смотрелись нелепо, заломленные брови и сжатые с силой челюсти отражали его нежелание мириться со смертью, что забрала с собой еще одного из членов отряда, а прикованный к перевернутому на бок трупу взгляд даже пугал. Хосок был на грани отчаяния, не в состоянии решиться уехать.

Чонгук плотнее прижал к себе Иде, что спала у него на плече пока лошади шли шагом, и глянул вперед, туда, где ехал Хосок. Со смертью Здоровяка он впал в апатию, оставаясь равнодушным ко всему, что происходило после той ночи. Наблюдая за тем, что происходило с Хосоком и не имея ни малейшего понятия, как ему помочь, Сокджин вынужден был взять на себя большую часть обязанностей. Как следствие, заезжать в Ормонд или любой другой крупный город они не стали. Джин выбрал другую дорогу. Она была длиннее изначального пути, зато более запутанна и относительно безопасна.

Девушка сдвинула голову вниз, елозя щекой по камзолу, и Чонгук приподнял локоть чуть выше, чтобы она не сползла вниз совсем. Он отдал ей свой плащ и запасную пару сапог, которые пришлось подвязать веревкой, из-за большего размера, чем нужно. Исповедать Иде ему удалось на следующий же вечер. Рука его до сих пор горела в том месте, где ее губы коснулись кожи в поцелуе. Ведьма отреклась от Дьявола и обратилась к Богу, фактически напомнив ему его самого. Когда-то мальчишкой, Чонгук точно так же целовал ладонь Епископа, говоря слова отречения. Воспоминания тех давних дней всколыхнули его сердце, смягчив и расположив к девушке, что теперь не отходила от него ни на шаг.

Возразить молодому священнику, который взялся опекать ведьму, никто не смог. Вернее сказать, воспротивиться мог только один Чимин, но при спешном побеге из села, он был сильно озабочен состоянием Тэхёна. Охотник постоянно старался держать своего жеребца рядом с братом и не сводил взгляда со сгорбленной фигуры, подбадривая и отвлекая разговорами от боли. Остальное перестало волновать мужчину. На утро после бессонной ночи, когда самочувствие Тэхёна только ухудшилось, Чимин решил рискнуть и посетить город, продать жеребца Юнги и купить лечебные мази и травы для Тэ, а также немного снеди для них всех. Опеку над братом мужчина возложил на Сокджина. Обратиться за помощью в этом вопросе к Чонгуку ему претила гордость и пренебрежение навязанным Папой служкой. Чимин обещался нагнать отряд у болот на границе с графством, потратив на все всего день. Но вопреки прогнозам и расчетам, охотник задерживался.

Священник ощутил, как девушка резко дернулась и прерывисто выдохнула, вновь обращая на себя его внимание. На щеках ее виднелась грязь и неглубокие царапины. Губа все еще не зажила полностью после удара Хосока. Темные засаленные волосы выбивались из-под капюшона плаща. Чонгук не испытывал брезгливости по отношению к Иде из-за ее внешнего вида, не пренебрегал ею. Прислуживая Епископу, он часто вместе с ним омывал ноги нищим на площади. Господь любил всех своих детей одинаково, не обращая внимания на сословия, и Чонгук следовал его воле, раздавая щедроты своего большого сердца всем нуждающимся.

Да и не только одна Иде была потрепана дорогой. Чонгуку тоже не помешало бы искупаться. От него несло конским потом и дымом, а грязные волосы, стянутые лентой на затылке, все равно лезли в глаза. Священник стал похож на оборванца. Хотя так можно было описать всех членов отряда без исключения.

Девушка опять дернулась в его руках, сведя брови и приоткрыв рот, пытаясь что-то сказать во сне. Судя по тому, как Иде хмурилась и беспокойно ерзала, ей снился кошмар. Гук остановил лошадь, боясь, что та все же упадет с седла, и пропустил вперед Джина с Тэхёном, последний, казалось, тоже задремал в седле. Левая рука его безвольно болталась вдоль тела и была не туго обмотана частью оторванной нижней рубахи. Ткань пропиталась выделениями и приобрела коричневатый оттенок. На лицо Чонгук старался не смотреть.

— Иде, — позвал парень, даже не надеясь, что девушка быстро очнется.

Та же мгновенно распахнула глаза, испуганно уставившись на него, а после с силой ухватилась за переднюю луку седла, в попытке обернуться и посмотреть на дорогу, что тянулась впереди между полями. Чонгук растерялся от поспешности ее действий. Ему думалось, что из-за резкого пробуждения Иде все еще не понимала, где находится, от того священник усилил хватку, не дав ей полностью развернуться.

— Святой отец, там… — донеслось до него тихое обращение девушки и, переведя взгляд туда, куда та смотрела, Чонгук резко натянул поводья, остановив лошадь. Тэхён опасно накренился вправо, медленно сползая с седла в бок.

— Хосок, Сокджин! — выкрикнул Чонгук, достаточно громко, чтобы те его услышали, а затем, бросив поводья Иде, быстро спешился.

Священник успел вовремя, поймав падающего охотника. Подбежавший Хосок, помог ему снять его с лошади и медленно опустить на землю, стараясь не побеспокоить руку. Сокджин приложил ладонь ко лбу Тэхёна, что смотрел на них всех невидящим взглядом, а затем и к здоровой щеке, переведя озабоченный взгляд на Хосока. Чонгук остался стоять, наблюдая за всем со стороны. В конце концов, каждый получает по заслугам. Всевышний наказал обоих братьев, но на взгляд парня все еще недостаточно сильно.

— Что? — нетерпеливо высказался глава отряда. Недомогание Тэхёна, наконец, вывело его из равнодушного состояния.

— Он весь горит, — коротко ответил Сокджин, заставив Хосока нахмуриться. Очевидный укол совести напомнил мужчине о его ответственности перед членами отряда.

— Чимин, — скорее простонал, нежели сказал Тэхён, попытавшись приподнять ладонь и ухватиться ею за что-то в воздухе.

— Нет, он еще не вернулся, Тэ, — с жалостью в голосе ответил ему Сокджин, поймав ладонь друга в свою и крепко прижав ту к его груди. Тэхён еще что-то промычал, но что конкретно, никто из них не понял. Охотник бредил. — Что будем делать? Я могу только попытаться уменьшить его боль, как делал раньше.

— Если будем ждать Чимина, ничего не предпринимая и дальше, то все может закончиться плачевно, — вставил Чонгук, обратив на себя внимание. Он нисколечко не сочувствовал охотникам, но и смерти им не желал.

— У нас нет ничего, чем мы можем вылечить подобные раны, — возразил Хосок, смерив жестким взглядом Чонгука.

— Для начала ему нужен покой. Держаться в седле он больше не может, — примирительно начал Сокджин, чувствуя напряжение между ними двумя. — Но не думаю, что где-то поблизости мы найдем место для ночлега, да еще и не сойдя с дороги… — Мужчина намекал на то, что сверни они с намеченного пути, и Чимин их вряд ли найдет.

За спиной Чонгука фыркнула лошадь и послышалась возня, звякнул метал. Парень обернулся, только сейчас вспомнив, что оставил Иде без присмотра. Если бы все это время ведьма умело играла роль послушной и смирившейся, то сейчас ей представился отличный шанс сбежать. Однако девушка не сделала этого, увеличив свой кредит доверия. Чонгук наблюдал, как она подошла к нему максимально близко, неуверенно глядя, словно боялась чего-то или кого-то.

— Там, за холмом есть дом, — Иде обращалась только к Чонгуку, старалась смотреть только на него. — Я смогу ему помочь… — она осеклась на последнем слове.

— Ты уверена? — Чонгук обернулся к ней, сомневаясь.

Откуда она знала, что находится дальше по дороге? Бывала ли в этих местах ранее? Священник не знал. Но сострадание и готовность девушки предоставить помощь тем, кто жестоко обращался с ней, поистине впечатляла. Сам он только в это мгновение понял насколько очерствел. Не так давно Чонгук был в состоянии сочувствовать и прощать. А сейчас, как бы не старался, больше не мог. Только не после того, что увидел тогда, в таверне. Священник окончательно убедился: человек — вместилище греха, все плохое быстро селится в душе его, не оставляя в итоге места вере и Богу. Но ведь он тоже всего лишь человек. И все же приравнивать себя к охотникам Чонгук не смел. Успокаивал себя, закрывая глаза на совершенные мелкие грехи. В нем есть то светлое, что заставляет Иде тянуться к нему.

— Черта с два я доверю этой мрази жизнь Тэхёна! — в сердцах выкрикнул Хосок, прекрасно расслышавший предложение ведьмы. — Пусть она хоть десять раз исповедуется и поклянется в верности Папе!

Глава отряда сделал несколько шагов на встречу Иде, но Чонгук преградил ему путь, показывая взглядом, что не останется в стороне и издеваться над девушкой не позволит. Священник ощутил, как натянулась ткань камзола и Иде прижалась, уткнувшись лбом ему меж лопаток. Хосок смерил парня пронизанным злостью взглядом, однако дальнейшие действия мужчины прервал Сокджин:

— У нас нет выбора, — нехотя выдал Джин, сжав плечо Хосока. — Тэхён может не дожить до завтра, нам придется ей довериться.

— О чем ты говоришь?! — Теперь вся агрессия главного охотника была направлена на товарища, который пытался хоть как-то его образумить и успокоить. — Из-за этой твари погибли уже два наших друга, а один сейчас при смерти, если верить твоим словам. О другом мы ничего не слышали уже несколько дней! И ты просишь меня довериться ведьме?!

— Да, прошу, — обреченно ответил ему Джин. — Потому что, повторюсь, иного выбора у нас нет.

На этом всякое обсуждение прекратилось. Слова Джина подействовали, но гнев охотника не улегся, из-за чего движения его стали резкими, нервными. Хосок, глянув в последний раз на ведьму и ее глупого защитника, направился к лошади Здоровяка, которая теперь полностью перешла в его распоряжение, и достал свое шерстяное покрывало. Из него на скорую руку мужчины соорудили носилки и, уложив на них Тэхёна, закрепили между двумя лошадьми.

Как и обещала ведьма, преодолев холм, вдалеке замаячила черная точка, которая обернулась при приближении домом. При первом же взгляде на него стало ясно — он давно заброшен. Часть крыши прогнила и обрушилась внутрь, окон не оказалось, сплошные каменные стены и зияющий провал входа в обитель с оставшимися петлями для двери, которой тоже не нашлось поблизости. Охотники уже встречали несколько раз картины запустения и покинутости подобные этой. Английская аристократия на местах продолжала поднимать земельную ренту, а значит таких домов со временем станет только больше. Рядом со строением начинался небольшой лесок, где можно было набрать хвороста для костра, что оказалось очень кстати. В поле этого сделать не удавалось.

Чонгук помог занести все еще бредящего Тэхёна внутрь. Тот, кто некогда жил здесь был очень беден. В доме оказались земляные полы, в середине единственной большой комнаты осталось место под кострище, обложенное большими булыжниками. После множества дождей, внутри сильно пахло сыростью, каменная кладка заплесневела, а сама земля была влажной, особенно в том месте, где обрушилась крыша.

— Что тебе понадобится? — Обратился к Иде Сокджин, когда та вошла в помещение следом за Чонгуком.

— Кровь, немного воды и земля, — начала говорить девушка, чувствуя себя уверенно рядом с молодым священником.

— Кровь? — Нахмурившись, переспросил Чонгук, строго взглянув ей прямо в глаза.

— Животного, — поспешила пояснить девушка, выглядя потерянной. — Я не сделаю ему худо, клянусь! — добавила она, указывая глазами на лежащего Тэхёна.

Иде не понимала, чем заслужила неодобрение со стороны Чонгука, и, боясь потерять его к себе расположение, замолчала.

— Будет тебе кровь, — бросил Хосок, сняв с плеча арбалет и следом выйдя на улицу.

Охотник направился в лес, собираясь набрать веток и подстрелить какую-нибудь мелкую дичь. Чонгук смотрел ему в след, начав сомневаться в необходимости подобного обряда. Иде притихла и последовала за ним, когда он двинулся в сторону поля. Девушка очевидно не осознавала всю опасность и наверняка мало знала о том, что собиралась сделать. Магия завязанная на крови была самой сильной и одновременно с тем опасной. Особенно если использовали кровь человеческую. Честно говоря, и сам Чонгук почти ничего не слышал о подобной магии. Сам он такое никогда бы не осмелился совершить. Его сила была направлена в большей степени на защиту, как и магия Сокджина. Священников, подобных им, не посвящали в секреты черной магии, давая необходимые крохи для определения степени опасности и силы магии ведьм при встрече.

— Зачем ты помогаешь им? — Чонгук кивнул головой в сторону дома. Последним словом он, сам того не заметив, провел четкую линию между собой и оставшимися охотниками.

Иде недолго молчала.

— Я хочу помочь. — Девушка куталась в его плащ от несильных пока еще порывов ветра. Зелень в ее глазах сливалась с лесом позади. — Правда, хочу. Вы верите мне, святой отец?

Как Чонгук мог не верить? Возможно, он был глуп и молод, ничего не знал об охоте на ведьм, как убеждал его все это время Хосок, но искренность слов, исходивших от Иде, каждый раз затрагивала за живое.

«Я правда не такой. Вы верите мне?» — пронесся в голове собственный голос из далекого детства. Почти те же слова он говорил пришедшему к ним в дом священнику. Тот мальчик, которым Чонгук был, настолько сильно хотел жить, что лежал в ногах у незнакомца, вымаливая себе прощение, в то время, как его мать выволакивали на улицу.

— Держи, — вместо ответа уже мягче произнес парень, уходя от проснувшейся жалости к себе прошлому и протягивая девушке нож, удерживая его за лезвие. Иде не шелохнулась, сомневаясь в том, правильно ли поняла его. — Возьми, поможешь мне. Нарежь сухостоя, пока я буду убирать всю ту гниль из дома.

Последовал короткий кивок, и небольшая ладонь прошлась по рукояти, перехватывая нож. Чонгук чувствовал спиной ее взгляд, пока шел обратно к дому. В его глазах Иде была таким же ребенком, как и он сам, когда-то. Бедное дитя, попавшее в мельницу жизни, чьи жернова готовы были перемолоть человеческие кости в труху. Тринадцать лет назад Епископ привел его к Богу, Чонгук же теперь должен помочь ей.

Пока Гук выносил из помещения прогнившую солому и доски, в месте, где балка рухнула внутрь, он наблюдал за девушкой издали. Иде то и дело поглядывала на край леса, и старалась держаться поближе к дому. Что было причиной такого поведения, священник подозревал. Она просто боялась находиться одна, в то время как Хосок мог вернуться в любую минуту. В итоге, когда Чонгук, освободив большую часть комнаты от всякого мусора, подошел к ней, она нарезала недостаточно сена. Этого едва должно было хватить для того, чтобы уложить Тэхёна повыше от холодной земли и еще, возможно, осталось бы немного для костра.

Перенося сухую траву в дом, Чонгук с упоением вдыхал запах луговых трав, после распространившемся по всей комнате, хотя перебить им вонь сырости так и не вышло. Они вдвоем уложили солому невдалеке от места, отведенного для огня, и тогда уже Чонгук с Джином опять потревожили больного, перетащив его на получившееся ложе.

Стемнело достаточно быстро, и вскоре в проеме появился Хосок. Согнувшись почти пополам, он прошел внутрь. С плеча его свисало два подстреленных зайца, связанных веревкой за задние лапы, а в руках мужчина нес охапку веток. Когда Чонгук взялся разжигать огонь, понял, что большинство из них оказались сырыми или свежесрубленными, поэтому красно-желтые языки не сильно хотели разгораться и поедали ветки с большой неохотой.

— Этого будет достаточно? — спросил Хосок, снимая с плеча дичь и потряхивая ею в воздухе. Девушка только кивнула, боясь отвечать что-либо хмурому и уставшему охотнику, который очевидно обошел большую часть леса в поисках этих двух зайцев. — Глотки им сама перережешь или мне это сделать?

Иде сделала шаг назад, ближе к стене, давая понять, что выбирает самый последний вариант и браться за нож не станет. Ухмыльнувшись, Хосок скрылся в сумерках. Вскоре, когда огонь от костра заплясал на стенах и лицах путников, глава отряда вернулся, неся в руке деревянную миску, наполненную кровью. Он поставил ее у обожженной руки Тэхёна, взглядом призывая ведьму приступить к делу.

Тишина, повисшая между ними всеми, нарушалась только бормотанием Тэхёна, которое в итоге стихло, стоило только Иде подойти к нему ближе и приложить левую ладонь к его груди. Чонгук, сидя у костра, наблюдал за тем, как выравнивалось дыхание охотника, как следом он обмяк. Кровь в темноте казалась черной, и парень вздрогнул, глядя на то, как уверенно макнула в нее свои пальцы Иде.

Девушка провела ровные полосы от обоих закрытых глаз и подбородка Тэхёна, к центру лба. В местах, где Иде оставила слишком много крови, та стекала, оставляя за собой темные дорожки, портящие всю красоту нанесенных линий. Закончив с лицом, ведьма взяла пострадавшую ладонь мужчины и начертила на ней тот же узор, что и на лице. После повторила это и с другой рукой, перевернув ладонь рисунком вверх.

Иде остановилась только за тем, чтобы попросить налить в миску с кровью воды. И, когда Сокджин, сидевший за ее спиной, выполнил просьбу, девушка вонзилась ногтями во влажный земляной пол. Набрав горсть, она бросила ее туда же, где уже смешались вода и немного загустевшая кровь зайцев. Чонгук с замиранием смотрел на действия ведьмы, которая была сама на себя не похожа. Образ ребенка исчез, сменяясь необычной красотой, присущей здешним местам. Перед Чонгуком сидела молодая женщина, завораживавшая необычайно мягкими и плавными движениями кисти руки.

Смешав землю, воду и оставшуюся кровь, девушка начала расстегивать камзол Тэхёна, пачкая его одежду еще больше. Задрала нижнюю рубаху, открывая себе доступ к коже груди и живота. Теперь ведьма принялась рисовать ничем на первый взгляд не отличавшийся рисунок и тут. Единственное, что разнилось, это длинна линий. Как только Иде убрала руку от кожи Тэхёна, прошептав буквально пару слов, Чонгук почувствовал отток магических сил, словно ведьма брала частичку его магии себе в помощь для завершения ритуала. А взглянув мельком на то, как побледнел Сокджин, можно было предположить, что с ним сейчас происходило нечто подобное.

С боку что-то громко щелкнуло, и Чонгук отвлекся, повернувшись на резкий звук. Хосок, оперевшийся о стену возле выхода, взводил арбалет, вставив в него перед этим болт**. Мужчина направил оружие прямо на Иде, которая тоже подняла взгляд.

— Сделаешь одно неверное движение и я выстрелю, — предупредил главный охотник. Можно было сказать с точностью, после смерти Намджуна задание Епископа перестало стоять для него на первом месте. — Если увижу, что Тэхёну станет хуже — ты раньше него отправишься на тот свет. — Хосок немного склонил голову, придав своему взгляду еще больше жесткости. Он не блефовал, жизнь своего человека стоила дороже жизни ведьмы, пусть за нее и могли порешить весь отряд. Однако прежде чем казнить за провал, их для начала должны были поймать…

Как либо повлиять на Хосока у Чонгука не вышло бы, да и сил на возведение самого простого щита от стрел у него не было сейчас, после действий Иде. Поэтому парень только пересел поудобнее, намереваясь в случае чего, броситься к охотнику и, толкнув его, сместить прицел, поменяв траекторию полета стрелы.

Девушка ничего не ответила на прозвучавшие в ее сторону угрозы. Иде не выглядела напуганной или удивленной. Даже наоборот, не менее угрожающий взгляд исподлобья и нечитаемое выражение лица, словно показали Чонгуку другую сторону девушки. Сторона эта была ему чужой и незнакомой. В чем-то даже пугающей, потому как давала ощущение одержимости Дьяволом или другим злым духом.

Снаружи стало совсем темно. Слышно было, как начали беспокойно ржать лошади. Единственный источник света, своими бликами лишь добавлял происходящему потусторонней нереальности. Но вот ведьма склонила обратно голову к Тэхёну и поднесла одну ладонь к обожженному участку кожи на лице, а другую к пострадавшей руке. Не касаясь тела охотника, Иде стала говорить. Сначала ее было не слышно, но с каждым словом голос девушки становился громче.

— Fillfidh an chumhacht atá imithe. Cneasóidh an rud a bhí stróicthe***. — Девушка больше пела, чем проговаривала слова. Тянула на незнакомом охотникам языке гласные в такт движениям рук, что медленно проплывали над ранами, зависая в воздухе в определенные моменты.

Никто из охотников, сильно рисковавших в эти секунды, не знал ирландского. Непонятные вещи всегда пугали сильнее, а потому Хосок поудобнее перехватил арбалет, растеряв всю расслабленность в позе и уверенность в недавно произнесенной угрозе, приготовившись к любому исходу. Однако повторив в третий раз заклинание, Иде умолкла. Ее ладони так же плавно опустились вниз, на колени. Девушка встала и отступила назад, взглянув на Чонгука, дав возможность охотникам проверить состояние друга. Хосок провел ее фигуру движением арбалета вверх, а затем, не смещая прицел, сделал несколько шагов к Тэхёну. Джин последовал его примеру и стал с другой стороны. Чонгук видел как опустилось оружие главного охотника, и облегченно вздохнул Сокджин, тут же присев на край одеяла у головы друга. Встав со своего места, молодой священник скользнул взглядом по лицу Тэхёна. Кожа на щеке мужчины приобрела нежно розовый цвет и оказалась гладкой. Больше не было обгорелых струпьев и ран. Гук удивленно воззрился на девушку, что за это время успела подойти к нему. Глаза Иде блестели в свете костра, и сама она казалась прежней. Парень хотел задать ей множество вопросов, но его опередил Хосок.

— Если думаешь, что после этого тебе удалось втереться мне в доверие — не обольщайся…