— Заходи, — послышался внезапно томный голос Гилберта, совершенно ему не присущий. Элизабет на секунду замешкалась, слыша негромкую мелодичную музыку (совершенно не присущую Гилберту). Здесь что-то было не так.

С некоторой опаской она толкнула дверь, заходя в полутёмную комнату с приглушённым светом одной лишь настенной лампы. Окна были завешены тяжёлыми плотными шторами, не пропускающими ни лучика. Босыми ногами Элиза почувствовала мусор, но, взглянув вниз, вдруг осознала, что это были лепестки роз. О, нет. Кажется, она сорвала Гилберту свидание. Точнее, сорвёт вот-вот, если тут же не испарится.

Но было поздно — её взгляд уже упал на кровать в углу, где Гил возлежал, словно мраморная статуя Зевса, с обнажённым торсом и полотенцем, повязанным вокруг бедер (неприлично низко, чтобы четко было видно косые мышцы пресса, уходящие вниз). Конечно, этот вид Элизабет смогла бы пережить — они росли вместе, так что полуголым торсом Гила её уже сложно было удивить.

Но эта ужасно вульгарная выложенная вдоль кубиков пресса клубника в сливках… Лиз не сдержала смешка. Только сейчас Гилберт открыл глаза, выходя из образа, и, увидев её, подскочил как ошпаренный.

— Элизабет?! Какого чёрта ты тут забыла?!

Он суетливо смахнул клубнику на пол, тут же замазав руки сливками. Не зная, что с этим делать, он вытер их о полотенце и возмущённо уставился на Лиз, которая насмешливым взглядом обводила расставленные по полкам, столу и полу небольшие вазочки с клубникой.

— Ты серьезно, Гил? — вместо ответа спросила она, указывая на ягоды под его ногами. — Это же отвратительно.

— Чееего? Да тебе-то откуда знать? У тебя-то и свидания никогда не было.

— Боже, да никто не запрещает тебе заниматься сексом. Но еда-то тут причем? Отвратительно.

Элизабет изобразила рвотные позывы и отвернулась, разглядывая тени на стене, пока Гилберт натягивал штаны и полотенцем убирал остатки сливок на животе. Он на её слова отреагировал лишь надменным хмыком, словно она ничего не смыслила.

— Хочешь сказать, что тебя реально это возбуждает? — взвилась Лиз, которая терпеть не могла оставаться неправой. — Сейчас бы еду сексуализировать, ага. Господи, да я теперь пару месяцев к клубнике не притронусь. Фу…

— Да ладно тебе, Элизабет, — Гилберт показательно откусил ягоду и усмехнулся. — Ты слишком серьёзно к этому относишься.

— А ты слишком несерьёзно!

— Так, всё, стоп. Ты чего хотела? Я не тебя ждал вообще-то.

Лиз опомнилась. Точно. Со всеми этими клубникой, музыкой для секса и лепестками на полу (всё из этого списка никогда раньше не ассоциировалось у неё с Гилбертом) — со всем этим она совершенно забыла, зачем пришла.

— Вообще-то, я должна была передать Людвигу документы. Но мы всё никак не пересечёмся, так что он сказал отдать их тебе.

— Оставила бы на столе внизу, делов-то, — пожал плечами Гилберт, забирая у неё папку с документами и небрежно бросая в верхний ящик стола в углу. Элизабет наткнулась взглядом на стоящую сверху вазу с клубникой и сморщилась.

— А ты бы их выкинул, ага, знаю я тебя.

Гилберт примирительно похлопал её по плечу и протянул тарелку с ягодами. Смерив его тяжелым взглядом, Элизабет оттолкнула его руку. Получилось сильнее, чем она планировала, и тарелка выскользнула из рук Гила. Её саму, правда, он успел подхватить, а вот клубника радостно разбежалась по полу, смешиваясь с лепестками роз. Гилберт укоризненно посмотрел на Лиз.

— Ты сам виноват, — тут же парировала она, чувствуя, правда, всё же некоторую толику лжи в своих словах.

Ей в нос ткнулась ягода, которую Гилберт успел поймать вместе с тарелкой. Инстинктивно Элизабет отступила, отмахиваясь от настойчиво впихиваемой ей клубники.

— Да не буду я твою клубнику, отвали!

Но Гилберт похоже уже вошел во вкус — как в детстве, когда они умудрялись зацепиться за совершенно незначительную вещь и вытянуть из неё конфликт, ссору или даже драку. Как и тогда, сейчас он становился ужасно раздражающим и настойчивым. Отмахиваясь, Элизабет шагнула в сторону двери, ища отступления.

Под ногу вместо шершавого лепестка попалась липкая противная субстанция — она раздавила ягоду. Перескакивая на другую ногу и пытаясь стряхнуть с другой сок клубники, Элизабет умудрилась вновь попасть на ягоду и подскользнуться. Гилберт ухватил её за запястье, но влажная из-за сока ладонь не смогла её удержать.

Лёжа на спине и чувствуя, как её футболка пятнами пропитывается раздавленной клубникой, Элизабет начала закипать. Даже сочувственно-извиняющееся выражение лица склонившегося над ней Гила не могло его спасти. С негодующим воплем Лиз сбила его с ног и принялась зашвыривать раздавленными ягодами.

— Я вся в твоей грёбаной клубнике, идиот! — клубничная лепёшка приземлилась на спину уворачивающемуся Гилберту. — Чего ты опять начал?! — Красный сок уже местами окрасил его осветлённые волосы. — Отвратительно!

В очередной раз Гилберт неудачно отвернулся, и ему прилетела клубничная пощёчина. Совершенно этого не планировавшая Лиз замерла на мгновение, уже понимая, что ей конец. Можно было сколько угодно оставлять синяков и ссадин на теле Гила, но лицо… Это было непростительно.

Не дожидаясь, пока он закипит, Элизабет поползла в сторону выхода. Но Гил тут же схватил её за щиколотку и потянул обратно. Шлёпнувшись на живот, Лиз тут же начала брыкаться, с криками отпинываясь от него, но Гилберт уже вошел во вкус. Злорадно посмеиваясь своим коронным победным смехом, он перевернул Лиз на спину и начал размазывать ягоды по её лицу. После пары пинков, он сел на неё сверху, не церемонясь, и скрутил руки над головой, не давая возможности сопротивляться. Задыхаясь от смеха и криков, Элизабет на взводе укусила его за нос, когда он склонился неосмотрительно низко.

Неожиданно он не отстранился, как рассчитывала Лиз. Напротив, он вдруг замер, внимательно разглядывая её измазанное клубникой лицо, словно видел впервые. Смех Лиз тоже затих, и она замерла, тоже не понимая, что дальше. Приглушённый свет, всё ещё играющая мелодичная музыка, клубника… Это должно было быть романтично. Для другой. А может, не было никакой…

Вдруг послышался скрип двери. Гил и Элизабет синхронно повернули головы, щурясь на яркий свет, бьющий в дверной проём. Можно было разглядеть лишь женскую фигуру — большего Лиз и заметить не смогла. Девушка тут же исчезла из проёма, и по лестнице послышались её торопливые шаги.

— Подожди! — Гилберт подскочил и бросился следом, исчезая в сияющем проёме. — Ты всё не так поняла!

Это из-за света так режет глаза? Или так сильно смеялась, что пошли слёзы, а она и не заметила? Вся перепачканная клубничным соком, Элизабет села на полу и удивленно стерла с щёк солёные дорожки. Значит, у Гилберта действительно есть девушка? Кто бы мог подумать. У него же действительно несносный характер.

И пяти минут не прошло, как Гилберт вернулся — расстроенным и обескураженным. Кажется, ему не удалось убедить девушку, что вся эта павшая в бою клубника предназначалась для неё. Молча он достал из шкафа полотенце и протянул его Лиз. Ей вдруг даже стало жалко его. Всё же, это была и её вина тоже.

— Хочешь, я поговорю с ней? — предложила она, поднимаясь на ноги и забирая полотенце.

— Да не надо. Я сам поговорю с ней, когда она остынет. Иди в душ пока. Где халат ты знаешь. А я пока уберусь.

Уже на пороге Элизабет обернулась и обвела взглядом клубничное побоище. Нет, она точно в ближайшие пару месяцев не сможет её есть.