Спустя две недели в Камелот приехала делегация из граничащих территорий, чтобы заключить мир между королевствами. Все время до их приезда, после того, как о планах на перемирие стало известно не только королевской семье, но и придворным, Элеонора была сама не своя. Ее беспокойство было заметно всем, но ответа на простой вопрос «Все ли в порядке?» никто так и не получил ответа. Вот только неизвестный страх служанки короля передался и Мерлину, который еще помнил ее слова о мести Нимуэй. Гаюс, да и члены королевской семьи, также стали более нервными, но их задело это в меньшей мере. А причины нервничать у Элеоноры были. Она до ужаса боялась повторения истории с отравлением сына, боялась, что в этот раз Артур может не захотеть его спасать, либо же не сможет или не успеет. 

Но, тем не менее, решающий миг настал. До подписания мирного договора оставались считанные секунды. Мерлин уже был переодет в праздничный костюм, который вызывал лишь усмешку у некоторой части гостей, а у другой части – одобрение. Элеонора тоже была здесь, но под иллюзией. Гаюс, принц Артур, леди Моргана со своей фрейлиной (у нее их кстати, после последнего происшествия, стало две. Утер не стал отменять свой указ о назначении Элеоноры фрейлиной своей подопечной. А девушки же просто решили не торопить события. Так что днем с Морганой была Гвен, а вечером, порой даже ночью, Элеонора де Трэс)... Тут были многие. Пропустить столь торжественный момент никто не хотел. 

— ...И пусть разногласия останутся в прошлом... – Элеонора задержала дыхание. Она уже почти ничего не слышала, только смотрела. Шум в ушах заглушал все звуки. Женщина слышала только удары собственного сердца, — ... здоровье, Утер!.. – поднятый кубок, улыбки лордов. Вроде бы все в порядке, но...

— ...Видели... – «Господи, Мерлин, ну почему? Зачем, дурачок ты мой? Я же предупреждала, но ты видимо не поверил. Господи, пусть все обойдется», — думала де Трэс, чувствуя, как подкатывает приступ удушья. 

— Кто? – «Утер, прошу. Пусть кто-нибудь другой. Знаю, ты тоже не веришь. Пожалуйста!»

— Не могу сказать, – снова шум в ушах, перед глазами начинает темнеть...

— ...Мерлин, извинись, это ошибка!..

— ...Позвольте мне доказать правоту моих слов. Если же я окажусь неправ, то...

— ...Мерлин!.. – «Нет...» - горькая мысль пронеслась в голове у Элен. Она бесшумно привалилась к стене. А тем временем потерявшего сознание юношу уже уносили из зала, где усилиями приказов Утера воцарился настоящий хаос. Напуганных слуг и придворных лорда Баярда, а так же самого правителя соседнего королевства, уводили рыцари Камелота в темницы до выяснения обстоятельств.

Элеонора

Со дня отравления Мерлина прошли сутки. Артур, не добившись разрешения Утера организовать поиски цветка, сбежал пару часов назад. Хоть я и понимала, что муж запретил это дело не потому, что ему было наплевать на родного сына, а просто чтобы Артур сам принял решение о помощи своему слуге, мне все равно было немного обидно. Те материнские чувства, что были у меня, вопили о неправильности ситуации. Да, признаю, я не самая лучшая мать на свете, и слишком часто полагаюсь не на родительский инстинкт, а на выгоду во имя рода Пендрагонов, но все же... Все же что-то во мне оставалось человеческого, что не позволяло закрыть глаза на происходящее и просто плыть по течению. 

Не знаю, почему со мной все не так. Почему я просто не могу искренне заботиться о вверенных мне детях и моем сыне, без постоянного ношения маски? Без этого лицемерия, лжи и обмана... Может, магия этого мира действительно меняет людей не в лучшую сторону? Вот только, то, что болит внутри, не сердце, но где-то рядом, говорит о том, что я еще не утратила свою душу. Стала более циничной и практичной, но без этого никуда. Я продолжаю оставаться матерью несмотря ни на что. 

Вот уже больше трех часов я не выхожу из покоев Гаюса, и сижу у постели сына, пытаясь поддержать и не дать душе уйти из плоти раньше времени. Нимуэй, как же я тебя ненавижу. Пусть ты была моей наставницей в течении многих лет, но подобного покушения на мою семью я простить не могу. Возможно, если я успею, то убью тебя первой. Если же нет... То смерть от руки моего сына тоже достойная плата за всю ту боль, что ты причинила мне и моей семье.

Мерлин, мой бедный сын. Прости, что не могу уберечь тебя от этого, но хотя бы другие события, которые я имею право изменить, не произойдут. По крайней мере, не так, как должны были. Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы ты стал достойным наследником своего отца. Чтобы ты был счастлив. Но, к сожалению, есть испытания, которые я не в силах убрать с твоего пути. Пусть никто кроме меня не увидит изменения плетения нитей судьбы, но будущее будет другим. Обещаю. Только выживи, сын. Просто будь сильным. 

— Элеонора, ты плачешь? – я вздрогнула, услышав вопрос от Гаюса. И вправду, все лицо мокрое от слез. 

— Нет... Не знаю, – замявшись, прошептала я. Хотелось бы сказать лекарю правду, но еще не время, – Как там Артур?

— Принц сбежал из замка, несмотря на запрет короля. Он отправился за цветком Смерти. Но не меняй тему. Ты вся в слезах, я же вижу. Почему ты так переживаешь за моего ученика?

— Я... Я не могу назвать причины. Не сейчас и не сегодня... 

— Что ты скрываешь, Элеонора де Трэс? Я ведь вижу, как мальчик тебе дорог. И видел, каким взглядом ты смотришь не только на него, но и на принца Артура и леди Моргану. Если бы я не знал, кто их матери, то решил бы, что они твои дети. Почему ты не хочешь сказать правду, Элеонора? – он замолчал, а я не знала, что ему ответить. Правду? Еще не время. Солгать? Обвинит во лжи. Промолчать? Продолжит строить предположения, и рано или поздно, но попадет в точку, и я не смогу удержать «лицо». Господи, как же сложно.

— Я хотела бы сказать тебе правду, но не могу. Пойми, Гаюс, я знаю слишком многое... Я итак уже повлияла на судьбу, и многое из того, то было предначертано, уже никогда не сбудется. Если я скажу правду сейчас, то последствия... Просто еще не время. Ты узнаешь все, когда решающий миг настанет. 

— Ты говоришь загадками. Но если все действительно так, как ты говоришь, то я подожду. Вот только не пойдет ли утаивание правды во вред королевству и его жителям?

— Нет, — я отрицательно помотала головой, – Не пойдет. Скорее уж я не допускаю тех событий, последствия которых не оставили бы от Камелота и камня на камне, – я ненадолго замолчала, чтобы до Гаюса дошло, что я имею в виду. Судя по выражению его лица, мужчина проникся достаточно, чтобы не задавать новых вопросов. Что ж, пришел черед их задавать мне, – Утер уже в курсе выходки Артура?

— Еще нет, но к завтрашнему утру уже будет в курсе. Но он в ярости... 

— Из-за Нимуэй, – тихо пояснила я и сменила компресс на лбу у сына, – Что?

— С чего ты это взяла?

— Она была здесь. Именно она предупредила Мерлина о яде. Я узнала ее, но предупредить не успела. Да и... Если бы я вмешалась, то на месте замка было пепелище, – я в который раз за вечер замолчала. Лекарь удивленно смотрел, когда же до него дошел смысл сказанного... Но, на мое удивление, он промолчал.

Я еще раз сменила компресс и встала с табурета. Близилась ночь, а значит пришло время сменить Гвиневру на посту. Все же, мои обязанности фрейлины еще никто не отменял. 

— Ты к Моргане? – я кивнула. Он взял со стола какой-то пузырек, и передал мне его, – Пусть примет это перед сном. У миледи снова кошмары начались, – я вновь кивнула, и уже направилась к выходу, как он едва слышно произнес, – Я верю тебе, Элеонора. 

— Спасибо, Гаюс, – слабо улыбнулась, и, открыв дверь, ушла. Возможно, та стена недоверия, что начала рушиться еще в тот день, когда мы самозабвенно ругались при Мерлине, сегодня разрушилась наполовину. Осталось еще немного, и Гаюс доверится мне. Не знаю, хорошо это или плохо, но... А, впрочем, все к лучшему. 

Моргана

Около суток назад Артур сбежал из замка для поисков цветка, который мог бы спасти жизнь Мерлину. Мои служанки места себе не находили, особенно Элен. Если бы я не знала, что она неровно дышит к моему опекуну, то решила бы, что де Трэс увлеклась этим странным юношей. Хотя это было бы противоестественно, все же, Элеонора намного старше его. Гвен куда лучше на эту роль подходит...

Гвен... Не знаю почему, но я перестала ей верить на слово с тех пор, как Элеонора стала моей второй фрейлиной. Тогда, когда мою подругу (а подругу ли?) заперли в темнице на три дня до выяснения обстоятельств, я не сразу заметила это, но я стала лучше себя чувствовать. Как будто что-то давящее убрали от меня. А с Элеонорой я чувствовала себя защищенной. После, когда Гвиневру выпустили и я пришла за ней, я ощутила, как во мне поднимается гнев в сторону короля и принца Артура, хотя до этого ничего не было. Ведь я прекрасно понимала, что если бы опекун хотел казнить мою служанку, то сделал бы это сразу, без оговорок и предисловий. Но он дал нам с Артуром шанс спасти и доказать ее невиновность. Да и в ту же ночь у меня вновь начались кошмары, хотя до этого их не было довольно продолжительное время.

Я не знаю, что происходит, и почему это происходит, но я не могу больше доверять Гвен. Рядом с ней моя интуиция в последнее время начинает вопить об опасности. С Элен же все иначе. С ней я чувствую себя спокойно и свободно, даже несколько комфортно. Да и порой она говорит весьма занимательные вещи. 

Вот и сегодня, несмотря на свое состояние, она все равно пришла выполнять свои обязанности, хотя я и разрешила ей этого не делать. Все же, она довольно упрямая, и всегда добивается своего. Что, кстати говоря, только добавляет не только плюсов в ее пользу, но и новых вопросов.

— Леди Моргана, — бледная, как смерть, но тем не менее готовая исполнять свои обязанности. Лучше бы отдыхала.

— Как там Мерлин?

— Все еще без сознания. Жар постепенно усиливается. Остается надеяться на то, что Гаюс не ошибся со сроком и принц Артур сумеет достать растение. 

— Вот как, — то, что состояние слуги ухудшается, это плохо. Неудивительно, что Элеонора бледна. Наверное, переживает за его жизнь. Все же, за все то время, что они знакомы, она привыкла его опекать. – Утер уже в курсе исчезновения Артура?

— Да, миледи, – и тут же фыркнула, – Он в ярости. К тому же... Служанку, которая предупредила Мерлина никто мало того, что не нашел, так ее никто из слуг лорда Баярда не знает. Она словно появилась из ниоткуда, и сделав черное дело, пропала без следа.

— Хм... – интересные знания, – Об этом наверное не распространялись. Откуда ты это знаешь, Элеонора? – на мой вопрос она слабо улыбнулась.

— Просто иногда Его Высочеству новые вести передают слишком громко, чтобы я могла не услышать. Главное оказаться в нужный момент в нужном месте, – я закашлялась. Как же мой опекун ее терпит? Или он не в курсе ее едкого характера и острого языка?

— Король вообще в курсе, кого он принял в слуги? 

— О, если бы он был не в курсе, я бы тут не стояла, — тихо, но тепло, рассмеялась эта невозможная женщина, – Леди Моргана, может вам волосы перед сном расчесать? Я слышала, что данное действие помогает отогнать дурные сны. 

— Можно попробовать, — я неуверенно улыбнулась, – Но расчесывать будешь ты, раз идея твоя. 

— Конечно, миледи.

Я села на кровать, а Элеонора принялась искать гребень. Если честно, то это первый раз за несколько лет, когда я позволяю кому-то прикасаться к моим волосам. После того, как мама оставила меня на попечение дяди, я стала сама расчесывать свои волосы, никому не позволяя это делать. Разве что для создания причесок мне действительно требовалась помощь. Я уже не помню, почему так завелось, но тем не менее всегда следовала этому принципу. Однако сегодня я решила довериться Элеоноре, которая за время, что я уделила раздумьям, успела отыскать расческу. Правда, не ту, с помощью которой Гвиневра создавала мои прически, а ту, которую я когда-то потеряла. 

— Где ты ее нашла? – я была приятно поражена, ведь это был последний подарок моей матери, которую я уже почти не помню. Подарок, который я умудрилась потерять спустя день после назначения Гвен моей личной служанкой. 

— В одном из ящиков шкафа, что еле открывался. В самой глубине. Там столько пыли, словно его никогда никто не открывал, – ящик в шкафу? Но Гвен же говорила, что не может его открыть! Да и я... Стоп. А как она там оказалась, если я никогда в тот ящик не заглядывала? Видимо, что-то отразилось у меня на лице, раз Элеонора забеспокоилась и начала пристально вглядываться в мои глаза, – Миледи, с вами все в порядке?

— Да... Да. Просто я думала, что потеряла эту расческу. Это последняя память о моей маме... – тихо закончила я, и смахнула непрошеную слезу, – Можешь расчесать ей мои волосы? 

— Если вы не передумали, леди Моргана, – мягко произнесла она, и присев позади меня, начала осторожно расчесывать локоны моих волос. 

Элеонора старалась все делать аккуратно и осторожно, не причиняя боли. Странно, но от этой незатейливой процедуры я начала успокаиваться и расслабляться. Все напряжение, накопленное за день, просто пропало, а я, сама того почти не замечая, начала получать удовольствие от подобной заботы. Заботы? Я вновь напряглась. А заботы ли? Ведь Элеонора просто служанка, пусть и фрейлина. Почему я так слепо верю ей, доверяюсь? Быть может, она сама того не хочет и просто делает свою работу. Но, кажется, изменение моего поведения заметила де Трэс.

— Миледи, успокойтесь. Я сама предложила это, вы же только согласились, – вот откуда она это знает? 

— Мысли мои читаешь? – грустно усмехнулась я, и постаралась вновь расслабиться. Получалось плохо, поскольку сомнений моих она не развеяла.

— Нет. Просто я уже достаточно вас узнала, чтобы понять, что именно вас гложет. В чем-то ваши сомнения оправданы – слепо доверять не стоит никому. Но и не доверять вообще никому тоже не стоит – подозрение всех окружающих вас в предательстве разрушает душу и толкает на безумные поступки. Все должно быть в меру. 

— Ты умна, — горько прошептала я, понимая, что Элеонора права, – Но как мне быть тогда?

— Доверяй своей интуиции и сердцу, но не забывай о разуме. Если тебе хорошо, то значит момент стоит того, чтобы он продолжался. Чувствуешь, что можешь доверять человеку, значит стоит попробовать ему поверить, но и возможность предательства исключать не стоит. Порой люди, не зная что выбрать, заведомо выбирают вариант, который может привести к их гибели. Даже понимая, что это неправильно, – она закончила расчесывать мои волосы, и отложив расческу, села так, чтобы я могла видеть ее лицо. Почему-то сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой, которую кто-то из взрослых решил научить мудрости жизни, но так, словно понимая, что перед ним ребенок. – Не стоит бояться предательства друга, но стоит бояться предательства родных. Друзья уходят и приходят, меняются один за другим вслед за твоими интересами и дорогой жизни, а родственники, семья – они будут всегда. Да, они могут не принять и не понять многих выводов и поступков, но они всегда поддержат и защитят.

— Почему ты говоришь мне это? 

— Потому что я вижу, как ты мечешься между тем, как относиться к тебе Его Величество, и тем, какие указы он издает. На данный момент именно он – твоя семья. Утер относиться к тебе как к собственной дочери, и так будет всегда. Он никогда не причинит тебе вреда – даже в том случае, если ты решишь изучать магию. Утер любит тебя наравне со своим сыном, если не больше, – эти слова вызвали у меня шок. Опекун любит меня как собственную дочь? Но почему? Я ведь... Ведь... Убедительных аргументов в пользу этого «но» просто не было. Король действительно позволял мне многое, что до сих пор я предпочла не замечать. Я ведь по сути не имею никакого права осуждать его, перечить ему, но Утер ни разу за всю мою жизнь не наказал меня за непослушание. Он вообще меня почти никогда не наказывал, а если и наказывал, то за дело. Как же я была слепа... Вела себя как ребенок, обвиняя его во всех своих бедах. И не только своих, – Моргана, — я посмотрела на Элеонору. А затем, поддавшись внезапному порыву, обняла ее, уткнувшись носом в район шеи. И тихо заплакала. Слишком многое на меня навалилось сегодня.

Не знаю, сколько времени прошло, но вскоре я успокоилась. Все то время, пока я плакала, моя служанка гладила меня по волосам и что-то ласково шептала, но я не прислушивалась. Порыв прошел, но осадок остался. Так глупо я себя еще никогда не чувствовала.

— Элеонора... Спасибо. И... 

— Все в порядке, миледи. Ложитесь спать, поздно уже, – и, взяв расческу, она отошла к столу. Я, переодевшись, забралась в кровать. Де Трэс потушила все свечи кроме одной, и уже собиралась уйти, когда я позвала ее.

— Элеонора, — служанка обернулась, — можешь спрятать расческу там, откуда ты ее достала? Знаю, глупая просьба, но...

— Все в порядке. Я ее уже туда положила. Оставлять на столе дорогую вам вещь было бы неосмотрительно. Особенно учитывая то, что однажды вы уже ее потеряли. 

— Спасибо, – в который раз за вечер произнесла я, и стоило голове коснуться подушки, как я тут же уснула. И кошмары меня в этот раз не мучали. 

Утром в комнатах Морганы назревала ссора. Утер хоть и знал от Элеоноры, что сын еще ночью ослушался его и покинул замок, все равно до последнего не желал в это верить. Но утром слова Элен подтвердились, и гром грянул.

— Я же приказал Артуру остаться! – раздраженный донельзя, Утер Пендрагон мерил большими шагами комнату дочери, пытаясь понять – правильно ли он сделал, запретив приемному сыну выходить за пределы замка? Ведь тот не знал о том, что этим утром король собирался послать небольшой отряд за цветком Смерти. Все же, смерти ни одному из своих детей Утер не желал. 

— Видимо, не сработало... – Моргана тоже была раздражена, но ранней побудкой. Все-таки она впервые за последние несколько дней нормально выспалась не видя кошмаров. Так что дерзить королю она считала наиболее верным решением.

— Ни слова! – Пендрагон резко развернулся и жестом наказал Моргану молчать. Но той было на это наплевать.

— Молчу, — легко согласилась девушка, ехидно улыбаясь.

— Надо было посадить его под замок.

— Нельзя его наказывать, когда он с тобой не согласен! – попыталась Моргана воззвать к разуму опекуна, но того эта реплика только еще больше разозлила.

— Смотри у меня! Я не потерплю непослушания от собственного сына! – а вот тут Утер немного погорячился с высказыванием, хотя его можно понять. Беспокоиться отцу о судьбе сына вполне нормально... Но порой некоторые родители в этом вопросе перегибают палку.

— Конечно, — учтиво произнесла наследница, когда Утер уже собирался уходить. Тот обернулся и пристально посмотрел на свою дочь. «Как же с ней тяжело», — с грустью подумал многодетный отец, и тихим шагом подошел к столу, за которым сидела Моргана. Оперевшись на поверхность стола руками, он вкрадчиво произнес:

— Ты ведь все знала, верно? – девушка не поднимала головы, продолжая что-то чиркать на листе бумаги, – Моргана, — она наконец взглянула на своего отца, — не ври мне. 

— Артур мог и сам принять решение. 

— Он мальчишка, – возразил король, но тут же прикусил язык. Наследница на него так посмотрела...

— Ты давно не видел сына? – с сарказмом спросила она, и мужчина не нашел, что ответить, – Он сам принимает решения. 

— Даже если они приведут его к смерти? – язвительно заметил очевидное Утер, и самодовольное выражение лица девушки сменилось на испуганное. О таком варианте развития событий она не думала, – Ладно, будь что будет. Но, Моргана, впредь думай, что и кому говоришь. Каждое слово или поступок может привести к ужасающим последствиям, – и ушел. 

Спустя некоторое время, в комнату вошла Элеонора, и леди удивленно на нее посмотрела. Все же, в утреннее время ей обычно Гвен приносила завтрак и далее прислуживала до вечера.

— Что ты здесь делаешь?

— Гвиневра помогает Гаюсу отыскать виновницу всего произошедшего. Пока никаких результатов. 

— Вчера ты говорила то же самое. В чем подвох? – подозрительно прищурилась девушка.

— Ну... Вчера искали служанку посланные королем люди, а сегодня Гаюс с Гвен. 

— То есть, Утер никому не сказал о своих подозрениях? Что же тогда заставило Гаюса организовать поиски?

— У Мерлина появилась сыпь, а она знак того, что до смерти осталось два дня. Для того, чтобы ускорить действие яда, нужна магия. 

— Значит, та служанка... – пораженно прошептала Моргана, и поднесла ладонь к губам. Де Трэс кивнула, подтверждая выводы наследницы, – Ясно... Кстати говоря, вчера ты неосмотрительно обратилась ко мне на «ты». Помнишь об этом? – сменила она тему.

— Неужели? – иронично приподняла одну бровь фрейлина, и сделала вид, что пытается вспомнить. Миледи хихикнула, – Прошу прощения, леди, такого больше не повторится.

— Не стоит. Я наоборот хочу, чтобы ты так обращалась ко мне, по крайней мере тогда, когда мы наедине. Я хочу тебе верить, – Элеонора удивилась, но ничего не сказала. Лишь учтиво склонила голову, в знак того, что все поняла. 

Тем временем, за пределами замка

— Зачем ты здесь? – Нимуэй как могла изображала любопытство напополам со страхом, но для знающего человека эти чувства казались бы фальшивыми. Однако у Артура не было опыта в разоблачении лжи, и он с легкостью поверил ведьме, не задумываясь о том, что она делает одна в лесу, где весьма опасно.

— Мне нужно кое-что найти. То, что здесь находится, — ответил юноша, отвязывая коня.

— Что же это? Я тут все знаю, могу помочь... – с намеком произнесла она, и принц купился. Вот только для стороннего наблюдателя игра Нимуэй была бы несколько оскорбительной, поскольку та даже не старалась скрыть своего восторга. 

— Мне нужен цветок, растущий в пещере...

— Цветок Смерти? Я знаю, где. Я покажу. 

— Вот они, — спустя час, Нимуэй привела Артура в пещеру. Тот внимательно осмотрелся, а потом попросил отойти ее от обрыва подальше. Минута, вторая... Он был уже близок, чтобы просто сорвать цветок, находясь на краю пропасти, как кусок камня, на котором он стоял, рухнул... Пендрагон успел прыгнуть, и теперь висел на скале, уцепившись за камни. Нимуэй торжествующе рассмеялась.

— Что смешного? – зло крикнул Артур, пытаясь подтянуться и добраться до цветка, до которого было каких-то полшага. 

— Я ожидала большего.

— Кто ты?

— Лик твоей смерти, – раздалось непонятное шипение и легкое постукивание мягких лапок. Из щели вылез арахнид, – Кажется, у нас гость, – когда паук подобрался слишком близко, принц просто скинул его со скалы в пропасть с помощью меча, – Хорошо. Вот только он не один. Я позволю его друзьям разобраться с тобой. Ты умрешь не от моей руки, Артур Пендрагон, – и, развернувшись, ушла. 

***

— Утер, позволь мне вновь изменить ход событий, — просила Элеонора, когда они вновь остались наедине. Король хмуро посмотрел на любимую женщину, и упершись подбородком о тыльную сторону ладони, тяжко вздохнул. 

— Зачем тебе это надо? 

— Боюсь, если я не приму в этом участие, то Артур погибнет, а с ним и Мерлин. Я слишком сильно повлияла на судьбу, чтобы мальчишки сами со всем этим справились, – Утер, выслушав объяснение, вновь вздохнул, – Я ничем себя не выдам, честно! 

— Ладно, иди. Но чтоб к полуночи вернулись целыми и невредимыми. Оба! 

— Как прикажешь, — и быстро поцеловав, переместилась с помощью магии к пещере, в которой уже назревало небольшое своеобразное сражение. 

***

Артур тянулся к цветам, не обращая внимания ни на сферу, которая подсказывала ему путь наверх, ни на арахнидов, которые ползли за своей жертвой. Он держал данное слово. Пауки уже были достаточно близко, когда ему наконец удалось сорвать один цветок. И, собравшись с силами, принц наконец полез наверх, туда, куда указывала ему путь светящаяся сфера. 

До самого верха оставалось где-то четыре-пять метров, а монстры были еще ближе, когда сверху посыпались камни, только чудом не задевая Артура. Тот посмотрел наверх, и в чуть не задохнулся от шока и перенапряжения. Там стояла Элеонора, и уже готовилась сбросить вниз веревку. Несколько секунд, и около юноши, в десяти сантиметрах, оказывается прочный канат. 

— Ты не выдержишь! Отойди! 

— Да хватайся уже, я другой конец к дереву привязала! – возмущенный крик с другого конца, и парень не стал спорить, ухватившись за веревку. Вновь посыпались камни, сбивая арахнидов в пропасть.

Спустя несколько минут Артур уже лежал на земле и пытался отдышаться. Элеонора же сидела рядом с ним на поваленном дереве, и пыталась понять, какого она вообще здесь забыла и вообще беспокоиться об этом пустоголовом принце. Пока она над этим раздумывала, юноша успел прийти в себя и проверить наличие цветка. Цветок был на месте. И, перевернувшись на спину, он снизу вверх посмотрел на свою спасительницу, взгляд которой не предвещал ничего хорошего.

— Как ты здесь оказалась? 

— Вместо того, чтобы поблагодарить первым делом, он у меня спрашивает, что я тут делаю. Прекрасно, — пробурчала женщина, и принц смутился.

— Извини. Спасибо. И все же...

— Тебя я, придурка, спасаю. Ты чем думал, когда в одиночку сунулся в это место?

— Хей, я все-таки принц! – обиделся на «придурка» парень, а потом буркнул: —- Так отец запретил собирать рыцарей...

— Дурак... Благородный, – фыркнула де Трэс, – Подождал бы до утра, и отправился бы с помощниками. Я его на это дело почти уговорила... 

— Ты? Уговорила? Каким образом?! – шок. 

— Каким-каким... Разумными доводами. Что ты, что Мерлин. Оба идиоты. Понапрасну рискуете жизнью, когда можно без этого обойтись, – у Артура случился разрыв шаблона. Представить отца, который прислушивался бы к простой служанке? Немыслимо! Но то, как Элеонора говорила это, позволяло довериться ее словам. Да и было юноше несколько приятно от того, что эта женщина так просто ругала его. Словно мать приблудного сына. 

— Ясно... Ты на лошади?

— Пешком. Пошли уже... А то ты не отделаешься одним заключением в темницу на три дня. 

— Чего?! – только поднявшийся с земли принц был готов вернуться в изначальное положение, – В темницу? Почему?

— За побег. За непослушание. За риск быть убитым. За переживания отца. Много за что. И скажи спасибо, что только за это, а то бы ты тремя сутками не отделался. 

Артур обижено фыркнул. Нотации он никогда не любил, но вот ожидающее его наказание радости от того, что остался жив, не прибавляло.

Спустя два дня. Зал для совещаний

— Что же, одно хорошо – все обошлось. Но вот то, что Нимуэй вернулась – не особо хорошая новость, – произнес Утер Пендрагон, сидя на троне, в окружении близких ему людей. Моргана и Артур, несмотря на то, что здесь были троны и для них, не спешили садиться. Король не сдержался, и сократил срок ареста, вместо него всыпав обоим по первое число. Так что оба теперь не могли нормально сидеть. 

— Согласен, сир, — слабо улыбнулся Гаюс, и покосился на Мерлина, которому в этот момент что-то выговаривала Элеонора, отведя в сторону. Видимо, это «что-то» было не очень приятным, поскольку юноша то и дело менял цвет с белого на красный. Да и за ухо он как-то подозрительно держался... Так что досталось не только официальным подопечным короля, – Вот только что делать дальше? Нимуэй наверняка не оставит подобное без внимания. 

— Не знаю. Против этой ведьмы трудно действовать, все же слабых мест у нее нет...

— Да кто она такая, отец? – возмутился игнорированием своей персоны Артур, за что получил укоряющий взгляд от отца. И замолк. Но на вопрос все же Пендрагон-старший ответил. 

— Ведьма, от которой одни беды. Она не успокоится, пока наш род не прервется, а Камелот не будет повержен. Тебе повезло, что ты вообще выжил. Но если подобная выходка повторится...

— Я понял, – обиженно буркнул принц и переглянулся с названной сестрой. Донеслось едва слышное фырканье, и все обернулись в сторону Элеоноры. 

— Тебе есть что сказать, Элен? 

— Да. Думаю, пока от этой ведьмы не стоит ожидать действий. Судя по всему, она просто испытывала вашего сына, Ваше Высочество, поскольку в ином случае принц Артур просто не выбрался бы оттуда живым. 

— Хм...

— Возможно, Элеонора права, отец. Когда она уходила, то сказала, что я «умру не от ее руки». А ведь у нее была масса возможностей отправить меня на тот свет, – поддержал служанку наследник, и вновь замолк под рассерженным взглядом отца. 

— Что же, будем надеяться именно на такое развитие событий. А пока... Вы двое, — король посмотрел на Артура и Моргану, — чтобы ни шагу из замка без моего позволения. И никаких возражений!

Наступили дни затишья. Нет, конечно кое-какие события все же происходили, но без вмешательства Нимуэй, чье имя стало у придворных ассоциироваться с крепким ругательным словом, поскольку вспоминали первым делом эту колдунью именно тогда, когда происходило что-то необычное и крайне опасное. 

Что же касается героев нашей истории, то все не так просто, как кажется на первый взгляд. 

Во-первых, Гаюс, спустя три дня после выздоровления Мерлина, долго чихвостил того насчет его дурацких, благородных и необдуманных поступков, а также насчет того, что не только у него, но и у еще одной доброй женщины, скоро от такого седина появится. Естественно, такое странное выражение не могло не заинтересовать юного мага, и тот быстро выпытал причину таких слов. Причина эта привела слугу в недоумение, но в то же время он был шокирован и благодарен. Когда же он решил уточнить правдивость услышанного от виновницы подобных новостей... То получил в ответ чуть ли не тысячу угроз на свой счет, и принял решение больше до собственной смерти дело не доводить, поскольку видеть Элеонору в бешенстве было делом не столько страшным, сколько опасным. Но, как поругались, так и помирились. Заодно Мерлин и пообещал, что больше так сильно рисковать не будет. Особенно необдуманно. И примирился с мыслью о том, что в замке нашелся человек, который относиться к нему как к собственному ребенку. Все же, это было несколько приятно. 

Во-вторых, Артур Пендрагон смирился с тем, что его еще долго будут считать за неразумного ребенка, и постарался не отсвечивать, поскольку Утер еще долго злился на него за выходку, и каждый раз после малейшего «но» начинал искать взглядом розги. Да, король решил всерьез заняться поведением официального наследника, и больше не собирался давать ему спуску. Так что у принца Камелота начались веселые времена... Впрочем, рано или поздно, но король и до родного сына доберется. Это лишь вопрос времени.

В-третьих, Моргана Пендрагон, также как и Артур, смирилась с немного жестковатой заботой отца (хотя о том, что он ее отец, она пока так и не узнала), и взяла за обычай каждый вечер, перед сном, позволять Элеоноре расчесывать свои волосы. Порой фрейлина рассказывала весьма интересные истории и случаи из жизни, да и просто ее присутствие – все вместе давало просто удивительный эффект снов-без-кошмаров. Моргана засыпала теперь с улыбкой на устах, и просыпалась с просто отличным настроением. Гаюс только диву давался, когда Элеонора приносила очередной нетронутый пузырек с зельем для миледи обратно. Но выяснить ничего не мог – и та, и другая, загадочно улыбаясь, молчали. Так что вскоре из разряда «лучшая фрейлина» де Трэс переместилась в разряд «старшая сестра/подруга», что давало больший простор для создания еще более доверительных, почти семейных, отношений. 

Что касается Гвен, то та просто не понимала, где оступилась, и самое главное – когда, что быстро впала в немилость. Наследница просто перестала весело и непринужденно болтать с ней, да и во взгляде появился некоторый холодок. От этого взгляда служанка молча сжималась, и начинала еще более усердно работать. Настолько похож был взгляд Морганы на взгляд Утера, что девушка уже начинала жалеть о многом из содеянного. Все же, кое-в-чем у нее действительно была вина. 

Элеонора просто наслаждалась жизнью. Теперь она действительно чувствовала, что находится там, где должна быть. Она уже не разделяла подростков на своих детей и детей Утера. Все трое были ее детьми. Теми, за кого она взялась отвечать. Да и Утер был не против скорее только за. Что же касается ее отношения к Гвен, то оно нисколько не изменилось. Де Трэс подозревала ее, и с каждым несоответствием с предсказанной судьбой ее подозрения только крепли. Так что служанке не только от Морганы доставалось, но и от Элеоноры. 

А что с королем? Да ничего. Утер Пендрагон, помимо всего вышесказанного, старался не оставлять свою жену без внимания, а заодно стал больше времени проводить в кругу семьи (естественно, насколько это вообще было возможно). Немногие это замечали, а кто замечал, впадал в состояние шока, поскольку настолько непривычным было видеть такого короля. Но, слава Господу, на эту тему особо не распространялись и молчали. 

Так что жизнь вошла в новое русло, но не менее привычное, чем старое. И мало кто может сказать, плохо это или хорошо. А самое главное - к каким последствиям приведет.