Это самое сложное — незнание.

***

За несколько часов до отъезда.

Зубы чёрного, как уголь, волка звонко клацнули, рассекая воздух. Его тёмные глаза были затянуты пеленой ярости, отчаяния и безысходности — одна маленькая оплошность стоила жизни Гарри Клируотера, одного из старейшин и врача племени Квилет, которого все любили и уважали. Нужно было остановить охотничью группу, предпринять всевозможные попытки, чтобы вынудить их сидеть по домам и не высовываться, а самим сосредоточиться на поимке Виктории. И ни в коем случае не брать с собой Бенсон. Её привязанность к вампирам и, временами, потакания им, никак не шли на пользу и лишь вредили делу стаи, однако, как бы Адли не хотелось, всецело запретить девушке контакты с оборотнями он не мог — старейшины, да и многие волки были против. Виктория снова скрылась, но есть ещё одна пиявка, с которой можно покончить раз и навсегда. Ухватившись за ветку одной из елей, мужчина ловко взобрался выше в полной уверенности — волчьего прыжка не должно хватить чтобы преодолеть и половины расстояния от земли. Кожаные митенки жалобно скрипнули и вампир, удерживаясь на ветви в удобном и устойчивом положении, чертыхнулся, глядя на чёрного волка, скалившего зубы внизу. 

 — Если из-за вас я испорчу свои митенки, клянусь королевой, шкуру наизнанку выверну! — ядовито бросил он и отряхнул перчатки, приводя их в прежнее опрятное состояние, — Болваны. 

 Адли клацнул острыми зубами в предупредительном знаке, однако это вовсе никак не повлияло на поведение Алистера и, уж тем более, ничуть его не спугнуло. Вновь окинув волка презрительным и высокомерным взглядом, вампир цокнул языком и уставился в лесную даль, где оставил Бенсон в надежде, что та прислушается к его просьбам бросить это скверное дело — ловить ополоумевшую рыжую вампиршу. Уж ищейка прекрасно знал, в какой гнев могут впадать ему подобные, а если с головой изначально не в ладах — жди беды и подавно. Встретившись с Викторией несколько раз, вернее, то и делая что не давая ей уйти далеко от Форкса и его окрестностей, загоняя к волкам, Алистер сделал для себя вывод — она чокнутая и помешанная на мести. С одной стороны, часть его самого понимала её страдания и жажду правосудия, хоть и весьма изощренного, однако другая — более здравомыслящая — срывалась на злобу и презрение, ведь ни Кэтрин, ни даже Белла, не были повинны в смерти Джеймса. Каллены изначально дали понять, что обе девушки находятся под их защитой, и за свои поступки Джеймс понёс должное наказание. И когда только коренной британец успел так размякнуть? 

 Что-то внутри Алистера подсказывало, что упертая Бенсон всё равно будет стоять на своём, потому разубеждать её было равносильно учению собаки тригонометрии. Но ищейку волновало другое — слова девушки, которые всё ещё звучали в его голове; они будто не собираясь оставлять его в покое, врезавшись в и без того долгую вампирскую память навечно: «Виктория убила меня. Она убила меня, Алистер!» 

 Про себя мужчина надеялся, что Кэтрин не заметила его секундного замешательства и мертвенной пустоты в груди. Он уже давно не задумывался о смерти, приняв свою участь, и никогда не слышал от другого вампира или, чего уж там, гибрида, что тот или иной умер, причем во всех смыслах. Бенсон говорила это с такой искренностью и горечью, что у Алистера даже отняло дар речи, а в знатно позабывшей о человечности и чувствах душе что-то кольнуло. 

 Вырваться из пут размышлений пришлось из-за раздавшегося воя вожака стаи и ответных завываниях ещё одного волка, приближающегося с каждой минутой. Скривившись в сардонической ухмылке, вампир в мгновение ока оказался на ветвях другого дерева и, не теряя ни минуты, бросился в сторону океана, то и дело что перепрыгивая с ветки на ветку, используя свои инстинкты и дар ищейки, позволяющий не только отыскать, но и избегать. Изрядно увеличив дистанцию между чёрным волком и собой, мужчина одним широким прыжком преодолел обрыв, возникающий из-за пролегающей бурной реки и, приземлившись на другой ели, не оборачиваясь кинулся дальше. Не факт, что волки с легкостью смогут перебраться через такое большое расстояние, однако ему не хотелось недооценивать стаю. Потому и пришлось прибегнуть к обману и трате нескольких минут — требовалось убедить Адли и его прихвостней, что путь лежит совсем в иную от воды сторону — лучше всего, к дому Калленов. Сделав довольно большой, но ценный крюк, Алистер стал возвращаться к Ла-Пуш и изрядно разбушевавшемуся океану своим первым путём, когда он следовал попятам за Викторией — хоть в чём-то эта рыжая оказалась полезна. 

 Едва ли вампиру удалось достигнуть того места, где он весьма неоднозначно, в своей манере, распрощался с Бенсон, как он с трудом сдержал поток жаждущих вырваться наружу ругательств. Естественно она последовала за Викторией, кто бы сомневался. Возможно, было бы правильным просто взять и уйти, наконец-то покинуть Форкс, как он говорил Кэтрин и предупреждал Карлайла, когда выставлял сроки своего пребывания в городе; кровь закончилась ещё четыре дня назад и ищейка больше не мог ручаться за безопасность местных жителей и туристов. Однако что-то вынуждало Алистера хотя бы одним глазом убедиться в том, что с Бенсон всё в порядке и даже если она действительно бросилась вдогонку за Викторией — ей ничто не будет угрожать. Вампир решил сослаться на своё любопытство, отбросив вертящиеся на языке «друг», «привязанность» и «небезразличие». 

 Когда нос ищейки уловил уже хорошо знакомый ему запах рыжеволосой вампирши (Кэт всегда удавалось уловить только благодаря сладкому шампуню, духам и выстиранной с порошком одежды, или можно было ориентироваться только на леденящие мурашки по спине и чувство параноидального страха, которое впрочем, со временем, стало гораздо легче игнорировать), а сам Алистер ощутил легкую волну знакомого холодка и дрожи по спине, он невольно ухмыльнулся и неодобрительно покачал головой. 

 — Вот не можешь ты не сделать по своему, Бенсон... — одними губами произнёс Алистер, запрыгнул на ветви одной из елей, всё ещё бурча про себя ругательства по поводу сегодняшней роли белки, бегающей по деревьям, и, заняв неприметную, но удобную для наблюдения позицию, уставился на разворачивающееся действо вдали. 

 Крупная светлая волчица прижала свою добычу к земле, её острые зубы сомкнулись на плече, раздался хорошо знакомый для ищейки треск вампирской плоти, от чего он невольно поморщился и уже было хотел отвести взгляд, однако подчинился своему интересу. Виктория сорвалась на вопль и Алистер не мог удержаться, чтобы не сцепить зубы — он понимал, насколько это может быть мучительно больно. Тёмные, почти черные от жажды, глаза мужчины не отрывались от Кэт, которая уже приняла человеческий облик и прижала рыжеволосую женщину к дереву, не дав тем самым предпринять попытку бегства. В памяти Алистера ненамеренно возникли фрагменты с тренировок, когда он учил Бенсон обороняться и нападать, полагаясь на собственные силы, а не на волчьи когти и клыки. Воспоминания испарились так же быстро, как и возникли, когда по ушам ищейки резанул хрипящий и полный ярости голос Виктории: 

 — Кишка у тебя тонка. Ты и сама это знаешь! 

 Слегка склонив голову на бок и едва ли уговаривая себя не высовываться, опасаясь что Кэтрин не удастся справиться с вампиршей, Алистер пристально следил за происходящим, бесшумно спустившись на несколько веток ниже — сейчас он не представляет никакого интереса ни для Виктории, ни для Бенсон, а более удачный обзор для него просто необходим, иначе он умрёт от любопытства. 

 — Ты права, — наконец отвечает девушка и глаза ищейки вспыхивают от негодования, он-то рассчитывал что Кэт разорвёт рыжую при первой удобной возможности, даже мысленно делал ставки сам с собой и представлял возможные исходы событий, — Я сделаю это быстро... — однако Бенсон, кажется, по-прежнему старалась держать себя и свои эмоции в руках, сохраняя тот шаткий мостик к истинной человечности, — Поэтому и отдаю твою жизнь в руки стаи. Они будут убивать тебя медленно, мучительно... Ровно как ты и хотела убить Беллу, и меня. Всё возвращается бумерангом, Виктория. — Алистер недовольно качнул головой, удерживая себя от раздраженного цоканья языком — волки, ну конечно; ещё один удар под дых от этой непредсказуемой и, временами, чертовски нелогичной, с вампирской точки зрения, девушки. 

  «Просто возьми и оторви ей голову, Бенсон. Ты уже это делала, ну же!», — в самый последний момент отмахнувшись от желания оказать Кэтрин содействие и помочь разобраться с вампиршей собственноручно, мужчина поморщил нос, будто от мерзкого и невыносимого запаха. Он явно надеялся, что Бенсон доведёт дело до конца и облегчит себе жизнь, наконец-то покончив с Викторией и избавив себя от мук переживаний за сохранность жизни своих близких. Продолжая вязнуть в негодовании и раздражении, Алистер устремил свой взор на крадущегося рыже-коричневого оборотня и не смог сдержаться от очередного потока мысленных ругательств — только оборотней здесь не хватало. Мужчина вновь перевёл взгляд на Кэт, и девушка резко отступает в сторону, спрятав руки за спиной и волк, со словами Бенсон: «Джейк, она здесь!» — в один громадный и молниеносный прыжок, бросается на Викторию. 

 Ищейка метнул взгляд, полный раздражения и разочарования поворотом событий, к Бенсон — хотя Алистер всё ещё заставлял себя думать о имеющемся у Кэтрин плане по предстоящему убийству вампирши собственными руками, однако ему довольно быстро удалось заметить, что девушку пробрала едва ли заметная дрожь. Даже идиот, как подметил про себя вампир, без труда установил бы, что дрожит она вовсе не от холода, а от адреналина, который мигом покинул кровь, пробуждая истинные скрытые эмоции — страх и неуверенность. Лицо девушки казалось даже более бледным, чем прежде, но она старалась собраться с духом: выровняла спину для напускной уверенности, сжала руки в кулаки, хотя бешенный стук её сердца, так и барабанящего в грудной клетке, Алистер слышал даже из своей импровизированной точки наблюдения. 

  «Говорил же, иди домой, Бенсон. Но тебе же нужно показать, как ты у нас со всем сама справляешься, верно? Нет чтобы покончить быстро...», — фыркнул про себя ищейка, однако его поток размышлений и причитаний был прерван глухим хрустом, звуком волчьего скулежа и клацаньем зубов, а после раздавшимся плеском воды, который вызвал в мужчине новый прилив негодования. Алистер до омерзительного треска сжал ветвь ели, стараясь унять злобу, его глаза стали ещё черней прежнего, а ненависть и презрение к волкам из племени Квилет за доли секунды выросли в геометрической прогрессии — они упустили Викторию прямо из-под носа, когда им принесли её на блюдечке. Ко всему прочему, стая ещё и рисковала жизнью Кэтрин, которая по своей наивности решила довериться им, положиться на их помощь в поимке своего ходячего ужаса. Ищейка едва ли предпринял попытку спуститься на землю, оказавшись на несколько ветвей ниже, решив привести в действие самый отличный, по его мнению план — увести отсюда Бенсон как можно скорее, ведь его параноидальное чувство грядущих неприятностей разыгралось не на шутку — но девушка сорвалась с места и исчезла с глаз, спрыгнув с обрыва. Оцепенение длилось недолго, однако для самого Алистера эти несколько секунд показались бесконечными. Мужчина мигом прыгнул на другую ель, гораздо более высокую и находящуюся ближе к обрыву, взобрался выше для лучшего обзора и уставился на часть пляжа, куда спустилась Кэтрин.

Перемявшись с лапы на лапу от волнения и злобы, Джейкоб, всё так же остающийся в волчьем обличии, оскалился и глядел на океан. Ищейка не отрывал взгляда своих чёрных глаз от воды и до скрипа стиснул зубы, от чего на лице выступили желваки, когда Кэт снова накрыла ревущая волна. Алистер надеялся, что ещё доля секунды и девушка бросит затею поимки Виктории, выйдет на берег и спокойно вернется в резервацию, или домой, или в особняк Калленов — вампиру было плевать на место, лишь бы Бенсон была подальше от рыжей бродяжки. Однако дальнейшее развитие событий не сулило ничего хорошего, ведь Кэтрин бросилась спасать совершенно нежданную Свон, спрыгнувшую со скалы — девчонку, о которой говорил Карлайл, сама Бенсон, и по чью душу постоянно возвращалась Виктория. Алистер со скрипящей и запылившейся совестью отговорил себя предпринять какие-либо действия и продолжал оставаться лишь зрителем, созерцающим за происходящим, хоть и здраво понимал, что сейчас вампиша может быть ещё более опасной из-за рассеявшейся внимательности Бенсон, сосредоточенной на помощи Белле. И всё это только из-за Свон.

Хотя, к счастью ищейки, всё окончилось весьма благополучно, когда оборотень бросился в воду, тем самым спугнув рыжую, а Кэт вытащила Беллу на сушу и, к негодованию Алистера, издавшего недовольное фырканье, вновь поддалась оставшемуся порыву синдрома спасителя, оказала первую помощь при утоплении. На берегу возник и Джейкоб, который сразу же принялся проделывать сердечно-легочную реанимацию, проигнорировав едкое замечание Бенсон касательно Виктории. Чёрные глаза ищейки проводили Кэтрин взглядом, когда она скрылась в лесной глуши и Алистер, взглянув на перекинувшегося парой слов с Блэком-младшим вожака стаи, выскочившего из-за деревьев, исчез из виду, решительно направившись в земли туманного Лондона.

***

Вампир довольно успешно скрылся от оборотней, даже весьма благополучно выбрался из злосчастного Форкса и штата Вашингтон, успел подкрепиться каким-то неряшливым пьяницей, отключившемся от перебора с алкоголем — не лучшая кровь, но для утоления жажды сойдёт — и возмущенно, в своей манере, проклинал решение быть нянькой для Бенсон, втянувшей его, на пару с Карлайлом, в кучу передряг. А ведь он мог продолжать себе спокойно сидеть в Лондоне, наведываться в уютный бар, где частенько удавалось найти, кем поживиться. Алистер не мог дождаться момента, когда всё вновь вернётся на круги своя, в прежнее и хорошо знакомое ему русло, лишенное тревог, загадок и странностей, и именно в этот короткий миг предвкушения блаженства, словно гром среди ясного неба, вспыхивает мысль, вынуждающая мужчину зацепенеть.

«Девятнадцатое марта... она едет туда. День Святого Маркуса... едет в Италию. Вольтерра... она отправляется просто в их лапы, причём с моей подачки! Вольтури! Идиот, просто идиот!» — в ужасе вспоминает свои слова и наставления, данные девушке, ищейка. 

 — Вот дерьмо... Чертовски надеюсь, что ты, Бенсон, хоть в половину такая же везучая, как и заноза по характеру. Чёрт!

***

Наше время

Перелёт казался Кэтрин мучительно долгим, прямо-таки бесконечным, и она уже кляла затею так поспешно лететь в Италию — последняя спонтанная вылазка за Форкса закончилась весьма плачевно. Отогнав эти мысли, Бенсон стала ждать одного — приземления и схождения с трапа.

 Изначальный план по взятию машины на прокат с треском провалился, когда девушка подсчитала прихваченные с собой наличные, прикинула затрату времени и своё умение ориентироваться, причём в незнакомой стране. Пытаться добраться до Вольтерры самостоятельно почти равнялось нулю, даже если следовать картам — в одиночку за границы Соединенных Штатов Бенсон ещё ни разу не вылетала, что явно сказывалось на её, и без того, взвинченном состоянии. В детстве, вместе с отцом, она пару раз бывала в Англии и то, это было так давно, что многие воспоминания стёрлись из памяти, потому пребывание в Италии, которую она не знала, от слова, совсем — пугало не на шутку. Включив телефон, который ещё перед посадкой было принято отключить во избежание трели сообщений и звонков, Бенсон ахнула — кажется мобильник вот-вот взорвётся: пол сотни гневные сообщений от Джона, насчитывалась парочка ласковых и от Джейкоба, пропущенные звонки дяди, не менее двадцати — это всё не сулило ничего хорошего по возвращению в дождливый городишко. Не замеченными не остались и два пропущенных звонка от Элис — оба в разное время, а так же сообщение, которое Кэт, необъяснимо для себя, решила не открывать.

Несмотря на середину марта, Италия встретила палящим, словно в пустыне, солнцем — на столько оно казалось Кэтрин ярким и ослепительным. Привыкшая к пасмурному городку, Бенсон оторопела, жмурясь от солнечных лучей; да, ей явно следовало заглянуть в прогноз погоды и, что не менее важно, более тщательно позаботиться о выборе одежды. От одной мысли, что при таком солнце кожа может заблестеть, выдавая вампирскую сущность, желудок скрутило в тугой узел, а внутри всё сжалось от накатившего холода. В Форксе ни разу не было столь ясной погоды, потому и проверить, столь ли сильны отличия с обычными вампирами, у девушки не было возможности; по этой причине, несмотря на то, что Кэт спокойно разгуливала в дождливом и пасмурном городишко в любое время, уверенности в подобном сюжете в солнечной Италии у неё не было. Накинув капюшон своей тоненькой серой худи и надев прихваченную с собой косуху, Бенсон постаралась отбросить тревожные мысли и, натянув обворожительную и доброжелательную улыбку, которая, благо, выходит естественной, словила такси.

***

К счастью девушки, водитель ярко-желтенького автомобиля, ничем не уступающему солнцу, оказывается просто душкой — мало того, что он отлично говорит по-английски, не донимает вопросами, так ещё и не слишком задирает цену, которая и без того выходит довольно кусающейся. Мужчина расплылся в улыбке, услышав о Вольтерре и издал смешок, на что Кэт деликатно улыбнулась. 

 — Signorina* направляется на празднование Дня святого Маркуса?

— Да, решила взглянуть на праздник, раз уж прилетела по делам, — ответила она и добавила, — И мои друзья проведут небольшую экскурсию. — ложь весьма легко слетела с уст девушки прежде, чем она решила для себя, стоит ли говорить неправду. Водитель вновь ответил широкой улыбкой и кивнул, возвращая взгляд с зеркальца заднего вида на дорогу. 

 — Не пугайтесь, если увидите много красного — это часть праздника, наряжаться в плащи! — весьма активно и задорно жестикулируя, сказал он, — Если хотите, то у Palazzo dei Priori* сможете прикупить себе такой, но предупредите своих друзей, а то можете потеряться в толпе. — уголки губ Бенсон невольно поползли вверх, когда мужчина заговорил о плащах и слиянии с толпой — это то, о чём и говорил Алистер, — Хотя, ваши друзья могли уже позаботиться об этом.

— Прошу прощения... какой «палаццо»?

— Si*, Palazzo dei Priori — замок с колокольней и часами, в самом сердце Вольтерры.

— Благодарю, синьор. — Ответила она и водитель кивнул, сосредотачиваясь на дороге. Сидя в тени на заднем сидении, Кэтрин, глядела на сменяющийся за окном пейзаж и, коротко посмотрев в зеркальце заднего вида, проверяя не любопытствует ли итальянец, неуверенно протянула руку к солнечному лучу, проникающему в салон автомобиля. Едва ли кончики пальцев коснулись яркого света, Бенсон резко отдернула руку, всё ещё колеблясь в своём решении провести сей эксперимент. Собравшись с силами, она выставила руку и наконец позволила солнечному лучу притронуться к себе. Бело-желтый свет мягко скользнул по бледноватой коже, одаряя нежным теплом, лаская каждую клеточку тела, будто радуясь воссоединению после столького времени невозможности всецело пробиться сквозь пасмурность штата Вашингтон. Аккуратно перебирая пальцами воздух, словно боясь обжечься, Кэтрин едва ли слышно выдохнула осознавая, что непроизвольно задержала дыхание, и продолжала глядеть на свою руку. Кожа вовсе не сияла «бриллиантами», как это было с другими вампирами — она слабо поблёскивала мелкими кристалликами, словно в сияющей алмазной крошке, будто бы слегка светилась изнутри едва заметным таинственным сиянием, однако это было весьма неприметное для человеческого глаза зрелище. Дрогнувшие губы растянулись в улыбке и девушка прислонилась к стеклу виском, позволяя солнечному свету коснуться её лица, а после ощутила приливший к щекам жар — проступил яркий румянец. Тем временем, пейзаж сменялся: Флоренция, затем тосканский пейзаж — всё проносилось мимо; Бенсон ощутила кольнувшую её грусть — она бы хотела рассмотреть Италию получше и побывать в некоторых городах, особенно в Вероне и Венеции, но всё что ей оставалось, это смотреть на бескрайние холмы и обнесенные стеной городки, издалека напоминавшие замки. Да, выложить за такое путешествие на такси придётся не мало, а стрелки часов всё подбирались к одиннадцати часам утра.

_____

*«Signorina»— с итальянского: «синьорина» — имеет тоже значение, что и «мисс»; вежливое обращение к молодой, незамужней женщине.

*«Palazzo dei Priori»— — дословно с итальянского: «Приоратский дворец»; «Палаццо дей Приори» или «Коммунальный дворец» — это дворец в готическом стиле в самом центре города, в средневековье был резиденцией приоров-Первых лиц, управлявших городом и окрестностями. По задумке Стефани Майер, Палаццо дей Приори — резиденция вампирского клана Вольтури.

*«Si» — с итальянского: «Да».

_____

***

 Когда наконец вновь стали показываться светло-коричневые стены и венчающие крутой холм башни, увешанные кроваво-красными праздничными флагами, девушка невольно ахнула, всматриваясь в старинную архитектуру, вызвавшую в душе некий трепет и, что было странно, страх. 

 — Вольтерра, signorina! — объявил голос водителя, отключившего радио, прежде играющее мелодичную песню неизвестной Бенсон итальянской исполнительницы. 

 — Всё такое... красное. — запинка вышла непроизвольной, однако от такого обильного количества кровавого оттенка по спине девушки прошлась волна морозных мурашек, заставивших её занервничать пуще прежнего.

— А я говорил вам! — мужчина захохотал и широко улыбнулся, подняв глаза на зеркало заднего вида, — Это просто праздник, таковы традиции. 

 Бенсон промолчала и вновь уставилась на старинный город, людей, облачённых во всё красное и оставленные машины, которых у подножья холма становилось всё больше и больше. Одеяния празднующих вызывали чувство тревоги и волнения, сейчас Кэт, как никогда, начала ассоциировать мелькающий перед глазами оттенок с кровью, а Вольтерра стала вселять неподдельный ужас, разгорающийся с новой силой каждую секунду. Вцепившись в затею забрать дневник Хогарта, уведённый из-под носа в Финиксе, девушка даже не удосужилась обдумать и осознать происходящее здраво — даже при перелёте она не могла дождаться, когда сможет вернуть вещи своего предка себе — законному владельцу, как и выразился Алистер. Когда на глаза попался шпиль огромной старинной башни с часами, а такси стало подкатываться к образовавшейся перед въездом в Вольтерру пробке, Бенсон даже не заметила, как едва ли слышно ахнула от ужаса, а в горле встал невидимый ком.

«Вольтури... Вольтури живут в Вольтерре, а я собираюсь рыскать прямо у них под носом, в их замке! — от наконец-то осенившей девушку мысли, её всю сковал страх. - Алистер, чёрт возьми!» — ногти до боли впились в колени, а Кэт замерла как настоящая статуя и с ужасом пыталась осознать, во что сама себя втянула. Её глаза испуганно бегали по каменной кладке, кроваво-красным флагам и одеяниям, пытаясь отыскать хоть малейшее подтверждение, что происходящее может быть какой-то шуткой, розыгрышем воображения или кошмаром.

— Прошу простить, signorina, но дальше дорога для нас закрыта. — голос водителя прозвучал глухо, словно сквозь невидимую пелену, однако всё равно смог выдернуть девушку из лап паники и волнения. Борясь с желанием здравого смысла попросить таксиста развернуться и отправиться обратно в аэропорт, чтобы поскорее убраться с обители «королевского клана», Кэтрин молчала, уставившись на мужчину. — С вами всё в порядке? Вы очень побледнели. 

 — Всё хорошо, — вынудив себя улыбнуться, ответила она, — Что вы сказали?

— Говорю, дальше вам придётся идти пешком, дорога закрыта — пробка, полиция не пускает машины в город. Кажется, в этом году количество празднующих превысило все ожидания, — мужчина расплылся в усмешке, — Вон, авто бросают как попало! — дёрнув носом, словно указателем, в сторону брошенных на обочине и у стен Вольтерры машин, добавил водитель. Кэтрин сцепила зубы, вглядываясь в людей, действительно входящих в город на своих двоих, и вздохнула. Раздался оглушительный звон, прорвавшийся даже сквозь двери такси, хоть и утратив толику своей силы, однако бой часов всё равно повлек за собой новую волну морозных мурашек по телу — башня пробила одиннадцатый час.

— Благодарю вас. — отдав таксисту деньги с небольшим количеством чаевых, девушка выбралась из машины и надела рюкзак. 

 — Sono molto grata*, signorina. — не удержавшись от благодарностей на родном языке, ответил водитель и, улыбнувшись, а так же пожелав хорошего времяпровождения — ловко развернул свою ярко-желтую машинку и вынырнул из образовавшейся пробки под недовольные сигналы клаксонов. Кэтрин махнула мужчине на прощание и, по-прежнему собираясь с духом, вновь устремила свой взор на каменные стены и башни, увешанные флагами. Жители, но по большей части туристы, оживленно болтали, слышались и ругательства на разных языках — пробка и переполненная автостоянка явно никого не радовала — но все всё равно направляясь к воротам, ведущим в город. Проглотив вставший в горле ком, Бенсон втянула в грудь воздух и мысленно проговаривая про себя: «всё будет хорошо, ты сможешь», пошла вперёд, следуя за толпой. Стараясь игнорировать свой паникующий внутренний голос, девушка пыталась убедить себя, что ничего страшного не случиться и Алистер бы не подтолкнул её к поездке в Вольтерру, если бы полностью не был уверен в удачливости Кэт; вернее, Бенсон хотела в это верить и не поддаваться тёмным мыслям. Девушку встретил одетый в темно-синюю униформу мужчина, регулирующий поток транспорта, направляя машины от переполненной автостоянки. Он рьяно жестикулировал, указывая направление машинам и объяснял возмущенным туристам уже, видимо, в тысячный раз, почему образовалась пробка — сегодня проезд разрешён только экскурсионным автобусам. Кэтрин прошла мимо (пешеходов полицейский не трогал) и подобралась к самой арке ворот — там находился ещё один мужчина в темно-синей униформе, однако Бенсон так же удалось пройти без лишних задержек. Приезжих правда было море, и без того узкая улочка была набита битком, от этого девушка ощутила легкий дискомфорт — в ушах многократно пульсировало, эхом звучали биения сердец и перетекающая по венам кровь, а разговоры прохожих казались просто оглушительными. Едва ли сдержавшись, чтобы не заткнуть уши, Кэтрин сцепила зубы, стараясь привыкнуть к оживленности Вольттеры и последовала дальше. Центральная улица была ещё уже, мощенная камнями в тон высоким светло-коричневым домам, отбрасывающим громадные тёмные тени — солнце стало сиять ещё ярче, неописуемый контраст с Форксом. Пригладив растрепавшиеся от поднявшегося ветра волосы, лезшие в глаза и рот, Бенсон протиснулась между оживлённо беседующей компанией в кроваво-красных плащах. 

  «Палаццо дей Приори, Палаццо дей Приори... замок в самом центре города, его же не так уж и сложно найти! Чёрт, Алистер тоже молодец... откуда мне знать, когда Вольтури будут «сыты» и забьют на происходящее вокруг? Проскользнуть в библиотеку — пф-ф, да пустяк!» — бормоча про себя потоки возмущений и пытаясь создать в голове подобие более или менее четкого плана действий, а так же тщательно разглядывая всё вокруг и запоминая, чтобы знать пути для возможного отступления и хоть немного начать ориентироваться в городе, девушка резко остановилась у сплошного кроваво-красного пятна — плащи. Осознав, что пропустила довольно много точек продажи одного из атрибутов праздника, Бенсон без промедления прикупила для себя мантию и, словно по волшебству, любые возможные взгляды туристов прекратились; словно только и нужно было, что надеть кровавый плащ, чтобы слиться с толпой. Окидывая взглядом туристов, Кэт и правда заметила, что не встретила ни единой души, которая была бы не облачена в мантию красного цвета — даже дети, и те были наряжены.

 По-прежнему следуя за шумной толпой по узким улочкам, лесенкам и тоннелям с каменными арками, соединяющими дома, девушка, наконец-то, смогла добраться до центра Вольтерры. Можно было сделать это гораздо быстрее, однако пробираться сквозь улочки, забитые туристами и местными жителями, было довольно проблематичным занятием. Ещё Бенсон немного смущало то, что город был гораздо больше Форкса, больше и Джерси-Сити, в котором она так долго жила; уступала Вольтерра, пожалуй, лишь Шарлотту, родному городу Кэт в Северной Каролине. Девушке показалось, что она вовсе позабыла, каково это — жить в крупном и шумном городе, но постаралась отбросить мысли и сконцентрироваться на цели своего приезда — нужно добраться до Палаццо дей Приори, отыскать западное крыло и библиотеку.

Собственно, разыскать замок оказалось не таким уж и сложным занятием, правда Кэтрин всё же пришлось уточнить дорогу у полицейского, чтобы унять сомнения в том, что она заблудилась и свернула не туда. Выбравшись на вымощенную брусчаткой площадь, Бенсон вздохнула с облегчением, хотя не смогла унять своего раздражения — людей вовсе не стало меньше. Площадь дей-Приори была довольно большой, в центре располагался круглый фонтан из светлого мрамора, имеющий башенку, по каждую сторону которой были расположены львиные головы, а их пасти извергали воду — всё подчеркивало старинность и готическую стилистику Вольтерры. Кэтрин даже постаралась убедить себя, что город вовсе её не пугает и предприняла попытку отогнать гнетущие мысли, найти что-то хорошее, акцентируя внимание на архитектуре, но всё было тщетно — внутренний голос только и твердил что об опасности, которая грозит при малейшей оплошности, нужно отыскать дневник и убираться поскорее, пока что-либо не пошло по наклонной.

Девушка остановилась у фонтана и, будто зачарованная, глядела на представший перед её глазами Палаццо дей Приори. Памятка средневековой архитектуры, по совместительству являющаяся резиденцией Вольтури, не могла не заворожить — белокаменное готическое прямоугольное строение с множеством строгих арок, венчали крышу карниз и зубчатый мерлон; фасад замка, обращенный к площади имел богато украшенную резьбой громадную входную дверь, над которой красовались две бронзовые фигуры: грифон и гвельфский лев. Подумать только, и здесь живут те самые Вольтури! Кэт чувствовала, как у неё перехватило дыхание от смешанных чувств, но продолжала разглядывать замок, словно изучая каждый камень и потёртость. Взгляд остановился на одном из окон, где буквально на несколько секунд мелькнуло чье-то бледное лицо, и Бенсон мигом пришла себя, вынырнув из чар дворца. Незнакомый девушке невысокий мужчина с короткой стрижкой быстро оглядел толпу людей, впившись в них такими же, как плащи, глазами и мгновенно исчез из виду. Девушка натянула капюшон ниже и, собравшись с духом, неспешно и не привлекая внимания, двинулась ближе к замку под бой башни с часами, гласившими о половине двенадцатого.

_____

*«Sono molto grata»— с итальянского: «Я вам благодарен».

_____

***

— Нет, нет, только этого не хватало! — звонкий голосок Элис исказили нотки ужаса и недоумения, от чего ярко-желтый «Порше», до этого летевший на всех парах, знатно сбавил скорость. 

 — Что? Элис, с тобой всё в порядке? — в и без того полном тревоги голосе Беллы, прозвучали новые нотки волнения. Кожа миниатюрной вампирши стала казаться ещё более бледной, словно лист бумаги, что только больше контрастировало с тёмными солнцезащитными очками и цветастым платком на голове, а её тонкие пальцы, облаченные в кожаные красные перчатки обеспокоенно застучали по рулю украденного автомобиля, на котором они ехали по Вольтерре. Им чудом удалось проскочить через ворота, хотя в спину и раздались вопли полицейского.

— Да... — Каллен помедлила с ответом, словно подбирая правильные слова, однако это лишь придало волнению Беллы новой силы. К удивлению, «эльфийка» по-прежнему продолжала ловко лавировать по узким улочкам, хотя туристов становилось всё больше и больше. 

 — С Эдвардом всё хорошо? У нас пять минут! — Свон не смогла унять дрожи в голосе и вновь нервно запустила пальцы в растрепанные волосы. 

 — С ним всё хорошо! — поспешила успокоить вспыхнувшую девушку Элис и сжала руль, от чего кожаные перчатки издали противный скрип, — Мы успеваем, не волнуйся, Белла, отдышись. 

— Что ты увидела?

— Это... не связано с Эдвардом, не бери в голову. — вновь сделав паузу, сказала девушка и напряженно закусила губу, свернув за угол. Не хватало ещё посвящать и без того скованную ужасом Беллу в историю Кэтрин, к тому же, без её на то согласия, сейчас важно спасти Эдварда, оборвать его безумный план по раскрытию своей сущности людям под лучами палящего солнца, чтобы обречь себя на смерть от рук Вольтури. И кто только Элис за язык тянул! Не расскажи она всё Розали, срочно собираясь в дорогу, та бы не придалась искушению разболтать о ненавистной ей Белле и её прыжке со скалы позвонившему брату, и без того переживающему не самые лучшие времена вдали от Свон. Хуже всего в момент того видения было то, что Элис не удалось увидеть чем всё окончится, видение оборвалось, а заглянуть в судьбу девушки вновь мешали какие-то слепые пятна, искажающие варианты развития событий. Благо, Карлайл тогда настоял на том, чтобы «эльфийка» взяла его «Мерседес», выносливости автомобиля должно было хватить на довольно быструю дорогу в Форкс, хоть ей и удалось отговорить приемного отца от совместной поездки — ни намека на присутствие Кэтрин и каких-либо опасностей для неё Элис увидеть не удалось. Она не знала, насколько ошибалась, ведь даже белоснежный кот, в котором Каллен видела Бродягу, иногда возникающий в видениях, связанных с Бенсон, и помогающий временами хоть частично понимать, что происходит в судьбе девушки, обошёл её стороной. Знал бы Карлайл раньше, что увидит Элис — ни за что не собирал семью обратно в Форкс, а был бы уже здесь — в Вольтерре; что же до Алистера, то он бы получил от старого хорошего знакомого, да и от самой миниатюрной вампирши по самое некуда. Нависшая угроза над Эдвардом, теперь ещё и Кэтрин вот-вот может оказаться в лапах Вольтури — что может ещё произойти? 

  «Надеюсь ты знаешь, что делаешь, Кэт». — молвила она про себя и резко затормозила из-за очередных полицейских, преградивших дорогу. 

 — Твоё появление он не способен предвидеть. Мои мысли он прочтет и подумает, что я лгу. Эдвард под башней с часами, беги, Белла! — быстро проговорила Элис выскочившей из салона автомобиля Свон и девушка, быстро кивнув, бросилась бежать что есть мочи — до полудня оставалось чуть больше двух минут.

***

Гулкий удар часов с рёвом раскатился по площади, окутывая её целиком. Создалось ощущение, будто Палаццо дей Приори на миг начал ходить ходуном, кто же знал, что вблизи башня настолько громкая. Затыкая уши, испуганные маленькие дети начали плакать, а родители принимались утешать их, ласково прижимая к себе. Небольшие ворота, по сравнению с теми, что были напротив фонтана, раскрылись с тихим скрипом и экскурсионная группа, состоящая из двух дюжин человек, шествовали за гидом — привлекательной девушкой, облаченной в кроваво-красное платье, чёрные перчатки до самого локтя, колготки и туфли на шпильке, на голове был надет аккуратно завязанный шарфик, прикрывающий от палящего солнца. Однако, смутило Бенсон одно — запах, сладковатый, настораживающий.

Раздался новый бой часов, заглушающий голоса группы, оживленно обсуждающей интерьер замка и саму Вольтерру. Кэтрин, скинув плащ (вошедшие туристы их не надели), проскользнула следом, стараясь не привлекать лишнего внимания. Группу вели по длинному каменному коридору с красными стенами, старинному, с высоченными потолками на которых красовались панно, так и манящими взгляд, но девушка не собиралась надолго оставаться с туристами и, уж тем более, в присутствии гида-вампира, не предвещающей ничего хорошего. В горле стал ком, глаза глядели словно сквозь дымку из-за подступивших слёз, а под ложечкой предательски засосало, внутренний голос обреченно изрёк судьбу людей, вошедших в замок — смерть; не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда вампирша ведёт туристов, это предельно ясно. Вольтури празднуют и их пир вот-вот начнётся. Глаза защипало от подступивших слёз, когда взгляд Кэт скользнул по детям, держащим родителей за руки (возможно, они хотели показать своим чадам мир, свозить в путешествие, осуществить мечту увидеть Италию), подросткам, женщинам и мужчинам, старикам (которые, возможно, много лет копили на эту поездку) — и этот день станет для них последним. Девушка бесшумно прошмыгнула за другие двери, выбравшись в новый, не менее длинный, коридор с множеством окон и дверей, ведущий к большой лестнице.

«Западное крыло, западное крыло... нужно найти библиотеку и не попасться никому на глаза». — повторяла про себя она, стараясь ступать всё так же тихо, хотя собственное сердцебиение закладывало уши. Не успев сделать и десяти шагов, как дыхание перехватило, крылья носа задрожали от яркого сладковатого аромата — весь замок был им пропитан, однако с приближением вампиров Кэтрин ощущала их замок гораздо ярче. Наступающая на пятки паника едва ли не поглотила Бенсон, хотя ей удалось скрыться не только от неё, но и от двух мужчин, одетых в чёрные плащи и быстро шествующих по коридору.

«Стражники. Так вот как они выглядят...» — Бенсон отпрянула от малюсенькой щели, спрятавшись за колонной в паре метров от двери. Когда сладковатый запах вампиров стал слабнуть, девушка наконец-то смогла выдохнуть и, едва ли удерживаясь, чтобы не сползти по стене, к которой она прислонилась, смогла оглядеть огромный зал. Потолки изобиловали панно и лепниной, где-то были резные вставки из дерева, колонны — мрамор, пол — мозаика белого, горчичного и коричневого, а стены — всё тот же старинный желтоватый камень, но с деревом. В центре полка свисала громадная люстра со свечами. Однако, внимание захватили, пленили просто в один миг, они. Картины. От полотен глаза просто разбегались, какие-то пестрили цветом, другие были более тусклые, темные, мрачные, большие и маленькие, в деревянных и золотых рамах — каждая имела свои отличительные, индивидуальные черты. Чувствуя, что невольно разинула рот от изумления, Кэтрин слегка тряхнула головой, но не смогла удержаться и продолжала разглядывать полотна, медленно ступая по галерее. Бенсон удалось узнать не многих художников, даже по подписям, однако сразу заприметила картины Лоренцо Лотто, Перуджино и его ученика Рафаэля, Сандро Боттичелли и Франческо Солимены; последний был уже хорошо знаком по картине, висящей в кабинете Карлайла.

 По спине пробежали мурашки, будто что-то ледяное коснулось кожи и Кэт вздрогнула, отскочив от картины словно ошпаренная кипятком, она попыталась успокоить вновь участившееся сердцебиение. На полотне изображался победренный потрет прекрасной женщины в чёрно-красном платье и тканях, с аккуратным лицом в форме сердца и острым подбородком, тёмными, почти угольно-чёрными, вьющимися волосами ниже талии, задорной улыбкой и миндалевидными глазами, в которых плясали озорные бесенята — она излучала тепло и счастье, однако было что-то в этом старинном портрете странное, но девушка не могла отыскать ответа. Картина старая, это видно невооруженным глазом, хотя находится под тщательным присмотром и, если требуется, реставрируется. Кэтрин, даже стоя на расстоянии, вновь не отрывалась от лица женщины и, слегка склонив голову, старалась найти объяснение что могло её смутить. Портрет не бросался в глаза среди других полотен галереи, здесь были представлены разные работы написанные в различные столетия, однако в нём было что-то особенное. Достав свой черненький телефон-раскладушку, Бенсон нажала кнопку и раздался тихий щелчок — фото было готово и сохранено в памяти устройства.

Облизнув пересохшие губы, девушка прислушалась, подойдя к другим дверям и, убедившись, что всё тихо (не считая шумной толпы снаружи замка), выскользнула в новый коридор; он ничем не отличался от предыдущего, был лишь меньше и чуть уже. Кэт, упершись руками в бока, раздраженно вздохнула, оглядывая помещение — да, ей явно не помешала бы карта или гид, только вот время играет свою, весьма опасную игру. Кто знает, сколько ещё придётся бродить, чтобы найти библиотеку и насколько долго хватит везения дабы не наткнуться ни на одного стражника Вольтури. Меньше всего девушке хотелось узреть вампиров, облачённых в чёрные плащи, будь она умней и менее импульсивной — обдумала бы затею Алистера куда более тщательно и ноги её в Италии бы не было. Во всяком случае, можно было бы попросить помощи у Элис — она могла бы попрепираться, мол: «Это так опасно! Ни в коем случае, это же Вольтури!», но на уговор не пришлось бы тратить много времени. От одной мысли обратиться за помощью к Карлайлу, у Кэт мигом всё похолодело, словно кровь застыла в жилах. Нет, он бы точно не позволил бы не то, что приехать в Италию, а вовсе заговаривать или думать о дневнике Хогарта, находящемся в библиотеке Вольтерры. Карлайл был бы прав, знай и прими он меры, ведь то, что делает Кэтрин сейчас — полнейшее безумие и самоубийство. Карлайл. Да, знай Каллен о том, что делает девушка, он бы мигом вытащил её отсюда и не важно, чем бы он пожертвовал ради этого. Однако она не знала этого. Губы скривились в подобии усмешки, весьма странной со стороны, когда в голове проскочила мысль:

«Хогарт писал, да и Алистер говорил, что у Аро есть дар — тактильная телепатия, чтение мыслей прикосновением. Забавно, сработает ли эффект моей «пустой головы» как с Эдвардом при его попытках покопаться в моих мозгах, на этом главе Вольтури? Господи, Бенсон, дорогая, крыша то у тебя едет всё задорнее и быстрее! Во всяком случае, нужно рассмотреть все возможные варианты развития событий, особенно самые худшие. Стоит подумать, как выкручиваться, если что-то пойдёт не так...»

Коридор, коридор, небольшой лестничный пролет, коридор. Сколько же здесь помещений в этом Палаццо дей Приори? Неужели он бесконечный или заколдованный и перемещает лестницы и комнаты для чужаков, заманивая их в ловушку своих хозяев в чёрных мантиях? Замок составляет подобие квадрата или прямоугольника, рано или поздно он должен кончится или, хотябы, Кэт набредет на уже знакомые ей залы. Девушка не на шутку начинала нервничать, особенно когда приходилось прятаться от стражников — за всё время она встретила пятерых, считая самую первую парочку перед галереей. Не очень много, однако и от них Бенсон казалось, что выйдет из Палаццо дей Приори она седой, как старушка. Выбравшись к узкому коридорчику, совсем маленькому и тёмному, лишь с одним окном, Кэт поднялась на носочки — да, ростом не вышла — в попытке разглядеть сквозь стекло хоть что-то; ничего интересного она не увидела, на площади по-прежнему толпились шумные туристы и местные жители, разодетые в кроваво-красные плащи, там фонтан и несколько детей с озорством шлёпают по воде ручками, получая или одобрение или раздраженный и испуганный визг родителей. Глаза Бенсон уставились на башню с часами — удивительно, что её видно с этого ракурса — стрелки показывали десять минут первого.

«Десять минут? — голос дрогнул, зазвучал будто приговор, — Я брожу здесь всего десять минут?» — пальцы начали дрожать, однако это не помешало им впиться в каменный подоконничек мертвой хваткой. Шумно сглотнув, девушка вновь взглянула на часы и, собрав в себе остатки спокойствия и здравого смысла, оглядела коридор. Правда, это не заняло много времени — взглянув по правую сторону от окна, глазам Кэт предстали небольшие двери, вновь ведущие куда-то вглубь замка. Делать было нечего, нужно открыть их и идти дальше.

Едва ли приоткрыв дверь и выглянув в новый коридор — ещё темнее предыдущего из-за одного окошка, да и того не могли коснуться солнечные лучи из-за башни часов, служащей преградой — девушка отпрянула и, прислонившись к стене за колонной, ища опору, оцепенела. Двое мужчин в чёрных мантиях стояли по обе стороны дверей, богато украшенных резьбой и узорами-вставками из металла, словно статуи. Паника набирала новые обороты и Бенсон с каждой долей секунды начинала увязать в подобравшемуся к ней страху: что если дверь раскрылась слишком громко, её шаги не были достаточно бесшумны даже на носочках, а колотящееся сердце словно обухом вот-вот ударит по чуткому вампирскому слуху? Что если малейшее движение или вздох заставят эти бессмертные статуи сдвинуться с места и броситься на неё? Кэт вовсе не была уверена, что её, так называемый, дар сработает в такой критической ситуации — да, он её выручал довольно часто, однако откуда ей знать, что и в этот раз сработает? Губы вновь пересохли, всё тело обдало холодком, страх — вот что вредит по-настоящему, вовсе не неуверенность.

Сердцебиение, и без того учащенное, ускорилось в несколько раз когда девушка сделала решительный шаг из своего укрытия, больше не скрывая своего присутствия. И тогда обе фигуры пришли в действие, вначале их головы, синхронно повернувшиеся в сторону нежеланной гостьи, затем раздался шелест ткани чёрных плащей. Разделаться сразу с двумя вампирами, пойди что-то не так, будет весьма сложно — один из них может отправиться за подмогой, да и лишний шум явно привлечёт внимание других стражников. Тренируясь с Алистером и стаей, даже одолев меченного вампира, Кэтрин прекрасно понимала, что ещё очень далека от совершенства боя — куда ей до старого хорошего знакомого Карлайла, Калленов и стражников Вольтури; лучше всего Бенсон, возможно, могла блокировать некоторые удары, однако даже в этом она имела свои сомнения — насилие было для неё не особо приемлемым, ровно как и для её отца.

— Дорогу. — только и молвила девушка, ступая на встречу вампирам, однако те и без её слов замерли, будто оцепенев. Их лица стали бледнее прежнего, алые глаза расширились в испуге, а сами мужчины, невольно, но начали пятится. Не теряя и без того драгоценного времени, Бенсон в один шаг сократила расстояние и схватила предплечья вампиров самой настоящей мертвой хваткой, всё от подкравшегося внутри испуга неудачи. Пальцы, ледяные даже сквозь перчатку, едва успели сомкнуться на горле Кэт, как глаза стражника затянула мутная пелена, сделав стеклянными и безжизненными, веки быстро сомкнулись и мужчина обмяк, ровно как и его соклановец — второй вампир, несмотря на то, что был выше Бенсон почти что на две головы, потерял контроль над телом и разумом гораздо быстрее. Стражи, путаясь в своих чёрных балахонах, пытаясь отступить назад, как можно дальше от Кэтрин, рухнули на каменный пол и она едва ли успела придержать их, смягчая падение — тяжелые вампирские тела могли издать лишний шум, которого, как ей казалось, и так было предостаточно. Всё ещё ощущая обруч холода на своей шее, девушка коснулась кожи пальцами и, на миг остановившись на шрамах в виде полумесяца, облегченно выдохнула — кажется, она вовсе не дышала с того самого момента, как вышла навстречу стражникам — и, как ни в чём ни бывало, перешагнула через чёрную массу.

«Нужно их куда-то спрятать. Будет чертовски глупо оставлять их валяться в коридоре, на виду». — заприметив ещё несколько дверей, Кэт заглянула во все и, к счастью, те залы были небольшие и пустые. Схватив обоих мужчин за предплечья, она затащила их в один из залов и оставила каждого за колонной, чтобы войдя в помещение, они не бросились на глаза сразу. Теперь путь к ранее охраняемым дверям был чист. Нос щекотал запах дорогого дерева, пчелиного воска, которым, видимо, и была наполирована мебель, чернил и бумаги, и, не смея медлить, Бенсон проникла в помещение.

 Стены из белого камня дышали старостью и историей, колонны, высеченные из мрамора возвышались к высоченному куполообразному потолку, которому, как казалось, нет конца, исписанному панно мрачных оттенков — картинки разительно отличались от предыдущих залов — однако имели более религиозные мотивы; окна так же были гораздо больше, чем по всему дворцу. Кэтрин казалось, что она приросла к полу и стоит без единого движения целую вечность, а не какую-то минуту. Ещё секунда и любой имеющийся при ней страх исчез без следа, уступив место изумлению и самому что ни на есть настоящему и искреннему восхищению. Стеллажи из тёмного дерева, на отказ забитые книгами самых разных мастей, простирались до самого потолка и казались бесконечными, ведь только сейчас Бенсон поняла, насколько далеко расположена параллельная дверям стена. Сделав неуверенный шаг и оглядываясь по сторонам, словно напакостивший ребенок, девушка не удержалась и описала нелепый круг вокруг своей оси, задрав подбородок к потолку, стараясь разглядеть верхние полки и обитающие там книги. Сколько их здесь: пару или несколько десятков тысяч? Ни одна библиотека и даже самый громадный книжный магазин, которые Кэт удалось посетить ранее, не могли похвастать такими объемами. На краюшке губ образовалась капля слюны, норовившая комично стечь по подбородку, потому, ощутив её, Кэтрин постаралась взять себя в руки и вырваться из плена рукописей, а так же дурманящего аромата бумаги и чернил — сейчас не время.

— И где мне искать тебя, чёртов дневник? — ощущая, как руки наливаются свинцом от подступающей безысходности, едва ли слышно проговорила она, — Здесь слишком много книг, а времени в обрез и я даже не знаю, как ты выглядишь...

Стеллажи выстраивали длинный и узкий коридор, ведущий к центру, где располагался большой круглый стол из тёмной древесины со стопкой книг в старинных переплетах разных размеров и аккуратной вазочкой с цветами на верхушке — кроваво-красными розами, вокруг же были расставлены резные кресла с бордово-чёрной обивкой; далее коридор между стеллажами продолжался и кончался у стены с камином. Каков абсурд, камин с открытым пламенем в резиденции вампиров, разве они не боятся, что могут сгореть, пойди что-то не так при разведении огня — они вообще им пользуются? Девушка слабо усмехнулась своим догадкам и утонула в очередной подкравшейся мысли: вот где проводил время Карлайл, когда жил с Вольтури. Алистер говорил, что именно здесь было излюбленное место Каллена, он тратил много часов, изучая рукописи, познавая и открывая для себя что-то новое и сюда Аро подбрасывал истекающие кровью тела в надежде, что удастся сломить волю импонирующего ему светловолосого англичанина. Он так же ходил между этими высоченными стеллажами, выбирал себе книги, сидел за круглым столом под громадной люстрой с множеством свечей. Кэт наконец-то осмелилась зашагать вперёд, двинувшись навстречу морю рукописей и свитков. Возле каждого стеллажа была передвижная лестница, что облегчала поиск литературы на самых верхушках, однако, Кэтрин по-прежнему была растерянна и не понимала, как же ей отыскать дневник Хогарта. Держа в памяти тёмно-бордовую книгу, оставшуюся в Форксе, и предполагая, что вторая должна выглядеть схоже, Бенсон поднялась по ступенькам, вначале вцепившись в лестницу мертвой хваткой от кольнувшего страха грохнуться с высоты, и начала поиски. Глаза просто разбегались, каких здесь только не было книг: кроме старинных, написанных вручную витьеватыми почерками ещё задолго до того, как были придуманы печатные машинки и станки, были и более современные экземпляры, однако большая их часть так или иначе касалась философии, истории или иных наук; встречались и безумно давние рукописи, к которым Кэт даже побоялась прикасаться, вдруг её вновь подстережет былая неуклюжесть и она испортит столь ценную вещицу? Однако и не дотронуться до корешков девушка не могла. От книг веяло благородной старостью, страницы источали сладковатый миндальный запах, будоражащий каждую частичку тела, вызывая уныние — будь всё иначе, а Вольтури не столь опасны, Бенсон бросила бы всё и стала жить в этой библиотеке. Кэтрин управилась с первыми двумя полками за несколько минут, но даже с обостренными вампирскими качествами это было слишком долго.

— Нужно придумать что-то другое... кто его знает, насколько удалось вырубить стражников. — поставив потрепанную временем книгу в чёрном переплете с золотистым тиснением (наверняка настоящим золотом), вздохнула девушка и спустилась вниз. — Давай же, Бенсон, думай, напряги мозг. Куда они могли приткнуть дневник? — шествуя между рядами, разглядывая простирающиеся до потолка книжные полки, бормотала она, хмурясь, — Как он вообще выглядит? По идее, логично, что должен быть похож на первый... думай, Кэтрин, давай же! — шикнула девушка сама на себя и остановилась в центральном ряду, почти что у самого камина, вперившись в стеллажи, постепенно начинающие изрядно действовать на нервы — слишком много книг!

В памяти стали всплывать слегка расплывчатые картинки кошмара, когда-то изрядно заставившего Бенсон понервничать — при свете свечи и в компании чёрной кошки сгорбившись сидел Айзек, тщательно и кропотливо выводивший каждый завиток на странице, помеченной отпечатком лапки питомца. Кэт прикрыла глаза и выдохнула, пытаясь удержать картинку и припомнить мельчайшие детали: густую темноту небольшого помещения рассекает пламя свечи, Айзек сидит за старым столом по которому разгуливает кошка, перед ним баночка черных чернил с вороньи пером, рядом флакон с тёмно-бордовой жижей, алхимическая смесь, созданная из крови Хогарта и неизвестных Бенсон компонентов, используемая для написания скрытых страниц. Ничего примечательного, что могло бы помочь, а жаль. Раскрыв глаза, девушка нервно провела по волосам и закусила губу, рассеянно бегая глазами по полкам.

— Если они искали его так долго, но ничего примечательного там не нашли... ведь, прочти его — кто знает, чего там Хогарт и Айзек умудрились настрочить — всё уже давно могло быть иначе. Наверное. — сложив и прислонив пальцы к подбородку, Кэтрин разглядывала бесчисленные переплеты. — Если он не оказался полезным, Вольтури всё равно не решились бы от него избавиться — дневник связан с Энтони — да и Алистер сказал, что я найду рукопись здесь. — стараясь не концентрироваться на мыслях и догадках, откуда ищейка обладал такой информацией, девушка продолжила бормотать свои размышления вслух, — Куда можно положить ценную вещицу так, чтобы при поисках её не нашли или просто не догадались, где её припрятали? Много книг, логично что можно убить не один день на поиски... но дневник не убрали бы далеко, он должен быть под рукой, где его легко достать и попытаться снова разобраться, что он хранит, перечитать записи Айзека и Энтони... — звук тикающих на запястье часов казался оглушающим, секунды безжалостно ускользали, а Кэтрин всё терялась в догадках, продолжая стоять на месте, как вкопанная и обреченно пялясь в рябящие корешки. — Если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место. — едва ли слышно проговорила она, — Прямо перед глазами... тогда никому и в голову не придет, что это может быть на виду. — карие глаза застыли на круглом столе, оставленном старинными креслами. Попытка — не пытка.

Не прошло и секунды, как девушка уже была возле стола и, задумавшись, присела в одно из кресел, не отводя взгляда с книжной пирамиды, пытаясь выделить ту самую книгу. Кровь стучала в висках, по спине вновь разлились ледяные мурашки и пальцы сами, словно по зову, потянулись к весьма неприметной тёмно-синей, почти черной, потёртой от времени и пыли, книжице, находящейся прямо на уровне глаз. Ну конечно. Проведя подушечками пальцев по переплету, дышать будто на миг стало труднее, сердце затрепетало и, покрутив дневник в руках, взгляд Кэт встретил потрепанный, изрядно пожелтевший от времени обрез книжного блока, местами покрытый старыми засохшими тёмными пятнами. Кровь.

Бенсон уложила дневник на стол и осторожно развернула его на первой странице, где её встретили несколько чернильных клякс и вычурные завитки-инициалы: «Э.Р.Х». Девушка перевернула лист и, предвкушая, что перед ней вот-вот предстанет текст, послание от Айзека или самого Хогарта, которое сможет разгадать и понять только она, утерев нос Вольтури, замерла — её поприветствовала пустота. Пролистнув ещё несколько страниц, Кэтрин не встретила ни единого слова, ни одной кляксы или отпечатка кошачьих лап, которые она надеялась узреть. Взявшись за книжный блок, девушка надавила на стопку листов, заставив ту быстро переворачиваться и, когда последняя страница была позади, она откинулась на спинку кресла, обессилено свесив руки с подлокотников. Вовсе не это ожидала увидеть Бенсон, ей и в голову не могло прийти, что дневник будет совершенно пустым, не содержащим ни единого слова кроме инициалов Лекаря. Взгляд был прикован к пятнам крови на обрезе и, поколебавшись несколько секунд, девушка вновь взяла книгу в руки и осторожно провела по ним подушечками пальцев. Руку словно кольнули жгучие искры и Кэт невольно усмехнулась, вспоминая фокусы первого дневника.

— Конечно вы, оболтусы, не смогли ничего в нём прочесть. Вы просто не знали, как это сделать. И крови гибрида у вас не было. — Бенсон спешно спрятала дневник в рюкзак и взглянула на наручные часы — двенадцать тридцать две.

 «Пора убираться отсюда. — молвила сама себе девушка и, подавляя душевное огорчение от предстоящего ухода из чудесной библиотеки, оказалась у дверей, затем осторожно открыла их, выглядывая в коридор. Всё было тихо, сладковатый аромат вампиров был слабый и исходил только из зала, куда были затащены стражники. Заглянув в помещение за обе колонны, Кэт увидела всё тех же пребывающих без сознания мужчин. — Сработало... повезло, но радоваться буду потом. Нужно выбираться и как можно скорее. Не хватало ещё наткнуться на кого-то или что бы кто-то меня услышал». — двигаясь тем же путём, которым и пришла, девушка чувствовала, как с каждой секундой сердце начинает колотиться быстрее и быстрее, снова подкрадывается былой страх и паранойя. Времени искать новые выходы не было, вылезать через окно и вовсе было дуростью и слишком заметно для глазастых туристов. Бежать, бежать и бежать, единственные мысли которые преследовали Кэтрин и вели её по коридорам Палаццо дей Приори, хотя она отказалась от идеи передвигаться, полагаясь на вампирскую скорость, слишком опасно. Вот коридор, здесь поворот налево, небольшой лестничный пролет, пришлось свернуть в другой коридор и спрятаться за колонной, когда чуткий слух и обоняние уловили движение вампиров; снова коридор, двери в галерею и коридор, выход уже близко. Наверное.

Бенсон замерла в незнакомом коридоре с множеством дверей, видимо не туда свернула и, кусая внутреннюю сторону щеки, быстро огляделась. Приняв решение вернуться на шаг назад, Кэтрин двинулась дальше и, прислушавшись к шуму и запаху людей снаружи, пошла дальше. Одну из дверей пришлось закрывать слишком долго, замок норовил поднять шум, громко клацнуть и подать сигнал стражам замка, но девушка уже ощущала свежий воздух, запах свободы, хоть и с примесью пота, духов и прочих ароматов туристов и местных жителей. Наконец-то управившись к дверью, Кэт осознала, что задержала дыхание на эти несколько секунд, слишком сильно сконцентрировавшись на попытке быть бесшумной. Едва ли она повернулась и сделала шаг, повернувшись к новому коридорчику, одна из стен которого была выложена небольшими квадратными, но знакомыми по всему замку, камнями, а вторая состоящая из колонн с несколькими арками со стеклом — большими окнами, дающими возможность яркому солнечному свету полностью озарить коридор — и оставляя висящую на стене плиту с какими-то надписями на латыни за спиной, Бенсон замерла. Нос обожгло резким сладковатым ароматом.

Напротив неё, у самого импровизированного порога света и тени, стояла невысокая девушка в чёрном плаще, капюшон которого покрывал голову со струящимися и обрамляющими аккуратное овальное и бледное лицо тёмными волосами. Большие и выразительные глаза, цвета красного вина, глядели на Кэтрин не отрываясь, взгляд имел слишком большой букет эмоций, хоть и возникший на какие-то доли секунды: изучение и оценка с головы до ног, изумление, испуг и некое благоговение. Сердце Бенсон вмиг ушло в пятки, стоять становилось тяжелее, колени вот-вот подогнутся, а ноги станут ватными. Вот и всё, попалась. Кэт стояла на месте не шевелясь, будто приросла к полу, по правде она собирала все силы на то, чтобы не шлепнуться от нервов, бывших на самом пределе, и смотрела прямо в глаза одной из Вольтури. Кожу будто что-то кольнуло, в голове на миг загудело, застилая мысли туманной пеленой, но эти чувства улетучились так же быстро, как и появились. Край пухлых губ Челси едва заметно приподнялся, словно в оценивающе-одобрительной ухмылке, затем они дрогнули и сжались, а взгляд стал жестче и холоднее, однако она не спешила принимать действий, всё ещё разглядывая незнакомую ей девушку. Одно вампирша знала точно — пробравший её леденящий ужас был ей знаком ещё несколько столетий назад, хоть она успела его позабыть. Она не двинулась с места, лишь едва заметно дёрнула носом, слегка поморщившись, буквально на миллисекунду, затем оглянулась через плечо в пустой коридор.

— Иди, пока я не передумала. — почти прошептал глубокий и мелодичный голос, от которого девушка вздрогнула, приходя в себя. Вампирша, более не произнеся ни единого слова, отступила, прислонившись к стене спиной, открывая незваной гостье дорогу.

 Кэтрин продолжала слышать свое бешено колотящееся сердце и оглушительно стучащую кровь в висках, но так и не решалась убежать или напасть, к тому же, действие вампирши Вольтури повергло её в ещё больший шок, окончательно выбивая из колеи. Что если у неё есть какой-то дар, по типу телепатии или ещё чего-то, благодаря чему она может без слов призвать ораву стражников или самих глав клана? От этой мысли у Бенсон закружилась голова. Нужно что-то делать. 

 — Почему? — Однако, получив вместо ответа легкую полуулыбку вампирши, девушка неуверенно ступила под яркий солнечный свет, заливающий коридорчик. Ни один мускул на лице Вольтури не дрогнул — она по-прежнему стояла у стены. Облизнув пересохшие от волнения губы, Кэтрин, едва ли удерживая себя, чтобы не помчаться со всех ног, прошла мимо вампирши и, ощутив пристальный взгляд алых глаз в спину, поспешила к заветным дверям — выходу.

Прислонившись к стене из желтого кирпича прямо у дверей из-за ватных ног, Кэт запрокинула голову и жадно втянула воздух, которого ей так не хватало всё то время, которое она провела в Палаццо дей Приори. Ветер, играя, растрепал тёмные волосы и игриво, будто шелк, коснулся побледневшей кожи, давая Бенсон снова ощутить ароматы площади и свободы.

«Кто она такая? Почему она меня отпустила, не позвала стражников? Почему...» — но очередные вопросы пришлось оставить без ответов, пора убираться из этого места, подальше от лидеров клана Вольтури. Проведя по волосам, собирая оставшиеся крупицы сил, исчерпавшихся от эмоционального напряжения (кажется, даже вампиры могут быть морально и психологически истощены), вышла из тени, ныряя в тепло итальянского солнца.

Преодолев совсем небольшое расстояние, даже как следует не затерявшись в толпе, девушка, не выдержав, остановилась и обернулась, устремив свой взор на замок в попытке запечатлеть его в своей памяти в мельчайших деталях — настоящее достояние Вольтерры и Италии, чудо архитектуры и искусства, слишком прекрасное, чтобы быть забытым даже из-за своих кровожадных обитателей. Слегка кивнув самой себе, будто убеждаясь, что картинка прочно засела в мозгу, Кэт натянула капюшон своей тоненькой худи и скрылась в толпе под пристальным взглядом мужчины с длинными чёрными волосами, подчёркивающими мертвенно-бледную кожу, глаза цвета красного вина которого отражали бурю нескрываемых эмоций: ошеломление, растерянность, изумление, восторг и, наконец, дикий, по истине звериный, сковывающий ужас. За спиной вампира раздался оглушительный треск, эхом разлетевшийся по залу — двое мужчин, прежде сопровождающих Челси после возвращения из Америки, оторвали головы стражникам, пребывающим на посту возле библиотеки и, коротко кивнув другим подчиненным Вольтури, передали последние тела, номер шесть и семь, на сожжение. Челси встретилась взглядом с близнецами, Алеком и Джейн, бросила короткий взгляд на стоящего на балкончике Аро и, одобрительно кивнув Феликсу и Деметрию, вернувшихся и принявшим ожидающее приказов положение, бесшумно удалилась прочь.

***

— Ну зачем ты ему рассказала? — голос женщины с карамельными локонами был пропитан горечью и тревогой, глаза вампирши блестели, словно от слёз, однако ни одна капля не могла скатиться по её щеке — это просто против вампирской природы. — Что, если Элис и Белла не успели или, ещё не хватало, что-то пошло не так и лидеры решили убить их всех, преподать урок? 

 Девушка, закручивающая прядь своих светлых волос, издала тяжелый вздох и, оставив в покое нервное издевательство над локонами, подняла свои золотистые глаза на вампиршу, расхаживающую взад и вперёд, обхватив себя за плечи.

— Я лишь ответила на его вопрос: видела ли Элис какие-то видения о Белле, — Розали пожала плечами, будто ничего существенного не произошло и её семья не сорвалась с места в тот самый миг, когда миниатюрная вампирша со всех ног бросилась в машину, лепеча едва связные между собой слова и обрывки предложений, что-то о Свон, скалах, Виктории, слепых пятнах и Эдварде, представшем перед Вольтури. — Мне-то откуда было знать, что что-то может пойти не так? Не я в нашей семье провидец. — поджав губы, ответила она, опустив голову на плечо Эмметта, сидевшего рядом с ней. Парень ничего не говорит, лишь принимается осторожно и с нежностью поглаживать Роуз большим пальцем, приобняв за талию, когда девушка вопрошает подавленным голосом, — Элис же всё исправит... правда?

Услышав слова Розали, Джаспер издаёт тяжелый вздох, игнорируя мечущуюся по гостиной Эсми и продолжает, сложив руки за спиной с зажатым телефоном, стоять позади дивана, у окна, неотрывно глядя на простирающийся вокруг особняка густой Форкский лес, но его взгляд совсем не сконцентрирован, а скорее направлен в какую-то пустоту. Элис писала ему последний раз, когда они с Беллой сошли с трапа самолёта, однако с тех пор — гнетущая тишина и безмолвие. За всю дорогу в маленький дождливый городок он не произнёс ни единого слова, вцепившись в мобильник в тянущемся ожидании, и вносил в дом чемоданы будто на автопилоте, как робот. Хейла не на шутку тревожило то, что случилось всего за чуть больше чем одни сутки и неимоверное волнение вызывала Элис, пустившаяся пытаться исправлять будущее. Однако, несмотря на это, возвращение в Форкс вносило свою толику облегчения и спокойствия, явно помогающее поумерить пыл и занять выжидающую позицию.

— Да... — бормочет Эсми, ошеломлённо замерев от услышанного, — Конечно... конечно Элис всё исправит. — с её губ едва ли не срывается тихий смешок, ещё больше подчеркнувший бы натянутые до предела нервы. Вампирша глядит на Эммета, затем на Розали и переводит взгляд на Джаспера, когда тот тихо произносит:

 — От неё нет вестей уже двенадцать часов семнадцать минут и тридцать одну секунду. 

 — Мы здесь сами всего три часа, Джас. — пытается выдавить из себя улыбку Эмметт, но она выглядит слишком фальшовой и даже всё равно даётся ему весьма скверно. 

  «Уже три часа...» — находясь на веранде и облокотившись на небольшое деревянное ограждение веранды, говорит сам себе доктор Каллен, оставляя окружающих в неведении своих мыслей. В руках главы Олимпийского ковена так же зажат мобильник, от которого вампир надеется услышать заветный гудок сообщения или звонка. Кто же мог знать, что за считаные часы всё может обернуться так скверно, от чего каждый член семьи Каллен будет чувствовать себя, как на иголках. Карлайл корил себя, что вновь не смог предусмотреть всего, хоть его здравый смысл и твердил, что это просто невозможно. Если бы он не позволил Эдварду оторваться от семьи и жить отдельно, стараясь подавить свою боль от лжи и расставания с Беллой, он бы ни за что не оказался бы в Вольтерре и не просил аудиенции лидеров ковена ради одной просьбы — убить его. Хуже всего было вовсе не то, что Элис поделилась видением с Розали (девушки тогда находились в одной комнате), и совсем не то, что Роуз растрепала всё Эдварду, позвонившему справиться о родных так не вовремя, а то, что Каллен-старший был бессилен и не мог сделать ровным счётом ничего. Его «Мерседес» был куда быстрее и надежнее, потому он без промедлений отдал Элис ключи, однако слова «эльфийки», брошенные перед самим отъездом из Висконсина, и вовсе выбили Карлайла из колеи: «Собирайте вещи. Пора».

Её план состоял в том, что она едет в Форкс, убеждается, что с Беллой всё в порядке и её слепые пятна из видений не утаили ничего ужасного, а после мчится в Вольтерру за Эдвардом. Впрочем, звонила и писала девушка часто и, к счастью, всё шло исключительно по её догадкам, даже со Свон всё оказалось в полном порядке и видению просто помешал Джейкоб. Однако новость о кончине Гарри Клируотера огорчила Каллена и он решил, что будет правильно выказать его семье и племени Квилет соболезнования, правда это позже. Посланное во время полёта в Италию сообщение всё никак не выходило у вампира из головы. Открыв входящие, мужчина вздохнул, вглядываясь в каждую букву, присланную Элис.

«Пыталась увидеть её. Всё ещё пятна, только кот или темнота.»

Однако соль была вовсе не в этих строчках, а в следующем сообщении, присланном через несколько минут:

«Она в Вольтерре. Дневник.»

Каллен ощущал, как к нему вновь подбирается то чувство дикого ужаса, которое он испытал, когда прочёл эти слова. В тот самый миг всё окружение будто перестало для него существовать, испарилось, стёрлось в порошок и развеялось по ветру, когда его глаза снова и снова читали сообщение. Всего за несколько минут до этого он невольно представлял, как жаждет поскорее вернуться в Форкс, где наконец-то, после столького времени сможет быть ближе к ней, хотя его разум должен был быть занят исключительно Эдвардом и тревогой за него, но тогда всё будто отошло на второй план, оставив место только для неё. Да, это эгоизм в чистом виде, бездушный, подлый и предательский эгоизм по отношению к его семье, к Эдварду, однако что в тот миг, что сейчас, Карлайл не мог не думать о Кэтрин. Едва ли её имя прозвучало в его голове, как грудь пронзила острая боль, раздирающая, рвущая душу на тысячи мелких кусочков. Что же делал Каллен после таких новостей? Естественно он написал Элис, но в ответ получил лишь: «Увижу опасность — напишу. Положись на меня. Езжайте в Форкс и не творите глупостей.» — это ли не очередной удар под дых от беспощадной судьбы?

Знал бы хоть кто-нибудь, каких усилий стоило Карлайлу отговорить себя бросить всё и ринуться в Вольтерру в надежде, что ему удастся оказаться там вовремя и, встретив Кэт в аэропорту, не дать ей сделать ни единого шагу в сторону Палаццо дей Приори. Пытаясь держать её как можно дальше от Вольтури, а сам клан Аро в неведении о её существовании, всё постепенно начинало катиться в тартарары и вот, первая брешь в плане главы Олимпийского ковена, полностью одобренного Алистером. Бенсон сама отправилась прямо в лапы Аро. От одной только мысли, что ей может кто-либо навредить, мужчина едва ли смог удержаться на ногах, стиснув зубы и схватившись за ограждение, издавшее тихий треск. Алистер. Стоит ли говорить, сколько раз Карлайл пытался дозвониться до него, чтобы получить хоть малейшее объяснение происходящему и понять, каким образом Кэт смогла оказаться там, где ей и близко появляться нельзя? Всё просто — старый хороший знакомый, не имеющий телефона и до этого времени отвечающий на звонки Каллена по домашнему телефону особняка, не ответил ни на один. Переступив порог дома, Карлайл нашел объяснение молчанию, подтверждая свои догадки — Алистер покинул Форкс, а телефон сиротливо лежал на столике в гостиной. Перед глазами мужчины то и дело, что всплывали ужасные картинки, которые выплевывало его подсознание, видящее только самые плачевные исходы. Даже дар Джаспера, используемый им с самого отъезда Элис, чтобы хоть как-то приободрить и помочь унять волнение своей семьи, словно отскакивал от доктора, будто его закрывал от восприятия невидимый щит. Нет, пока он не увидит Кэтрин или, хотябы не получит успокаивающее сообщение от Элис, то не найдёт покоя. Однако что, если и Элис настигла неудача и всё пошло прахом? 

 — Почему мы не поехали с Элис? Нужно было не слушать её! Мы с Роуз почти нагнали её и тоже могли успеть на самолёт. — шикнул Эмметт, в голосе которого было неприкрытое раздражение и досада.

— Мы уже обсуждали это и Элис ясно разложила всё по полочкам по телефону. — ответила ему Розали с не меньшим раздражением от нервов и вины, и её слова подхватил Джаспер. 

 — Это было бы слишком опасно и очень необдуманно. Эдварда врасплох не застанешь. — парень неодобрительно покачал головой, но по-прежнему стоял и смотрел в окно. 

 — Он бы не стал нас слушать, — поддержала Эсми, — Никого из нас. И воспринимать всерьез тоже — выкинул бы что-то в любом случае. Вы бы ничего не смогли сделать, только не против Вольтури. Это просто верная смерть. — голос вампирши дрожит, будто она вот-вот начнёт захлебываться слезами, хотя всё-таки берет себя в руки и, чуть выпрямляясь, глядит на Розали, Эмметта и Джаспера. 

 — Они успеют. Элис и Белла остановят его... — шепнула Розали

— Она обещала, что справится... что сможет остаться в живых, что бы ни случилось. — едва ли слышно говорит Хейл и его дар рассеивается окончательно — он истощен морально, чувствуя боль и тревогу каждого в этом помещении, вампир словно захлебывается в потоке эмоций, при этом стараясь внешне оставаться невозмутимым. Но ему больно и страшно.

— Мы вполне могли бы отправиться в Вольтерру. Даже сейчас. — снова начинает разговор Эсми, — Если девочкам всё удалось — а мы будем на это надеяться и держать кулачки, — вампирша заставляет себя слабо улыбнуться, — Вольтури могут оставить их до захода солнца и только тогда отправят домой.

— Уже нет смысла, мы можем разминуться. — отвечает Розали, — Даже на частном самолете лететь до Италии чертовски долго. — блондинка провела по волосам и снова начала накручивать одну из прядей на палец, стараясь отвлечься и успокоиться. 

 — Тогда какого черта ни Элис, ни Эдвард всё ещё не... — вскипая от раздражения, начал Эмметт, однако его голос мигом затих, когда с веранды раздался звонок. 

 — Элис? — Карлайл на доли секунды звучал осипшим, раскрыл дверь, разделяющую веранду с гостиной, и прошел в дом, — Вы все целы? Ставлю на громкую связь. 

  — Они соизволили отпустить нас только когда село солнце. Паршивцы, но и их понять можно, в Италии такая жара! — в голосе вампирши вновь слышался былой перезвон колокольчиков. — Мы заставили вас сильно понервничать, да? — по её интонации было ясно, что она расплылась в улыбке. 

 — Не то слово! — в один голос воскликнули Эсми и Джаспер. — Ты в порядке? — поспешил спросить Хейл. 

 — Всё хорошо, не переживайте. Нужно было заскочить за одеждой для Эдварда, а после мы быстренько направились в аэропорт. Мы уже летим из Рима, так что ждать нас осталось не так уж и долго.

— Вы все втроем, никого не потеряли в толпе из-за праздника? — отшутился Эмметт и усмехнулся, от чего получил легкий удар локтем по ребрам от Розали и возмущенный взгляд Эсми.

— Очень смешно! — фыркнула вампирша в трубку. — Белла задремала, её очень вымотало наше «приключение». Эдвард сейчас с ней и просил передать привет.

— Как ситуацию восприняли Вольтури? — раздался голос Карлайла.

— Ну, как сказать... это всё их очень поразило и, увы, заинтересовало. Думаю, будет лучше обсудить это дома, а не по телефону.

 — Конечно. — ответила Эсми и прислонилась к супругу, приобняв его за предплечье, от чего мужчина заметно напрягся, почти что отшатнулся, но так ничего и не предпринял. — Мы встретим вас в аэропорту! 

 — У нас ещё перелёт из Атланты в Сиэтл, так что можете не спешить. Кстати, Карлайл, твой «Мерседес» я оставила там. 

 — Хорошо, Элис. Напишешь, во сколько приземляется самолет? — ответил доктор и заставил себя улыбнуться, показывая своё облегчение удачно сложившемуся исходу событий с Эдвардом.

— Естественно. Жди СМС-ки. — сказала «эльфийка» и отключилась.

— Как же хорошо, что всё закончилось... — улыбка Эсми потеплела, сгоняя бушующую в ней до этого тревогу. Розали так же расплылась в более расслабленной усмешке, когда её обнял Эмметт, а Джаспер издал тихий смешок, прочитав сообщение от Элис на своём телефоне. — Эдвард жив и с девочками всё хорошо. Теперь всё точно наладится и будет как раньше.

 Как раньше. На лице Карлайла невольно возникла полуулыбка, которую он постарался скрыть как можно скорее. Про себя он отрицательно замотал головой, давая своему внутреннему голосу волю сорваться на крик и произносить лишь одно слово: «нет». Ничего уже не будет как раньше. Не будет как раньше уже очень и очень давно. И ничто этого не исправит.

— Нужно немного здесь прибраться! — вновь зазвучал бодрый голос Эсми, — А после поедем встречать Эдварда, Элис и Беллу. — доктор мягко коснулся рук супруги и, выскользнув из её объятий, постарался говорить с прежними, присущими ему спокойствием и сдержанностью:

— Надеюсь, никто из вас не будет против, если я немного поработаю в кабинете. Наведу порядок, улажу дела, оставшиеся в Висконсине и Хокиаме... и побуду наедине со своими мыслями. События последних дней нужно тщательно переварить.

 — Это точно. — поддержал Эмметт, Джаспер же ответил кивком. 

 — Розали, поможешь мне? — обратилась к блондинке сияющая в улыбке Эсми. 

 — Конечно, мне нужно отвлечься.

Закрыв за собой едва ли скрипнувшую дверь кабинета, Карлайл прислонился к ней спиной и на несколько секунд прикрыл глаза, сделав тяжелый вздох. Запах Алистера успел выветриться, а аромат Кэтрин, ставший и без того таким неуловимым, заметным лишь благодаря сладкому шампуню или духам — и подавно. Доктор медленно открыл глаза, веки казались неимоверно тяжелыми, и огляделся — ничего не изменилось, за исключением иначе, более небрежно, расставленных книг руками старого хорошего знакомого, явно копавшегося в личной библиотеке Каллена. Подойдя к столу, доктор поставил на него чемодан и, расстегнув его, стал перебирать бумаги, различные документы, вещи, чтобы добраться до потайного кармана и извлечь завёрнутую в старую ткань книгу Тикуна. Но едва ли Карлайл успел спрятать её в свой тайник, как телефон запищал, сообщая о входящем СМС.

«Видела видение. Кот и старый тёмно-синий дневник. 

 Не волнуйся, она цела».

Прочитав эти строки, доктор поддался эмоциям, прислонился спиной к книжному шкафу и сполз на пол, запрокинув голову. Губы вампира изогнулись в слабой улыбке, источающей облегчение.

***

Перелёт в обратную сторону вызывал двойственные чувства: сущий ад из-за желания поскорее убраться от Италии как можно дальше и вновь вернуться в дождливый меленький городок на северо-западе США, и наслаждение от того, что теперь можно вздохнуть с полным спокойствием, ведь дневник Хогарта удалось стащить из-под самого носа Вольтури, вернув его законному владельцу. На лице девушки снова заиграла слабая, измученная потраченными нервами и усилиями улыбка, когда она взглянула на рюкзак, стоящий у её ног — благо он был небольшим и стюардессы и слова не сказали о том, что его стоит убрать, да и выжав из себя всё имеющееся очарование, к Кэтрин и вовсе не было никаких претензий. Уставившись в иллюминатор, девушка неотрывно глядела на россыпь пушистых облаков, ликуя про себя, что столь безумный и спонтанный план, подброшенный Алистером, удался на славу, однако мысли об отпустившей её вампирше всё никак не хотели оставлять в покое. Каждая догадка подвергалась тщательному, насколько это могла сделать Кэт, анализу и сомнениям, ведь с каждым часом полёта чувство медленно подбирающейся опасности и ужасов в будущем постепенно начинали цепляться своими холодными пальцами и утаскивать в темноту страхов. Алистер знает о Вольтури достаточно, так что сомнений в том, что он подобрал идеальное время для похищения дневника нет; день был подходящий, так сложились события и это весьма отлично. Вольтерра кишила туристами и празднующими, из-за этой неразберихи тел было сложно уследить за кем-то определенным, даже вампиру; стражников было действительно меньше, чем можно ожидать — тут Алистер тоже оказался прав, видимо у них выдалось время попировать на славу и немного ослабить посты; или же Кэтрин вновь улыбнулась фортуна времени, кто знает, сколько бы Вольтури ей бы попалось, попади она в Палаццо дей Приори на несколько часов позже или, чего ещё хуже, после заката солнца. Но что-то всё равно настораживало, дело было не только в вампирше — конечно её поступок был странным — Бенсон каждой клеточкой тела ощущала подвох. Голова раскалывалась от догадок: расскажут ли о незваной гостье лидерам ковена или нет, что будет дальше; потому единственным выходом из ситуации, как посчитала для себя девушка, было провалиться в мир сновидений. Тяжелые веки слиплись, погружая Кэт в пустоту и давая хоть немного расслабиться и отмахнуться от подкравшихся мыслей о содержании дневника.

***

 Сообщать время приземления самолета дяде Бенсон не стала, иначе он бы сразу примчался и устроил сцену прямо в аэропорту, девушка знала это наверняка. И, едва ли она подъехала к дому и заглушила двигатель, как входная дверь распахнулась настежь. Шумно сглотнув и накинув на плечо рюкзак, Кэт не спеша открыла дверцу и вышла на улицу, как можно спокойнее, будто ничего не произошло, закрывая «Мика». Грозная фигура Джона, которую она уловила боковым зрением, казалась по-настоящему свирепой и взбешенной, от чего в груди закололо от боли и вины. За доли секунды прокрутив в голове возможные варианты развития событий и чем всё могло закончился, зная копа, девушка решила действовать на опережение и, что главное, как можно быстрее. Крепко обняв мужчину, Бенсон спрятала лицо в его тёплом зеленом свитере и молчала, зажмурившись. Чувствовалось, что Джон вот-вот готов разразиться ругательствами, начать кричать и отчитывать племянницу, однако её поведение выбило его из равновесия, заставив опешить и растерять всю накопившуюся злобу. Глаза девушки защипало от слёз, ведь в памяти возникли картинки из прошлого — когда-то она частенько так извинялась перед отцом за свои оплошности зная, что только так удастся поумерить его пыл и смягчить его. Она не была уверена, что это сработает и с дядей, учитывая её неуважительное поведение и вытрепанные за последний год нервы, не говоря уже о нарушенных обещаниях не делать глупостей и не бросаться сломя голову в неизвестность.

 — Прости меня. Прости меня, пожалуйста... — тихо сказала Кэтрин, по-прежнему крепко обнимая полицейского, однако тот был всё так же холоден и не произносил ни единого слова. Его дыхание немного выровнялось, а сердцебиение успокоилось, придя в норму и давая подсказку, что ярости явно поубавилось. Так прошла минута, даже две, девушка не шевелилась и не решалась отпрянуть или открыть глаз, когда, наконец-то, ощутила как её сжимают в объятиях. Колючий подбородок, из-за отросшей густой щетины, коснулся макушки Кэт, раздался долгий и измученный выдох. Напряженное и натянутое, как струна, тело копа расслабилось, а объятия стали мягче. Мужчина аккуратно провёл по волосам и плечам племянницы, прикрыв глаза, когда она снова сказала: — Мне жаль.

 — Домашний арест, — голос Джона звучал хрипло, — любые вылазки из дома только с моего разрешения и под моим контролем. Отвожу и забираю тебя со школы исключительно я. — коп сделал паузу, раздумывая, что ещё добавить: — Тебе ясно? 

 — На всё согласна, вопросов нет. — пробормотала девушка, зарывшись в свитер полицейского. Ничего не сказав, когда дядя снял с плеч рюкзак, Кэт, приобнимая Джона, направилась с ним в дом. Не успели они и переступить порог, как из кухни вальяжной походкой, потираясь о стену, вышел пушистый белый кот. Желтые глаза словно стали ещё ярче, когда Бенсон протянула руку к питомцу и погладила его, а сам Бродяга громко мяукнул. 

 — Вы с Беллой просто не исправимы. — сказал Джон, глядя на девушку, взявшую кота на руки. — Что я, что Чарли, возвращаемся с похорон Гарри, а вас и след простыл... 

 — Белла? — непонимающе подняв бровь, спросила она, оторвав взгляд от урчащего Бродяги. 

 — Вечно заставляете нас нервничать, срываясь куда-то сломя голову! Джейкоб о тебе ни слуху, ни духу, только про Беллу что-то несвязно мямлил, мол, уехала с Элис Каллен и у Эдварда неприятности. Вот это новость была для Чарли, да и для меня. Мы и не знали, что кто-то из Калленов вернулся в Форкс. 

 — В этот раз дела Беллы никоим образом меня не касались, ровно как и мои её. — постаравшись не зацикливаться на приезде Элис в город, ответила девушка, припоминая пару пропущенных звонков и сообщение, которое так и не прочла, — Я тоже не знала, что она приедет. Во всяком случае — это дела Беллз и Элис. 

 — Ладно-ладно, — протянул коп, почесав кота за ухом, — Идём, поешь немного. Ты устала? Спала во время полёта? 

 — Немного... 

 — Какой смысл кричать на тебя, если что сделано, то сделано? — увидев удивленный и растерянный взгляд девушки, мужчина усмехнулся. — Ты уже взрослая и у тебя своя голова на плечах. Но, всё равно, вы всегда остаетесь детьми и норовите найти для себя приключения, сколько вас не поучай. Мак тоже был из таких. — улыбка Джона стала печальнее и мягче, он потрепал племянницу по голове и добавил: — Думаю, он поступил бы так же... Смотри, утром я приготовил немного джамбалайи, есть хлопья и пицца. Можно сделать макароны с сыром. 

 — Джамбалайя, — поспешила ответить Кэт, улыбаясь, — И пицца с колой. 

 — Ключи от «Мини» на базу. — протянув руку, сказал коп и девушка, слегка в недовольстве поджав губы, вложила звякнувшую связку, — Пойди прими душ и переоденься. Если всё-таки останутся силы, спускайся и поешь. А я заварю себе кофе.

***

Раскрыв глаза, девушку встретила комната, погруженная в полумрак, слабые, едва заметные лучики заходящего солнца больше не могли противостоять заполонившим небо плотным тучам. Бродяга, свернувшись клубочком, заполнял комнату своим тихим посапыванием. В нос ударил приятный запах пряностей и яблок, приподнявшись на локтях, Кэтрин протерла всё ещё сонные, слипающиеся глаза, и устремила свой взор на источник запаха — тарелку на прикроватной тумбе. Аппетитный треугольник яблочного пирога был словно из сказки, пах просто чудесно, невероятно; Бенсон показалось, что она не ела целую вечность. Выпечка явно была из любимого Джоном кафе, это подтверждала картонка с логотипом, удерживая отрезанный кусочек. Взяв записку, лежащую рядом, быстро пробежалась по строкам:

«Вызвали во вторую смену, буду очень поздно. Не удивлюсь, если и к моему приходу ты всё ещё будешь спать. Кота покормил, лоток прибрал. Сиди дома. 

 Джон.»

Бенсон отложила записку и взглянула на часы, пробормотав:

— Спала почти двадцать часов... Дурацкие перелёты и смены часовых поясов. — несмотря на внутреннее возмущение и негодование, девушка попыталась отвлечь себя пирогом, затем всё же поднялась с кровати и постаралась привести себя в порядок: приняла душ, причесалась и переоделась.

Однако, войдя обратно в спальню, взгляд, словно магнит, бросился к лежащему на столе рюкзаку. Мозг быстро составил картинку и цепочку событий после возвращения в Форкс и Кэт облегченно выдохнула — Джон не трогал её вещи. Внутренний голосок нашептывал оставить дневник в покое и не прикасаться к нему, не повергать себя вновь в пучины прошлого страниц, хранящих прошлое Энтони Хогарта, но неутолимая жажда утолить любопытство и увидеть то, ради чего был проделан такой огромный риск, взяли верх. Бенсон вела себя уверенно ровно до того момента, как высвободила дневник из рюкзака, пролив на него свет настольной лампы и, сев за стол, дрожащими руками положила его перед собой. Всё тот же слегка потрепанный временем тёмно-синий дневник, пожелтевшие страницы, заляпанный кровью срез, а внутри лишь одна страница с инициалами и кляксами. Только сейчас Кэтрин заметила, что верх корешка был слегка опален, видимо побывал у открытого огня свечи или костра, хотя и это волновало её меньше, чем содержание. Проснувшийся Бродяга, всё это время наблюдающий за своей хозяйкой и её скрупулёзными действиями, вздыбил шерсть и, прижав уши у голове, зашипел, обнажая зубы. Развернув рукопись и уставившись на самую первую страницу, Бенсон провела кончиками пальцев по инициалам и вздохнула. Припоминая, сколько возилась с открытием скрытых от глаз записей первого дневника, девушка решила испробовать тот же способ. Порывшись в ящике стола, она отыскала канцелярский нож, обычно используемый для заточки карандашей для рисования и, колеблясь около минуты, наконец приложила лезвие к ладони, зажмурилась, надавила на кожу и резко дёрнула вниз. Раздался хруст, от которого по спине пробежали мурашки и, раскрыв глаза, Кэт ахнула. Отломленная часть лезвия лежала на странице дневника, рука же осталась без единой царапинки. Ну конечно же, фокус с порезом больше не был так эффективен, с тех пор изменилось слишком многое. Проведя рукой по волосам, перебирая возможные варианты добыть свою кровь, девушка закусила губу, уставившись на сломанный нож. Оцепенев, Бенсон медленно провела языком по зубам и её брови нахмурились, образовав слегка заметную складочку на лбу.

— Попробуем... — сказала она и что есть силы сжала челюсти, зацепив небольшой участок губы. Рот заполнил сладко-солёный металлический привкус, вынудивший Кэт поморщиться. По подбородку медленно катилась небольшая алая капля, слишком вязкая как для свежей раны; губы обдало холодком и, коснувшись их, Кэт ощутила корочку, словно повреждению было уже несколько дней. Металлический привкус отступал, ранка продолжала затягиваться и понимая, что стоит действовать, девушка собрала каплю пальцем и занесла над станицей дневника. Кровь не спеша скатилась с подушечки и приземлилась на центр листа, возле одной из клякс и распласталась по бумаге, вырисовав собственную вычурную фигуру, выделяющуюся на фоне чернил. Секунда, пять, двадцать, одна минута и, наконец, кровь стала медленно впитываться в дневник, расходясь тонкой сеткой, словно паутинкой. Дневник будто стал источать тепло, а по спине прокатилась волна ледяных мурашек, когда в самом центре, куда ранее упала капля, возник знакомый по первой рукописи, витиеватый почерк. 

— Alia tempora*. Multum egerunt, qui ante nos fuerunt, sed non peregedunt*. Multa renascentur, quae jam decidere*. Confido*. — в самом низу страницы по одной букве стали возникать завитки, гласящие уже знакомую Кэтрин по первому дневнику фразу: — Scio tu non solum*. 

 Достав из шкафа и сняв с полок несколько словарей, включив ноутбук и взяв один из блокнотов, уже участвовавший в расшифровке посланий на латыни из первого дневника, Бенсон остановилась у зеркала в полный рост и, взглянув на губы, ранка которых затянулась и исчезла, будто никогда и не существовала, слабо усмехнулась и покачала головой. Завязав волосы в хвост, чтобы те не мешали и не лезли в глаза во время «исследований», девушка принялась за работу, переворачивая странички словарей, пока поисковая страничка медленно грузилась, выдавая сайты и источники.

_____

*«Alia tempora» — с латыни: «Времена переменились».

*«Multum egerunt, qui ante nos fuerunt, sed non peregedunt». — с латыни: «Те, кто жили до нас, многое свершили, но ничего не завершили». — Сенека.

*«Multa renascentur, quae jam decidere». — с латыни: «Многое способно возродиться из того, что уже умерло» — Гораций.

*«Confido». — с латыни: «доверься», «доверяй».

*«Scio tu non solum». — с латыни: «Знай, ты не один».

_____

***

Небо сгущалось под тяжестью туч и густых сумерек, солнечный диск спрятался за горизонт, складывая свои полномочия и уступая власть серповидной луне, продолжающей попытки, как и солнце, коснуться своим серебристым сиянием земли, скользнув меж мороси мрачной серой пелены. Воздух был пропитан влагой, а раздающийся рокот грома вдали предвещал о приближении грозы и неминуемом ливне, непременно, в очередной раз подчеркнув статус небольшого городка, как самый дождливый. В кабинете на третьем этаже громадного особняка, расположившемся вдали от цивилизации Форкса, повисла атмосфера раздумий и напряжения. Доктор Каллен, глядящий на лес сквозь панорамные окна, тонул в своих мыслях, в особенности касающихся поднятого Беллой «голосования» о её смертности. Уж чего Карлайл не жаждал, так это вмешательства Вольтури, которые, заинтересовавшись Эдвардом и его смертной пассией, решили пристально следить за исходом событий и дожидаться выполнения или нарушения обещания обратить Свон в вампира. Людям запрещено знать о существовании кровожадных созданий, посему, согласно правилам, возведённым итальянским кланом ещё множество столетий назад, человек, прознавший тайну, должен быть убит или укушен. Не многим удавалось сохранять связи и знания о существовании вампиров в секрете, однако и Вольтури прекрасно понимали, что всего на свете не прознаешь, хоть и стремились к этому. Каллен видел боль Эдварда, исказившую его лицо, когда Белла заговорила о своём обращении и обратилась ко всей семье, чтобы получить поддержку. Доктор не сомневался, что компанию Эдварду в ответе «против» составит Розали, ровно как и знал, что положительные ответы будут от всех остальных. Он и сам был бы спокоен, стань Свон вампиром, хотя поддерживал приемного сына в том, чтобы уговорить Беллу подождать ещё некоторое время и не спешить — пару лет не сыграли бы большой роли, учитывая как сильно Эдвард не хотел лишать возлюбленную души, человеческой частицы и связи с родными: Чарли, Рене и остальными. Карлайл был того же мнения, будь его воля и он мог спасти каждого из своей семьи иным способом, не обрекая их на тягостное мучение вампиризма, то сделал бы это без раздумий. Но теперь, когда Вольтури могут в любой момент послать одного из стражей, ищеек, благоволить явиться в Италию с Беллой или даже приехать лично, вариантов у Олимпийского ковена оставалось не так уж и много.

Вольтури. Сколько же ужасов творил этот клан, тысячелетия они «приглядывают» за вампирами и людьми, стараются сохранять баланс и существование кровопийц в секрете. Карлайл был наслышан о них, во всяком случае, о их тяге к знаниям, наукам и искусству, что не могло не искусить его ринуться в Италию и остаться с ними на целых двадцать лет. Того, что ему выпало слышать и видеть за эти годы хватит на всю жизнь, даже для вампира. Несмотря на это, Каллену удалось заполучить благосклонность лидеров, в особенности Аро, и обеспечить себе спокойную жизнь, куда Вольтури могут не вмешиваться, считая златоглазого вампира своим другом. Благодаря полученным знаниям в Вольтерре, Карлайл не только смог найти своё признание — медицину, но и сделал для себя множество открытий; в те времена лидеры ковена путешествовали по миру гораздо чаще и Аро не мог не брать Каллена с собой, что помогло тому завести некоторые новые знакомства и увидеть другие страны. Ему было за что благодарить итальянских вампиров, но и достаточно того, за что презирать и не одобрять, не говоря уже о страхе — если лидеры желали, они без труда могли выставить «подсудимого» виновным, отыскать свидетелей и доказательства там, где их нет, найти совершенно любой предлог, чтобы всё было именно так, как хотят они. Алистер был совершенно прав, говоря о Вольтури все свои ругательства и боясь их, во всяком случае, ему было за что оберегать свою шкуру столь трепетно.

  Мысли о старом хорошем знакомом побудили Карлайла сжать переносицу пальцами и сцепить зубы. Сколько раз за всё то время, пока пребывал вдали от Кэтрин, он думал о том, что может происходить в его отсутствие; вампир размышлял, строил догадки и жаждал знать, о чём Бенсон и ищейка могли говорить, действительно ли они нашли общий язык или это ощущение было лишь напускным, ложным? Каллен был осведомлен, на собственном опыте понимал, насколько сложным мог быть Алистер и каких усилий иногда приходилось прикладывать, чтобы не то, что поговорить, а даже заполучить толику искреннего внимания и интереса со стороны коренного англичанина. Ещё в самом начале, после встречи с ищейкой и двусмысленного ответа на просьбу помочь присмотреть за Кэт, Карлайл начал сомневаться в правильности своего поступка; возможно Алистер — это вовсе не тот человек, которому можно было настолько довериться и, что ещё важнее, доверить Кэтрин. Постоянные потоки сарказма, завуалированные фразочки, надменность, замкнутость и грубость — с Алистером следовало быть внимательным к деталям, не пропускать ни единого жеста и звука. Чем больше Каллен думал о присутствии ищейки в Форксе, рядом с Бенсон, тем больше он утопал в своих догадках; когда же Кэт даже обрела «няньку», однако всё равно продолжала притягивать проблемы и опасности, как магнит, Карлайл не на шутку занервничал. Каждый день вдали от неё он только и чувствовал тревогу и страх. Правда, Каллен не сомневался, что девушке удастся найти лазейку и получить расположение Алистера, более того, вытянуть из него необходимую ей информацию и ответы на вопросы, которые он, Каллен, правильнее всего должен был дать сам. Сколько раз он пытался убедить себя, что старый приятель достаточно хорошо понимает, какие истории стоит оставить пылиться в дальнем углу памяти, не мог быть уверен на все сто процентов. Алистер бывал слишком непредсказуем. Чем дольше ищейка находился в Форксе, тем чаще во время разговоров с Карлайлом у него начинали проявляться фразы, которые вынудили главу Олимпийского клана усилить волнение. Общение с Кэтрин пошло Алистеру на пользу, однако Каллен стал постепенно ощущать подкрадывающееся к нему новое и странное чувство — ревность. Он пытался убедить себя, что ищейка и девушка общаются как друзья и, более того, просто вынуждены потерпеть друг друга некий промежуток времени, пока Каллены не вернуться в дождливый городишко; правда воображение начинало рисовать свои фантазии. А как порою Алистер говорил о Кэт по телефону! В те мгновения Карлайл захлебывался от боли в груди, терзающей душу — это он должен быть сейчас рядом с Бенсон, он обязан слушать её страхи, печали и проблемы; он должен помогать справляться с новой жизнью; он должен рассказывать об Энтони и прошлом, и только он должен вдыхать её запах, касаться тёплой кожи, наслаждаться её голосом и утирать слёзы. Он, а не Алистер или кто-либо другой, особенно квилет. Только он. 

 Проведя по волосам, зачесанным и уложенным, как прежде, мужчина вздохнул и отошел от окна, став медленно расхаживать по кабинету в полнейшей тишине; вырваться из своих мыслей было почти что равносильно нулю, ещё и семья направилась на охоту, а Эдвард остался с Беллой — никто не может отвлечь его от собственного разума. Встав к лесному пейзажу спиной, Каллен прислонился к столу и скрестил руки на груди, прикрыв глаза в попытке отогнать вырвавшиеся наружу воспоминания.

Пребывая с Вольтури уже чуть более восемнадцати лет, Карлайла взяли с собой ради очередной вылазки лидеров для наказания вампиров, нарушивших закон. Вести об убийстве всех жителей деревни недалеко от Вольтерры разлетелись быстро, люди то и дело что судачили о приспешниках ночи, кровососущих тварях, истребивших поселение и жаждущих убивать по всей Италии. Какой же неожиданностью было то, что всё это может оказаться весьма тщательно, скрупулёзно и отменно спланированное покушение. Люди действительно были убиты, деревушка тонула в мёртвых телах и мухах, кружащих над трупами, успевших быть изглоданными дикими зверьми, однако группа вампиров, организовавшая это, только и ждала момента, надеялась на прибытие Аро, Маркуса и Кайуса, чтобы покончить с правлением их режима. В те времена лидеры ещё изредка брали своих супруг с собой, дабы те выступили свидетельницами правонарушения и казни, но таким поступком лишь подвергли их опасности. Сведения о количестве вампиров, истребивших деревню, были неверными, среди стражей был «троянский конь», умело затесавшийся в ряды слуг чужак, снабдивший лидеров неправильной информацией; именно по этому делегация была весьма небольшой. Едва ли Вольтури добрались до места, как пути к отступлению были отрезаны стеной из огня. Стражей стали убивать, среди нападавших нашлась пара-тройка одарённых вампиров, весьма ценных в сражении, а лидеры, не ожидав такого исхода событий, решили бежать, хотя Кайус был настроен решительно, он жаждал поквитаться и расправиться с противниками всеми силами, однако ещё тогда Карлайл заметил на его лице неимоверный испуг и страх за свою жизнь. Никто ещё ни разу не пытался открыто выступать против итальянского клана, все просто боялись. Именно тогда, когда кольцо из пламени разрасталось, становясь всё более свирепым и опасным для Вольтури, Каллен и принял решение действовать. Нужно было уводить лидеров и их супруг, бежать из этой западни, как можно быстрее.

Вспоминая пляшущие языки пламени, так и норовившие лизнуть ледяную кожу вампиров, утянув в бездну яростной боли и мрака, Карлайл поморщился, однако остался в своём воспоминании.

Пока выжившие несколько стражников пытались расквитаться с нападающими, Каллен и Афтон, супруг Челси и, в те времена глава стражи, решили увести лидеров из ловушки. Кайуса спасать и не нужно было — раскидываясь приказами убить подстроивших поджег и покушение вампиров, он нашёл лазейку в огненном кольце и выбрался, чего не скажешь о его супруге Афинодоре и Маркусе, которых, при попытке бежать, оттеснили пламенем к горящим конюшням; они, как и вся деревня, а так же близлежащая территория леса, были подготовлены к сожжению: обильно облиты горючими и легковоспламеняющимися смесями.

Шрам от зубов нападавшего, впившегося в плечо Карлайла, обдал тело потоком ледяного холода и легким покалыванием.

Каллену не приходилось прибегать к грубой силе слишком часто, даже тогда он был склонен к попыткам найти выход с помощью беседы, только в сложившейся ситуации язык бы ничуть не помог. На глазах нападавшие разорвали и сожгли ещё одного стражника низших чинов, который пытался помочь выбраться Маркусу и Афинодоре. Тогда на подмогу поспешил Афтон, набросившийся на правонарушителей, однако не учёл, что один из них являлся одарённым — от его прикосновений вампир начинал испытывать дикую жажду, теряя полученные от крови силы, иссыхал, становясь совершенно бесполезным, напуганным от своей собственной беспомощности. Карлайл подоспел в тот миг, когда Афтон едва ли не утратил все силы, напрочь позабыв о даре внушения своей невидимости, и не лишился головы. Разорвав вампиров и бросив в огонь, Каллен и глава стражи бросились на подмогу Маркусу и Афинодоре, запертых в полыхающих со всех сторон конюшнях. Вызволить их и не сгореть, превратившись в горстку пепла, было просто настоящим чудом, что для самого лидера и супруги Кайуса, что для Карлайла и Афтона. Однако, что ещё хуже, отправив последних троих выживших стражников с Маркусом и Афинодорой в Вольтерру, Афтон и Каллен осознали, что потеряли из виду Аро с Сульпицией, а кроме них самих не осталось никого, кто может противостоять поджигателям. А эти вампиры, хоть и выжило их не так уж и много, тем временем, продолжали распространять пламя, довольно быстро охватившее всю деревню и перебрасывающееся на близлежащий лес. Следуя по запаху лидера и его жены, пробираясь сквозь дымку, поднявшуюся от горящих тел вампиров и языки пламени всеми возможными способами, они добрались до леса. Это вовсе не облегчило их задачу, огонь разрастался стремительно и перекидывался от дерева к дереву, превращал траву в своего пылающего приспешника. Тогда-то Каллен и получил, очередные за этот вечер, будущие шрамы — вампир набросился на него с дерева и впился в плечо, стараясь упростить свою попытку вырвать руку подчиненного Вольтури и придать её огню. Затем последовали хаотичные попытки вгрызться в плоть, зубы полоснули грудную клетку и ключицу. Глава стражи бросился на помощь и, к несчастью, навлёк на себя ещё одного нападавшего, выбравшегося из очередной засады. Карлайл сбился со счета, насколько велика была группа и терялся в догадках, кто мог быть подстрекателем этого ужаса. Ни один из вампиров не был слишком одарён интеллектом, ко всему прочему, они являли собой несколько бывалых вампиров, которым успели насолить Вольтури, а так же не так давно обращенных, посему могли действовать сообща только благодаря какому-то иному кровопийце, умудрившемуся тщательно обучить, сплотить их, дать четкий план действий такому разношерстному «войску». Каллен, как бы не уговаривал себя, что должен оставить главу стражи и броситься искать Аро и Сульпицию, во избежание обвинений в союзе с нападающими и бездействии со стороны Кайуса, сбежавшего в страхе и предчувствуя неладное при первой же возможности, не мог бросить своего товарища. За время пребывания в Вольтерре Карлайлу не с многими удалось найти общий язык и тех, кому он действительно приходился по душе и мог обратиться с просьбой или провести беседу, было не так уж и много — в их число, помимо Аро и Маркуса, входили Сульпиция и Афинодора, Челси и её супруг, а так же парочка стражей низшего ранга. Подчинившись своей совести, Каллен бросился спасать Афтона, хотя тот и кричал ему отступить и искать Аро. Глава стражи едва не был сожжен, однако вместе с Карлайлом смог убить одного из нападавших и, бросив короткое «спасибо», просил предоставить последнего вампира ему. И Каллен послушал его.

 Когда же он добрался до Аро и Сульпиции, было почти что поздно. Лидер и его супруга были загнаны в очередную ловушку, продуманную куда тщательнее, чем просто горящая деревня. Сухая трава, ветви, деревья и болото, так же отрезающее путь. Вампирам бы оно не помешало, болото можно перепрыгнуть, пересечь благодаря своей неимоверной скорости, если бы не кольцо из пламени.

 Карлайл не раз думал с тех пор, почему лидеры ковена не смогли выбраться своими силами, ведь даже стену из огня можно перескочить, взобраться на дерево, сделать всё как можно стремительнее, не давая языкам пламени коснуться себя. И нашел ответ только спустя пару десятков лет — Вольтури сковал страх и паника, которая и гнала их в неизвестность как дикий зверь, они просто не ожидали столь дерзкого вызова их власти и попытки убийства. Кожа вампиров слишком восприимчива к огню и воспламеняется словно бумага, быстро, неистово, и сгорает дотла.

Именно в тот миг Каллен и увидел поджигателя, одного из (как выяснил чуть позже) организовавших этот кошмар в одном обличье. Бледное вытянутое лицо с острыми скулами, короткая борода, алые глаза и растрепанные русые волосы, в то время доходящие до лопаток и завязанные в низкий хвост. Алистер. Лицо англичанина, старого хорошего знакомого, как они говорили между собой, исказили испуг и удивление, он явно не был готов к этой внезапной встрече. Ещё со времен их знакомства ищейка выразил свое негодование и ненависть к итальянскому клану; тогда Каллен и подумать не мог, что ему придётся спасать не только Аро и Сульпицию, питая некое уважение к Вольтури за подаренные знания и их деятельность, и позаботившись о своём благополучии, но и Алистера. Было ясно, что лидеры будут искать зачинщиков и непременно выйдут на ищейку, что впрочем, и вышло через некоторое время, однако и там Карлайлу потребовалось приложить свою руку и помочь своему приятелю.

 Ничего не оставалось, кроме как дать Алистеру требуемую толику времени, чтобы скрыться с глаз, оставив Аро и Сульпицию в ловушке из пламени, только тогда Каллен бросился к огню. Секунды утекали, кольцо смерти сужалось, протягивая свои убийственные лапы к чёрным мантиям, пока Карлайл раздумывал, как высвободить их. Тяжелый воздух был пропитан едкими облаками чёрного дыма, пушистые серые хлопья пепла плыли по воздуху, норовившись заполонить всё вокруг. Повалить здоровое дерево с достаточно толстым стволом даже для вампира задача не из самых легких, пусть они и в тысячи раз сильнее людей, приложить усилия всё равно приходится, особенно когда всюду полыхает пламя, пытающееся тебя убить. Когда Каллену удалось управиться с деревом, пусть это и заняло несколько секунд, показавшихся бесконечными, он бросился на подмогу. Первой следовало вывести Сульпицию, супругу Аро, однако лидер ковена выглядел настолько испуганным без привычной для себя охраны и попавшим в ловушку, что при первой же возможности, увидев в Карлайле своё спасение, бросился вперёд. Помогая ему пройти по поваленному стволу, начинающему потрескивать от обжигающих его языков пламени, Каллен устремился протянуть руку Сульпиции и вывести её с главой Вольтури из западни.

Перед глазами доктора всё ещё стояло искаженное диким, неистовым ужасом лицо Аро, звучали благодарности Сульпиции, которая после возвращения в Вольтерру не обмолвилась и словом на протяжении целого года, настолько сильным было её потрясение. Затем последовало следующее воспоминание, всё ещё связанное с пожаром. Карлайл не мог забыть кары лидеров ковена, в особенности пришедшего в себя Аро, ставшим рвать и метать стражей в самом прямом смысле этого слова. Прежде Каллену не доводилось видеть его настолько разъяренным, таким жестоким и ещё более безразличным к жизням иных вампиров, даже одарённых. Феликс и Деметрий придали огню нескольких стражников, которых Кайус и Аро посчитали хоть как-то причастными к покушению и, что ещё хуже, с тех самых пор они решили прибегнуть к дару внушение удовлетворения Корин, и вновь запереть Сульпицию с Афинодорой в одной из башен замка, запретив выходить в свет. Афтону так же пришлось весьма не сладко, Аро был готов казнить главу стражи, однако не сделал этого по просьбе Челси и Карлайла; более того, Каллен убедил лидеров оставить его на прежнем посту. Однако на этом череда неудач, тянущихся за Вольтури по пятам, не закончилась. Вынудив себя вырваться из утягивающих в пучину бездны воспоминаний, связанных с поимкой Алистера, его побегом с помощью Карлайла и Челси, прямо из-под носа Аро, собирающегося допросить зачинщика поджога (благо даже в наши времена лидеры так и не знают его имени и лица), и прибытием Хогарта в Вольтерру ради того, чтобы остановить убийства для получения толики информации о его существовании и пребывании, а так же охоту на свою персону, Каллен резко раскрыл глаза.

Спины коснулся поток холодного ветра, завывающего под громогласные раскаты грома, подобравшегося в маленькому городку, а кабинет заполонил влажный воздух, предвещающий о приближении дождя. Всем своим естеством Каллен ощущал, что отныне в доме он не один, и открытая дверь веранды лишь подтвердила его догадку. Только он успел обернуться к ней, напрягшись во всю от подкравшегося леденящего холодка по спине: прислушавшись и настроившись на запахах, как раздался голос; знакомый, но такой чужой, полный весьма непривычной для вампира сладкозвучности и, что ещё хуже, необузданной ярости, гнева и злобы, неслыханной ранее, в довершение ко всему, звучала и душевная боль.

 — Ты всё знал. Ты был замешан во всё этом с самого начала, — её глаза цвета тёмного шоколада вспыхнули во тьме кабинета фиолетовым пламенем, выделяя сузившиеся зрачки золотистой окантовкой, — Был причастен ко всему, что случилось. Каллен отступил от стола и слегка поднял руки, выставляя ладони в успокаивающем жесте. Непонимание происходящего захлестнуло его с головой, и глядя в фиолетовые глаза, он едва ли смог что-либо сказать. 

 — Кэт... — девушка выступила из темноты кабинета на голос в тот же миг, когда раздался очередной раскат грома. Губы Карлайла вновь разомкнулись в молчании, золотистые глаза не могли оторваться от возникшего перед ним лица: бледного, аккуратного лица с более ярко выраженными скулами, обрамленного густой копной вьющихся длинных каштановых волос. 

 — Всё это время ты гнусно лгал и водил меня за нос, будто у тебя ни на что нет никаких ответов! Но их всегда было предостаточно. 

 — Кэт, молю тебя, успокойся, — обратился к девушке бархатистый баритон, причинивший ей новую волну боли, от чего её глаза заблестели от подступивших слёз. Мужчина сделал шаг на встречу, вглядываясь в лицо Бенсон со всей пристальностью, чтобы отыскать хоть малейший намёк на объяснение происходящего. — Я не понимаю о чём ты говоришь. Я... — Карлайл вновь попытался сократить расстояние, однако на встречу его действиям из груди девушки вырвался приглушенный звериный рык. Она выставила руку в предостережении и отступила на пол шага. 

 — Не подходи ко мне! — фиолетовая радужка словно вспыхнула ещё ярче, — Я прочла второй дневник Энтони, который он вёл до самой смерти. Айзек внес только последние несколько записей перед тем, как ты убил его. — лицо Каллена исказило оцепенение и боль, воспоминания, запрятанные в самые глубины памяти предприняли попытку вырваться наружу. 

 — Тебя не было в Вольтерре тогда, когда всё случилось, Кэт. Всё не так, как ты могла подумать. Если ты прочла дневник, то должна была отыскать разъяснение, ответы на свои вопросы. — со всем возможным спокойствием ответил вампир, всё ещё стараясь разглядеть черты прежней Бенсон и отыскать объяснения сложившейся ситуации. — Я должен был поступить так, у нас был уговор. Вольтури не должны были ничего узнать из памяти Айзека, и он был согласен на смерть ради сохранения жизни дочери Энтони и её потомков в спокойствии, вдали от опасности. 

 — Вот в чём парадокс... несмотря ни на что, Хогарт и Айзек всецело доверяли тебе, сказали на тебя можно положиться. И в дневнике действительно есть неопровержимые этому доказательства. — губы на миг исказились в сардонической полуулыбке, — Я устала от твоей лжи и секретов, от того, что ты вечно пытаешься держать меня в неведении всего, когда это касается меня и моей жизни! Ты не имеешь на это никакого права, никогда не имел. Для чего было это всё? Зачем, Карлайл? — голос Бенсон дрогнул, глаза застилала пелена подступивших слёз, норовившихся скатиться по щекам в любую секунду, — Я не могу и не хочу больше тебе доверять. Больше нет, с меня довольно. Разберусь во всём сама. 

 — Кэтрин, послушай! — предвидев, что девушка собирается поставить точку в их разговоре и движется к окнам, Каллен в один шаг преградил ей дорогу и ухватил за предплечье в попытке остановить и дать себе объясниться, рассказав абсолютно всё, что только могло касаться Энтони и самой Бенсон. Однако только его пальцы успели коснуться её, как Карлайл ощутил боль в области шеи, нарастающую с каждой секундой. Мерзкий тихий треск, вызванный предплечьем Кэт, прижимающим его к стене, эхом прокатился по кабинету. Кожу девушки тот час же обдало жаром, жгучее пламя разлилось по всему телу, заполняя каждую клеточку её тела и пульсирующая боль в висках стала невыносимой. Глаза застелил непроглядный морок и, едва ли Бенсон смогла что-то понять, как возникла яркая вспышка, перед ней предстала картина: знакомые ей залы из старого желтого камня, мраморные колонны, потолки с лепниной и панно, бесконечные стеллажи с книгами; Карлайл сидел в центре, за круглым столом, перелистывал страницы очередной выбранной им книги, и Кэт находилась рядом с ним, сидела в соседнем кресле. Впившись ногтями в обивку, она с испугом озиралась по сторонам, её взгляд подмечал различия с Палаццо дей Приори, который она узнала совсем недавно. Одежда Каллена так же была вовсе иной, старинной, эпохи барокко и, попытавшись выдавить из себя хоть слово, с уст сорвался тихий хрип, оставшийся незамеченным читающим Карлайлом. Он продолжил изучать заинтересовавшую его рукопись и оторвался лишь когда двери распахнулись, а на пороге, широко улыбаясь своей жуткой чеширской улыбкой, возник мужчина со знакомой девушке картины, висящей в кабинете. Сердце бешено затрепетало, всё тело сковал страх и, хотя ошеломленный происходящим мозг лихорадочно старался найти объяснение и внушить Бенсон, что это всё прошлое, её не видят и не могут навредить — совсем как во всяких фильмах с путешествиями по разуму — как лидер Вольтури заговорил своим хрипловатым, надтреснутым от наигранного (или настоящего?) тона, баритоном:

— О, mio caro* Карлайл! — за спиной вампира с чёрными, как смоль, волосами, сливающимися с мантией, стояли двое стражей, смиренно опустившими головы в своих черных капюшонах. Каллен же, не теряя времени, поднялся на ноги и, сложив руки за спиной, почтительно склонился, когда Аро стал шествовать между книжными стеллажами. Тем временем Кэт по-прежнему не могла заставить себя встать с кресла и наблюдала за воспоминанием со стороны, — Карлайл, неужели тебе ещё не наскучили эти рукописи? Мне казалось, проводя здесь столько времени, ты изучил каждую книгу в нашей библиотеке!

— Прошу прощения, Аро. — разлился бархатистый баритон мягко улыбнувшегося Каллена, — Не думаю, что мне когда либо удастся ознакомиться со всеми книгами, манускриптами и свитками, хранящимися в Вольтерре. Здесь столько истории, знаний, что мне трудно подобрать слова. Вы проделали неимоверный труд и я рад, что мне представилась возможность изучить всё. — лидер Вольтури заулыбался ещё шире, хотя казалось, это просто невозможно и его лицо вот-вот лопнет, а глаза, полные детского восторга и толики безумия, вывалятся из орбит.

— Карлайл, ты не исправим! Кажется, мне всё же стоит извиниться, что оторвал тебя от чтения, но я хотел просить тебя присутствовать в качестве свидетеля. Тебе, должно быть, известно о трагедии, настигшей деревню недалеко от нашего города... — вампир попытался надеть маску сочувствия, даже стёр с лица улыбку, однако плохого актеришку выдавали глаза, — Мы с Маркусом и Кайусом решили навести визит нашим друзьям лично, наказать виновных, вернуть гармонию и размеренную жизнь смертным — они пребывают в страхе! Нам ведь не нужно, чтобы люди узнали о нашем существовании, верно? — обратился тот к стоящим позади стражам, молчаливо кивнувшим на риторический вопрос. 

 Но едва ли Каллен успел что-либо сказать, как Кэтрин очутилась посреди незнакомой ей деревушки, тонущей в пламени, жадно кидающемся на всё вокруг. На миг ей показалось, что огонь вот-вот коснётся и её, лизнёт кисть и причинит боль, однако рука прошла сквозь, словно призрак. Обернувшись на ужасающий треск, и сдавленный крик, смешанный с утробным рыком, Бенсон снова оцепенела. Неизвестный ей вампир набросился на Карлайла, измазанного в пепле и саже, впился зубами в плечо, разрывая ткани и повреждая прочную бессмертную плоть. В ушах снова раздался тот же крик и треск, однако приглушенный, будто откуда-то издали и через невидимую преграду, вне воспоминания. Вглядываясь в искаженное болью лицо Каллена, желудок свело, тело охватил озноб и жгучая боль, а в грудь будто полоснуло что-то острое, от чего Кэтрин даже прижала ладони, стараясь подавить это чувство. Карлайл сбросил нападавшего со спины и, обхватив его голову сзади, резко дернул в сторону. Тело вампира рухнуло на землю, а голова, застывшая с гримасой боли на лице, сгинула в огне. Каллен поморщился, коснувшись груди пальцами, затем окинул коротким взглядом плечо, убеждаясь что полученные от зубов повреждения затянулись, оставив после себя тонкие, едва заметные шрамы.

Глаза снова застелил морок и когда тьма отступила, вокруг стоял охваченный пламенем лес. Не успев окончательно прийти в себя и понять, что происходит, Бенсон глядела перед собой, на новое воспоминание: Аро и женщина в черной мантии были в ловушке за стеной огня. Карлайл, стоящий возле Кэт, ошеломленно, и не веря своим глазам, глядел на мужчину, которого девушка узнала без труда, она уже знала этот силуэт, эти черты.

— Алистер! — попыталась прокричать она, но из её горла вновь не вырвалось ни единого звука, хотя вампир обернулся, встретившись со взглядом Карлайла. В памяти мигом возник один из разговоров с ищейкой, где он упомянул, неведомый Бенсон прежде, пожар во время вылазки Вольтури ради вынесения приговора, и признание в своей причастности к засаде.

Когда её вновь настигла темнота, прийти в себя удалось гораздо быстрее, только навалившее чувство душевной боли было удушающим, словно пытающимся вытянуть все жизненные силы и эмоции, заставить сорваться в стенаниях. Когда новое воспоминание Карлайла впустило её к площади с фонтаном перед Палаццо дей Приори, и позволило увидеть щуплого вампиришку, уродливый темный шрам на шее которого блеснул в лунном свете из-за спустившегося капюшона, Бенсон узнала Айзека. Ученик и верный соратник Хогарта протягивал тёмно-бордовый дневник Энтони Каллену, то и дело что озираясь по сторонам.

— Возьмите и спрячьте его! Никто из них не должен добраться до записей хозяина! — прошептал он, настойчиво пихая дневник прямо в руки Карлайла.

 — Айзек, ты не должен быть здесь! Если тебя увидит кто-либо из стражи... — начал было шептать Каллен, как вампир со шрамом на шее стремительно замотал головой. 

 — Вы обещали хозяину! Обещали господину Хогарту позаботиться и уберечь его тайны, если в том будет нужда! — снова прислоняя тёмно-бордовую книгу к груди Карлайла, протараторил он, — Господин пришел сам, чтобы они не вышли на след его семьи и перестали убивать! Господин говорил доверять только вам, Карлайл, только вам можно отдать дневник. Вам! — озираясь по сторонам, бормотал Айзек, дрожа от страха и поглядывая на башню с часами. 

 — Аро ведь не смог прочесть его мысли, он ничего не узнает! Бери вещи Энтони и беги, Айзек. Спрячь их, а когда он вернется, то ты сможешь отда... — начал было Карлайл, когда вампир поднял на него полные мольбы глаза, вынуждая замолчать. 

 — Хозяин поручил отдать его вам. Хозяин Хогарт не вернётся, господин Каллен. Не вернется. — качая головой, едва ли слышно промолвил тот. 

 — Стража! — раздавшийся рёв одного из приспешников Вольтури вынудил Бенсон вздрогнуть и едва ли не вскрикнув, лишиться равновесия попятившись на и без того ватных ногах и, запутавшись в них, провалившись сквозь Карлайла и Айзека, словно настоящий призрак, рухнув на брусчатку. — Узник сбежал из темницы, приказ Мастера закрыть все выходы! Не дать ему уйти! 

 — Господин Хогарт вас любил и ценил. Вы были для него хорошим другом. — легонько похлопав Каллена по плечу дрогнувшей рукой, прошептал вампир. 

 — Айзек, нет... — одними губами произнёс Карлайл, однако понял всё без лишних слов, по одной полной скорби и печали улыбке щупленького ученика Энтони со шрамом на шее. 

 — Вы обещали помочь. 

 Ощущая горячие слезы, градом скатывающиеся по щекам, Кэтрин с трудом удерживалась, чтобы не захлебнуться в рыданиях, настолько ей было жаль, настолько больно, вначале душевно, а затем и физически, когда она зажмурилась от знакомого ей треска, будто разбитой в дребезги хрустальной вазы, резанувшего слух.

Разлепив полные слёз глаза, взгляду предстала ещё более жуткая картина, которая отныне, как сказала про себя девушка, будет приходить к ней каждую ночь. Оказавшись в самом центре оружейного зала, стоя на расстоянии от окровавленного холодного оружия и бездыханного тела с вырванным сердцем, она в ужасе зажала рот руками. Резко отвернувшись от этого кошмара и ощутив приступ тошноты, Бенсон ахнула, оглядывая помещение: всюду были тела стражей, разорванных двумя вампирами — громадным верзилой и вторым, чуть ниже. Раздался яростный вопль Аро, он срывался на каждого, кто всё ещё находился в зале, словно освободившийся от привязи бешеный пес. Не удостоился гнева лишь Карлайл, стоящий у громадных резных темных дверей, сложив руки за спиной и впиваясь ногтями в ладони.

— Где был твой муженёк, Чармион? Где был этот testa di cazzo*, когда, как глава стражи Вольтури, должен был обеспечить охрану гибрида?! — сокрушился лидер ковена на невысокую девушку, в которой Кэт узнала ту самую вампиршу, пропустившую её в коридоре замка. 

«Чармион... это одарённая вампирша?» — вопросительно изогнув бровь, спросила девушка, не сводя глаз с Алистера. 

 «Сейчас, насколько я знаю, она зовёт себя Челси, но это не меняет сути, — лицо ищейки исказилось в ироничной усмешке. — Она одна из самых больших любимчиков у Аро, добилась весьма высокого статуса благодаря своему дару».

— Я благосклонен к тебе исключительно из твоего дара, Чармион! Только из-за него и не более! Ещё хоть одна оплошность, твоя или Афтона, и я клянусь, он даже низшим стражем не останется, я лично предам его огню у тебя на глазах! — вцепившись в ворот мантии и встряхнув вампиршу, словно от этого действия информация наверняка врежется в её память, проорал мужчина.

— Да, Мастер... — едва ли слышно произнесла Челси и, только когда лидер Вольтури оставил её, вернувшись к телу, подняла взгляд на Карлайла, полный благодарности. Каллен сделал лёгкий кивок, встретившись с алыми глазами девушки и устремил свой взор на Афтона, склонившего голову у окровавленного холодного снаряжения — униженного, как и его супруга, но живого. 

 — Снимите тело и сожгите. Сердце тоже. Довершите дело этого самоубийцы. — ядовито плюнул Аро, скрепя зубами от кипевшей в нём ярости.

 Резкая пульсирующая боль в висках снова призвала темноту, заставившую Кэтрин сорваться на крик, в попытке разогнать поток быстро сменяющихся, словно при ускоренной перемотке, воспоминаний Карлайла и его эмоций. Боль, страдания, душевные муки, скорбь, чувство вины и ужасы — вот что хранила память Карлайла Каллена из последнего, что связывало его с Энтони Хогартом.

Из липких лап морока девушку вырвал хрип, пронзительный, пугающий; она даже не сразу поняла, что этот звук издаёт сама. Картинка перед глазами всё ещё расплывалась, но очертания кабинета и окон особняка Калленов узнать всё-таки удалось, хоть и изрядно напрягая зрение, и вогнанный в смятение разум. Холодные руки светловолосого вампира придерживали девушку за предплечья, не давая той свалиться на пол на ватных ногах, однако его лицо и глаза отражали все те же эмоции, которые Бенсон пришлось испытать на себе. В золотистой радужке будто снова и снова замелькали обрывки ужасных картинок, словно он вновь переживал прошлое, от чего девушку бросило в дрожь, подступила тошнота.

— Кэт... — осипшим голосом обратился к ней Каллен, пытаясь вытереть струящиеся по щекам слезы Бенсон одной рукой. На миг ей показалось, что сейчас она снова окажется призраком и любая попытка прикосновения будет простым касанием воздуха, пустоты, — Кэтрин, прости меня... — едва ли слышно выдавил из себя мужчина, словно через силу, преодолевая невидимое препятствие для его голосовых связок. 

 — Не трогай меня... — отрицательно замотав головой и всхлипывая, пробормотала она, стараясь оттолкнуть от себя вампира как можно дальше, чтобы вырваться из его рук. — Пожалуйста, не трогай! — дрожащими губами прошептала Кэт, чувствуя бережное прикосновение к своему лицу. Карлайл был слишком близко, а расстояние между ними чересчур незначительным, и всё это именно в этот, столь неудачный момент. 

 — Кэтрин... прошу тебя, не отталкивай меня. — притянув девушку в свои объятия, шепнул мужчина на ухо, уткнувшись носом в её длинные волосы. Бенсон боролась всего несколько секунд, упиралась и била доктора в грудь и того меньше, но в итоге вцепилась в его бледно-голубую рубашку и расплакалась от разрывающей душу боли и страха. 

 — Я не хочу знать тебя, не хочу... — едва ли слышно говорила она, однако её слова были для Каллена громче всякой грозы, обрушившейся на город. Он слышал каждый её вздох, каждый всхлип с оглушительной силой, — Я устала от лжи, от секретов, от всего этого. Устала бояться! Я просто хочу жить, как раньше! — ударив Карлайла в грудь, прошипела девушка, однако в ответ мужчина лишь успокаивающе провёл по её спине, всё так же прижимая к себе, словно она может раствориться, исчезнуть в один короткий миг. — Оставь мня в покое, пожалуйста, Карлайл! Хватит ломать меня и мою жизнь, а после пытаться починить — я не сломанная игрушка, не вещь, которую ты можешь стараться героически спасти! Я хочу быть нормальной, какой была до того, как встретила тебя и твою семью! — лицо вампира исказилось в отчаянии, он бы отдал всё что угодно, лишь бы боль, сокрушившаяся на него, была физической — Каллен бы вытерпел всё что угодно, но не слова девушки. Его руки ослабли, будто налились свинцом, более не имея сил удерживаться Бенсон в объятиях.

 Раздался раскат грома и прорезавшая чёрные тучи молния осветила Карлайла, упершегося в массивный стол и, за одну секунду, он сорвался, в ярости и боли опрокинув мебель, позволяя бумагам, документам, книгам и канцелярии разлететься в разные стороны.

_____ 

*«mio caro»— с итальянского: «мой дорогой».

 *«testa di cazzo» — с итальянского: «тупоголовый», «глупый», «чертовый».

_____

***

Забравшись обратно в свою спальню через открытое окно, девушка обессилено рухнула на колени, зажав рот рукой, не давая себе сорваться на крик. Она жаждала кричать, кричать до самой хрипоты, пока голос не сядет, а горло не засаднит, но не могла. По полу растекалась лужа, вода капала с мокрой от дождя одежды и волос, хаотично барабаня по поверхности. От очередной вспышки громыхнувшей молнии, Кэтрин вздрогнула и попыталась вытереть слёзы, поднимаясь на ноги. Колени всё ещё подгибались, пришлось схватиться за шкаф, чтобы удержаться, но сделав несколько шагов, она вновь рухнула на пол, прямо к разбросанным бумажкам и листам, исписанным переводами, важными словами, догадками и мыслями за время прочтения второго дневника. Едва ли Бенсон подумала об Энтони, Айзеке и его рукописях, как её снова оглушил треск вампирской плоти, звук пламени, охватывающего деревню и тела стражей, яростный крик Аро. 

 Больнее всего было не вновь видеть воспоминания Каллена, как вспоминать своё присутствие там, наблюдать всё своими глазами и переживать каждую эмоцию доктора, которую он испытывал. 

Только вот теперь, к боли другого человека прибавилась личная, дожидавшаяся момента, когда можно вырваться наружу. Прижав к груди ладонь, Кэтрин постаралась тем самым помочь себе выдохнуть и унять дрожь, но всё было тщетно. Из головы не шли аккуратные, благородные, словно профили королей на старых монетах, черты лица светловолосого мужчины, за этот год ставшего неимоверно важным в жизни девушки. Но как можно доверять тому, кто большую часть времени только и делал, что лгал? 

 Как было сказано в одной поговорке: обманешь меня однажды — позор тебе, обманешь дважды — позор мне. А Карлайл Каллен лгал несчётное количество раз, хотя всё, что было нужно — это лишь сказать правду, просто поговорить, рассказав без утайки. 

 В ту ночь Кэтрин Бенсон приняла решение, за которое она намерена держаться до последней возможности, поставила важную точку — общение с Калленами и Хейлами пора свести на нет. Иначе остатки сломленной жизни, перевёрнутой с ног на голову круче, чем в любом кошмаре Алисы Лидделл и её Стране чудес, сгорят дотла.

_____Продолжение следует..._____