Сегодня Бельфегор точно никуда не уйдет. Злость клокочет где-то в горле, и хочется наорать на мерзкую тварь, но слов, способных выразить все недовольство, просто не существует. Он чувствует себя обманутым и раздавленным, и взбешенным просто до неприличия. Как у него постоянно получается влезать в настолько убогие неприятности? Как его посмели так поиметь?!

Его ведь действительно поимели, и проблема не в веселой ночке, а в том, что его принимают за самого обычного человека, у которого за душой нет ничего, ни титула, ни власти, ни достоинства. Как будто его не стоит даже запоминать. Как будто его можно забыть и никогда не вспоминать.

За это Бельфегор хочет вскрыть горло выродку и смотреть, как багрово-перламутровая кровь будет заливать зеленые волосы, как закатятся глаза, в которых обязательно будет раскаяние, как это отродье будет цепляться за него дрожащими руками в попытках удержать хоть ненадолго, как…

Бельфегор глубоко вдыхает. Он ведь не хочет такого развития событий на самом деле. Да, правда. Совсем ведь не хочет. Это просто недопонимание, ничего ужасного не произошло.

— Я в чем-то ошибся? — внезапно спрашивает дракон и сбивает настрой, хочется заорать ему прямо в лицо: «Да! Да! Чудовищно ошибся! И эту ошибку тебе не смыть кровью». Но Бельфегор пытается держать себя в руках, на кону все-таки его жизнь, и поэтому, чтобы разобраться с этим чудовищным недоразумением, он решает действовать первым и представляется с достоинством, которое присуще королевской крови:

— Меня зовут Бельфегор. Я наследный принц Мерсии и…

— О, я знаю, что ты принц. Твои люди говорили об этом, и знаешь, говорили они о тебе не в самом положительном ключе. Возможно, тебе стоит с этим что-нибудь сделать, а то, знаешь, заговоры, интриги и все такое прочее. Не очень безопасно звучит, — перебивает наглое существо и поправляет сползающую с бедер простынь, но Бельфегора таким уже не отвлечь, все очарование дракона меркнет в сравнении с его словами. — Возможно, тебе стоит задуматься над своей свитой.

— Мои люди?.. Что ты вообще делал рядом с моими людьми? — И внутри что-то холодеет от мысли, какое пепелище на месте его отряда мог оставить огнедышащий монстр. С каждым произнесенным словом ежегодная охота на оленей все больше превращается в сущий кошмар, и он не уверен, что хочет знать ответ на свой вопрос, но кто бы его спрашивал.

— Мне было скучно, — зеленая мерзость словно бы оправдывается, словно бы чувствует вину, но звучит по-прежнему равнодушно. — На самом деле я хотел пройти мимо, но всадники говорили про принца, и я не устоял.

Ах вот оно как получается. Поистине нелепо. Сплошная несуразица.

Видимо, Бельфегор молчит слишком долго, и дракон неловко переминается:

— Я не хотел доставлять неудобства.

«Ну, конечно. Ведь в этом разрушенном замке так удобно. А какое гостеприимство! Слов нет!»

Бельфегор и правда не может ничего произнести. Он не может даже найти сил двинуться с места. Потому что, если хоть что-то нарушит его непоколебимость, он схватит это чудовище и свернет ему шею.

— Меня зовут…хотя подожди. Ты вряд ли сможешь выговорить мое имя, люди еще не достигли таких вершин. Без обид. Сложная задачка намечается тогда, — тараторит дракон и смотрит при этом будто сквозь, а потом щелкает пальцами, словно поймав гениальную идею: — Давай сделаем так: ты сейчас забудешь все, что я только что сказал, и мы начнем заново. Итак, я Фран из рода… Впрочем, тоже неважно, тебе это все равно ни о чем не скажет, но я прилетел с островов Атлантиса, — дракон быстро говорит и словно бы ждет, что Бельфегор тут же придет в себя от такой милости, а весь происходящий бред внезапно обретёт смысл.

— Вот и познакомились, — заключает Бельфегор, не чувствуя при этом особой радости.

— Угу, — уныло тянет Фран — до чего же нелепое имя! — и нетерпеливо продолжает: — Хорошо, что мы разобрались, а теперь мы можем отправиться к источникам?

— Разумеется, — соглашается Бельфегор и, выходя из комнаты вслед за Франом, тихо ворчит себе под нос: — Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

И конечно, его слышат. Как же иначе.

— Не беспокойтесь, идти действительно долго. Главное здание не очень удобно расположено, наверное, поэтому этот замок и забросили. В нем есть колодец, но на этом все, а самое интересное находится в жутком подземелье, даже мне там не нравится, хотя там очень тихо, но совершенно никакой публики, — скучным тоном рассказывает Фран, ведя по стылым и темным коридорам. 

Эта часть замка совершенно отличается от того пути, по которому шел Бельфегор. Там было чисто, повсюду следы былой роскоши, а здесь даже факелы не горят, маленькие окошки в копоти, будто здесь бушевал пожар, а под ногами что-то подозрительно хрустит, возможно те самые кости, которых не хватало для антуража при входе. От стен несет сыростью и холодом, и приходится пробираться в неуютном сумраке. Мало похоже на приятную дорогу до купален, в существовании которых Бельфегор начинает сомневаться, но все равно продолжает покорно идти за драконом и одновременно силится рассмотреть барельефы на стенах. В основном растительные мотивы и странные вензеля, что-то сильно напоминающие.

— Здесь сожгли друидов, — вспоминает Бельфегор, разглядывая выцарапанный на стене трискелион, старые сказочки всплывают в памяти и не кажутся больше такими уж невозможными. А защитные символы все также не способны никого спасти от жестокости. Он уже готов и в призраков поверить, не то что в существование друидской обители. — А потом землю прокляли и утопили в болотах, и никто больше не осмеливается тут жить.

Его голос эхом разносится по коридору, отражается от стен, множится. И находиться здесь пропадает всякое желание. Действительно проклятое место.

— Здорово. Меня здесь никто не потревожит, верно? — Фран оборачивается, и глаза его будто сверкают зеленым в тусклом свете. — Хотя люди не такая уж и большая проблема, — без малейшей эмоции отзывается дракон, которому, видимо, нипочём древние трагедии и случившиеся сотни лет назад ужасы. Компания лучше некуда.

— Никто в своем уме сюда не сунется, и-ши-ши.

Что здесь тогда забыл Бельфегор? Он сам уже начинает забывать. Ответ на этот вопрос ему не понравится.

Они все идут, а вокруг холодеет и темнеет, тени становятся гуще, и Бельфегору хочется вернуться обратно, в роскошную спальню, в которой остался меч.

— Разве не должен быть более короткий путь? — с подозрением спрашивает он, желание помыться не стоит таких блужданий во мраке, как бы не хотелось стереть с себя следы прошедшей ночи. Рука непроизвольно тянется к искусанной шее, и Бельфегор спешно отдергивает её. Что ж, ему вряд ли удастся забыть такие приключения в любом случае.

— Да, но он завален, так что придется побродить, — немного помолчав, отвечает Фран и останавливается перед развилкой из трёх проходов. — Кажется, нужно повернуть сюда, — указывает на тот что посередине, но идти не спешит.

— Ты тут живешь, как ты можешь не знать, где что находится? — Бельфегор закатывает глаза, не хватало только заблудиться в этом лабиринте. Эта прогулка начинала утомлять, он не знает, насколько его хватит. Он принц и не привык к таким отвратительным условиям, и привыкать не собирается даже ради дракона в человечьем обличие, угрозами и обманом заманившим в своё логово. Особенно ради него.

— Вообще-то, я живу здесь не так уж и долго, всего где-то лет двадцать-тридцать, — оправдывается дракон и всё-таки сдвигается с места, и Бельфегор следует за ним, про себя поражаясь чужой легкомысленности, уж он-то за двадцать лет сподобился бы найти людей для реставрации замка или нашёл бы какой получше. — И тут половина проходов разрушено. Два дня назад обвалился потолок в подземельях правого крыла, поэтому мы и обходим. Мне-то ничего не будет, если что-то рухнет, но вы, люди, хрупкие.

Такой заботы Бельфегор не ожидал. Драконы не должны так себя вести. Не должны беспокоиться, что человек, пусть и принц, может умереть под завалами. И не должны так упорно пытаться завести в неведомые купальни. Дьявол побери, эти купальни вообще реальны?!

— Осталось только спуститься, — обрывает молчаливое недовольство тягучий голос. Раздаётся непонятный скрежет, похожий на лязгание металла, и вспыхивает пламя. Бельфегор подаётся назад от неожиданности и закрывает глаза от резкого света. — Держи, — настойчиво говорит Фран и протягивает горящий факел. — Внизу темно.

А внизу и правда темно, огонь едва разгоняет холодную темноту и не даёт споткнуться. Они спускаются по каменным ступеням, дракон идёт впереди без всякого факела в руках и лишь иногда оборачивается, словно проверяя, не решил ли Бельфегор его тут оставить. И тогда в его глазах причудливо отражается огонь, стирая всякую похожесть на человека. Бельфегору кажется, что даже тень от Франа не человеческая, угловатая, длинная и невозможно большая.

А потом вокруг все начинает сверкать, и Бельфегор понимает, что они наконец-то добрались: в свете отражающих пламя драгоценностей тускло блестит вода. Над ней витает пар, белый и густой. И здесь тепло.

— Наш путь окончен, ваше высочество, — торжественно возвещает Фран и обводит рукой открывшуюся картину. — Раздевайтесь.

Сам он быстро скидывает с себя простынь и входит в воду с тихим плеском, скрываясь в клубах пара и оставляя Бельфегора стоять посреди ослепительно бликующих груд золота. И если судить по их количеству, то купальня — одно из любимейших мест наравне со спальней. Должно ли Бельфегору быть лестно, что его сюда провели? Возможно.

— Факел закрепи где-нибудь и присоединяйся, — Фран машет рукой в сторону стены, которая единственная выглядит как нормальная стена, а не как необработанные своды пещеры.

Под ногами звякают монеты и осколки зеркал, когда Бельфегор решает последовать совету и вставляет факел в какую-то выемку в стене, надеясь, что он не выпадет и не потухнет, оставив в непроглядной темноте.

— Поторапливайтесь, ваше высочество, а то мы застрянем тут навечно. Не думаю, что этого хочет хоть кто-то из нас.

— Ни в коем случае, и-ши-ши.

Отношение дракона к нему раздражает, как будто он беспомощный младенец, не способный справиться ни с чем самостоятельно. Право слово, Бельфегор пробрался в этот проклятый замок через мерзкие болота, он может справиться с чем угодно, особенно с принятием ванны.

Бельфегор стягивает с себя одежду, оставляет её на непонятно что забывшем здесь столике, позолоченном, надо заметить, так что его наличию не стоит, наверное, удивляться, он и не удивляется, а идёт к источнику.

Вода горячая, едва не обжигающая, и Бельфегор с удовольствием погружается в неё с головой. Приятно вот так освежиться, даже если компанию составляет дракон и любовник в одном лице. Когда его жизнь стала настолько запутанной?

Фран не приближается и позволяет отмокать в благословенной тишине, и Бельфегор ему за это даже благодарен.

Какое-то время Бельфегор просто блаженствует по шею в воде, откинувшись на гладкий камень. Некоторые особо сильные следы от укусов и царапины поначалу щипят, но потом становится по-настоящему хорошо и остаётся только наслаждаться горячей водой, по которой он действительно соскучился за те дни, пока пробирался через болота.

А потом молчание приобретает неловкий характер. Фран не двигается с места, только пристально рассматривает Бельфегора, как какую-то диковинную зверушку, как будто это он жуткий дракон, чудом забредший в замок. И это внимание кажется навязчивым.

— Увидел что-то интересное?

— Можно и так сказать, — ни капли ни смущённо отвечает Фран и подплывает ближе, останавливаясь прямо перед Бельфегором. И обнимает его. А Бельфегор понимает, что Фран не достаёт до дна, и обнимает в ответ, прижимая сильнее, и хочется сжать его до хруста рёбер. Не стоило ему сюда идти, нужно было уйти при первой же возможности, и плевать на последствия.

Все просто неправильно. Все просто не должно быть так. Бельфегору не должно нравиться происходящее, у него не должно быть желания остаться, он не должен так трепетно зарываться в мокрые зеленые волосы и бороться с порывом поцеловать невозможного дракона, в глазах которого плещется насмешливое понимание.

— Я хочу уйти, — всё-таки решает Бельфегор и со странным спокойствием ждёт отказа, когда нечеловечески сильные пальцы выпиваются в плечи.

— Мы только познакомились, а ты уже собираешься меня покинуть? Как печально, — и голос Франа будто действительно звучит расстроенно.

— Я принц, и у меня много дел во дворце и нет времени прохлаждаться с тобой, — Бельфегор не очень понимает, кого он хочет в этом убедить, сам он в свои слова не верит совсем. Фран тоже выглядит совсем не впечатленным, и за это его хочется немного притопить. Никакого уважения к королевским проблемам!

— Скучно тебе живётся, у меня вот никаких дел нет, могу делать всё, что только захочется.

— Похитить принца, например.

— В том числе, — важно кивает Фран, и Бельфегор всё-таки окунает его под воду с головой и быстро выбирается из горячего источника, чтобы наглый дракон не успел отплатить той же монетой. Но на мокрых камнях скользко, и Бельфегор едва самолично не отправляется обратно в воду прямиком в чужие объятия.

— Вы там поосторожнее, а то костей не соберёте. Присоединитесь к другим обитателям пещеры, — говорит Фран и кивает в сторону стены. Бельфегор оборачивается и видит, что углубление, в которое он воткнул факел, является на самом деле вмурованной в каменную кладку иссушенной рукой. Неожиданное соседство. И ещё одна причина покинуть это богом забытое место.

— Тебе никогда не хотелось жить в замке поприличнее? — спрашивает Бельфегор и вытаскивает факел из мертвой в прямом и переносном смысле хватки.

— Не очень. Здесь тихо и хорошо, никто не лезет, — тянет Фран и тоже выбирается из воды одним слитным движением. — Или это было предложение? Хотите меня пригласить к себе?

— Да ни в жизнь.

— Жаль. Очень жаль, — трагично вздыхает Фран и не менее трагично продолжает: — Вы точно не хотите остаться?

И на какое-то мгновение Бельфегор действительно раздумывает над жизнью в древнем замке, но потом реальность обдаёт горячим паром: его здесь ждёт только скука, лягушки, болота и ленивый дракон, потерявший интерес даже к золоту. Покрываться пылью на пару с ним или быть чужым развлечением Бельфегор не намерен.

— В моей жизни есть вещи более ценные, чем блеск дорогих побрякушек, — сухо отвечает Бельфегор и сталкивает в воду серебряный поднос. — И я хочу прожить ее, а не пропустить.

Дракон кивает, словно ожидает чего-то подобного.

— Как бы то ни было, я не собираюсь покидать этот замок в ближайшие лет сто, так что вы знаете, где меня найти, — Фран не смотрит на него, когда говорит, и не двигается с места. — Хотя я тоже знаю, где найти вас, ваше высочество, — лукаво напоминает зеленое отродье и надменно встряхивает головой, будто только сейчас вспоминает, что именно он здесь жуткое и могущественное существо, способное ставить свои условия.

— Учту это, и-ши-ши, — смеётся Бельфегор и наконец-то одевается, с трудом отводя взгляд от обнаженного Франа. Какая глупость, и почему боги наделили его такой красотой? Возможно, Бельфегору было бы намного проще отказывать уродливому монстру, а не очаровательной гадине.

— Что ж, тогда пора вас выводить отсюда, — заключает Фран, опять заматываясь в простынь, и идёт к лестнице. И уже из темноты говорит нечто такое, от чего сердце у Бельфегора тревожно екает: — Ты когда-нибудь летал на драконе?

— Не выдалось случая, и-ши-ши.

— Тогда считай, тебе повезло. Не заставлять же тебя снова тащиться сквозь болота, это будет совсем бесчеловечно.

— Ты и так не человек, — фыркает Бельфегор и поспешно поднимается по ступеням.

— Но я стараюсь им быть, — возражает Фран где-то впереди в непроглядном мраке и поворачивает куда-то не туда, откуда они пришли.

— Не стоит.

— Почему же?

— Человеком ты будешь обычным, но противным, а драконом ты хоть сколько-нибудь интересный, и-ши-ши, — смеётся Бельфегор и спешит за ним, не желая застрять в этом лабиринте.

— И кто из нас ещё противный, — уныло тянет Фран, и его тень в свете факела расползается кучей шипов.

— Человек здесь только один, так что…

— Да-да, не надо лести, — отмахивается Фран.

Путь из подземелья оказывается короче, и как-то внезапно они выходят на поверхность. Замок высится за их спинами, вокруг них разваленные каменные стены, поросшие мхом и увитые плющом, а впереди — непролазные топи.

Неужели это конец? Вот так просто? И на этом все должно закончиться?

— Обойдёмся без долгих прощаний, — равнодушно говорит Фран и смотрит своими пустыми стеклянными глазами. Зеленые радужки ярко блестят и переливаются, а зрачок кажется непомерно узким и почти неразличимым. Почему он только сейчас обратил на это внимание? Что ещё он не заметил?

— Они ни к чему, — соглашается Бельфегор, заворожённый и растерянный. Ему ведь и правда нельзя здесь оставаться, но он позволяет себе минутную слабость: притягивает Франа в объятия и прижимается к горячим губам.

— Ну все, хватит, — отрывается через целую вечность Фран и поправляет сдвинутую диадему, выпутывает пальцы из волос и бережно проводит по лицу. — Пора уже. А то вас обыщутся, ваше высочество. Не будем беспокоить вашу свиту ещё больше.

— Ничего этой свите не сделается, и-ши-ши, но и правда, пора. — Бельфегор напоследок оглаживает по плечам и отступает.

Фран рассеянно кивает и отходит подальше.

И в лучах полуденного солнца его фигура меняется. Кожа переливается зеленоватым перламутром, тихо светится, и из этого света формируется новое тело: огромное, чешуйчатое, с гигантскими крыльями. Не меняется только цвет глаз — все та же невероятная зелень.

Бельфегор восторженно замирает и не может оторвать взгляда с самого настоящего дракона, с которым ему точно не должно быть по пути.

И пусть их дороги разойдутся, но Бельфегор знает, что они обязательно встретятся. По-другому и быть не может: Бельфегору всё-таки нужно забрать фамильный меч из драконьей спальни.