Я поднялся первым и протянул руку жениху, Дейам тут же поднялся и, крепко сжав мою ладонь, повёл меня в свою спальню. Я никогда раньше не был в этой комнате и осмотрелся. Себе эльф выбрал комнату значительно меньше моей, и я невольно улыбнулся, осознавая, что мне досталась именно хозяйская, лучшая спальня в доме.

— А у тебя уютно, — осмотрелся я: комната была светлой, просто небольшой, и половину её занимала кровать, сейчас застеленная ярко-оранжевым покрывалом. Большой шкаф и две тумбочки. Ничего необычного, если не считать мольберт. На нём была недописанная картина, откровенно среднего качества пейзаж.

— Я не знал, что ты рисуешь, — честно сказал я, не совсем понимая, когда эльф всё успевает.

— Так ведь не о чем говорить. Я пишу посредственные картины, — пожал плечами Дейам, улыбаясь мне. — Просто я люблю рисовать, но похвастаться мне нечем.

Я кивнул, поставив на тумбочку у кровати баночку со смазкой, которую принёс в кармане. Мой жених воспринял это по-своему и принялся раздеваться, без игры в ложную скромность и попыток поиграть в недоступность. И мне это льстило: приятно знать, что тебя хотят, да и серьга передавала мне весьма однозначные чувства и желания. Я сел на край кровати, любуясь телом своего жениха, им самим.

— Может, тоже разденешься? — сел рядом Дейам, не стесняясь о своей наготы.

— М… потом, — пообещал я и потянулся, целуя эльфа, неспешно, ласково, укладывая жениха на покрывала. Неловкость исчезла, стоило мне огладить бедро, трогая на удивление мягкую, нежную кожу. Казалось, стоит слегка сжать, жадно и страстно – как останутся красные следы. И я не смог удержаться, сжал пальцы, любуясь яркими алыми следами на светлой коже, следами моей ласки, моего пребывания.

— Собственник, — фыркнул довольно Дейам, подставляя свою шею под мои поцелуи-укусы, расстёгивая пуговицы моей рубашки.

Я не мешал ему, но и не помогал – просто мял бёдра, ласкал ягодицы, бока, млея от собственных ощущений, от того, как откровенно постанывал от немудрёной ласки мой жених. Разница в росте в постели не мешала особо, зато было неимоверно приятно целовать длинные, стройные ноги эльфа.

— Дэн, я даже рубашку с тебя стянуть не могу, — пожаловался мне Дейам, когда я перебрался в ноги, удобно устроившись между покорно разведённых бёдер, чтобы целовать эти совершенные икры, чуть прикусывая, оставляя красные следы на светлой нежной коже.

— Потом, — пообещал я, заводясь ещё больше.

Эльф приподнялся, опираясь на левый локоть, запуская правую руку в мои волосы, не сводя с меня немигающего взгляда. Он наблюдал, облизывая внезапно пересохшие губы, и в этот раз этот нечеловеческий взгляд меня не пугал. Я откровенно провёл языком по внутренней стороне бедра, слегка хлопнул по нему ладонью, довольно жмурясь от тихого оха, вызванного неожиданностью. Стояло у Дейама крепко, как и у меня. В штанах было давно неудобно, и я скинул вначале рубашку, а затем штаны с бельём, не заботясь, куда падает моя одежда. Я вернулся к губам эльфа, почти ложась на него, гладя бока, целуя, не закрывая глаза.

Мне хотелось одновременно быстрее взять его, начать трахать это великолепное сильное тело и как можно дольше ласкать, стать лучшим из тех, с кем Дейам делил постель. Ладони эльфа прошлись по моей спине и собственнически сжали ягодицы, он слегка прикусил мою губу острыми зубами, тут же ласково зализав место укуса. Хмыкнув, я чуть приподнялся, подставляя под губы и пугающие зубы свою шею и ключицы, одновременно обхватив ладонью член жениха.

— Ох… Не надо, — шепнул жених, перехватив мою руку. — У меня так давно не было секса… Я не выдержу долго. А я хочу почувствовать тебя в себе.

— М… Ночь долгая, — шепчу на ухо я, продолжая ласкать член эльфа, размазывая выделившуюся смазку, неспешно, но неотвратимо, любуясь расширившимися зрачками. Я ахнул, когда Дейам больно прикусил моё плечо, но всё равно продолжая, утопая в его удовольствии, в его эмоциях, что щедро передавала серьга. Дыхание жениха сбилось, он тихо застонал, когда я провёл большим пальцем по головке, лаская уретру.

Я чувствовал, что Дейам сейчас кончит, слишком уж густым и сладким было удовольствие моего эльфа, и, когда тот обхватил ладонью мой изнывающий член, сам не сдержал стон. Пару движений – и эльф кончил, изливаясь мне в ладонь, пачкая спермой пальцы. В момент его оргазма кончил и я, под настойчивой лаской жениха.

Было приятно расслабиться, лёжа на тёплом крепком теле.

— Хорошо… — выдохнул Дейам, гладя мою спину, обнимая.

Сколько времени прошло перед тем, как я вновь принялся целовать желанные губы, понять мне не удалось. Да и не важно это было. Сейчас всё, что имело для меня смысл – нежная кожа, сильные мышцы и крепкое тело под пальцами, измученные, припухшие губы эльфа под собственными, гостеприимный рот с острыми зубами, что слегка царапали язык. Не чувствовал я и того, что мои собственные губы ныли, как подрагивали от нетерпения пальцы, слыша только стоны любовника, свои, стук сердца в ушах.

— Трахни меня наконец, — грубо потребовал Дейам, и я кивнул, не сильно хорошо соображая.

Общее нетерпеливое желание подстегивало не хуже кнута, и, взяв смазку, я сразу двумя пальцами проник в анус любимого эльфа, отвлекая от боли, отголоски которой тут же передала мне серьга, жадным поцелуем. Это не было идеально, и это было так правильно, как нужно было нам обоим сейчас.

Никогда и ни с кем раньше я не целовался не закрывая глаз, но не видеть его лицо даже мгновение казалось невыносимым. Даже на минуту забыть, с кем я, казалось предательством. Дейам и правда давно ни с кем не был. Тугое, узкое, неподатливое нутро сопротивлялось вторжению, нехотя расслаблялись мышцы, уже не сдавливая пальцы. Я добавил третий – эльф больно прикусил меня за губу.

Первый толчок, самый плавный и самый тяжёлый, вызвал у нас синхронный стон, стоило головке члена войти. Замерев, тяжело дыша, я смотрел в лицо жениха, или, может, уже мужа, но моего. Личного. Того, кто будет моей семьёй, моим домом.

— Ты чего? Ты в порядке? — спросил обеспокоенно Дейам, хотя, казалось, эти вопросы в пору мне задавать.

Я двинулся, входя медленно, но неотвратимо до конца, понимая, что эльф чувствовал мою грусть, и пояснил, вновь замерев:

— Всё хорошо. Знаешь, я ведь всегда хотел этого. Семьи. Друзей. Места, где можно быть собой.

Он хотел что-то ещё спросить, не поняв моего ответа, но я уже начал двигаться, и нам обоим стало не до разговоров. Было сладко, с толикой боли, его боли, которую, как и всё остальное, благодаря серьгам мы делили на двоих. Узкий, горячий, чутко реагирующий на любую ласку эльф не способствовал ясности ума, и я сорвался, задвигался энергично, быстро, чуть приподняв бёдра любимого, отчего тот застонал в голос.

Наши стоны, несчастные измученные губы Дейама, жаркая теснота тела мужа – всё слилось, всё длилось долго и всего лишь мгновение, и я кончил, изливаясь, выплёскиваясь внутрь эльфа. Пару движений моей руки – и мой муж кончил следом, дыша шумно и неглубоко.

***

— Вы точно не будете жалеть, что не поехали с нами? — спросил в последний раз король Виан, уже сидя на коне. Бурый жеребец был откровенно не подходящим скакуном для коронованного кибер-эльфа. Просто, явно безпородный, низкорослый, но молодой конь был лучшим, что смог купить для короля эльфов Амера. Сам лорд и вовсе собирался путешествовать на упитанном мерине.

— Точно, — твёрдо ответил я, обнимая мужа за талию. — Я не люблю путешествия и приключения. Я всегда хотел простой и счастливой жизни.

Я не кривил душой, не врал. Я и правда даже там, в том, первом мире, хотел этого. Семьи, верных друзей и места, где не надо врать о своей ориентации. Новый мир дал мне всё, чего я хотел, и даже больше. Впервые мне так отчётливо стало понятно именно во время близости с мужем: я платил своим прошлым за право быть счастливым. И даже предложи мне кто-то чудо – возможность вернуться, я бы отказался. Мой дом тут. Я и правда типичный попаданец. Такой же, как те, про кого я читал так много. Спас целую расу эльфов, «изобрёл» велосипед и скрепки, получил красавчика в мужья. Мир дал мне всё, чего я так жаждал. Просто никогда я не искал власти, оттого рядом Дейам, а не король эльфов. Не мечтал о могуществе, оттого и нет во мне магии. Не жаждал популярности, так что… Я хотел простого счастья и тихой идиллической жизни. А сражения, подвиги и славу оставлю другим.