Я смотрел, как милый мелкий медвежонок, прижав переднюю часть к земле, неспешно пытался подкрасться к огромной бабочке. В биологии я и в своём мире не сильно преуспевал, так что и понятия не имел, что выдаёт мелкого охотника: громкое сопение, топот, тень, падающая на бабочку, или ещё что, но та успевала вспорхнуть, при этом даже не в самый последний момент, но не улетала окончательно. После очередной такой попытки Аук сел на свою пушистую попу и горестно заревел.

— Ну, ну, мой хороший, плохая бабочка, — поспешил я к медвежонку – тот обернулся в мальчишку лет трёх, противно плачущего и пускающего пузыри соплей из носа.

Почему Анэ всё чаще стал просить меня присмотреть за их с Мистером Совершенство младшим сыном, я догадался не сразу, но настойчивые и аккуратные расспросы Дейама о том, как прошёл день, поставили всё на своё место. Мой муж захотел детей и теперь решил коварно убедить меня в том, что и я хочу воспитывать мелкого оборотня.

Ага, щас! Анэ за прошедшие шесть лет произвёл на свет уже двоих карапузов, и теперь его жизнь казалась мне адом в сумасшедшем доме. Только чтобы хоть немного помочь другу, я соглашался присмотреть то за одним, то за вторым ребёнком пару часов. Двоих сразу мне не доверяли, видать, решив, что подобной нагрузки я просто не выдержу.

И я был этому рад! Тарат, старший сын Анэ и Роха, обладал на удивление развитым для его возраста воображением, что при полном отсутствии логики, знаний законов физики и банального инстинкта самосохранения превращало три часа присмотра за энергичным детёнышем луговой собачки в игру на выживание. Я обязан был предотвратить гибель Тарата, чтобы это, в свою очередь, предотвратило мою собственную гибель от лап Мистера Совершенство.

Если бы мне хоть раз пришлось присматривать одновременно и за Ауком, и за Таратом, я бы просто рехнулся! Только такой непроходимый и полный… оптимист, как Анэ, мог решить, что плотное общение с его детьми придаст мне решимости завести своих. Но я не особенно этому удивился: мой друг уже ждал третьего! Но Дейам? Как в его голову могло прийти, что эта старая и не раз провалившаяся хитрость на меня подействует?

В общем и целом, я был не против ребёнка, может, даже двух – пока ещё был не против – хотя родительство уже и не рисовалось мне пасторальными картинками с розовощёкими радостными малышами, что дружно складывают из кубиков башенку в углу комнаты, а мы с Дейамом занимаемся своими делами, иногда поглядывая на сыновей и умиленно улыбаясь. Опыт присмотра за Татром и Ауком дал мне понять, что без присмотра дети, скорее, подерутся кубиками или оставят кубики и поиграют чем-то другим: порисуют на стенах, попытаются засунуть кота или друг друга в камин… А попытка заняться своими делами при детях будет похожа на помесь китайской пытки и экзамена на стрессоустойчивость.

Дейам не начинал разговора о детях, я тоже молчал. Я правда пока не был готов к детям – вынашивать нам их я не мог никак. Внутри всё стягивалось в тугой комок, и спина покрывалась холодным липким потом, стоило мне предположить, что я залетел. Я не был сыном этого мира, и мой разум напрочь отказывался принимать саму возможность беременности. То есть вынашивать нам сыновей должен был Дейам. И тут я вновь оказывался ни на что негодным. Я не мог взять на себя заботу об огороде и саде, доме, дровах и бог знает скольких ещё делах, что делал мой муж. Даже на время его беременности.

Осознавая, что я не хочу сейчас детей именно потому, что не способен позаботиться о своей семье полностью, я и не заводил о них разговоров. Дейам тоже напрямую не спрашивал, не передумал ли я, пусть и интересовался моим общением с сыновьями Анэ, слушал внимательно, задавал вопросы и смотрел тоскливо, даже умоляющее. Я молчал, чтобы не признавать собственную несостоятельность, а эльф просто молчал.

— Дэн, — позвал меня тем же вечером Дейам. — Я завтра с утра поеду с Рохом в город. Нужно прикупить кое-чего.

— М? А что ты покупать собрался? — с любопытством спросил я.

Эльф как-то загнанно на меня посмотрел и отчего-то зло сказал:

— Мне нужно в город.

Я зачем-то извинился и отступил. За все годы нашего брака эльф никогда не позволял себе огрызнуться на меня, тем более без повода. Я забрался с ногами в широкое кресло, пытаясь понять, что это только что было. Дейам отправился мыть посуду, так громко гремя в процессе тарелками, что я невольно подумал, что он сейчас разобьёт нам всю посуду и будет шикарный повод съездить в город.

Вымыв посуду, эльф отправился в нашу спальню, так и не извинившись за резкий ответ. Правда, я уже не злился и пошёл следом. Дейам отодвинулся, когда я улёгся рядом и попытался его обнять, обиженно засопел.

— Поговорим? — предложил я, но мой муж не ответил, а я вдруг осознал, что он спит. Пользуясь моментом, я зарылся носом в его волосы, млея от запаха собственного мужа.

Раньше я и не замечал, насколько приятно он пахнет, но последние пару недель этот запах буквально сводил меня с ума. Став оборотнем, я постепенно начал придавать запахам намного большее значение, чем раньше. За шесть лет это стало привычным и уже не вызывало во мне недоумения. В конце концов, смирился же я с тем, что иногда оборачиваюсь утконосом и с удовольствием плаваю в пруду, что вырыл для меня мой эльф. А сам Дейам в минуты сильной задумчивости уходит в лес, пускает корни и шевелит на ветру листвой и мелкими ветками. Каждый развлекается как хочет, у всех свои странности. Хорошо, правда, что я не бобр, а то было бы обидно случайно погрызть собственного мужа.

Проснулся я поздним утром в одиночестве и зевнул, поднимаясь. Дейам, видать, уже уехал в город, а мне пора было в мастерскую. Зевая и потягиваясь, я спустился на кухню и вот тут понял, что влип, при этом влип по-крупному! Завтрака не было. Мой Дей ни разу за шесть лет не оставил меня голодным! Это было настолько немыслимо, что я даже какое-то время не хотел верить. Мой любимый и бесконечно терпеливый эльф обиделся, обиделся смертельно, и самое поганое – никакой вины я за собой не ощущал!

Наскоро выпив стакан воды и взяв с собой пару яблок, я отправился в деревню к Анэ. Ничего, обойдётся мастерская сегодня без меня, не так уж это и важно. Голова с утра немного болела, словно бы я вчера славно повеселился с Рохом и крепким пивом. Поражённый отсутствием завтрака, я не выпил микстуру от головы дома и зашёл к травнику, решив, что если выпью настойку сейчас, то к тому моменту, когда я приду к дому своего сверхразговорчивого Анэ, она начнёт действовать.

Передо мной стоял высоченный и худющий, даже тощий, Млак, он был по своему обыкновению задумчив и не с первой попытки смог объяснить травнику, что ему нужно, вначале попытавшись купить у старого Вьяха дюжину яиц и точильный камень. Травник, отличавшийся ехидством, не стал комментировать странности вечно витающего в своих мыслях Млака, а лишь продал желудочный сбор и добавил:

— Поздравляю с пополнением в семье! Вы так долго его ждали.

— Спасибо, — отозвался Млак, проведя рукой по очень вогнутому животу.

Я бы в жизни не предположил, что внутри этого тощего тела может кто-то жить, кроме колонии наглых глистов, и с любопытством спросил Вьяха, когда мы остались одни:

— А как ты понял, что Млак в положении?

Старик посмотрел на меня с откровенным удивлением и сообщил:

— Запах у него вдруг стал таким вкусным, притягательным… Как делаются дети, тебе тоже рассказать?

Последнее за Вьяха говорило уже его ехидство, а я стоял, смотрел и молчал, вдруг осознав… Головная боль прекратила для меня значить хоть что-нибудь, и я взмолился:

— Расскажи мне лучше, где бремя можно скинуть до срока?

Старик посмотрел на меня, пожевал острыми клыками свои губы, словно размышляя, говорить ли мне, а затем сообщил шёпотом, словно нас могли услышать:

— Так ведь у акушера нашего, у Млака, и можно.

Я даже не поблагодарил – просто кинулся бежать, словно за мной гнались. За очередным поворотом трое юных волков-оборотней решили, что пробежаться со мной – лучшая идея, и увязались следом.

То ли я с перепугу не узнал шпалу-Млака и обогнал его, то ли акушер зашёл куда-то ещё по дороге, но у его дома я был раньше самого хозяина. Не дожидаясь, не стучась, я зашёл в дом и принялся его обыскивать, заглядывая в каждую комнату и громко хлопая дверями. Это и привлекло внимание Дейама – он нахмурился, скрестив руки на груди, и смотрел на меня так, словно я дупло в нём выдолбил.

— Ты ведь ещё не успел? — шумно втягивая воздух, с надеждой спросил я, вцепившись в локоть эльфа.

— Не успел. Но, не пойму, тебе какое дело? Ты же делал вид, что ничего не произошло… Сам хотел, чтобы я решил эту проблему, не вешая на тебя неприятные хлопоты, — обиженно сказал мой Дейам.

— Дей, я не знал! В моём мире о беременности узнают по-другому! — чуть тряхнул я мужа, заставив смотреть себе в лицо, говоря громко, резко. — Если бы не случайность – я бы и не понял ничего. Ты должен был просто сказать мне! Я, конечно, не готов стать отцом, не умею всего, что нужно уметь, опять же, ты у нас основной добытчик… Но это же мой сын от тебя! Я хочу его видеть, любить его, растить и видеть, как в нём переплелись твои и мои черты.

— Прости… я не подумал, — отозвался Дейам.

— Эй, не извиняйся. Пойдём домой, тебе нужно хорошо питаться, — я обнял мужа, уткнувшись лицом в его плечо. — Только завтрак лучше приготовить всё же тебе. Ты это лучше делаешь.

— Я забыл тебе приготовить завтрак? — забеспокоился мой любимый эльф. — Боги… ты ведь совсем оголодал! Пошли быстрее, покормим тебя.

Я с удовольствием подчинился своему мужу, размышляя: кем же родится наш сын? Человеком? Оборотнем? Эльфом?