***

   Вэй Усянь был не только прекрасным специалистом в области истории, но и добрым, искренним, отзывчивым человеком, готовым поддержать каждого. Его способности к обучению впечатляли, вызывая уважение: он мог объяснить и доступно донести до учеников любой материал в присущей лишь ему одному игривой манере.

   Вэй Ин был примером для подражания, на который хотели быть похожим все его ученики.

   Но все мечты и желания, которые раньше были у Вэй Усяня, растворились в серости того дождливого дня, когда не стало трёх самых дорогих ему людей.

   Все амбиции и стремления обратились в пыль, буквально канули в ничто. Осталось лишь чувство саднящей кровоточащей пустоты и бесконечно глубокое чувство вины перед ними и перед Цзян Ченом.

***

— …он может показаться грубым и нелюдимым, но на самом деле он открытый и достаточно общительный.

   Пока Цзян расписывал достоинства кандидата на место учителя истории, Сичень листал личное дело этого кандидата: с отличием закончил пединститут, после несколько лет проработал в одной из самых крупных школ там же, при институте в Юньмэне. Несколько прекрасных характеристик, отличное портфолио. Публикации статей в журналах. После несколько записей об увольнениях. Короткая запись о работе на полставки в месте, о котором Лань Сичень даже и не слышал никогда.

   Характеристика с последнего места работы особенно привлекала внимание: «Этот юноша имеет большой опыт общения с учениками, обладает острым и цепким умом, а также проницательностью, что позволяет ему видеть других насквозь. Благодаря этим качествам он прекрасно умеет общаться с людьми, но иногда такие качества его характера приводят к отрицательным последствиям. Чаще всего для него самого.»

— Его иногда заносит, не спорю. Но предмет он знает прекрасно.

— Неплохо, неплохо, — директор отложил бумаги в сторону, — Но почему его уволили с предыдущей школы?

— По сути он сам ушёл. По семейным обстоятельствам.

— Значит есть что-то, о чём мне стоит узнать до того, как приму его в штат?

   Цзян несколько съёжился под взглядом директора.

— Он увольнялся по семейным обстоятельствам, но потом вернулся и после его уволили уже принудительно: он случайно ударил ученика во время срыва.

— Как можно случайно кого-то ударить, Цзян?

— Его можно понять как человека, но как учитель он не имел права так поступать. С этим я согласен. Но как бы там ни было, могу поручиться за него и обещаю вам, что буду присматривать за ним. — он потёр переносицу — Ему нужна эта работа. Иначе он снова пропадёт.

— Что вы имеете в виду?

— Не знаю точно, указано ли это в бумагах которые вы сейчас читали, но он, мы оба потеряли близких. А он единственный, кто выжил в том происшествии. И вряд ли он оправился до конца. Ему нужна эта должность. Работая с детьми он отвлекается, возвращается к норме. Но ни одна школа не хочет его принимать из-за того что он некоторое время проходил лечение в психиатрическом стационаре. Как таковой его вины в этом нет, но это полностью перечёркивает, в глазах работодателей, все его достоинства. Никто не хочет рисковать, давая ему шанс.

— То есть сейчас вы предлагаете мне поставить на кон безопасность учеников и принять в штат специалиста с явно травмированной, вероятнее всего нестабильной, психикой?

— Если вы так это видите, то да, именно этого я и хочу. Вы ищете хорошего историка, а он именно тот, кто подходит под это определение.

— Ваше стремление ему помочь я могу понять. Это прекрасно. Но хотелось бы услышать, что скажет он сам. Приведите его ко мне, побеседуем с ним, а уже после я приму окончательное решение.

***

— Твою мать, Вэй! Какого хрена опять такой бардак?

   Цзян Чен бранился на чём свет стоит, заходя в квартиру Усяня.

— Не нравится, так проваливай, — донеслось из комнаты, — Чего явился в такую рань?

— Нашёл тебе работу.

   Усянь вышел из комнаты. Вид у него был потрёпанный. Глубокие круги под глазами, торчащие во все стороны лохматые волосы. Он, зевая, бросил хмурый взгляд на брата и ушёл в ванную. Зашумела вода. Цзян прошёл на кухню и стал разбирать пакет который принёс.

— Какая прелесть, знаешь чем угодить, братец, — тихо подойдя со спины, положив голову на плечо Ваньина, Усянь игриво стянул со стола пакет с яблоками.

— Каким ты иногда бываешь жутким. Не делай так больше, пожалуйста.

— Хорошо-хорошо.

   Пока Цзян возился с разбором пакета и завариванием чая, Вэй, помыв яблоки, привычно нарезал их на дольки в виде кроликов. После они расположились в комнате. Цзян занял диван, не особо церемонясь отправив на пол стопку книг, на что его брат чуть поморщился, но промолчал. Усянь устроился на единственном стуле возле рабочего стола. Он взял с блюдца яблочного кролика:

— Так что там за работа?

— В той же школе, где работаю я.

   Вэй подавился яблоком.

— Ну уж нет, — прокашлявшись ответил он.

— С чего бы вдруг?

— Да там одних только правил в Уставе как том Карамзина!

— Понятия не имею кто такой этот твой Карамзин, но не спорю, правил много. Семейство Лань немного сдвинуто на порядке, однако если бы не правила, была бы тогда их школа лучшей?

— И с чего вдруг такая доброта?

— Просто так ты будешь у меня под присмотром, и в случае чего я смогу быстро прийти…

— И переломать мне ноги? — перебил Усянь брата, на что тот сердито глянул в ответ.

— Заноза же ты. Так сложно не перебивать? — Вэй с тихим «бе!» показал Цзяну язык, что тот проигнорировал — Директор, Лань Сичень, хочет с тобой встретиться. Его заинтересовало твоё дело и статья в прошлогоднем альманахе, что-то там про историю чего-то… исторической…

— Краткая история исторической мысли китайской цивилизации, — на автомате поправил Вэй.

— Вот, точно. Встреться с директором — Цзян подобрал под себя ноги, устраиваясь удобнее на диване. — Ты тут тухнешь целыми днями. Ну это дело разве? Четыре часа в неделю вести, чёрт пойми где и те на подмене. А в Гусу ты сможешь показать себя, развернуться на полную. Сичень готов закрыть глаза на твоё прошлое, если будешь вести себя как положено и подчиняться их правилам.

   Вэй, молча, тихо похрустывая поглощал яблочных кроликов.

— Знаешь, меня устраивают мои четыре часа в неделю. Смысл мне жилы рвать? Кому оно теперь надо?

— Я бы оставил тебя в покое, но есть одно существенное «но». Может ты сам не видишь, но стороны хорошо видно. — Цзян скинул с дивана пустую бутылку из-под вина — Ты спиваешься.

   Усянь догрыз последнего кролика, встал чтобы отнести опустевшее блюдце на кухню.

— А разве не так? — не унимался Цзян, увязавшись следом за братом на кухню. — Посмотри на себя. На кого ты стал похож. Думаешь Яньли это понравилось бы?

   Блюдце со звоном улетело в мойку, чудом не разбившись.

— Не смей манипулировать мной её именем! Не смей её упоминать при любом удобном случае!

— А ты не смей забывать, что не единственный, кто потерял близких и горюет по ним — Ваньин едва сдерживал себя, чтобы не разозлиться — Вэй, просто встреться с Лань Сиченем. Пожалуйста. Не так часто я о чём-то тебя прошу.