Теория мерзости. Та ещё хрень, если честно. Первый год в Хексайде именно такой – теоретический, скучный. И ни капельки практики весь год и половину следующего.

   Ему не хватало терпения сидеть и запоминать, Эмиту всё казалось мегаскучным, застывшим на месте. Скучнее был лишь сам учитель небольшого росточка, который не любил расхаживать по классу на своих двоих, используя созданную мерзость. Увидеть это Эмит мог лишь иногда, проходя мимо приоткрытой двери во время занятий среднего или старшего звена. Теория первогодок не требовала движухи – учитель просто сидел за столом и объяснял, что требовалось. И, как казалось Эмиту, был с ним более строг, чем с остальными.

   За всю эту скуку он жутко возненавидел это крошечное существо. За теорию, на которой засыпал. Его недовольство перекинулось даже на отца, несмотря на сильную к нему любовь. Тиранша мать могла с лёгкостью настоять, чтобы сын пошёл по её стопам и выбрал ковен Оракулов, но даже она понимала, что ковен Мерзости даёт больше возможностей, и уступила мужу. Эмит мог бы заикнуться, что ему не понравилось, что мечтает о переводе, но не решался – отец расстроится. К тому же, он не виноват в разгильдяйстве сына, поэтому парень терпел и ходил в ненавистную школу, на ненавистный предмет, к ненавистному учителю. И то, что неминуемо должно было случиться, случилось. Родителей вызвали в школу, поговорить о неуспеваемости сына.

   Вернулись оба очень злыми и готовыми к серьёзной беседе с отпрыском. Покорно выслушав их, Эмит решил, что настала пора заикнуться о переводе на другой факультет. Мать одобрит, если он выберет Оракулов. Да пусть хоть Строительства, Эмит был уверен, что даже теория там интереснее.

   И тут отец заикнулся о репетиторе. Прикусив язык, Эмит понял: всё пропало. Его утешило то, что идея репетиторства исходила не от отца. Предложил это директор Бамп. Подумав, парень решил согласиться. Может, он хоть немного начнёт понимать дурацкую теорию с её формулами и труднозапоминаемыми рунами. Правда, он не любил, чтобы с ним нянчились, но как-нибудь переживёт.

   - И кто из преподавателей школы занимается репетиторством? – поинтересовался Эмит у отца.

   - Тот же, кто ведёт твой предмет, - огорошил его Аладор.

   И всё внутри Эмита рухнуло глубоко вниз.

   - О нет… - простонал он и в отчаянии уставился на отца.

   - В чём дело? Чего ты так напуган? – встревожился Аладор. - Или ты хотел, чтобы тебя подтягивал незнакомый педагог-частник?

   «Да уж лучше, чем этот», - пронеслось в мыслях у Эмита.

   Кажется, отец понял, в чём дело, и потрепал сына по голове.

   - Глупости, мой мальчик. Ты просто ещё не узнал его как следует. Я вот что тебе скажу: учитель он прекрасный. Когда мы с мамой учились в Хексайде, он был моим…

   - Да отстань от меня! – оттолкнув его руку, Эмит вскочил со стула и умчался к себе. Снова отец сравнивает своё прошлое с его настоящим! Может, когда-то учитель и был лучше, мягче, но не теперь. С возрастом меняются все, а теперь и во внеурочное время придётся его терпеть?! Ну за что ему такое наказание?

   Отказаться Эмит не посмел. Как и заикнуться про другой факультет. Мать с отцом и без этого часто ругались, а если наступить ещё и на больную мозоль – разразится грандиозный скандал. Поэтому, немного всплакнув в подушку, парень забылся сном, беспокойным и тяжким, готовясь провести наступивший выходной с моральной подготовкой себя к серии неизбежных свиданий.

   На первое занятие с репетитором Эмит нарочно оделся неряшливо: мятая рубашка, несвежие шорты, растрёпанные волосы, которые он растил и завязывал в коротенький хвостик, но сейчас завязывать не стал. Родители куда-то слиняли, и никто, кроме мерзости-дворецкого, не заметил, в каком виде Эмит Блайт собрался к репетитору.

   Метнув перед уходом острошип в нарисованный им портрет учителя на двери комнаты, Эмит бодро вышел из дома. Да, он постарается понять долбаную теорию, но ничто не заставит его изменить отношение к тому мелкому тирану, что заставил возненавидеть себя плохими отметками и всевозможными наказаниями за неуспеваемость!

   Адрес учителя он знал давно и даже как-то планировал покидать в окна камни, пока тот в школе, но постоянно забывал. А может, что-то заставляло его забывать. Мысль подгадить вновь мелькнула и тут же исчезла, едва парень подошёл к дому.

   Вопреки ожиданиям и логике, домик учителя был отнюдь не низеньким. Одноэтажный, как и большинство жилищ, по высоте он был комфортным почти для любой из рас Кипящих островов. Так что Эмит мог спокойно войти внутрь и не задеть головой потолок.

   Позвонив в многогранный, бесшумный снаружи звонок, парень, слегка волнуясь, стоял и ждал, когда откроют. Отчасти это волнение вызывала неприязнь к учителю, но было и что-то ещё – то, чего Эмит никак не мог уловить. Он ещё не переступил порога, но ему уже хотелось немедленно отсюда сбежать и не тратить деньги родителей на эти занятия.

   - А вот и ты, мой мальчик! – раздалось где-то чуть ниже пояса, не успела дверь отвориться. По всей видимости, визит Эмита очень обрадовал учителя мерзости, но этих чувств подросток не разделял.

   - Да, это я, - невесело буркнул Эмит, отводя в сторону взгляд. Непривычно было видеть учителя в пушистом, домашнем халате цвета его факультета, и в тёмно-зелёных маленьких тапочках.

   - Проходи, не стесняйся, - почти ласково промолвил хозяин дома, чем ещё сильнее смутил Эмита. Впрочем, подумал он тут же, дома учителя никто не раздражает, вот и добренький, что тут необычного?

   С этими мыслями юноша вошёл внутрь и огляделся. Обычный быт жителя Бонсборо. Преподаватели Хексайда имели средний достаток и никогда не вымещали недовольство жизнью на учениках, ведь недовольства зарплатой среди них попросту не было.

   Из коридора Эмита провели в одну из двух комнат – ту, что поменьше. И хотя всё здесь находилось в чистоте и порядке, юноша знал, что второй половинки у учителя не водилось, не слышал он и детских голосов. Эмит понял, что его учитель одинок, он даже слышал в детстве что-то на уровне слухов о страшной трагедии в небе, после которой император внёс запрет на грифонов, как транспорт. Должно быть, именно в той катастрофе погибла его семья. Узнать достоверно Эмит не мог – закон о личной информации работал так, что нигде и ни от кого нельзя было узнать о судьбе и именах погибших и пострадавших в той или иной катастрофе, пожаре или аварии. Разве что в день трагедии кто-то разносил слушок, а потом его быстро затыкали слуги императора. Всё устное и письменное касаемо имён и количества жертв быстро уничтожалось, лишь семьи жертв могли узнать всё о судьбе своих родных.

   Поэтому жилище учителя показалось Эмиту таким тоскливым, он ещё удивился, какое ему до этого дело, ведь он пришёл обучаться, а не жалеть чужое ему существо и его возможно погибшую семью.

   На столе, стоявшем боком к окну, аккуратной стопкой лежали учебники всех курсов, различные бумаги и письменные принадлежности. Судя по всему, тут и был кабинет для занятий, а спальней служила вторая комната. Сам не зная, почему, Эмит решил обязательно туда заглянуть. К своему удивлению, он так и не перестал думать о прошлом учителя. Похоже, сама обстановка странным образом наталкивала парня на эти мысли, иначе ничем нельзя было объяснить столь странный интерес. Но едва учитель сел рядом, на парня вновь налетела смертная скука, и на целых два часа погрузила его в ненавистную теорию.

   Учитель объяснял терпеливо, но с трудом сдерживался, чтобы не закончить досрочно обоюдную пытку. А поскольку в деньгах он не нуждался, в голове Эмита проскользнула мысль, что лишь из уважения к богатым родителям ученика он взялся за репетиторство. В какой-то момент даже стало жаль его. И если бы не собственное разгильдяйство, он бы здесь не сидел, думал Эмит, надеясь, что визит сюда станет первым и последним, а после он клятвенно пообещает родителям учиться лучше, у него даже появится цель – труднодостижимая, но всё же – стать их гордостью, а может, даже лучшим учеником школы Хексайд.

   Два часа, что тянулись целую вечность, наконец, истекли. Напоследок учитель спросил Эмита, всё ли тот понял из сегодняшнего занятия. Тот кивнул, вдруг осознав, что действительно начал усваивать теорию; его мозг чудесным образом поглотил знания, причём безо всяких усилий. Впервые юноша ощутил гордость за себя, встав из-за стола и не замечая, как улыбается. Увидев это, учитель понял, что помощь не прошла даром, и впервые похвалил Эмита за прилежание. Их взаимное довольство друг другом юноша ощущал почти физически, будто меж ними вдруг возникла невидимая связующая нить, формирующая связь учителя и ученика в единый гармоничный союз. Эмит даже мог поклясться, что на мгновение увидел вспышку посередине этой нити, как завершающий аккорд установившейся гармонии, но то оказалась вспышка молнии за окном. И почти сразу пошёл кипящий дождь.

   - А я уже собрался проводить тебя до порога, - со вздохом поведал учитель. – Ну что ж, можешь остаться, пока не перестанет. Свяжусь с твоими родителями.

   На самом деле Эмит не спешил уходить, и дождь начался как раз кстати. Пока учителя не было рядом, парень пробрался в его спальню и обнаружил на стене несколько фото, вытащенных из воспоминаний.

   Первое фото изображало милого малыша того же вида, что и учитель. Эмит даже умилился, настолько захотелось его приголубить, потискать и поиграть с ним. Вероятно, это ребёнок учителя, предположил он. На втором и третьем фото он узнал молодого учителя со своими сокурсниками – первый и последний год учёбы в Хексайде.

   И ни единого фото семьи, если не считать одинокого малыша.

   - Эмит, кто разрешил тебе сюда заходить?

   Вздрогнув, ученик обернулся. Морда возникшего на пороге учителя выражала осуждение и недовольство, а из взгляда исчезли та теплота и дружелюбие, что согревали их обоих совсем недавно.

   - Простите, я… не хотел, - пытаясь обойти его боком и выскользнуть из спальни, виновато бросил Эмит.

   - Стоять! – властно рявкнул тот, и парень застыл буквально вопреки своей воле, будто к нему применили заклинание. – Ну-ка, выверни карманы своих неряшливых штанов и подними измятую рубашку!

   Странные просьбы. Особенно вторая. Впрочем, учитель тут же пояснил, уловив замешательство юноши:

   - Хочу проверить, не стащил ли ты чего.

   В карманах Эмита похищенных вещей не нашлось, как и за поясом штанов, но настроение парня снова испортилось, ведь пришлось подбирать выпавшие из карманов ценные мелочи: конфеты, острошипы, камешки… Вдруг взгляд учителя упал на скомканный клочок бумаги, где единственный непримятый край привлёк его внимание, и Эмит, не успевший её подхватить, обмер от ужаса и даже слегка покраснел.

   - Тут на листке моё имя, как любопытно! – произнёс учитель, поднимая клочок.

   «Его вещи не трогай, а сам чужое без спросу берёт», - зло подумал Эмит и приготовился получить по полной, ведь то, что было на бумаге, грозило погрузить его в вечный позор – да что там, грозило исключением! И самое смешное, что там просто шутка, и нормальный учитель понял бы это, но учитель мерзости шуток не понимал. Юный Блайт прекрасно это знал, вот и готовился к самому худшему.

   Желавший провалиться сквозь землю Эмит покорно наблюдал за тем, как выражение морды преподавателя меняется со строгого на недоумевающее, затем он оскалил клыки и резко поднял голову к ученику. Его кулак смял листок, и тот сгорел во вспышке магии. Не в состоянии вынести ужасного взгляда, какой способно было выдать только это существо, Эмит Блайт отвернулся.

   - Да я тебя уничтожу, - спокойным, ровным тоном произнёс учитель, что никак не вязалось с его состоянием.

   Вряд ли его выгонят отсюда прямо сейчас, да под кипящий дождь, хотя, честно признаться, лучше уж это, чем предстоящее объяснение невинного розыгрыша недельной давности. Для чего он таскал этот клочок у себя в кармане, совершенно забыв про него, Эмит ответить не мог. Зато предстояло ответить перед учителем, который воспринимает всерьёз всё, то творится вокруг. И парень приготовился понести любое наказание, что неизбежно последует, даже если случится чудо и инцидент не получит развития в виде вызова к директору или исключения.

   В случае с учителем мерзости надежда умирала, не рождаясь.