Неделей ранее.

   День всех влюблённых. Кто-то считает его сущей ерундой, как Эдрик с Эмирой, а кто-то, как Эмит, пытается завоевать свою любовь именно в это время.

   Никто не догадывался, во всяком случае, пока, что Эмиту нравились мальчики. В свои шестнадцать юный колдун уже успел полюбить одного парня с факультета Животноводства, но тот, сам будучи геем, игнорировал его любовные послания, а Эмит продолжал посылать ему письма в сердечках, надеясь, что раз тот ещё не выяснил отношения поучительной дракой, значит, втайне любит его. Однажды Эмира перехватила послание, и тайна брата перестала быть лишь его тайной. К счастью, близнецы до сих пор никому не проговорились, даже не смели шантажировать в своих целях, и это редкое для них благородство юноша очень ценил. И вдруг накануне очередного Дня влюблённых Эдрик обратился к брату, держа в руках бумажное сердечко.

   - Знаю, братец, ты уважаешь этот типа праздник и всё такое, но мы с Эмирой уже не справляемся – должно быть, стареем, ха-ха. Ты не мог бы доставить это послание кое-кому очень важному? Только не вскрывай, идёт?

   - Дай угадаю. Ты написал гадости моему парню, да ещё хочешь, чтобы я лично ему это вручил? – взвился Эмит.

   - Да что ты, чёрт с тобой, - возразил Эдрик, но на всякий случай отодвинулся. Парни сидели в школьной столовой. – Открывать нельзя, но, понимаешь, это в твоих интересах. Нам с Эмирой пришло в голову подшутить над твоим учителем, ты же его ненавидишь, верно? Или уже нет?

   При слове «нет» Эмиту показалось, что брат на миг улыбнулся краями губ.

   - Конечно ненавижу, - подтвердил юноша. – Но как любовное послание способно ему навредить?

   - Ну ты же не знаешь всего, - возразил Эдрик. – А мы шныряем по всей школе и многого наслушались. Короче, бери и не спрашивай.

   - А подпись на нём есть? – спросил Эмит.

   - Да, но в этом-то и весь секрет. Когда он увидит, кто якобы автор, по крайней мере, один ваш урок будет сорван, и на сей раз не по нашей с сестрой вине! – закончил брат и, восхищаясь собственным гением, удалился.

   «Ясно, там либо подпись директора, либо кого-то из учителей, императора, Комитета по оценке деятельности педагогов, или что-то типа того… - размышлял Эмит, возвращаясь в класс. – Ясно, Эдрик. Что ж, ты меня заинтриговал, и не то чтобы я сторонник твоих с сестрой проделок, от которых стонет вся школа, но на этот раз поспособствую шалости».

   Он вошёл в класс и положил сердечко на стол, а после, дожидаясь учителя, сидел, наблюдая, как класс постепенно заполняется учениками. И отчего-то его не покидало чувство, будто в проделке брата скрыт подвох. Быстро решив, что спокойствие ему дороже сорванного урока, он успел схватить сердечко, скомкать и засунуть поглубже в карман, как раз когда вошёл учитель.

   - Что ты тут прыгаешь, Блайт? – только и сказал он, но, к счастью, не попросил показать содержимое карманов.

   Зато сейчас…

   - Позвольте, сэр, я всё объясню! – торопливо взмолился Эмит.

   - Думаю, в объяснениях любовное письмо от твоего имени не нуждается, - отрезал тот.

   - Да это просто шутка была, и то не моя, - пытался оправдаться юноша, но его не слушали.

   - Хорошо, что у тебя есть брат и сестра, - произнёс учитель. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не ударить ученика. – Хоть не такая сильная беда для родителей.

   - О чём вы? – возмутился Эмит. – Может, скажете, почему для вас глупая шутка Эдрика так страшна?

   - Сядь.

   Едва уловимое движение кистью – и его отбросило в одно из кресел под фотографиями. Сделав несколько шагов вглубь спальни, учитель остановился и покачал головой.

   - Я не знал, что там написано, - попытался спасти положение юный колдун. – Лишь после урока в тот день я прочёл, возмутился, но не выбросил.

   Учитель приподнял одну бровь.

   - Интересно узнать, почему?

   Юноша вжался в спинку кресла.

   - Пожалуйста, не думайте, что я хотел довести до конца их с Эмирой план. Не знаю, почему он остался в кармане – наверно, забыл выбросить. Я до сих пор не разговариваю с ними из-за этого, ведь они, выходит, подставили меня! Я вовремя заподозрил неладное и забрал послание, и всё же их шалость… удалась сегодня.

   - Так это правда не твоё? – наконец, понял учитель.

   Дождавшись-таки желанной реакции, Эмит даже вскочил с кресла, почувствовав огромное облегчение.

   - Да, я и пытался вам об этом сказать! – радостно воскликнул юный колдун. – Накажите подлых шутников, но не меня, я жертва, как и вы! Нас хотели спровоцировать на конфликт, я не знаю, зачем Эдрик сделал это, но…

   - Стой, - мягко остановил учитель, и Эмит с удивлением обнаружил, как его маленькие пальцы коснулись запястья. – Я выслушал тебя, Эмит, теперь выслушай ты меня. Понимаю, я, как учитель, совсем не нравлюсь тебе… Не возражай, просто слушай. Отбросим школьные дела, взгляни на меня не как на учителя, тем более мы сейчас не в Хексайде. Ты прояснил ситуацию, и, может, я удивлю тебя, но твой брат получит то, чего, вероятно, добивался или подразумевал. Спросишь, как? Я просто поцелую тебя в щёку у него на глазах. Погоди, не открывай рот и не падай! Понимаю, ты удивлён, но я могу быть разным, и, более того – солидарным со своими учениками. А также обязан от всего защищать и восстанавливать справедливость. Брат подставил тебя и ты обижен. Родители тут не помогут, более того – один из них, к примеру, мать, встанет на сторону Эдрика, особенно если он слукавит ей насчёт этого послания, и выйдет ещё один конфликт. Поэтому мы с тобой сами проучим его. Брат ещё не знает, чем всё закончилось, никто ему не говорил? Ну и прекрасно. Стало быть, он ждёт, что тебя вот-вот исключат, тем сильней он поразится, когда я тебя поцелую. В его глазах это будет выглядеть, будто я принял твоё признание всерьёз, а ты, конечно, не ожидал и не знаешь, как от меня избавиться. Он поймёт, что натворил, попросит прощения и, возможно, даже попытается решить, ха-ха, проблему. Вот тогда ты и скажешь ему: мы с учителем тебя разыграли. Это и станет для него уроком.

   Не ожидавший такой креативности от преподавателя, Эмит стоял столбом, не зная, стоит ли так рисковать.

   - А если он не поверит? Если подумает, что мы случайно попались ему и решили пустить пыль в глаза? Что, если распустит слух, и все поверят? Это сразу дойдёт до директора, и тогда…

   - Не суетись, парень, - прервал его учитель. – Наш мир ещё не сошёл с ума настолько, чтобы директор Бамп поверил не мне, а какому-то мальчишке. Ну что, согласен наказать братца?

   Глядя на него и анализируя безумное предложение, юный колдун полагал, что это происходит вовсе не с ним. Узнав того, кого так ненавидел, с совершенно иной стороны, он уже не понимал, сможет ли вообще ненавидеть его хотя бы немного. Они будто бы за краткий миг откровения стали друзьями, и та нить, что натянулась меж ними пару часов назад, сейчас связала их ещё крепче, прошив насквозь, бережно соединив где-то на уровне взаимопонимания. Не сталкивая совсем близко, соединила духовно. Эмит не знал, как описал бы возникшее чувство, похожее на благодарность или уважение, но не совсем.

   - Ну что, я могу на тебя положиться? – улыбнувшись, произнёс учитель.

   Очнувшись от своих мыслей, Эмит вспомнил, что от него ждут ответа.

   - А… да, конечно. Правда, я боюсь, но раз вы уверены, что грозных последствий не будет, вас не уволят, а меня не исключат…

   - Я уже всё сказал, мой мальчик, не волнуйся, - ответил тот. Его пальцы чуть крепче сжали запястье юного колдуна, и Эмит уже без страха и робости заглянул в глаза учителю – сейчас он был без очков. Ему показалось, что ненависти и вовсе больше нет, и даже если он и дальше будет плохо учиться, ему всего лишь стоит прийти сюда, позаниматься с репетитором – и всё наладится.

   Сам не зная, зачем, Эмит вдруг встал на одно колено и, коротко поклонившись, поблагодарил учителя, но сей жест нисколько не удивил последнего. И тут, взглянув на фото малыша, юноша осознал, что может без опаски спросить учителя, о чём угодно.

   - Сэр, а можно узнать, кто изображён на воспоминании?

   Он ожидал услышать судьбу малыша, а следом – и семьи учителя, но, к его огорчению, вышло иначе.

   - А ты не узнал? Ладно, шучу, между воспоминанием и настоящим страшная пропасть лет. Это всего лишь я, гляжусь в зеркало. Не правда ли, милый малыш?

   Проказник Эдрик Блайт, отчего-то не выспавшись ночью, ходил по школьному коридору и зевал. Опоздав на первый урок, он не решался заглянуть в класс Иллюзий и в конце концов присел, сжимая учебники, на скамью у раздевалок. Сестра не разбудила его вовремя – вернее, разбудила и умчалась в школу, а его угораздило снова заснуть после почти бессонной ночи.

   Тишину коридора нарушили вышедший из класса Мерзости учитель, а с ним – Эмит. Учителя зачем-то несла мерзость, а Эдрик знал, что до практики класс Эмита ещё не добрался. Но тут случилось невероятное: мерзость высвободила руку и притянула упиравшегося Эмита ближе к учителю. Несмотря на довольно активное сопротивление, учителю мерзости удалось чмокнуть ученика почти что в губы, после чего Эмит вырвался и бросился прочь из школы, не заметив брата. Странно, что он не кричал, когда отбивался, тут же подумал Эдрик – наверное, заклятие немоты.

   - Ты что творишь, старый дурак? – разразился он гневом, не страшась последствий. – Если ещё раз тронешь Эмита…

   На это учитель обрисовал пальцем круг, и Эдрик вслед за братом лишился речи. Не выдержав, он выбежал из школы и в тот день не явился на уроки, пропадая в парке среди монстробабочек и цветов разной степени опасности. Речь вернулась спустя минуту, но Эдрик об этом не знал – он молча сидел на поляне, обхватив руками голову. Это он натворил! Это его вина! Бедный братец, как ему… как ИМ теперь быть? Скажи он кому-нибудь, что видел – никто же не поверит! Никто, даже директор. Тогда стоит хотя бы пойти к Эмиту и встать перед ним на колени, попросить прощения, убедить, что не хотел, чтобы жертва шутки влюблялась в него… Это будет сложно, ведь он никогда и ни перед кем не каялся. Кажется, на этот раз их с Эмирой шутки оказались слишком жестоки. И, вероятно, непростительны.

   Как всё исправить, Эдрик не знал. Простит ли брат его? Да ещё за оскорбление учителя грозит наказание, а то и исключение... Нет, Эдрик знал, что вряд ли закончит эту дурацкую школу, но не догадывался, насколько быстро вылетит отсюда.

   - Эмит, что же я натворил! – вскричал он, и, быть может, впервые на его глазах выступили искренние слёзы раскаяния.