Успешно пересдав теорию, Эмит впервые удостоился похвалы от родителей, а Эдрик, проигравший спор сестре, окончательно прекратил общение с братом. Он так и не разобрался, что у Эмита с его учителем, да и не имел никакого интереса выяснять. По высшему баллу, полученному братом, он понял, кто там любимчик, ведь в то, что Эмит достиг оценки своими знаниями, Эдрик не верил.

   Этим летом семья Блайтов уезжала в отпуск на месяц. И впервые Эмит отказался, к огромной радости Эдрика.

   - Могу поспорить, едва мы свалим, он побежит в школу, - сказал он сестре с выражением отвращения на лице. – Ему дороже он, чем наша дружная семья. А ведь поначалу он сломя голову от него бегал.

   - Странные у тебя выводы, Эдрик, - закатила глаза Эмира. – Ты видел их вместе всего раз, истолковав сцену по-своему, хотя Эмит пытался тебе объяснить насчёт розыгрыша.

   - Я верю лишь себе, - отрезал брат. – И довольно об этом. Да, я виноват, а он слабак и педик. Я б ни за что не полюбил того, кто до меня домогается и преследует!

   Понимая, что Эдрика не убедить в том, что случилось на самом деле (да и стоит ли), Эмира промолчала. Между тем отец семейства, пока шли сборы в дорогу, заглянул в комнату Эмита.

   - Ты точно решил остаться, сынок? Не скучно будет одному в большом доме?

   Наблюдая за юношей, Аладор замечал, что тот совершенно уверен и даже рад, что остаётся один. Не зная причины, отец догадывался, что, скорее всего, у сына кто-то появился.

   - Нет, мне есть, чем заняться, пап, - ответил Эмит.

   - Да? Ну тогда отлично, - улыбнулся отец. – Скажу ещё раз: мы с матерью гордимся тобой, ты получил высший балл, чего даже Эмира не смогла. А вот Эдрик расстроил: едва неуд не схлопотал. До сих пор хмурым ходит. Ну ничего, на следующий год его очередь заниматься с репетитором… К слову, Эмит, помнишь, ты прервал меня, когда я говорил о нашем общем учителе?

   - Помню, - произнёс юноша и заинтересованно уставился на родителя. – Прости за это, просто я решил, ты о том, что я и так знаю.

   - На самом деле ты знаешь не всё, - сразу смутился отец и зачем-то положил ладонь Эмиту на плечо. – Да, он был и моим учителем тоже, но в тот день я хотел поделиться с тобой кое-чем откровенным. Это у нас с ним недолго продлилось, и я боюсь, ты повторишь мою ошибку. В общем, мы с ним некоторое время были любовниками.

   Это могло бы шокировать Эмита, но не теперь, когда он знал правду о прошлом учителя. Удивляло другое: как отец мог бояться отношений учителя с сыном в том возрасте, в котором их обычно не заводят, ведь учитель уже немолод. И вовсе неудивительно, что у отца с ним была любовь, ничего осуждающего Эмит в этом не видел, особенно во времена молодости, когда учителю хотелось быть любимым сильнее, чем сейчас, а отцу – тем более.

   - Если скажешь, что это из-за оценок – не поверю, - решил он подколоть родителя.

   - О нет, учился я прекрасно, - поспешил ответить Аладор, но предположение сына слегка смутило его. – В общем, ты понял, о чём я. Таких случаев полно, их даже больше, чем в моей юности. Пожалуй, у учителя это единственный порок, в остальном он просто замечательный. Тебе, как и мне, повезло с ним.

   - Знаю, пап, - улыбнулся Эмит. – Я уже это понял.

   Отец мог утверждать, что угодно. Узнай он правду о том, что история любви повторилась с его сыном, Эмит взялся бы защищать свой выбор. Лишь рядом с учителем он чувствовал себя живым, счастливым, любые плохие мысли сами собой исчезали, а руки сами тянулись прикоснуться, изучить неизвестные уголки чужого тела… Никакой тесной близости между ними пока не случилось, и, похоже, учителю больше нравились поцелуи и невинные ласки, а может, он ждал, пока Эмит станет старше. Юноша и сам ощущал, что не готов, тем сильней он привязался к учителю, готовый бесконечно ощущать его пальцы на своей коже, его поцелуи и нежные объятья. Этого пока более чем достаточно, и относительно безопасно. Их любви ничто не угрожает, если они сами будут осторожны.

   Семья уехала, и Эмит остался один. Первым делом юный колдун проверил, не расставил ли Эдрик магических шпионов, что могли бы проследить, куда он пойдёт. Ничего не обнаружив ни внутри особняка, ни снаружи, Эмит убедился, что с такими плохими оценками и знаниями не светит Эдрику выпускной.

   Во второй месяц лета в Хексайде всё ещё теплилась жизнь. Большая честь учителей пока не дожила до отпуска, занимаясь планированием учебного процесса, а также приведением здания и двора в порядок. Зайдя внутрь, Эмит поёжился: слишком много их тут, чтобы безбоязненно побыть наедине с любимым учителем. И всё же шагнул за порог своего класса, не забыв постучать для порядка.

   Учитель был на месте, и, кажется, не слишком занят. По выражению его морды Эмит понял: он скучал по ученику. Большую часть дня они просидели за беседой, и запирать класс было необязательно, но учитель сделал это сразу, как Эмит пришёл. Понимая его опасения, юный колдун не возражал, ему даже нравился этот псевдоплен в одной «клетке» с тем, кого он любит. Время покажет, к чему приведёт их союз, а пока беззаботное лето не кончилось, можно без оглядки отдаться чувствам и наслаждаться свободным полётом, окрылённый любовью.

   Узнав, что Эмит не уехал с семьёй, учитель удивился.

   - Ты не должен был делать выбор в мою пользу, - покачал он головой. – Твоя семья – это не я, по крайней мере, пока. Хотя, я чуточку горд, что удостоился такой чести и внимания. Просто в следующий раз выбери верно, чтобы не торчать всё лето со мной в Бонсборо.

   - Я и выбрал верно, - возразил без обиды Эмит и приложил к сердцу руку. – Мой выбор шёл отсюда. С детства меня учили поступать так, как велит сердце. Семья тоже там, в нём, но без вас я скучал бы сильнее, чем вы без меня. Знаю, это неправильно, но таков мой выбор.

   - Ошибаешься, мальчик мой, - улыбнулся учитель. – Я скучал гораздо сильней.

Они обнялись слишком быстро, и растроганный Эмит не успел затуманить магией окна. Пусть замечают и думают себе, что хотят – всё равно никому не под силу уничтожить их чувства друг к другу!

   Вернувшись домой, Эмит обнаружил, что в окно бьётся разговорная птица*. Кажется, родители прислали послание. Прослушав его, юноша пал духом: мать распорядилась дать задание на лето. Предстояло привести в порядок весь особняк, дабы отпрыск «не умер от безделья». А ведь Эмит собирался едва ли не каждый день бегать в Хексайд. И всё же задание матери было важнее, и юноша приступил к уборке дома, утешая себя тем, что его частое присутствие в школе другие педагоги могли счесть подозрительным.

   За несколько дней он успел отдраить до блеска не более четверти особняка. Приходилось не использовать магию, и всё из-за глупого страха Одалии, будто магия может когда-нибудь пропасть у всех и из всего. Поэтому так важно уметь выживать и заботиться о себе, словно в их мире, как и в мире людей, магии не существует. Всё это Эмит считал чушью, но перечить не смел и покорно прибирался, даже в отсутствии матери не смея хоть немного помочь себе волшебством. А когда на пятый день вдруг раздался звонок в дверь, юноша подумал, что родные вернулись и по какой-то причине не могут войти.

   Открыв дверь, Эмит выронил швабру.

   - Извини, что без приглашения, - произнёс, улыбаясь, учитель мерзости, - просто ты исчез, не посылаешь послания, вот я и решил…

   - Нет, это вы простите, - спохватился Эмит. – Просто замотали дела, - он поднял швабру. – Проходите, я вам рад, и даже очень.

   - Всё в порядке, Эмит, на дела обижаться нельзя, - понимающе кивнул учитель, проходя внутрь. – Может, помочь тебе с уборкой?

   Эмит живо это представил и тут же смутился.

   - Навряд ли вы сможете помочь, мне велено делать это без магии.

   Окинув его уважительным взглядом, учитель вдруг произнёс:

   - Узнаю моего Аладора. Он любил чувствовать себя особенным. И ты особенный, мальчик мой. Всегда помни об этом, хорошо?

   Так это отец так повлиял на его мать? Эмит никогда бы не подумал, что Одалия, довлеющая над мужем и детьми, когда-то прислушивалась к Аладору, считалась с его мнением, перенимала привычки… Сложно представить её совсем иной, хотя, возможно, в юности ей нравилось быть именно такой. Да он и сам совсем недавно славился иным – любил лень и не желал никого слушать. А особенным он стал не потому, что изменился, и даже не оттого, что полюбил не девушку и не юношу. Особенным он был всегда – как и каждый, в кого верили так же искренне, и кого вели по этому пути, обучая слушать лишь своё сердце и поступать так, как оно велит. И сейчас Эмит будто заново ощутил это в себе, когда с благодарностью смотрел на того, кто указал ему на этот путь.

   - Я так рад, что вы пришли, - повторил юноша. – На самом деле мне не стоит так часто бегать в Хексайд, лучше зайду к вам в гости, как покончу с уборкой.

   - Всё верно, не будем вызывать подозрений, - согласился учитель, и до позднего вечера двое любящих существ проводили время рядом друг с другом. Ещё год назад, расскажи Эмиту кто-нибудь его будущее, парень посмеялся бы над ним и обозвал идиотом. Просто раньше он жил без любви, которой, как ему казалось, он никогда не испытает, ведь все его избегали. Отец сказал, что совершил ошибку. Может быть. Ошибка эта его, и только его. В собственном выборе Эмит никакой ошибки не видел и в советах родных не нуждался. Страх и неуверенность давно прошли, он добровольно тянулся к учителю и видел, что чувства эти взаимны.

   Два месяца пролетели слишком быстро, но Эмит нисколько не жалел, что остался в городе. Они с учителем много общались, всё лучше и лучше понимая друг друга. Его дом стал для Эмита почти родным, а вот учитель в огромном особняке терялся, - да такие размеры и не могли прийтись по душе существу малого роста. Поэтому чаще именно Эмит приходил к учителю домой.

   Единственное, чего юноша пока стеснялся из-за своей неопытности - это дарить подарки просто так. Твёрдо убеждённый в том, что подарки существуют лишь для праздников, Эмит придерживался этого знания до тех пор, пока первым не получил от учителя небольшой подарок. Юноше понравился сам жест внимания, он даже удивился себе, ведь раньше готов был всё отдать за желанную вещь, а не за сам факт дарения. Он быстро привык и сильно обрадовался, когда понял, что и учителю это приятно. Какой бы бесполезной ни была подаренная вещь, никто из пары не придавал этому значения, ведь истинный смысл таился вовсе не в этом.

   И пусть это лето кончалось, Эмит знал: лето его жизни только начинает цвести и, возможно, вскоре засияет новыми красками, если его с учителем отношения получат продолжение, которого он ждал и уже не боялся.

   Три воспоминания по-прежнему висели в спальне учителя, и когда возлюбленный уходил, хозяин дома поневоле возвращался в прошлое, назад, к первой, утраченной любви своей молодости. Как совсем недавно ему казалось, он сумел отпустить Обри, но рука не поднялась сорвать со стены его образ. Каждый раз, когда Эмит появлялся здесь, всё, начиная от цвета его волос и до формы ногтей, напоминало ему о мёртвой любви. В один из последних дней лета он даже посоветовал Эмиту перекрасить волосы, и тот послушался. После этого учителю стало чуть легче, но не тогда, когда в спальне в глаза бросалось не отпускавшее его воспоминание об утраченной любви.

   - Ты мёртв! Как бы я тебя ни любил, не лезь ко мне в голову и в сердце! Эмит другой! – гневно высказал он изображению в один из дней. Сорвав оба листка, учитель сунул их в ящик стола, всё ещё не в силах стереть из памяти магией.

   В ту ночь к нему явился необычный сон. Впервые с момента смерти Обри приснился ему, и пока сон не кончился, учитель не осознавал, что говорит не с видением, а с духом. Подобные сны, в которые проникали умершие души, жители Кипящих островов видели крайне редко, и лишь просыпаясь, когда уже поздно задавать нужные вопросы, понимали, что это не просто сон.

   Увидев его перед собой, учитель сразу понял: ему это снится, и не сильно обрадовался. Речь духа, заговорившего первым, он, тем не менее, выслушал. Обри сказал пару слов о том, что тоже скучает, но в остальном счастлив в потустороннем мире. А затем неожиданно заговорил об Эмите. Бывший любовник настороженно слушал его, и чем дальше, тем невероятнее казались ему эти утверждения. Дух Обри поведал о том, что узнал лишь после собственной смерти. Кто-то из близкой родни Блайтов (их учитель мерзости не знал) оказался его родителем, и сразу же после рождения отдал Обри в приют. Вот чем объяснялось пусть и отдалённое, но в глазах учителя такое сильное сходство покойного партнёра с Эмитом Блайтом.

   Он позабыл, что видит сон, в котором всё ложь. Где-то внутри разлилось желанное спокойствие.

   - А я-то полагал, что схожу с ума, видя в нём отражение тебя, - рассмеялся учитель.

   - Ты не должен видеть в нём меня, - вдруг возразил Обри. – Я поведал это для того, и явился для того, чтобы ты меня отпустил.

   - Но как я могу тебя забыть? Забыть всё, что между нами было? – с нежностью произнёс партнёр. Требование духа напугало его.

   - Не стоит смешивать чувства ко мне с чувствами к другому, - безжалостно промолвил Обри. – Ты увидел, что я счастлив и помню о тебе, ты тоже помни, но с благодарностью, а не любовью, которой уже не вернуть. Если ты любишь в Эмите не меня, то должен ко мне прислушаться. Вижу, твоя воля с годами ослабла, поэтому выбери путь полегче – выжги из памяти часть меня, особенно тот миг, где я умер. Поверь, тебе станет намного легче.

   - Но я не могу! И не смогу! – пылко возразил партнёр, протягивая к нему руки. – Вы оба дороги мне!

   - Я мёртв, - возвысил голос дух. – И останусь таким. А ты жив, - его силуэт начал растворяться. – Так оставайся живым в своём настоящем!

   Кажется, он сказал ещё что-то, но голос, как и он сам, быстро растворялся в пустоте, а вокруг всё меркло.

   - Я… люблю тебя, - прошептал, запинаясь, на прощание оставшийся жить, и, к удивлению своему, эти слова уже не так сильно пробудили эмоции. Открыв глаза, учитель осознал, что произнёс эти три слова вслух, просыпаясь, а значит, Обри их не услышал.

   - Так это не сон? – вздрогнул он и огляделся. Как и всегда, проснулся в своей постели, ничего необычного. Скоро ему возвращаться на работу, начинать привычные занятия с Эмитом и остальными. Завтра ученики поднимутся на вторую ступень обучения.

   Закрыв глаза, учитель рухнул на подушку. Его Обри, что пришёл к нему только сейчас, возможно, прав. И даже в загробной жизни вынужден страдать от упрямства второй половинки, как во времена, когда оба были живы. Но сжечь воспоминания? Самому?

   «Случись в доме пожар, было бы куда проще», - с болью в сердце думал учитель, медленно открывая ящик стола.

   - Я благодарен тебе, Обри, - произнёс он, держа в руках изображение выпускного. – Надеюсь, больше у тебя не будет повода посещать меня, а я научусь не желать подобных встреч.

   Палец начертил магический круг. Пурпурное пламя метнулось к листку.

   Мало кто из жителей Кипящих островов помнил свой выпускной, но никто не забывал о первой любви. Поэтому учитель отвернулся, не в силах наблюдать за тем, как на полу догорает и исчезает навсегда самое болезненное воспоминание.

   И когда оно исчезло, исчезла и боль по утрате. А Эмит остался. Остался главным и единственным, кого он любит.

   Горькое прошлое сгинуло, уступив место счастливому настоящему.

   Оправленные в забвение один за другим важные моменты – как он влюбился, как из-за этого возникли проблемы, и, конечно же, смерть партнёра – всё это сгинуло из памяти навсегда. Отныне учитель помнил Обри, как лучшего друга. Лишь так он мог забыть плохие воспоминания – истребив часть хороших и самых главных.

   К нему и вправду вернулся покой. Пусть его учение и требовало строгости к ученикам, он уже не мог, как прежде, быть невыносимым. Любовь к Эмиту смягчила его так, как в те времена, память о которых он выжег. Странную перемену заметили все в его классе и уже не так сильно боялись ошибиться и получить плохую оценку. Ну а Эмит был счастлив тем, что у него появился тот, кто любит и поддерживает его во всём. Любая задача отныне решалась легко, желание достичь заветных высот уже не казалась чудовищно сложной. Каждый вечер по окончании занятий юноша с благодарностью целовал своего учителя, и каждое утро, приходя в школу, целовал снова, пылая горячей любовью и привязанностью к тому, кто научил любить и его, и себя.

   Никто так и не узнал об их тайном влечении, и со временем роман между учителем и учеником перерос в полноценные отношения. К тому времени Эмит Блайт уже заканчивал Хексайд, мечтая стать если не самым сильным колдуном Кипящих островов, то уж точно тем, кто обрёл в этих стенах желанную любовь и подлинное счастье.