Когда машина с ценным грузом в виде похищенной художницы подъехала к пожарной станции, Гейл уже ждал их, открыв ворота. Машину загнали в гараж. Медик только спросил, когда и в каких количествах кололи, а затем поднял девчонку на руки и понес в здание. Больше всех возмущался Фокс. Он надеялся как можно скорее приступить к работе, но девчонка оказалась обильно политой пивом. Значит, для начала ее нужно было помыть и переодеть. И так как прямо сейчас для него работы не было, он окинул девчонку взглядом, прикинул размер и отправился в магазин ей за новыми шмотками. Марси заперлась у себя в комнате и тихо ревела. Айзек же плюхнулся на кресло и, наконец, позволив себе расслабиться, открыл бутылку пива и залпом выпил почти половину. Гейл уложил девушку прямо на диван в холле. Там же и раздел. А потом оторвал главаря от желаемого отдыха, даже не дав ему допить бутылку. Пивом от художницы несло даже без одежды. И так как Вик был навеселе, Марси заперлась в спальне, а помыть девчонку без сознания в душевой в одиночку было проблематично, Айзеку выдохнуть после тяжелой поездки так и не дали. Когда они закончили с водными процедурами, медик снова взял девушку на руки. Аккуратно, даже трепетно. И понес ее в подвал, в специально подготовленную для нее комнату. Над помещением Айзек с Виком постарались на славу. Стены и потолок были обиты толстым акустическим поролоном. Он был даже на внутренней стороне железной двери, не закрывая только небольшое окно, позволявшее не входя в помещение увидеть, что происходит внутри. По центру комнаты стояла большая железная кровать с толстым матрасом, застеленным совершенно новой белоснежной простынью. Гейл уложил спящую художницу на кровать. Он осматривал ее аккуратно и бережно. Как всегда взял кровь на анализ. А закончив, туго завязал ей глаза плотной черной тканью и пристегнул запястья кожаными заранее подготовленными ремнями к изголовью кровати. Когда он поднялся наверх с несколько печальным выражением лица, Айзек и Вик уставились на него вопросительно.

— Что не так? Что у нее? Сифак тоже что ли? — взволнованно выпалил Вик.

— Не думаю, что у нее вообще есть что-то венерическое… — Гейл поставил на стол свой чемоданчик, и, тяжело вздохнув, сел в кресло.

— А что тогда? — Айзек недовольно поднял бровь, серьезно глядя на товарища.

— Девственница ваша девочка.

— Что? — захохотав, переспросил младший Дельгадо, — да кто вообще до двадцати двух лет в девственницах ходит?

— Кто-кто, — главарь ехидно улыбнулся, — авторши девчачьих комиксов. Я рассчитывал на это. Заказчик будет в восторге.

— Вик, ты достал? — медик устало потер глаза.

— Да. Позже, если надо, еще добуду, — Вик сунул руку в карман, вынул оттуда несколько пакетиков с порошком и протянул Гейлу.

— Что это? — Айзек недовольно посмотрел на друзей. Ему не нравилось, что его не посвящали во все детали.

— Кетамин. Я не могу держать ее дальше на больничных препаратах. Если будет экспертиза, то по анализам могут отследить. Все такие препараты сертифицированы. А вот то, что куплено на черном рынке, уже по составу не вычислят. Все концы в воду.

Гейл посмотрел на часы, совсем скоро девушке нужно было давать новую дозу, чтобы с ней мог поработать Фокс — подкрасить отросшие корни, привести в порядок обгрызанные ногти, сделать пару масок, чтобы придать коже свежести и бархатистости. Айзек уже связался с заказчиком и сообщил, что ждет его следующим вечером. Тянуть дольше — не было смысла.

Главарь заранее выгнал с пожарки всех остальных. Вик, Гейл и Марси сидели в припаркованной через несколько домов машине. Так, чтобы через лобовое стекло было видно когда заказчик приедет и уедет. Прежде чем уйти, Гейл сделал девушке укол и немного понаблюдал за ней, дабы убедиться, что та приходит в себя. Дальше за ее пробуждением Айзек следил сам. Он стоял напротив комнаты с жертвой, прислонившись к стене, и молча смотрел, как она просыпается. Он даже не заходил внутрь. Вначале художница слабо зашевелилась, потом начала тихо постанывать, в попытке пробиться сознанием сквозь действие наркотических препаратов. А потом дернулась, вскрикнула, поняв, что не может ни открыть глаза, ни пошевелить руками.

— Что происходит?! Где я? Здесь есть кто-нибудь? Что вам нужно? — она изо всех сил пыталась освободиться.

Айзек же так и стоял, напротив открытой двери и нервно кусал губу. Он с трудом сдерживался, чтобы не зайти внутрь. Не сорвать с нее новенькие шмотки и не порвать ее так жестко, как только может. Но все сладенькое должно было достаться клиенту. И, убедившись, что художница в порядке и в полном сознании, он с грохотом закрыл дверь, заставив девушку снова испуганно вскрикнуть.

Четко в назначенное время заказчик прибыл на станцию. Айзек встретил его по деловому, даже предложил алкоголь на выбор, но клиент отказался.

— Девушка в сознании. Ее только разбудили, так что она не понимает, ни где находится, ни что вообще происходит, — Айзек довольно ухмыльнулся, представив, как та будет вопить, когда поймет, что с ней собираются делать.

— Хорошо, — заказчик одобрительно кивнул.

— Как мы и договаривались, у нее завязаны глаза и должны таковыми остаться в процессе. Не говорите с ней, чтобы в будущем не опознала по голосу.

— Не дурак, — бросил клиент и проследовал в подвал за Айзеком.

— Девочка чистая, никаких венерических нет, — Айзек протянул клиенту бумажку, с результатами анализов.

С тех пор, как Гейл сам получил доступ в лабораторию, анализы делались быстро.

— Что-то еще? — клиент хмуро посмотрел на Айзека. Ему уже не терпелось приступить к делу.

— Да. Ваша девочка — девственница.

Клиент старался не показывать эмоций, но здесь не сдержался и все же слабо улыбнулся. Его глаза хищно блеснули. Да так, что даже Айзек не смог сдержать улыбки.

— Где у вас здесь можно переодеться?

Главарь проводил клиента в соседнее помещение. Вскоре тот вышел, сменив дорогой деловой костюм на простую футболку и спортивные штаны. Отнюдь не дорогие, но совершенно новые. А затем, встав перед входом в комнату, достал из своего пакета коробку с самой дешевой туалетной водой и обильно обрызгался ею. Пахла она отвратительно. Айзек усмехнулся находчивости клиента. В условиях, когда девушка не может видеть, не может услышать голос обидчика, ярче всего она запомнит запах. Отвратительный запах дешевого одеколона.

Главарь запустил заказчика внутрь и закрыл окошко в двери, чтобы тот не подумал, что Айзек собирается подглядывать. Но, закрыв дверь, Айзек не ушел. Он встал напротив двери, прислонившись к стене, прикрыл глаза и жадно вслушивался в каждый звук. Звукоизоляция не глушила все намертво. Снаружи двери все равно, хоть и глухо, были слышны крики. Крики отчаяния, боли, страха. Самые жалобные из них пробирали Айзека до костей. От них возбуждение проносилось словно электрический рязряд по всему телу, дыхание становилось прерывистым, а в джинсах тесно. Ему хотелось самому оказаться внутри той комнаты, самому заставить девчонку рыдать от страха, самому порвать ее девственную плеву и заставить биться в агонии. Но в какой-то момент крик стал слишком громкий. Айзек отвлекся от упоения воплями и пошел наверх, чтобы проверить, насколько хорошо звукоизоляция работает наверху. Ведь когда они для проверки просили покричать Марси, та орала без особого энтузиазма.

Чтобы услышать что-либо, находясь в холле, нужно было очень хорошо прислушаться. Но все же, услышать было возможно. Поэтому Айзек включил музыку. А после, взяв себе стул, бутылку виски и бокал для него же, спустился обратно в подвал и сел недалеко от двери, закурив сигарету. Он ждал. Он просто не мог находиться где-то в другом месте. Желание все контролировать не давало ему такой возможности. Слушал, прокручивая в воображении события, которые могли происходить внутри.

Когда заказчик вышел, Айзек услужливо предложил тому бокал алкоголя. На этот раз клиент не отказался, осушил его практически залпом и удовлетворенно улыбнулся. Айзек лишь мельком заглянул в изолированную комнату, убедился, что художница жива, и закрыл дверь. Клиент был доволен. На его лице красовалась не только улыбка, но и веселый румянец. Мужчина снова переоделся, аккуратно упаковал снятую с себя спортивную одежду в пакет, который также аккуратно сложил в чемодан, а после спросил у Айзека, где можно помыть руки и умыться. Перед уходом он расплатился за услуги наличными, как и было обговорено, в полной мере.

Как только машина выехала со двора станции и скрылась за углом, все трое товарищей, сидящих весь вечер в машине, ломанулись на пожарку. Вперед всех рванул Гейл. Чуть ли не бегом. Да так, что был пойман Айзеком в дверях. Главарь ему напомнил, чтобы тот не сильно суетился, выдохнул и только потом отправился заниматься своим делом. С холодной головой и никак иначе. А так же сообщил ему, что девушка жива, кровью не истекает и в срочной медицинской помощи не нуждается.

Марси тоже рвалась проведать девчонку. Но так как за адекватность ее реакции никто не ручался, Вик остался с ней наверху, караулить, чтобы та не метнулась вниз и не выкинула какой-нибудь номер. Айзек же пошел в подвал вместе с медиком. Он не спеша открыл дверь, пропуская внутрь старого друга. Девчонка лежала все так же привязанная за руки и тихо хныкала. Гейл вначале зашел спокойно, но потом рванул к ней, выпалив:

— Боже! Что он с тобой сде…

Айзек прорычал и со всей дури шарахнул кулаком по железному косяку, привлекая внимание товарища. Гейл обернулся, и главарь показал ему кулак, а потом приложил палец к губам, напоминая, что они договорились молчать. А медик только что не хило так подставился. Девушка зарыдала в голос.

— Пожалуйста! Не надо… Помогите… мне больно…

Гейл злобно посмотрел на Айзека и стиснул зубы. Ему так много хотелось сказать: что он ей поможет, что сейчас станет легче. Но он не мог. Не мог потому, что не хотел, чтобы она поняла, что он так или иначе разбирается в медицине, не хотел, чтобы она опознала его по голосу. И вместо разговоров он просто ввел ей новую дозу наркотика.

Подождав какое-то время, пока девушка отключится, он аккуратно освободил ее руки. В тот момент его не волновали синяки на ее ребрах, не волновала кровь на простыни между ее ног, больше всего его волновали опухшие, посиневшие и неестественно вывернутые пальцы на правой руке. Он аккуратно взял кисть, пытаясь определить, где они вывихнуты, а где сломаны.

— Блядь! Митч! Зачем? — Гейл аккуратно ощупывал повреждения.

— Серьезно? Девку похитили, накачали, связали, отымели, при том целку, а тебя волнуют пальцы? — Айзек недовольно покосился на друга, медленно обходя кровать и внимательно изучая обнаженное тело пленницы.

— Она же художница! — Гейл отчаянно пыталась понять, что делать с травмированной кистью.

— Ты из-за этого паришься. А за ее психику после пережитого не переживаешь? — Айзек подхватил ногу девушки под колено и медленно отодвинул в сторону. Ему-то больше были интересны повреждения в промежности.

— Когда она вернется, рисование, возможно, станет ее единственной отдушиной! Единственным шансом на реабилитацию, а я не знаю, как мне их обратно собрать… — медик расстроенно опустил голову.

— Что не так? — Айзек серьезно посмотрел на друга.

— У нас травматология только в следующем семестре. Без опыта я просто не могу понять, где вывих, где перелом. У нее все суставы в кашу! С рентгеном я, может быть, еще бы разобрался…

Гейл замолк, замер на минуту, а потом подскочил, сорвался с места и вылетел из комнаты.

— Эй! Ты куда? — Айзек крикнул ему в догонку.

— Скоро вернусь! Я до больницы! — выпалил медик, не сбавляя скорости.

Айзек раздраженно хмыкнул, глядя вслед сорвавшемуся неизвестно куда другу, и присел на кровать. Руки художницы его совершенно не волновали. А вот то, что Гейл даже не осмотрел повреждения у нее между ног, слегка раздражало. Ему хотелось узнать, услышать как можно быстрее. И раз уж доктор сбежал в неизвестном направлении, Айзек решил проверить сам. Он раздвинул ей ноги шире, ухмыльнулся, разглядывая подсохшие кровавые разводы на внутренней стороне бедер, и запустил пальцы между складок промежности. Медленно и аккуратно, с интересом. Нащупав на входе обрывки девственной плевы, оценив глубину, он тихонько потянул за ошметок эластичной ткани и довольно посмеялся. С этим он еще побалуется, когда девушка будет в сознании. Он протолкнул внутрь девушки два пальца. Внутри нее было тесно, не смотря на то, что ее только что отымели отнюдь не нежно и ласково. Стенки влагалища были напряжены, будто отекшие. Он ощупал ее изнутри. Там было куда меньше места, чем у других девушек, и уж тем более меньше, чем у напрочь растянутой Марси. Особых повреждений внутри он не нашел. Вынул пальцы и довольно посмотрел на оставшиеся на них разводы крови. Ему не терпелось попробовать девчонку самому, заставить ее орать от боли, при том не из-за сломанных пальцев. Он хотел сломать ее полностью. И для этого она должна быть в сознании. Он укрыл девчонку чистой простынью, собрал с пола обрывки бывшей на ней одежды, сунул в пакет для мусора, а затем занес в комнату стул и уселся напротив кровати, откинувшись на спинку.

Гейл вернулся минут через сорок, таща с собой какой-то непонятный аппарат.

— Что это? — Айзек недоверчиво уставился на увесистый прибор.

— Портативный рентген. В прошлом месяце выбили для отделения скорой. Мне нужно его до утра вернуть, иначе пиздец.

— Помощь нужна?

— Нет, — Гейл суетливо сбросил куртку на стул и принялся доставать из сумки несколько увесистых учебников.

— Понял. — Айзек кивнул и вышел, чтобы не мешать.

Когда он поднялся наверх, Марси сидела на диване и по своей обычной привычке нервно грызла костяшки. Вик дрых рядом, тихо похрапывая.

— Как она?

— Жить будет. — главарь сухо ответил и достал, наконец, желанную бутылку пива из холодильника.

Гейл провозился не меньше часа, пытаясь собрать руку художницы и заматывая ее в гипс. Когда он поднялся наверх, таща с собой аппарат, на него, жалобно пропищав, тут же набросилась Марси.

— Я сделал все, что мог, — медик поставил устройство на стол и сел в кресло, — все оказалось не так плохо, как я думал, сломаны всего два пальца, остальные вывихи, но черт возьми! Это правая рука! А я не травмотолог. Не уверен, что она сможет нормально рисовать.

— Она левша… — Марси озвучила свои наблюдения, тихо проскулела, всхлипнула, утирая выступившие на глаза слезы.

Услышав это Гейл выдохнул с некоторым облегчением.

— А что там? — Айзек кивнул головой, взглядом указав на интересующее его место.

— Разрыв девственной плевы, повреждения и незначительные разрывы слизистой. Обычные признаки изнасилования, само пройдет, швов накладывать не надо. — Гейл ответил спокойно, пальцы все еще волновали его сильнее.

— Я хочу, чтобы ты ее зашил.

— Что? — Гейл и Марси выпалили хором.

— Что-что, целку порванную ей зашей. Делают же операции по восстановлению девственности. Я тоже хочу девственницу. Ничего, если она будет немного попользованная.

— Ты рехнулся? — Гейл изумленно поднял бровь.

— Нет. У нее ошметки свеженькие чуть ли не снаружи болтаются.

— И через сколько ты собираешься ее отпустить? Там только чтобы швы снять, придется ждать неделю!

Главарь ехидно ухмыльнулся.

— Ничего. Мне и со швами пойдет. Я не привередливый.

Медик побледнел, а Марси испуганно заныла.

— Да ты хоть представляешь, какая это будет адская боль! Ее не просто будут рвать, а будут рвать повторно, выдирая из воспаленных тканей шовный материал!

— Представляю, — Айзек довольно оскалился.

— Не надо! Пожалуйста! Ей и так уже досталось! — хныча пропищала девушка.

Айзек обернулся к ней и весело выдал:

— Хочешь, чтобы тебя зашили?

Марси жалобно всхлипнула и заткнулась.

— Ты больной психопат, — Гейл покачал головой.

— Это твое медицинское заключение?

— Это факт! — Гейл нервно рыкнул и встал с кресла, — Но это тебе дорого обойдется!

Айзек улыбнулся и взял с тумбочки камеру.

— Не вопрос! Выполняй!

Когда они спустились обратно в подвал, Гейл не очень обрадовался, что, ко всему прочему, Айзек собрался снимать всю эту процедуру. Однако, главарь объяснил ему необходимость с коммерческой точки зрения. Ведь такой эксклюзив нужно было объяснить. Как минимум сам факт того, что у девчонки швы в промежности, и откуда они взялись. Договорились, что в кадр попадут только руки, и те в перчатках. И хоть медик был дико раздражен, но поставленную задачу выполнил. Был у него ко всему происходящему свой странный, необъяснимый интерес. Набравшись у Айзека навыков и потренировавшись на его девочках, он не только опережал всех однокурсников по учебе, но и стал любимчиком большинства ординаторов.

Когда Гейл закончил, он снова пристегнул художницу по рукам и ногам к кровати. Было решено не давать новую дозу, а дать ей самостоятельно прийти в себя, напоить и накормить. Он собрался и поехал обратно в больницу, отвозить позаимствованное оборудование. Айзек запер дверь снаружи и отправился наверх. Марси уже тоже спала, увалившись на задницу Вика вместо подушки. Главарь поднялся к себе и попытался уснуть. Все тело ныло от усталости, но переутомленный мозг никак не давал покоя. В голову без конца лезли новые мысли и возможные варианты развития событий. Но под утро он вырубился, провалился в глубокий сон. Уснул так крепко, что даже не услышал будильник. А когда проснулся, за окном было уже светло. Он подскочил и вылетел из комнаты. Внизу Вик жарил яичницу, рассказывая Марси очередной анекдот. Девушка же варила кофе.

— Девка.?! — выпалил Айзек, наклонившись через ограждение.

— Расслабься, — младший Дельгадо весело махнул другу деревянной лопаткой, — очнулась. С ней Гейл.

Айзек спустился вниз, на ходу поправляя взъерошенные волосы. Марси протянула ему свежесваренный кофе в его любимой металлической термокружке. Посмотрев с минуту на бодрых товарищей, он сделал несколько глотков горячего напитка и направился вниз, проверить пленницу и поздороваться с медиком.

Когда он спустился в подвал, подошел к комнате и заглянул внутрь, то увидел весьма забавную картину. Художница сидела на кровати, ее руки по прежнему были привязаны к изголовью, а глаза завязаны. Рядом на стуле сидел Гейл с очень напряженным лицом, и тыкал ей в щеку ложкой с кашей. Он, конечно, пытался попасть ей в рот, но та стискивала зубы и постоянно уворачивалась. Заметив в дверях друга, Гейл бросил ложку в тарелку и вскинул руки, пытаясь жестами объяснить главному все свое негодование. Напоить пленницу ему удалось без труда, стоило поднести к ее губам стакан с водой, она начала жадно глотать жидкость. Но вот есть наотрез отказывалась. А как объяснить девице с завязанными глазами и не произнося не звука, что ей нужно поесть, Гейл представлял слабо. Зато Айзеку он жестикулировал так яростно, что тот чуть не заржал в голос.

Главарь зашел в комнату. Девчонка заерзала, услышав новые шаги.

— Отпустите меня, пожалуйста! — художница жалобно заныла, — Что вам еще от меня нужно? Я никому не скажу… мне нужно в больницу, рука очень болит, все… болит. Пожалуйста…

Не получив ответа она несколько раз всхлипнула и заерзала сильнее, пытаясь тереться об плечо и таким образом стянуть с лица плотную повязку.

— Развяжите, хотя бы глаза…

Айзек недовольно хмыкнул, допил последние два глотка бодрящего напитка, и непривычно низким голосом заговорил в бокал:

— Эта повязка сейчас твой единственный друг и помощник. Если хочешь выжить, то советую не пытаться ее снять.

Глухой, с металлическим отзвуком голос звучал крайне странно и нелепо. Так что теперь чуть не заржал Гейл, удивленно уставившись на друга, говорящего в бокал. Айзек продолжал:

— Тебе нужно поесть. Это не отрава, просто овсянка.

Девушка досадливо надула губы и отвернулась, демонстрируя, что есть отказывается.

— Если ты не поешь, я затолкаю в тебя эту кашу силой. И, поверь, это тебе совсем не понравится… — Айзек устрашающе прорычал и стукнул кружкой по косяку железной двери.

Девушка подскочила от неожиданности, взвизгнула, сжалась, но зубы стиснула только сильнее. Главарь прорычал снова. Уговаривать пленницу через бокал у него не было ни малейшего желания. Он медленно подошел к кровати, схватил ее за щиколотку и резко дернул, заставив ту упасть назад и удариться затылком о железное изголовье кровати.

Художница вскрикнула, жалобно простонала, ведь ударилась она не только головой, но и рукой в гипсе. Айзек же просто повел ладонью ей по ноге. Медленно, но целеустремленно, вначале до колена, потом выше, по внутренней стороне бедра. Девушка отчаянно замычала и выкрикнула, срываясь на истерику:

— Не надо! Я поем! Поем! Только не надо больше…

Наблюдать за тем, как медик кормит пленницу, у главаря не было не было ни малейшего желания. Да и работы еще был не початый край. Гейл настоял, чтобы художнице дали еще хотя бы один день на восстановление. Айзеку эта идея не очень нравилась, ему хотелось поскорее приступить к делу. Но он все же согласился. Когда в следующий раз он спустился в подвал, девушка уже спала, ей дали очередную дозу. Будущий доктор сидел возле кровати и нежно гладил девушку по волосам, попутно толкая успокоительные речи про то, что все будет хорошо, что ей осталось только немного потерпеть и что совсем скоро ее отпустят. Несмотря на то, что девушка уже давно ничего не слышала. Главарь молча посмотрел на друга. Он совершенно не понимал, зачем тот так делал. В чем смысл разговаривать со спящей девицей.

— Ты что тут сидишь? Пошли уже, надо планы на завтра обсудить.

На следующий день художнице не давали новую дозу. Она все утро провалялась привязанной к кровати, пытаясь до кого-нибудь докричаться. И докричалась на свою голову.

Тяжелая дверь открылась противно скрипнув, и в комнату вошли похитители в полном составе. Все, кроме Марси, которую по прежнему не пускали к пленнице. Девушка лежала на кровати, ворочаясь и крепко сжимая ноги.

— Пожалуйста… мне очень надо по маленькому! Я не могу больше терпеть!

Главарь тихо посмеялся, устанавливая с краю от кровати штатив, не зря медик пер с собой пустое ведро. Пленница вздрогнула, услышав звон от поставленного на пол сосуда. Младший дельгадо отстегнул девушку и грубо дернул ее под руку, заставив встать. Он весело хлопнул ее по обнаженной заднице, после усадил на ведро.

— Я так не могу, — жалобно проныла девушка, пытаясь закрыть обнаженную грудь руками.

Вик же силой надавил ей на плечи, намекая, что другой возможности у нее не будет. Хлоя досадливо проревела, стиснув зубы и все же помочилась в ведро в компании четырех наблюдателей. Под плотной повязкой на глазах девушки выступили слезы. В промежности все неимоверно жгло, она сгорала от стыда, и при всем при этом ей было страшно. Ее трясло от страха, от неизвестности, от невозможности даже взглянуть на происходящее вокруг. Ее пугали звуки, шаги нескольких окружающих ее людей. Стоило ей закончить, Вик снова дернул ее под руку и жадно облизнулся, оценив взглядом ее стройную фигуру. Ему тоже хотелось попробовать девчонку. Но в этот раз балом должен был править его друг-садист.

Гейл забрал ведро и вышел с ним из комнаты. Фокс поставил рядом с пленницей другое ведро, полное теплой чистой воды. Вода выплеснулась прямо под ноги художницы. Девушка испуганно вскрикнула, подскочила и сжалась, снова пытаясь скрыть обнаженное тело руками. Айзек довольно оскалился, глядя на напуганную, дрожащую девчонку, и стянул с кровати грязную простынь.

— Ч… что вы делаете? Ч…что… — девушка взволнованно тараторила, пытаясь вырвать плечо из крепкой хватки младшего Дельгадо.

Вик резко развернул девушку к себе, грубо схватил ее за предплечья и задрал ей руки над головой. Пленница протяжно заскулила сквозь зубы, пытаясь вырваться. Но Вик сжал руки сильнее и тряхнул ее, заставив боль от травмированной ладони отозваться по всему телу. Она снова взвизгнула, когда Фокс коснулся мокрой мочалкой ее спины, и зарыдала в голос. Стилист намывал ее грубо, тщательно, будто мыл не живого человека, а бесчувственный автомобиль.

Художница жалобно хныкала и тряслась. Ей было страшно, неловко и холодно. Айзек с удовольствием наблюдал за водными процедурами, попутно застилая кровать чистой простынью. Вскоре вернулся и Гейл, сменив ведро на большое чистое полотенце. Когда Вик подтолкнул к нему мокрую девушку, медик накрыл ее полотенцем, прижал спиной к себе, аккуратно приобняв и методично промакивая махровой тканью стекающую с нее воду. В отличие от своих товарищей, он действовал не грубо, даже наоборот, нежно, но при том откровенно лапая пленницу через ткань полотенца в самых интересных местах. Главарю даже показалось, что такое поведение одного из похитителей напугало девчонку еще сильнее, потому что теперь она зарыдала в голос, дрожа в объятьях медика.

Вытертую пленницу снова уложили на кровать, на этот раз связав ей руки крест на крест толстой грубой веревкой. Медик настоял, чтобы та в процессе съемки не разбила о железное изголовье гипс и не сместила еще не сросшиеся кости. А после все просто вышли из комнаты, оставив совершенно ничего не понимающую девушку одну.