Железная дверь открылась с противным скрипом и пленница, лежавшая на кровати, вздрогнула в ужасе. Помыли ее точно не для собственного комфорта. Она стиснула зубы и испуганно всхлипнула, крепко сжав кулак здоровой руки.

На лице главаря расплывалась ехидная ухмылка. На этот раз он не скрывал лицо, ведь данное видео не собирался предлагать всем подряд. Оно предназначалось только проверенным вип-клиентам. Айзек медленным шагом зашел в помещение, волоча по полу стальную трубу. За ним бесшумно следовал Вик с камерой наперевес и бумажным пакетом в руке. Скрежет металла по зернистому бетону должен был напугать жертву еще сильнее, заставив ту метаться в догадках об источнике звука и его предназначении. Он протащил трубу по полу до самой кровати, с интересом наблюдая за паникой девушки, за тем, как она все сильнее стискивала зубы, пытаясь не зареветь. Как сжимала ноги и инстинктивно пыталась высвободить руки из пут веревок. Айзек замахнулся и ударил трубой по металлическому изголовью кровати. И пленница вскрикнула, подскочила, пытаясь отстраниться подальше, увернуться от следующего возможного удара, который может прийтись по ней. Айзек обошел кровать и снова ударил трубой, на этот раз по ножке кровати. Жертва опять вскрикнула, но будто слегка расслабилась, что удар пришелся не по ее ребрам или лицу. Главарь весело хмыкнул, перехватил трубу повыше и коснулся ее концом лодыжки девушки, поведя холодной сталью выше по ноге. Вот тут-то пленница испугалась не на шутку. Взвизгнула, поджала к себе ноги, изо всех сил пытаясь как-то вывернуться и сесть. Главарь отбросил трубу в сторону, та со звоном ударилась о бетонный пол. Свою задачу на сегодня предмет выполнил.

Айзек забрался на кровать. Почувствовав это, художница сжалась еще сильнее, свернувшись калачиком и уткнувшись лицом в обратную сторону своего локтя, испуганно заскулила. Айзек потянул ее за лодыжки, но девчонка не поддавалась, сжималась только сильнее, не давая ему возможности устроится так, как хотелось. Он звонко хлопнул художницу по заднице. Девушка глухо вскрикнула, дернулась, но не расслабилась. Главарь довольно хмыкнул, такая игра ему нравилась. Это было куда интереснее, чем с другими, и уж куда интереснее, чем с согласной на все Марси. Он медленно провел кончиками пальцев по бедру пленницы, поднимаясь выше, вверх по ребрам, с наслаждением обводя синяки, оставленные клиентом, упиваясь тем, как она дрожит под его прикосновениями. Он жадно кусал губы, пытаясь поймать каждую ее эмоцию, вдохнуть каждый издаваемый ей звук, будто тот имел свой запах. Впитать ее страх. Его пальцы подобрались к незащищенной груди девушки. Он легко коснулся ее затвердевшего от холода соска пальцами. Художница пискнула, вздрогнула. Главарь поводил пальцем вокруг светло-розового ореола, а потом схватил за сосок и сжал его с такой силой, что пленница громко вскрикнула и выгнулась, пытаясь вырвать грудь из хватки мучителя. Айзек не отпускал, наоборот сжимал и выкручивал сильнее, до тех пор, пока художница не потеряла на мгновенье концентрацию и не расслабила ноги. Поймав момент, главарь дернул ее за бедра, заставив снова полностью лечь на спину, откинул ее ногу в сторону, и устроился так, чтобы не дать ей возможности свести ноги обратно.

— Не надо… пожалуйста! — художница умоляюще зарыдала, поняв, что никакое сопротивление ей теперь не поможет.

Айзек навис над ней, опустился лицом к ее шее и легко коснулся покрывшейся мурашками кожи языком. Девушка вздрогнула и отвернулась в сторону, так сильно, как только могла, уткнувшись в свое плечо и продолжая рыдать. Он водил по ее ребрам руками, то опускаясь ниже и поглаживая по бедрам, то поднимаясь выше к аккуратной груди. Оставляя мокрую дорожку кончиком языка он опустился ниже и втянул сосок в рот, заставив девушку вначале выгнуться, а затем вдавиться в кровать в попытке отстраниться. Пленница сжимала здоровую руку все сильнее, до боли впиваясь ногтями в собственную ладонь. О таких ласках все предыдущие партнерши Айзека могли только мечтать, он ни с кем не был настолько нежен, как сейчас с дрожащей под ним жертвой. Да и он не пытался ее возбудить, касаясь самых чувствительных мест. Он знал — что бы он не делал, девчонка не заведется. Он откровенно издевался, наблюдая, как она трясется в ужасе от его касаний.

Поиграв с соском языком, он снова втянул его и стиснул зубы, заставив жертву громко прореветь. Он сжимал зубы сильнее, до тех пор, пока не почувствовал привкус крови. Пленница брыкалась под ним, пытаясь вырваться, но Айзек придавил ее к кровати всем весом, только сильнее заводясь от безуспешных попыток, впиваясь пальцами в кожу на бедрах жертвы, на животе, оставляя красные отметины. А потом он приподнялся, жадно облизнувшись, и запустил пальцы между складок в ее промежности, нащупав свежие швы на воспаленных тканях. Пленница забилась в истерике, срываясь на крик. Главарь нашел самое чувствительное место, забрался пальцем под капюшон клитора, и сдавил его ногтями. Художница снова вскрикнула, болезненно, хрипло, отчаянно. Бессмысленно дергая руками, скорее от безысходности, чем в очередной попытке вырваться. Но все самое интересное для мучителя было впереди. Довольно оскалившись, он расстегнул штаны, высвободив возбужденный член, и натянул презерватив. Айзек грубо выдернул из-под головы художницы подушку и подсунул ей под задницу, заставляя приподнять таз. Он облизал палец и медленно провел им по свежим швам на тоненькой преграде, с интересом наблюдая за реакцией. В какой-то момент ему показалось, что жертва смирилась со своей участью, но этот жест вызвал у нее новый порыв сопротивления, и она инстинктивно попыталась свести ноги. Снова взвыла, пытаясь зажать насильника бедрами и не пустить в себя. Главарь жалел только об одном — что не может увидеть панику в ее глазах, ужас и обреченность. Айзек с такой силой вывернул ей ногу, что чуть не выбил бедро из сустава. Он уткнулся головкой члена в зашитую преграду и толкнулся, прорвавшись внутрь одним резким движением, разрывая и без того воспаленные ткани, вырывая с мясом крепкие нити. Он смотрел, ему хотелось это видеть. Пленница хрипло схватила воздух и замерла, затихла, побледнела. Айзеку даже показалось, что она отрубилась, так что он призывно похлопал ее по щекам. Девчонка отчаянно промычала сквозь зубы и тихо прерывисто захныкала.

Ее трясло, сильнее чем раньше, крупная болезненная дрожь разносилась по всему телу. Она дерганно пыталась сжать пальцы на руках и ногах, но те отказывались слушаться, сведенные судорогой. Насильник почувствовал, как по основанию его члена потекла теплая капля крови. Он облизнулся и грубо толкнулся внутрь еще раз, и еще, с каждым движением наращивая амплитуду. Внутри у нее было уже не так тесно, как когда он впервые засунул в нее пальцы. Отек почти спал. Однако, даже сейчас она была достаточно узкой, чтобы доставить насильнику неописуемое удовольствие, граничащее с болью. Айзек блаженно прикрыл глаза и чуть сбавил темп, дабы не кончить слишком быстро. Он увалился на художницу всем весом и продолжил двигать тазом, теперь уже медленно, издевательски поглаживая ее по волосам. Ему хотелось прошептать ей что-нибудь на ухо. Что-нибудь такое, от чего ее снова прорвет на истерику. Но такой роскоши он не мог себе позволить. Нужно было молчать. От нее все еще пахло дешевой краской для волос. Запах малоприятный, но Айзек уткнулся носом в ее локоны, жадно вдыхая его, будто пытаясь запомнить каждую деталь. А затем отстранился, подхватил ноги пленницы под коленки, задрав их вверх, и ускорил темп, все резче насаживая художницу на свой член. Девушка больше не сопротивлялась, только тихо плакала, рывками хватая воздух. Айзек больше не сдерживался, вдалбливая ее в подушку все сильнее. Несколько последних рывков, и главарь кончил, не в силах сдержать громкий стон, вырвавшийся из груди. Он давно не испытывал настолько яркого оргазма.

Член из пленницы он вытащил не сразу, сначала немного понаблюдал за ней, восстанавливая дыхание. А потом двинул тазом еще пару раз, чтобы девчонка не расслаблялась раньше времени. Он слез с кровати, стянул использованный презерватив, бросил его на пол и застегнул штаны. Пленница измученно повернулась на бок, снова прижав к себе коленки. Она больше не плакала, только тихо всхлипывала.

Главарь взял стоящий возле стены пакет и сел обратно на кровать. Насильники еще не закончили.

Айзек вынул из пакета сразу несколько круглых устройств, зацепив горстью сразу три. Разом тряхнул их, заставив завибрировать. Теперь ему было все равно, в какой позе жертва. Он грубо ввел в нее два пальца. Девушка отчаянно вскрикнула, резко распрямила ноги, так, что чуть не столкнула с кровати Айзека. От этого его прошибло на смех. Его веселил тот факт, что она все еще верила в сопротивление. Он снова сунулся в пакет и достал оттуда шокер. Главарь выставил его на минимальную мощность. Ему ведь не надо было вырубить жертву, просто на время дезориентировать. И он не задумываясь шарахнул ей прямо в лобок. Девушка взвизгнула, скорчилась, судорожно тряхнув ногами. И пока она пыталась оправиться от удара током, насильник снова воспользовался моментом, разведя ее ноги в стороны и усевшись между ними. Пленница лишь досадливо заерзала по кровати, а Айзек принялся за дело. Для начала, он снова втолкнул в жертву пальцы, с садистским удовольствием разрабатывая воспаленный вход во влагалище, размазывая все еще текущую кровь, бередя свежие раны от выдранного с мясом шовного материала. Девчонка лишь обреченно всхлипывала, жалобно попискивая. Даже на плач сил уже не осталось. Айзек запихивал в пленницу вибрирующие шарики один за другим. Первые три вошли без особого труда, но мучителю этого было мало. И он достал из пакета еще два, также тряхнул, заставив включиться. Художница захныкала. Ей и так казалось, что предыдущие три заполнили ее полностью. И теперь, когда главарь запихивал в нее четвертую жужжащую игрушку, ей уже казалось, что ее разрывают изнутри. Четвертую он запихнул в нее кое как, протолкнув первые три поглубже пальцами, а вот пятую ему пришлось заталкивать уже приложив немало усилий, казалось, что в девушке и правда больше не было места. Но когда Айзека это останавливало. Девушка болезненно хрипела, чуть ли не захлебываясь собственными слюнями, соплями. Ей казалось, что внутри у нее все смешалось в одну сплошную болезненно горящую вибрирующую массу. Она уже не понимала, где у нее что, ей казалось, будто эти предметы разорвали ее внутри и теперь болтались где-то между кишками. Весь низ живота ныл и горел одновременно.

Айзек с наслаждением положил ладонь ей на низ живота. Вибрации он чувствовал даже снаружи. И от всей этой процессии в штанах у него снова стало тесно. Возбуждение накрыло новой волной. Но сейчас был не его выход. Его товарищ уже давно ждал своей очереди. Поэтому Айзек издевательски надавил девушке на живот, заставив ту жалобно пропищать и прочувствовать игрушки в воспаленном нутре еще сильнее, а затем поднялся с кровати и забрал у Вика камеру.

Младший Дельгадо уже заждался. Происходящее ему казалось, конечно, не таким забавным, как бегать за жертвой по лесу, но тоже весьма интересным. И он весело запрыгнул на кровать. Художница уже опять успела сжать ноги. Но Вику так было даже удобнее. Он подхватил ее за бедра и перевернул на живот. Благо, веревки, связывающие руки, позволяли это сделать без проблем. А вот девчонка от неожиданности рванула в самый неподходящий момент и звонко долбанулась головой о металлическую решетку в изголовье. Вику даже не пришлось напрягаться, пока та приходила в себя после удара, чтобы подсунуть ей под таз злосчастную подушку. Он расстегнул ширинку, натянул презерватив, обильно обмазав член заранее выданной Гейлом смазкой, ее же обильно вылил себе на пальцы, а после не особо аккуратно ввел их жертве в задний проход. Художница только слабо дернулась, уткнувшись лицом в постель. Она уже даже не ревела. Не могла. Вик кое как разработал отверстие, несмотря на наставление медика сделать это тщательно, и медленно вставил в художницу член. Та только обреченно проскулила и вцепилась зубами в простынь. Вик же в голос простонал, не в силах сдержаться. Не ожидал он, что внутри нее будет так узко, и уж тем более, что внутри нее все будет так сильно вибрировать. Игрушки, которыми было наполнено ее влагалище, доставляли насильнику непередаваемое удовольствие. Младший Дельгадо с наслаждением прикрыл глаза, закусил губу, чтобы ненароком опять на застонать на все помещение, и начал движение. Он сразу взял комфортный ему ритм. В отличии от Айзека, у него не было желания выпендриваться выдержкой перед клиентами. Он так долго ждал, пока тот наиграется, что ему хотелось уже поскорее кончить. Поэтому, раз за разом набирая темп, он уложился всего за несколько минут, обильно излившись в презерватив.

Когда и Вик слез с кровати, девчонка казалась уже еле живой. Она слабо дышала и совсем не двигалась. Было сложно понять, в сознании она или нет. Гейл же уже ждал за дверью со шприцом кетамина в руках. Так что, как только они его впустили, тот без раздумий ввел ей новую дозу, а затем выгнал всех из помещения. Чтобы не мешали работать. Айзек и Вик поднялись наверх, устало, но весело обсуждая произошедшее. Стоило им выйти из двери подвала, на них тут же вопрошающе уставилась Марси такими глазами, будто вот-вот заплачет.

— Как она? Как Хлоя?

— Жива твоя Хлоя, — с задором ответил Вик.

Айзек остановился и злобно прорычал.

— Ты чего? — младший Дельгадо непонимающе посмотрел на товарища.

— Прекратите звать ее по имени! — с явным раздражением в голосе выдал главарь.

— А как же нам тогда ее звать? — недоумевая пожал плечами Вик.

— Да как угодно. Можете ей прозвище придумать. Почему фермеры не дают имена каждой овце или курице? Чтобы потом было проще забить. Она всего лишь одна из многих, ни к чему даже запоминать ее имя!

Айзек мельком пробежался взглядом по помещению и заметил на подоконнике не забитого окна горшечное растение.

— Что это за хрень? — он удивленно приподнял бровь, указав на него, и посмотрел на товарищей.

— Ц…цветок, — испуганно ответила Марси.

— Да я вижу, что цветок. Называется как?

— К…калатея, — неуверенно ответила девушка, которая уже была готова получить за принесенное без разрешения растение.

— Вот значит с нынешнего момента теперь ее зовут так, — Айзек подошел к холодильнику и по обычаю достал оттуда по бутылке себе и Вику.

Младший Дельгадо заржал:

— Ты что, в ботаники записаться решил? У самого-то тоже ник цветочный.

— А ты этот цветок вообще видел? — Айзек пошло усмехнулся, демонстративно подняв палец вверх и изображая соцветие выбранного им в качестве ника растения.

Медик вернулся из подвала минут через сорок. И теперь Марси вопрошающе уставилась уже на него. Гейл по-хозяйски поставил греться чайник и уселся в свое любимое кресло.

— Ну что там? — главарь оторвался от монитора и посмотрел на медика.

— Удивительно, — Гейл сделал наигранную паузу, — вы ее даже не порвали. Все вынул, обработал, убрал следы того, что швы накладывали.

Айзек довольно усмехнулся:

— Как думаешь, сойдет за простое изнасилование?

— Простое изнасилование… — теперь усмехнулся уже медик, — ты так говоришь, будто «простое изнасилование» это так, ерунда, небольшая житейская неурядица. Подумаешь, отымели силой.

— Кстати, — главарь встал из-за компа и сел на диван поближе к другу, — а ты сам не хочешь?

— Чего? — медик непонимающе поднял бровь.

— Ее? Я же вижу, она тебе нравится. Так почему бы не воспользоваться моментом?

— Ты мне опять предлагаешь ебать бабу в отключке? — Гейл недовольно скривился.

— Ну так разбуди, в чем проблема?

На лице медика отразилось не дюжее раздражение.

— Ладно, объясню по другому. Я просто не хочу никого насиловать. Ты реально не понимаешь?

Айзек и правда не понимал. Такой способ удовлетворения физических потребностей казался ему куда более приятным и интересным, чем вождение потенциальной партнерши на свиданки, трата денег на идиотские подарочки и угощения даже без гарантии того, что это приведет к сексу. Ему были непонятны прославленные в народе поцелуйчики под луной, романтика и ласка. Ее ему никто и никогда не давал. Он не знал ничего подобного и не хотел узнавать. Для него лучшей прелюдией была охота и запугивание жертвы, его возбуждал страх в ее глазах. Так что да, ему и правда было не понятно, почему Гейл постоянно отказывался. Так что на поставленный вопрос главарь решил не отвечать.

— Если вы завтра собрались везти ее обратно, то гипс завтра и снимем. Прямо перед тем, как ее помыть. Если сделать все аккуратно, то переломы и не сместятся, — медик задумался, пытаясь придумать, чем зафиксировать ее руку во время помывки, переодевания и перевозки. Но отмыть ее от следов гипса нужно было в любом случае, — что с одеждой?

— Этим вопросом Фокс занимается, — Айзек мельком глянул на часы, — он уже должен быть в Мадисоне.

Марси наконец-то пустили к художнице под чутким надзором. Та в общем-то вздохнула с облегчением, потому что то, что она успела надумать в своей голове выглядело куда страшнее. Виной этому был тот факт, что она лучше чем кто-либо знала, на что способен их главарь. Она ласково погладила спящую девушку по волосам и успокаивающе проговорила:

— Все закончилось. Совсем скоро ты будешь дома.

Айзек же снова не понял, зачем говорить с человеком в отключке.

Следующим вечером на станции снова собрались все. Девушку нужно было подготовить к перевозке. Гейл аккуратно снял с нее гипс и внимательно следил, чтобы в процессе помывки с ее рукой обращались особо бережно. Пальцы и ладонь он помыл сам, как и причинные места, побоявшись доверять такое действо товарищам-извращенцам.

Вскоре заявился Фокс. Его нервно потряхивало, он дерганно стряхивал руки. Стилист брезгливо поставил на стол объемный мешок.

— Я больше не буду заниматься такой херней! Не могли Лося послать? Фу! Это отвратительно!

— А кто у нас за наряды отвечает? — Айзек весело усмехнулся, глядя на раздраженного стилиста и расстилая на полу большой кусок целлофановой пленки.

— Да иди ты! С этой задачей бы кто угодно справился! — Фокс продолжал брезгливо стряхивать руки, — Кто знает, чего я там мог нахвататься? Вшей, лишай или еще что похуже. Я прям так и чувствую, как они по мне прыгают! Фе… Мне нужно в душ!

Главарь рассмеялся.

— Не перегибай, давай вначале дело закончим, потом помоешься. А то на тебя так мыла не напасешься.

Гейл раздал всем по паре медицинских перчаток и те их натянули. Айзек залез в принесенный рыжим мешок и достал оттуда банку с землей, а после высыпал часть на полиэтилен.

— Несите ее.

Гейл и Вик отправились за девушкой в подвал, а Айзек в это время вынул из мешка главный атрибут — потрепанное, грязное, порванное и неприятно пахнущее байковое одеяло. Именно из-за него стилист так психовал. Ведь ему пришлось тащиться за ним за полторы сотни миль, искать в городке местный бомжатник и сунуть его бывшему хозяину полтинник за этот хлам.

Айзек оценил предмет и положил его на край расстеленной пленки. Под его задумку предмет подходил идеально.

— А земля зачем? — Марси недоверчиво наблюдала за действиями главаря.

— Грунт, он уникален в зависимости от местности. Если копам придет в голову взять грязь на экспертизу, то она приведет их в Мадисон, а не в Чикаго.

Медик и младший Дельгадо аккуратно принесли девушку и уложили прямо на полиэтилен. Пока рыжий взъерошивал и пачкал землей чистые волосы жертвы, Айзек оставлял на ее теле грязные разводы, извозив в земле перчатку. Закончив с волосами, рыжий перепачкал и лицо художницы. Конечно, Айзек не думал, что копы поверят в то, что такой номер провернули бомжи. Но следствие с толку это должно было сбить наверняка.

Следующим пунктом плана было одеть девушку. Фокс достал ее старую одежду, которая теперь была тщательно выстирана, дабы на ней не осталось каких-нибудь частичек или волос похитителей. Одевали ее парни втроем. Особое внимание медик уделил сломанной руке, чтобы не сместить срастающиеся кости в процессе. Хоть и было это довольно проблематично. Когда девушку одели, то Вик и Гейл подняли ее, а Айзек расстелил на пленке потрепанное одеяло. Художницу уложили сверху. Несмотря на то, что одевали ее они прямо на рассыпанной на полиэтилен земле, одежда все равно казалась слишком чистой.

— Чего-то не хватает, — главарь задумался, рассыпал сверху еще несколько горстей земли, а потом ему в голову пришла идея. Он отошел к холодильнику, достал оттуда банку дешевого пива, открыл ее и полил содержимым девчонку прямо вместе с одеялом.

— Ну и нахрена я тогда ей одежду стирал? — недовольно фыркнул рыжий, хоть и прекрасно знал, что не ради того, чтобы отстирать от нее запах ранее вылитого на нее пива.

— Готово! — Айзек еще раз окинул девушку довольным взглядом.

Гейл сделал ей в вену очередной укол наркотика, чтобы та не очнулась в дороге раньше времени и аккуратно положил травмированную руку ей на грудь. После девушку завернули в одеяло, а потом и в полиэтилен. В таком виде ее аккуратно сложили в багажник мерседеса Вика, стоявшего в гараже.

Художницу в Грин-Бей Айзек и Вик повезли вдвоем, чтобы на этот раз избежать каких-либо происшествий. На подъезде к ее родному городку они свернули на проселочную грунтовую дорогу, и отъехав недалеко от трассы, оставили девушку на обочине. Все еще без сознания и завернутую в одеяло. По их плану она должна была очнуться и выйдя на трассу найти помощь, но даже если бы это ей не удалось из-за времени суток — поздней ночи, за полчаса она бы вполне могла дойти до города пешком. Его огни на горизонте подсказали бы ей направление.

Вернулись домой они около трех часов ночи. Разумеется, никто не собирался ложится спать. Законченное дельце нужно было отметить. Поэтому по дороге был куплен очередной ящик пива. Празднование было в самом разгаре. Музыка орала на всю станцию из мощных колонок, подвешенных под потолком. Так, что хозяева даже не сразу услышали настойчивый стук в дверь. Вик ее навеселе открыл, не выпуская из рук недопитую бутылку пива. На пороге стояли двое полицейских. Все присутствующие на станции замерли, и даже Вик ошарашенно приоткрыл рот.

— Доброй ночи. Поступила жалоба на шум.

— Шум? — Вик растерянно уставился на копов.

— Музыка у вас орет слишком громко. Вы время видели? Соседи жалуются.

— Что? — Вик недоумевающе засмеялся, — Кого в Саутсайде вообще волнует шум?

— У вас новые соседи, городская программа облагораживания бедных районов. Дома с аукционов толкают за бесценок, — полицейский говорил совершенно спокойно, считая своим долгом просветить хозяина.

— Да пошли они! Чертовы буржуи! — Вик раздраженно прыснул и сделал глоток пива.

— Мистер Дельгадо, — полицейский настойчиво посмотрел на хозяина, — просто убавьте звук. Давайте не будем создавать лишних проблем ни вам ни нам. Это никому не нужно. И передавайте мое почтение вашему отцу, — полицейский учтиво кивнул.

— Хорошо, убавлю… — Вик недовольно вздохнул.

— Доброй вам ночи! — полицейские попрощались и направились к машине, а Вик закрыл за ними дверь.

— Что… это… было? — проговорив по словам спросил изумленный медик, значительно убавив звук.

— Копы, — как ни в чем не бывало ответил Вик, не признаваясь даже самому себе, что по началу он тоже испугался, — новым соседям шум мешает, — младший Дельгадо нервно рассмеялся.

— Да я не про это! — медик истерично вскинул руки.

— А-а-а, — Вик понимающе протянул, — у моего отца все копы в районе куплены. И они знают, чье это, — он пальцем обрисовал в воздухе круг, намекая на помещение, — потому к нам обычно и не лезут. Но эти чертовы соседи могут доставить нам проблем.

Прошло всего несколько дней, прежде чем Лось заявился на пожарную станцию без приглашения. Он довольно улыбался, пройдя внутрь, и по-хозяйски расселся в кресле. Поправив постоянно спадающие на лицо отросшие волосы, он с гордостью сообщил товарищам новость:

— Парни! У нас еще заказ от одного из ВИП-ов… на девочку живьем.