В уютном логове под старым сосновым выворотнем у рыси родился детёныш. Это случилось в середине мая, в самое чудесное время, когда листва была еще нежной и свежей, когда на опушках цвели примула и медуница, и осыпались лепестки с диких яблонь, и пели щеглы и дрозды…

Впрочем, маленький рысенок этого не видел и не слышал. Как и все рысята, он родился слепым и глухим. Первые дни в его жизни были только вкус материнского молока, и прикосновения пушистой маминой шерстки, и тепло маминого дыхания.

Через две недели рысенок впервые открыл глазки и насторожил ушки. Мы с вами немногое смогли бы разглядеть в сумраке логова, но для рысенка эти сумерки были светлее, чем для человека солнечный полдень.

Первым, кого он увидел, была мама-рысь. Очень красивая — рыжая с пятнышками, острые уши с кисточками, короткий хвост.

Дальше, за маминой спиной, светлел выход из логова, полускрытый высокой травой. Там, снаружи, происходило много интересного. Иногда там было совсем светло, это называлось «день», а иногда темно, как в глубине логова, и это была «ночь». Там шуршала на ветру листва, слышались чьи-то шаги, хлопали чьи-то крылья… Рысенок жадно всматривался и вслушивался.

— Кто это, мама? — спрашивал рысенок, услышав лёгкий, быстрый топоток.

— Это заяц, — объясняла мама, облизываясь. — Он вкусный!

— А это кто, мама?

— Это волк, — мама понижала голос, прижималась к земле. — Он сильный.

— А это кто? — шаги были ни на что не похожие, тяжёлые, неуклюжие, шумные.

— Это человек, — шерсть у мамы на загривке вставала дыбом, она невольно оскаливалась. — Он опасный!

Рысенку очень хотелось выбраться из логова, оглядеться по сторонам, самому увидеть все то, что так интересно шуршит. К тому же, по маминым словам, вкусного там было очень много — и зайцы, и мыши, и куропатки… Правда, сам рысенок пока не пробовал ничего, кроме молока.

— Куда ты собрался, сорванец? — мама лапой отбрасывала его обратно, подальше от выхода. — Рано тебе туда. Опасно.

— Почему, мама? Ты только про волка и человека говорила, что они опасные!

— Для меня да. Потому что я большая, сильная и умная. А ты ещё маленький, для тебя хорек и тот опасен.

— Скорей бы мне стать большим и сильным, — вздыхал рысенок. Мама смеялась:

— Не забудь, что ещё надо быть умным!

Днём мама всегда была рядом с рысенком. А вот по ночам она уходила куда-то прочь из логова — она говорила, что идёт на охоту.

— А что такое охота?

— Это значит, что я стараюсь поймать добычу, ну, кого-нибудь вкусного.

Без мамы некому было оттолкнуть рысенка от выхода, но почему-то он и сам не хотел вылезать. Когда мамы не было рядом, все становилось гораздо страшнее и опаснее, чем при ней. В каждом шорохе рысенку слышались шаги волка, каждый шелест казался взмахом крыльев совы… И оставалось только затаиться и лежать тихо-тихо, чтобы его не услышали те, для кого сам он — вкусная добыча.

— Если ты услышал врага, затаись, и он тебя не найдет, — учила мама. — Мы с тобой слышим лучше всех в лесу, так что ты точно заметишь его раньше!

На всякий случай рысенок старался вообще не шуметь.

Понемногу ночные шорохи становились ему понятны. Он различал, как прыгает заяц и как гонится за ним лиса. Слышал полет совы и короткий писк мыши. И, конечно, издалека узнавал мамины шаги и нетерпеливо дожидался ее возвращения.

Однажды днем, когда мама спала после охоты, рысенок услышал шаги человека. Рысенок замер и даже на всякий случай зажмурился, и только уши чуть-чуть шевелились, улавливая каждый звук. Некоторое время ему казалось, что шаги приближаются. Потом он понял, что человек просто проходил мимо, перевел дыхание и расслабился.

А ещё через несколько ночей рысенок лежал один и ждал маму. Он уже услышал ее приближение, осталось подождать совсем недолго… Она шла как раз с той стороны, где недавно проходил человек. Рысенок помнил об этом, но не волновался, ведь сейчас человека там давно уже не было.

И, конечно, он не понял, почему мама вдруг взвизгнула зло и испуганно — и почему ее шаги больше не были слышны. И долго-долго ещё ждал, когда же она придет.

Мама была большая, сильная и умная, она не боялась никого в лесу! Она должна была справиться с тем странным врагом, который напал на нее так бесшумно.

Он ждал. Ночь сменилась короткими сумерками, потом наступил день. В первый раз рысенок был один днём. Ему было одиноко и страшно, и хотелось есть. Он хотел позвать маму, но побоялся, что его услышат другие, большие и опасные звери. Услышат, придут и съедят его, маленького, слабого и вкусного.

Потом он опять услышал человека. Тот приближался как раз к тому месту, где ночью замерли мамины шаги. На этот раз он не удержался, крикнул, чтобы предупредить маму об опасности…

Непонятно, услышала ли мама его тонкий писк, или сама заметила приближающегося человека — но только вскоре он услышал яростное, гневное шипение и рычание. И даже не сразу узнал мамин голос.

Потом стало тихо.

А ещё потом человек ушел прочь, и ступал он тяжело, как будто нес добычу…

Рысенок ждал ещё долго. Есть хотелось все сильнее. Мама не приходила. И понемногу рысенку становилось все понятнее, что она уже не придет…

Чтобы выжить в лесу, надо быть большим, сильным и умным. А он — маленький и слабый. И что тут можно сделать?

Сразу стать большим и сильным он точно не сможет. Но, может, у него получится стать умным?

Рысенок старательно думал. Он голоден. Если он не получит пищи, то умрет. До сих пор его кормила мама. Но теперь ее здесь нет. Здесь нет — значит, она где-то в другом месте. И она не приходит к рысенку — значит, он должен ее найти.

Он ещё маленький и слабый, и в лесу у него много врагов. Из них самые сильные — волки, совы и люди. Но людей он точно заметит издалека, а волки и совы днём спят. Значит, он должен идти именно днём, пока светит солнце.

Рысенок шагнул к выходу из логова. И остановился. Выходить было страшно. И оставаться тоже страшно.

Он не выживет, если не будет умным. А оставаться на месте глупо. Надо идти искать маму. Он зажмурился и прыгнул вперёд.

Несколько шагов рысенок сделал, не открывая глаз. Потом споткнулся о какую-то ветку, упал, перекатился на бок. Кажется, это была глупая идея. Он открыл глаза и огляделся.

Вокруг было много всего интересного и незнакомого. Высокие деревья. Мягкий мох. Густая трава. По земле перед ним полз какой-то жук, большой и блестящий. Рысенок осторожно тронул его лапой. Жук тотчас поджал под себя лапки и замер. «Испугался!» — горделиво подумал рысенок. То, что его могут бояться, оказалось приятной неожиданностью. Значит, не такой уж он маленький и слабый! Тот, кто боится — добыча. Может, жука можно было съесть?

К сожалению, эта мысль пришла в голову рысенку, когда он уже отошёл на несколько шагов. Возвращаться и искать жука? Тот наверняка уже спрятался куда-нибудь. Рысенок гордо задрал хвостик и зашагал дальше.

Совсем рядом захлопали крылья. Рысенок припал к земле. Сова? Или ястреб? Птица вспорхнула, как-то неловко, едва не касаясь земли, пролетела немного и снова села на землю. Она явно не нападала, и рысенок успокоился. Наверное, это добыча. Попробовать поймать?

Птица была размером почти с самого рысенка. И у нее был крепкий клюв. Она не собиралась нападать… ну и ладно, он тоже не будет. Драться с такой большой — было бы глупо.

Рысенок упорно шел вперед. Маленькие лапки быстро устали. Есть хотелось все сильнее. От усталости и голода он даже забыл про страх, перестал прислушиваться. Мама рассказывала, что в лесу много вкусного. Он кусал все подряд. Ветки были твёрдыми и невкусными. Трава — мягкой и сочной, но тоже невкусной. Действуя наугад, случайно, он съел червяка, потом улитку. Они оказались съедобными, но совсем непохожими на молоко, и этого было совсем мало, чтобы наесться.

Потом рысенок почувствовал, что идёт по чему-то холодному и мокрому. Это было неприятно, и он остановился. Поднял лапку, облизнул ее. Подумал и облизнул другую лапку. Потом наклонился и стал лизать прямо то холодное и мокрое. Лакать он ещё не умел, но всё-таки смог напиться. Голод как будто стал немного меньше. Идти по холодному и мокрому всё-таки не хотелось, он свернул и пошел в другую сторону.

Если бы он сделал ещё десяток шагов, то свалился бы в глубокий быстрый ручей и вряд ли смог бы выплыть. Но ему повезло — и он даже не узнал о своей удаче.

Вечерело. Теплый солнечный день постепенно угасал. Рысенок уже едва мог идти. От усталости он даже не обратил внимание на звук приближающихся шагов — а когда спохватился, пугаться было уже поздно.

Огромная клыкастая пасть подхватила его ловко и осторожно, и рысенок почувствовал, что его куда-то несут…

***

В неглубокой расщелине между корней могучей ели удобно уместилось волчье логово. Пара молодых волков, Тэра и Виннари, отвоевали это местечко в честной драке с двумя другими семьями, чтобы год за годом выращивать там волчат.

Впрочем, в этом году в логове было слишком просторно.

В середине весны Тэра родила двух волчат, но один из них родился мертвым. Это случается у волчиц, и особенно у таких молодых. Обычно волчицы быстро забывают о потере и отдают оставшемуся волчонку всю свою любовь и заботу. Но Тэра успокоиться не могла. Ей все время казалось, что второй волчонок где-то здесь, совсем рядом… Она то и дело принималась искать его, оглядывалась по сторонам, нюхала воздух. А потом вспоминала все.

Виннари пытался подбодрить, успокоить Тэру. Заботился о ней как мог, старался порадовать, приносил самую вкусную, самую редкую добычу. Убеждал, что в другой раз, следующей весной, у них непременно родится много-много волчат — три, а может, даже еще больше!

Считать до четырех он, как и все волки, не умел. Тэра вздыхала, отвечала ему:

— Так ведь это не сейчас, это нескоро…

Единственный волчонок Тэры и Виннари, Хейт, рос крепким и здоровым — и это неудивительно, ведь ему одному доставалось все молоко Тэры. Крупненький, лобастый, толстолапый, он целыми днями то сосал мать, то спал, а то играл сам с собой или с маминым хвостом. Если бы Тэра не переживала так из-за его умершего брата, то он чувствовал бы себя совершенно счастливым.

Но Хейту волей-неволей приходилось постоянно слушать, как мама твердит о каком-то другом волчонке, который как будто есть — но его нет. Это было странно и даже страшно. Как это — был, и вдруг нет? Значит, может случиться, что и его, Хейта, не станет?

А кроме того, это было немного обидно. Того, другого волчонка нет, так что же о нем думать? Он-то, Хейт, есть — но о нем мама столько не думает! Иногда Хейту казалось даже, будто того волчонка, которого нет, мама любит больше, чем него.

Впрочем, Хейт не был завистлив. Да и глупо завидовать тому, кого нет! Он-то есть, и ему достается мамино молочко, и ласка, и забота. А когда он подрастет, то пойдет с родителями на охоту, и они его всему-всему научат. Так что обижаться ему не на что, это точно.

А с другой стороны, если бы тот, другой волчонок был на самом деле, они могли бы вместе играть. Это ведь наверняка интереснее и веселее, чем с маминым хвостом! А потом, когда они подросли бы и начали бы охотиться со всей стаей — они помогали бы друг другу, и делились бы добычей, и вместе дрались бы с другими молодыми волками…

Так что, выходит, правда жалко, что нет никакого другого волчонка.

С наступлением темноты Виннари, как всегда, отправился на охоту. На душе у него было невесело. Его тревожила непроходящая печаль Тэры. Чем бы ее отвлечь, порадовать?

Он бежал привычной тропой, настороженно вслушиваясь в вечерние шорохи, улавливая знакомые запахи, а сам думал о своем. И вдруг остановился, словно споткнувшись на ходу. Что-то привлекло его внимание. Что-то странное, незнакомое.

Чуть в стороне от охотничьей тропы в траве лежал какой-то зверек.

Если бы Виннари был голоден, то рассказ про маленького рысенка закончился бы на этом. Но в начале лета в лесу трудно остаться голодным, так что любопытство у молодого волка оказалось сильнее желания схватить добычу. Виннари наклонился над зверьком, обнюхивая его. Осторожно лизнул. Перевернул носом на бок.

Зверек был немного похож на волчонка. Мельче, и хвост короче, и мордочка более округлая. Но все-таки похож, так, что съесть его казалось как-то… неправильно, что ли.

Виннари еще немного подумал, а потом осторожно взял зверька в пасть и повернул обратно к логову. Ночь только началась. Он успеет добыть достаточно пищи и себе, и Тэре. А пока надо отдать ей этого, непонятного. Может, эта игрушка ее хоть немного отвлечет…