But we won’t be okay

It won’t be okay

It feels like I am drowning now

You’re pulling me under

I guess we’re running out of time

This can’t be the only way ¹

Суд по делу Томаса Денбро назначили на среду, девятого сентября 89-го, но даже несмотря на это с самого утра возле здания суда образовалась целая толпа любопытствующих. Горожане приходили с пакетиками для ленча и устраивались на ступеньках в ожидании начала, кто-то притащил с собой и детишек, которые теперь бегали и орали, словно полоумные и явно возбуждённые не меньше, чем их родители. К полудню в здание было не протолкнуться.

Реджина этого не понимала: ей доводилось бывать на суде множество раз, и каждый раз зал, в котором все собирались, словно душил её, сужаясь в размерах. Тем не менее, за последние семь лет ещё ни одно слушание не собирало так много людей. Местные словно с ума посходили, — кричали и требовали, чтобы Денбро немедленно казнили, и даже судья Нолан кое-как протолкнулся сквозь эту пульсирующую недовольством толпу.

К трём часам полудни двери суда наконец распахнулись, и желающие послушать дело хлынули внутрь точно морская волна, долго ждущая своего часа. Реджина не торопилась. Дождавшись, пока схлынет и устроится большая часть, чтобы не толкаться, она вошла в зал и огляделась. Знакомых лиц оказалось много: тут была и Мэри-Маргарет, и Кэтрин Нолан, и доктор Хоппер, и даже миссис Каспбрак, — дай бог ей здоровья, подумала Реджина, — но куда больше её удивила знакомая светлая макушка. Вне всяких сомнений, это была Эмма Свон. Она сидела в задних рядах чуть дальше от балкончиков, на котором собрались чернокожие, и нервно стучала пальцами по колену. Места рядом с ней пустовали, и Реджина, воспользовавшись случаем, присела рядом.

— Не ожидала вас тут увидеть, мисс Свон, — прохладно сказала она, изучая её взволнованное лицо. Точно она пришла на суд над родственником.

— Ага. Ты посмотри на этих людоедов. Довольные, как наевшийся сметаной кот. Точно знают, что сегодня кое-кого линчуют и замерли в ожидании, — будто и не замечая её, процедила Эмма. — Ждут, когда им бросят кусок мяса. Долбанные…

— Эмма, всё в порядке? — Реджина слегка сжала её предплечье. Внутри сжалось от волнения: точно чувство, будто вот-вот случится нечто плохое.

— Да… Да, всё хорошо. — Она выдавила улыбку и наконец перевела взгляд на Реджину. Но её взгляд… Реджина впервые видела, чтобы Эмма смотрела так. Словно внутри всё заледенело, не оставив и следа от неё прежней. Это был прозрачный взгляд.

Реджина нахмурилась, но ничего не сказала. Только поправила волосы и, выпрямившись, перевела взгляд на судью и секретаря. Те готовились к слушанию, призывая зал к тишине. Где-то в толпе заплакал младенец, но тут же стих, стоило только судье Нолану пару раз ударить молотком, — будто даже малыш чувствовал это приближение чего-то страшного. Сердце Реджины забилось быстрее, а к горлу подступила тошнота. Ей вдруг нестерпимо захотелось резко встать и уйти, но, к несчастью, сделать этого она не могла. Ей нужно было поддержать Робина. В последние дни перед слушанием он совсем извёл себя и практически не спал.

Первым опрашивали отца потерпевшего.

Это была семейка из той породы, что живут на окраине города, строят ограды из старых автомобильных покрышек и живут на пособии государства. Высокий, краснолицый, — в деловом костюме, который на него напялили, он выглядел так же неестественно, как бульдог в маленьком платьице.

«Этот старый педик развратил моего сына! — гневно орал он так, что едва ли штукатурка не сыпалась с потолка. — Вы должны его наказать! Да ему смертной казни мало!»

Толпа его поддерживала, в то же время Робин старался держаться спокойно и отстранённо, хотя от Реджины не ускользнуло, как напряглись его плечи и как сжались кулаки. На вопросы мистер Портер отвечал пренебрежительно и как бы вскользь.

«Так в каком, говорите, часу вы застали сына и мистера Денбро?»

«Да я что, помню, что ли? — фыркал мистер Портер. Жилет не по размеру чуть не лопался на его груди от напряжения. — Пришёл домой с работы, а там этот… старый педик! Верхом на моём сыне!»

Так и не добившись от него вразумительных ответов, судья Нолан вызвал второго свидетеля — мистера Портера младшего. Парнишка, на вид лет шестнадцати, отмытый и в деловом костюме, едва стоял на ногах. Когда он давал присягу, — обещаю говорить правду и ничего кроме правды, клянусь перед Богом, — едва не свалился в обморок. Ноги, казалось, едва его держали. Бледное лицо покрылось испариной, по остриженным вискам струился пот, а глаза так и бегали, ни на ком и ни на чём не задерживаясь.

— Мистер Денбро был нашим учителем математики, — едва пропищал он. Так тихо, что в зале воцарилась полнейшая тишина, лишь бы только расслышать его слова. — Он давал мне уроки дополнительно. Чтобы я мог сдать экзамены и поступить в институт. Я как раз копил на обучение, хотел поступить в Оксфорд… — Говорил он сбивчиво и путанно. — И он… Мы проводили дополнительные занятия у нас дома. А однажды он… Предложил мне… — Его взгляд упёрся в отца, он тут же поправился: — То есть он оседлал меня силой. Как папка сказал. И шантажировал фотографиями, чтобы я никому не рассказал.

— Вы помните, мистер Портер, когда это случилось впервые?

— В апреле, — тут же выпалил мальчик.

— Ваш отец сказал, что в апреле вы ездили в лагерь.

Мальчик замялся и в панике взглянул на отца, но тот покраснел лишь сильнее.

— Я… Да… Я НЕ ПОМНЮ! — внезапно крикнул он. — Я не помню! Не помню! Не помню! — И он зарыдал, уткнувшись лицом в ладони. Рыдания сотрясали его так сильно, словно он попал в эпицентр землетрясения.

Ещё около двадцати минут судья и Робин пытались его успокоить, но куда там!

— Видите, до чего он довёл моего мальчика! — орал старший Портер, повернувшись к толпе. Та сочувственно ахала, отводила взгляды и нервно ёрзала на скамьях. — Посмотрите, до чего довёл! Пацан и слова сказать не может! Дай Бог ему сил! Господи, дай Боже ему сил справиться с этим! — надрывался он с такой фальшивостью, что у Реджины невольно свело зубы.

— Мистер Портер, успокойтесь! — прикрикнул на него судья Нолан, но тому всё нипочём. Он всё надрывался и надрывался, пока судья не объявил о перерыве в час.

Присяжные удалились, а толпа, словно по щелчку пальцев, замолкла.

— Эмма… — начала было Реджина, но резко замолчала. Эмма выглядела так, словно её ударили обухом по голове.

— Всё в порядке, — словно не замечая её, сказала она, прежде чем подняться и выйти из зала. Реджина какое-то время глядела ей вслед, размышляя, стоит ли её остановить, но тут к ней подошёл Робин и предложил перекусить в закусочной «У Полли» (лучшие куриные крылышки во всей Калифорнии!), которая находилась за углом.

Реджина согласилась, но весь остаток обеда обдумывала странное поведение Эммы. Она всё перебирала в голове процесс, пытаясь понять, что так сильно могло расстроить её. Конечно, думала она, у них нет ни единой улики, что мистер Денбро действительно совершил то, в чём его обвиняли. Да и фальшивые стенания Портера слишком сильно бросались в глаза. Однако что именно расстроило Эмму до такой степени, что она воспринимала суд чуть ли не на свой счёт?

После обеда толпа в зале суда заметно поредела. Реджина отыскала Эмму взглядом и села рядом, внимательно изучая её лицо. Нервное напряжение растворилось, но бледность так никуда и не делась. Это начинало раздражать, однако устраивать допрос прямо здесь она не собиралась. Но, решила она для себя, они обязательно поговорят сразу, как только дело будет закрыто.

Она ошибалась. Поговорить им пришлось гораздо раньше.

Судья Нолан вновь вызвал на допрос мальчика. За час тот успел заметно успокоиться, и теперь, во всяком случае, не трясся, как осиновый лист. Лицо его опустело, лишилось всяких эмоций, а под правым глазом, похоже, назревал фингал. Что-то внутри Реджины вновь щёлкнуло, и она скосила взгляд на Портера старшего; тот сидел в первом ряду и нервно потирал костяшки правой руки. Как если бы хотел оттереть кровь, но взгляд его при этом не отрывался от мальчика.

— Итак. Мистер Портер, вы утверждаете, что мистер Денбро напал на вас в тот вечер, когда отец вас застал.

— Именно, — спокойно ответил мальчик. — Я сказал мистеру Денбро, что пойду в полицию, если он не прекратит… издеваться надо мной. Тогда он меня ударил.

— Вы помните, куда именно он вас ударил?

Мальчик покачал головой, кажется, попытался что-то вспомнить.

— Он навис сверху. Повалил меня на пол и ударил по лицу. А потом… Я не помню. Отец пришёл и вызвал полицию.

— У защиты больше нет вопросов, — внезапно объявил Робин. Толпа удивлённо ухнула и тут же затихла. Тогда Робин продолжил: — Я хотел бы вызвать Лероя и задать ему пару вопросов.

— Протестую!.. — начал было Энди, однако судья Нолан властно взмахнул рукой.

— Вызовите мистера Лероя Чбоски, пожалуйста.

К присяге вышел толстый низкий мужичок, больше смахивающий на гнома. В строгом деловом костюме он смотрелся так же нелепо, как и парой часов ранее — старший Портер. И кроме того, — Реджина была в этом уверена, — Лерой принял на грудь прямо перед судом.

— Мистер Чбоски, расскажите нам, что вы увидели, когда приехали по вызову двадцатого мая в половине седьмого вечера.

— Э-э-э… Ну, значится, позвонил мне в участок этот, Портер старший. Я сначала подумал, что он снова хочет по кружечке пива в «Толстом Льве» хапнуть…

— Ближе к делу, пожалуйста.

— А, ну да. Ну вот, сказал он мне, что сынишку его избил какой-то учитель. Ну, я приехал почти сразу — в двух кварталах от них участок. Примчался даже, а то невидаль какая! Ну вот, приехал я, захожу к ним домой, а там этот стоит в коридоре, учитель евоный. Весь дрожит, как будто призрака увидал! За печёнку, значится, держится, я его давай спрашивать, что, мол, случилось-то? Ну он молчит. И тут в коридор выбежал Старший…

— Вы имеете в виду Дерека Портера старшего? Говорите конкретнее, пожалуйста, — сердито прервал его судья, искоса глянув на него.

  — Э-э-э, да, мы его так зовём между собой. Ну вот, он всё мне и рассказал. Зашёл я в гостиную, а там Дерек на спине лежит, стонет, весь избитый. Синячище огромный под глазом расплывается, прям вот тут! — Он ткнул себе пальцем в лицо, указывая на левый глаз.

— Вы уверены, что синяк был именно на левом глазу?

— Так точно, уважаемый адвокат!

— Что было дальше?

— Ну, спрашиваю у них, что случилось. А мистер Потер старший и говорит, мол, учитель-то его сынишку силой взял. Все ж поговаривали уже, что Том Денбро — педик, да он вродь как и не скрывал. Ну, я разбираться не стал, арестовал его, а дальше пускай суд разбирается!

— А доктора при вас вызывали, мистер Чбоски?

— Никак нет, сэр. Машин я не видел, никого не было.

— Спасибо, мистер Чбоски. На этом у меня всё. — Он бросил взгляд на секретаршу, что записывала показания, и они кивнули друг другу.

Следующим на допрос вызвали уже самого Томаса Денбро. Это был худой, коротко стриженный молодой человек. В отличие от прочих собравшихся, деловой костюм сидел на нём, как влитой, и если бы не слишком бледная кожа вкупе с огромными синяками под глазами, а также неестественная худоба, — он вполне сошёл бы за политика. Томас поклялся говорить только правду и ничего кроме правды, после чего рассказал свою версию событий.

— Правда ли, что вы дополнительно занимались с мистером Дереком Портером математикой? — Обвинение начало с невинных вопросов.

Взгляд Томаса остановился на нём и застыл.

— Да. Дерек — умный мальчик. Я согласился давать ему дополнительные уроки по просьбе его отца, поскольку он хотел, чтобы Дерек поступил в Оксфорд. Я практически не брал с них деньги, потому что верил в талант Дерека.

Обвинитель неприязненно поморщился.

— Только ли поэтому вы не брали с семьи Портеров деньги? — выплюнул он.

— Протестую, — спокойно высказался Робин. — Вопрос не имеет отношения к делу.

— Протест отклонён, — не менее спокойно отозвался судья Нолан, на мгновение их с Робином взгляды встретились, и Реджине показалось, будто они договорились о чём-то телепатически. — Продолжайте.

— Нет, не только, — ответил в свою очередь мистер Денбро. — Я знал, что семья Портеров живёт на пособии, а мистер Портер старший перебивается, как говорится, шабашками. Прыгает с места на место, пока его в очередной раз не уволят за пьянство на рабочем месте…

— Протестую! У данного обвинения нет доказальств, — встрял обвинитель. Судья поднял на него тяжёлый взгляд.

— Мистер Локсли предоставил справки с трёх последних мест работы мистера Портера. Продолжайте.

— Ну… Вот поэтому я сознательно снизил цену занятий, ведь, как я и сказал, у Дерека талант к математике, и если бы он смог поступить в университет на скопленные сбережения, то у него появилось бы будущее.

— Как благородно с вашей стороны, — чуть ли не процедил обвинитель. — Правда ли то, что о вас говорят? Вы — открытый гей?

Томас — как и весь зал — застыл, точно статуя. Взгляд его метнулся в сторону, замер на Робине, однако тот не мог протестовать. Реджина уже думала, что обвинителю придётся повторить вопрос, однако Томас вдруг выпрямился и гордо приподнял подбородок.

— Да, это правда. Я — гей. — Толпа зароптала. — Но я не педофил и уж тем более не насильник. Я ни разу не тронул Дерека и пальцем. Мы начали заниматься математикой в марте этого года, однако в апреле нам пришлось отменить занятия, поскольку Дерек отправился в математический лагерь вместе с ещё десятью школьниками. Там они провели почти месяц, и вернулся Дерек лишь к началу мая, тогда мы и возобновили занятия. В тот день, когда Портер старший нас «застал», как он сам выразился, Дерек сам меня поцеловал. — Толпа загудела, и мистеру Денбро пришлось прервать рассказ на пару минут, пока судья Нолан стучал молотком и призывал людей к порядку.

— Прошу, продолжайте, пожалуйста, — сказал судья наконец, когда толпа замолкла.

— Да, так вот… — Он откашлялся. — Дерек сам поцеловал меня, и мистер Портер старший это увидел. Он кинулся на нас с кулаками, даже не стал разбираться. Несколько раз ударил меня в бок, по печени, ещё несколько ударов пришлись в плечо. Дерек попытался остановить отца, однако получил и сам. Я прошу заметить, что мистер Портер старший не впервые избивает своего сына, мальчик и раньше приходил в школу с побоями.

Реджина перевела взгляд на Дерека, но тот весь сжался, словно хотел поскорее исчезнуть. Старший Портер, сидящий рядом с ним, крепко сжимал плечо сына. Так крепко, что мог бы, наверное, сломать.

— Чушь собачья! — крикнул Старший. — Посмотрите на моего пацана! Посмотрите на него! — Он обернулся к толпе. — Разве не видите, что этот извращенец с ним сделал?! Да я своего парнишку и пальцем ни разу не тронул! Ну, давал конечно нагоняя, когда не слушался, ремнём лупил. Так какой ж отец не лупит?!

— Мистер Портер! — вновь повысил голос судья. — Сидите тихо или покиньте зал суда! Это последнее предупреждение! У обвинения ещё будут вопросы? — На этот раз он обращался уже к немолодому мужчине, который всё это время лишь спокойно слушал рассказал.

— Нет, сэр, у обвинения больше нет вопросов.

— В таком случае…

— Простите, — перебил его Робин. Портер Старший, при этом, одарил его таким взглядом, точно собирался выхватить нож и всадить ему в печень. Реджина замерла и напряглась. — У меня есть один вопрос. Если вы позволите.

Судья и секретарь переглянулись, затем Нолан наконец кивнул.

— Задавайте.

Робин поднялся, расправил пиджак, под которым наверняка уже ручьями струился пот. Реджина и сама порядком вспотела и устала, с начала суда прошло больше трёх часов.

— Мистер Денбро, это правда, что вы — левша?

— Да, сэр. Я пользуюсь лишь левой рукой.

— И если бы вы, теоретически, ударили Дерека, то сделали бы это левой рукой, не так ли?

— Сэр… Мне никогда не доводилось драться, но, думаю, да. Я бы ударил его левой рукой. Если бы мне пришлось, разумеется.

Судья, судя по всему, понял, к чему клонил Робин, и потому сказал:

— Не могли бы вы подтвердить это, мистер Денбро. Поставьте свою подпись вот здесь. — Дэвид Нолан протянул ему небольшой лист бумаги. Мистер Денбро неуверенно покосился на Робина, однако оставил свой автограф. Левой рукой.

— У меня больше нет вопросов, спасибо, — удовлетворённо сказал Робин и вернулся на место.

— У кого-то ещё будут вопросы к мистеру Денбро? — спросил судья, окинув обвинение и защиту холодным взглядом. В зале воцарилась тишина, которая длилась несколько секунд. — В таком случае, я объявляю перерыв для вынесения приговора.

Толпа начала разбредаться. Обычно присяжные выносили приговор час или два, хотя, по словам Робина, большую часть времени они тратили не на обсуждение, а на отдых. Да, отдых им всем был необходим. Она выскользнула из зала вместе с Эммой и Кэтрин Нолан, задержалась возле парадной двери, наблюдая, как день медленно клонится к вечеру, а когда вновь опустила взгляд — заметила, что Эммы уже и след простыл.

«Да какого же чёрта?!» — подумала она раздражённо, но уже в следующий миг заметила знакомую светлую макушку неподалёку от здания суда. Эмма сидела под тенью высокого дуба и ела сэндвич.

Реджина постояла, глядя в её сторону и размышляя, стоит ли подойти. С одной стороны, Эмма не приглашала её поужинать вместе (и это раздражало!), с другой стороны, ей не терпелось узнать, что же с ней происходит. В конце концов, она так и не решилась подойти и отправилась по делам.

Поужинала она в закусочной «У Полли» в гордом одиночестве, заказав себе два сэндвича с ветчиной и сыром, но, когда уже собиралась уходить, заметила Мэри-Маргарет, довольно выбегающую из туалета. Она буквально сияла радостью и удовлетворением, на ходу поправляя смазавшуюся помаду. Увидев Реджину, соседка застыла, как олень в свете фар, и глупо захлопала глазами, резко побледнев. И вскоре Реджина поняла, почему: сразу следом за Мэри-Маргарет из туалета вышел судья Нолан, поправляющий смявшуюся рубашку и оттирающий следы помады с лица.

Реджина ядовито улыбнулась им, застывшим, как два пойманных за руку подростка, и медленно провела салфеткой по губам, не сводя с Мэри-Маргарет оценивающего взгляда.

«Это что же получается? — подумала она с мстительным удовольствием. — Мэри-Маргарет порицает измены, а сама трахается с замужним мужчиной? Интересно…»

— Мисс Бланшар, — вместо этого сказала она, поднимаясь и терпеливо поправляя юбку. — Отличный день, не правда ли?

— Д-д-да, — кое-как выдавила соседка, становясь бледнее с каждой секундой. — Миссис Локсли… Реджина…

— О, дорогая, боюсь, у меня совершенно нет времени, чтобы болтать с вами, — прервала её Реджина, разворачиваясь к выходу. — Робин ждёт меня, и как верная жена я не могу обмануть его ожиданий!

Она сладко улыбнулась им, подхватила с сидения сумочку, и гордо направилась к выходу, решив, что обдумает эту информацию позже. Возможно, думала она, однажды она всё-таки наведается в читательский клуб, и месть её будет сладка. Ох, она будет очень сладкой!

Спустя полтора часа Реджина вернулась в зал заседания. Эмма, как и большинство горожан, уже была там.

— Что происходит? — наконец решилась спросить она, присаживаясь рядом.

Эмма подняла на неё воспалённый взгляд. По всему выходило, что она… плакала? Нет, в это сложно было поверить.

— Ничего такого, — хрипло отозвалась она. — Просто день плохой, вот и всё.

— Нога снова разболелась?

— Что?.. Нет. Конечно, нет. С ней всё в порядке. Стремительно иду на поправку.

— Тогда что…

Но договорить она не успела, поскольку через заднюю дверь в зал вошёл судья Нолан, а следом за ним и двенадцать присяжных, — все из соседнего округа, — и по их лицам Реджина уже заранее знала приговор. Да, на их лицах читались стыд и смущение. Они знали, прекрасно знали, что Томас Денбро не виноват в том, в чём его обвиняли, и всё же вынесли приговор не в его пользу.

С места поднялся Робин. Он разгладил пиджак, кашлянул, и молча оглядел присяжных. Затем он заговорил:

— Я прошу присяжных принять верное решение, — начал он. — Томас Денбро, быть может, и гей, но не насильник и не педофил, как выразился он сам. Вы все услышали достаточно. Фингал мальчика был на левой стороне, а это значит, что его били правой рукой. Следов насилия экспертиза не обнаружила, и это вы тоже должны учесть при вынесении вердикта. Но что самое главное — Томас Денбро добрейшей души человек, который лишь хотел помочь неблагополучной семье, помочь мальчику поступить в университет и получить отличное образование, которое поможет ему в будущем. Показания мистера Портера были сбивчивы и противоречили теории своего отца. Пожалуйста, оставайтесь гуманны, ведь человека делают человеком его поступки, а не то, кем он является, а поступки мистера Денбро говорят о том, что он человек добрый и отзывчивый. У меня всё, спасибо, что выслушали.

Стоило ему только сесть, как тут же заговорил обвинитель. Говорил он о показаниях и о том, что «разве стал бы маленький мальчик врать о таких вещах? Конечно же, нет! Взгляните правде в глаза: мистер Денбро воспользовался юношей в своих коварных целях, а оплату брал меньше только лишь для того, чтобы семья Портеров могла её себе позволить». Говорил он ещё много чего, но Реджина его почти не слушала, — она всё смотрела на то, как менялись лица присяжных. Как стыд с каждой секундой всё сильнее и сильнее овладевал ими, и сомнений в том, каким будет приговор, у неё не осталось.

В конце концов, когда судья объявил «ВИНОВЕН» — девять из двенадцати голосов — она даже не удивилась.

Это изначально было провальным делом, думала она. Не важно, виновен он или нет, не важно, есть ли у них улики. Робин всё равно ничего не смог бы с этим поделать, и он это знал. Судья Нолан это знал. Все они знали это заранее, как и заранее вынесли приговор.

Но дальше случилось то, чего она никак не ожидала.

— Чушь собачья! — Эмма подорвалась с места, вцепившись в спинку стула напротив. Все взгляды тут же обратились к ней. — Это полная чушь! Вы знаете, что он НЕ ВИНОВЕН! Неужели вы настолько боитесь, что готовы осудить невиновного человека?! Да посмотрите правде в глаза, вы просто кучка трусливых…

— Мисс Свон, сядьте! — попытался призвать к порядку судья. Реджина, онемев от неожиданности, просто смотрела на неё широко распахнутыми глазами, и в этот момент ей казалось, что весь мир её рушится на глазах. Не просто рушится — Эмма сама втаптывает его в грязь собственными ногами.

— …Кучка трусливых болванов! Он гей, а не прокажённый!

— Эмма, — зашипела Реджина, схватив её за руку и пытаясь успокоить. Та, казалось, её даже не видела. — Эмма, успокойся! Сядь! Ты всё равно ничего не изменишь!

И тут Эмма наконец заметила её. Она взглянула на неё с такой злобой и ненавистью, каких Реджина не видела никогда, — так что невольно отшатнулась, убрав руку. Эмма ничего не сказала. Она лишь резко развернулась на пятках и стремглав вылетела из зала суда.

На время воцарилась полная тишина. Казалось, не слышно было даже шелеста деревьев за окном и тикающих стрелок часов. А затем толпа, словно сговорившись, загудела и взорвалась криками. Реджина, не теряя времени, резко встала и вышла из зала следом за Эммой. Та не успела уйти далеко, и ей с лёгкостью удалось её нагнать.

— Эмма! — крикнула она. — Постой. Да стой же! — Она поймала её за руку и едва не отшатнулась снова, заметив стоящие в глазах Эммы слёзы. — Что, чёрт возьми, происходит?!

— А ты разве не видела?! — выпалила она. — Они обвинили его только потому, что он гей! Это несправедливо!

— Я знаю, Эмма, но мы…

— Ничего не можем изменить? Конечно! Если каждый в этом долбанном мире будет молча сидеть и наблюдать, то мы ничего и не изменим! Люди всегда будут находить, на ком сорвать злость.

— Мисс Свон, истерики в зале суда, словно вам пять лет, тоже ничем не помогут!

Она замерла, уставившись на неё, и Реджина вздохнула.

— Эмма, послушай. Робин знал, что так будет, но сейчас не всё потеряно. Трое проголосовали против, и когда Робин с Томом подадут апелляцию — всё может измениться. Если давить на присяжных уликами, они сдадутся. Но если называть их последними словами во всеуслышание — ты ничего не добьёшься, а сделаешь только хуже.

Эмма шумно выдохнула и опустила голову. Её всё ещё мелко трясло — то ли от злости, то ли от слёз, — и Реджина поняла, что им срочно нужно убираться с главной улицы, пока их не увидели. Да и чёрт его знает, смогут ли они вообще видеться в открытую после выходки Эммы в зале суда!

— Пойдём отсюда, — сказала она тоном, не терпящим возражений, и, подтолкнув Эмму в сторону, поймала такси.

— Прости, — наконец сказала Эмма уже в машине. — Я не думала, что сделаю ему только хуже.

— Ну конечно вы не думали! — раздражённо процедила Реджина. — Когда вы вообще в последний раз думали?!

— Реджина…

— Хватит, мисс Свон. Думаю, на сегодня вы наговорили достаточно, — отрезала она, и до дома они ехали в полной тишине.

Робин вернулся поздно вечером, и по виску у него стекала кровь. Реджина, выглянувшая было из гостиной, ахнула и едва не выронила книгу, в которой делала пометки.

— Что случилось?! — спросила она, откладывая карандаш и томик «Убить пересмешника» на тумбочку в прихожей.

Робин тяжело вздохнул и привалился к вешалке с верхней одеждой.

— После суда мы договорились с Томом об апелляции, — сказал он. — А когда повезли его в колонию, на нас напала группка активистов. Кажется, среди них и Мэри-Маргарет была, я не разглядел. Они в капюшонах были. Пытались закидать нас камнями, хотя Тому досталось больше, его отвезли в больницу.

Сердце Реджины забилось быстрее. Неужели, думала она, им мало того, что невинного человека осудили?!

Она подошла к Робину и осторожно осмотрела его рану, обхватив затылок ладонью.

— Поверить не могу, что этой дешёвке хватило наглости! — выплюнула она, поняв, что рана не серьёзная. — Ты уверен, что это она была она?

Робин пожал плечами, затем покачал головой, шумно выдохнув.

— Не могу сказать с уверенностью, они были в капюшонах. И к тому же было уже темно. Они точно подготовились…

— Ты уже рассказал об этом шерифу?

— Конечно. Только вряд ли мы сможем что-то доказать. Они убежали раньше, никого не успели поймать.

Реджина шумно выдохнула. Внутри закипала злость, но она знала, что Робин прав. Даже если Мэри-Маргарет участвовала в нападении — они едва ли смогут это доказать. Но ничего, подумала она. У неё всё ещё есть козыри на руках, которыми она сможет воспользоваться, если ситуация выйдет из-под контроля. И кроме того — она всегда могла бы поговорить с Кэтрин Нолан; до появления Эммы, Кэтрин была единственной знакомой Реджины, с которой она могла спокойно проводить время.

Тряхнув головой, она вошла в кухню и вытащила из аптечки бинты и антисептик.

— Ты сегодня был героем, Робин, — сказала она, нежно обрабатывая его рану на виске.

— Да уж, герой, — горько хмыкнул он и покачал головой, отстранившись. — Ведь дело-то очевидное…

— Перестань. С самого начала ты знал, что дело безнадёжное. Не в маленьком городке, где все друг друга знают.

— Знал, да только всё равно болит. — Он вздохнул, присел на стул, и обхватил голову руками. — Зачем я только взялся?! Подверг нас опасности, и всё зря… В глубине-то души надеялся, что смогу. Идиот.

— Никакой ты не идиот, дорогой, — вздохнула она, присаживаясь рядом и мягко обхватив ладонью его запястье. — Взяться за это дело было смело с твоей стороны, вот, что я думаю. Ты поступил, как честный человек.

Робин робко улыбнулся и снова покачал головой.

— Как там мисс Свон?

— С ней всё в порядке, — резче, чем хотелось, ответила она, и выпрямилась. Намёк на улыбку тут же испарился с её лица.

— Вы поругались, не так ли? — проницательно улыбнулся Робин.

Реджина лишь молча кивнула и отвернулась, не желая смотреть ему в глаза. Вместо этого она принялась переставлять посуду на столе, словно это имело значение.

— Всё будет хорошо, дорогая. Вы помиритесь. Девочки всегда мирятся.

Реджина горько хмыкнула и вскинула подбородок. Робин ободряюще сжал её ладонь и поднялся.

— Следующий суд назначен на конец осени. Чертовски долго…

— Ты возьмёшься?

— Ну, отступать уже поздно, да?

— Уже поздно, — согласилась Реджина.