Витраж рассыпался на тысячу осколков, когда железная птица, управляемая твердой рукой человека, не сбавляя скорости протаранила собой стекло и ворвалась в собор в самый разгар службы.

– Теперь верите? – выкрикнул воздушный всадник, будто нарочно, для большего богохульства, зависший прямо надо алтарем, точно над головой читавшего проповедь священника. – Теперь – видите?! – его голос, и без того казавшийся неуместно-громким, усиливался, отдаваясь эхом в высоких каменных сводах. – Я сделал ее – не Бог! Я говорил, что докажу: человек способен создавать жизнь! Теперь вы все это видите. Теперь, – он победоносно воззрился на священника, – вам, святой отец, не отговориться цитатами из писания, когда живое доказательство моей правоты парит у вас над головой! Узрите же мощь человеческой мысли!

Человек тронул голову птицы, что-то прошептал ей, и огромные крылья, составленные из множества перьевидных стальных пластин, пришли в движенье. Птица чинно описала широкий круг, пронеся своего создателя под самым куполом собора, высоко паря над головами потерявших дар речи от потрясения зрителей.

В воздухе на несколько мгновений повисла густая тишина – и тут же рассыпалась в оглушительном треске. Птица и всадник рухнули вниз – под тем самым окном, которое разбили минуту назад.

Железная птица не долетела до земли: она повисла в сети оборванных проводов, высекая снопы искр в жуткой предсмертной агонии механического существа.

– Бог покарал его, – сказал кто-то.

– И все же он победил, – прозвучало в ответ.

Триумфатор лежал без движенья среди красных осколков витража. На лице его сохранилось выражение гордого умиротворения.