Одному милый дом, другому — тюрьма,

Одному нужен мир, другому война.

Между этих светил, рвётся мечется след,

Нам всегда нужен мир,

Где его уже нет. 

     Истинная безмятежность хороша в меру. Наслаждаясь покоем, главное не забывать о коварстве судьбы и том, какие сюрпризы она хранит в своих тайниках, готовая в любой миг спустить любимых цепных псов на ничего не подозревающих существ. Умение сохранить равновесие между одержимой паранойей и блаженным идиотизмом позволяет не только быть начеку, но и видеть в череде дней те счастливые мгновения, которые заслужил каждый. Искать подвох в сомнительных шорохах и неоднозначных словах полезно лишь тогда, когда ситуация к тому обязывает, нагнетая любым своим проявлением. Обращать дни и ночи в полные страха безрадостные секунды, тягомотно сливающиеся в минуты и часы, далеко от мудрости, равно как и игнорировать возможную опасность. Баланс этот даётся огромными усилиями, и не всякий способен отыскать извилистую тропку над бездонной пропастью, нащупать среди обваливающихся камней твёрдую и верную почву. Ни проторенные тропы, ни заросшие бурьяном земли не приведут к результату, каким бы он ни был, и одна только интуиция подскажет, как поступить. И она же заставит ногу соскользнуть с рыхлой земли, обрушит в бездну, не слушая разум. Поражение не является прямым синонимом «плохо», неся за собой бесценный опыт, и в силах каждого вынести из этого уроки, которые бы научили впредь принимать во внимание то, что ускользнуло раньше.

     Расценивая любой стук в дверь, как начало конца, долго нервы не сберечь, как и благоразумие, и потому удавалось по сию пору сохранять бодрость духа. Да и обстановка, что уж тут говорить, располагала исключительно к хорошему: курьеры из банка снова приезжали по чёткому расписанию, самочувствие Руруки улучшилось, удалось наладить быт и слегка встряхнуть обитателей дома. Приятно было смотреть на Орта и видеть перемены, происходящие с ним в лучшую сторону. Порой он снова начинал умеренно ворчать, но в его интонациях было столько тепла и даже нежности, что на него и не думали обижаться. И что особо нравилось, лорд сам выспрашивал у Охотника, к чему готовиться, на что обратить внимание, и юноша, вежливо державший советы при себе, делился с другом мыслями и успевшим появиться опытом. Ему нравилось, как Рурука прислушивается к нему со всей серьёзностью и даже начинает задавать вполне логичные и нужные вопросы. Стращать чародея не входило в планы Акио, а потому он вещал в лёгком ключе, не забывая время от времени шутить, чтобы зря не тревожить будущего родителя. Благодарность в синих глазах успокаивала демона и давала понять, что он всё делает правильно. К тому же, хорошо было и то, что в королевстве людей детей было больше, чем в Умбрэ, и Митсу почти всё время проводил с ровесниками. Ребятня была в восторге от нового соседа, легко включив его в свои игры, и иногда во дворе дома собиралось не меньше десятка шалопаев, которые галдели, кричали и хохотали. «Вот поэтому в Сотминре есть детские сады», — мысленно хмыкал Артемис, во время готовки обеда наблюдая из окна за беготнёй. В тот день погода выдалась ветреной, моросил холодный дождь, и люди забились по домам. Сонливое настроение преобладало над всеми прочими, и закутанные в одеяла да пледы жители дома разбрелись по своим углам. Облюбованная Митсу мастерская Роккэна стала пристанищем для ребёнка и Двэйна, успевших сдружиться и почти не разлучавшихся всё это время. Из дома вампир не выходил, но всякий раз преданно ждал возвращение мальчика, чтобы рисовать вместе с ним. Жрец, ненадолго сменивший гнев на милость, занялся трактатами, над которыми корпел денно и нощно, черпая знания. Рурука тоже время зря не терял и изучал копии писем, которые ему присылал Роккэн, чтобы получить совет и дельную информацию. Ненадолго оставивший мрачные размышления Артемис взялся за любимую готовку, и с кухни то и дело доносилось то бормотание, то хмыканье, однако это нисколько не мешало. Даже наоборот, его тихие разговоры с самим собой забавляли прочих, равно как и удивлённые взгляды лиса, когда ему вдруг отвечали. Тогда он ненадолго замолкал в смущении, но через время погружался обратно в свои мысли и снова начинал шептать себе под нос.

     В этот раз его глубокомысленный диалог с самим собой был нагло прерван басовитым кошачьим голосом, раздавшимся от дверей. Порядок «питомцы» знали прекрасно и не совались на кухню, по крайней мере не тогда, когда там кто-то находился, а уж если там хозяйничал Артемис — оставалось только сидеть за порогом и жалобно глядеть. Обернувшись к проёму, демон весело хмыкнул и пригрозил массивной тигрице пальцем, на что она припала к полу и вздёрнула хвост, никак намереваясь поиграть с юношей.

     — Пуня, а ну-ка хватит попрошайничать, — сурово пожурил её Охотник и со стальной уверенностью передвинул разделочную доску с рыбой в сторону. — Тебя и так раскормили так, что скоро в дверь перестанешь пролезать. Дождёшься, заставлю со мной по утрам пробежку делать.

     Тигрица дёрнула ушами и улеглась, то ли заинтересованная предложением, то ли просто вслушиваясь в интонации Акио. На их разговор из-за угла выглянула любопытная мордочка пумы. Она в несколько грациозных и мощных прыжков оказалась рядом с подругой и жалобно глянула на Охотника огромными зелёными глазами. Демон демонстративно отвернулся и продолжил очищать рыбину от чешуи. Крайне умоляющее мурлыканье не разжалобило его, однако умилило, вызвав на лице вполне тёплую улыбку. Вскоре к двум первым самым голодным присоединился ещё один завидный красавец: могучий лигр Маркиз вальяжно разлёгся поперёк тигрицы и сложил друг на друге лапы, негромко пофыркивая и встряхивая гривастой головой. Он был самым пушистым среди всего спасённого выводка, а уж сколько шерсти ежедневно приходилось выметать, Артемис предпочитал не думать, стойко глотая лекарства, чтобы унять аллергию на этих чудных созданий. Баррикада из котов разрослась — это лоснящийся пантера игриво укусил пуму за ухо, а после ненастоящей потасовки пристроился между ней и Пуней. «Хвала тьме Зайчик и Махаон не так падки на рыбу, — про себя обрадовался Охотник, представляя, с каким бы трудом перелезал через шестерых громадин, а не четырёх. — Хотя… солнца сегодня нет. Где этот засоня дрыхнет?» Выгонять котов по такой погоде охотиться не хотелось, потому как они бы вернулись по уши в грязи, мокрые, и это бы непременно повлекло за собой долгие часы отмывания грязнуль и полов, которые они успели запачкать. Артемис прекрасно понимал, что придётся выдать этим проглотам мясо, иначе они сами рванутся за его добычей. Неожиданный звон дверного колокольчика поднял в доме переполох: кошаки мгновенно подорвались и оставили свой пост, дав демону покинуть кухню. Вытерев руки о фартук и скинув его на стол, юноша поспешил за неумолчно мяукающими и мурлыкающими чудовищами. Те столпились у дверей и едва не бросались на неё.

     — Да кого там принесло, — беззлобно ругался Акио, проталкиваясь через столпотворение к двери.

     Стоило ему отворить, как удивление его стало лишь сильнее, ведь тот, кто стоял на пороге, мог бы отпереть замок и собственноручно. Мокрый до нитки Пассиса улыбался во всё лицо, совершенно явно наслаждаясь произведённым фурором, ведь коты тут же кинулись к нему, поднимаясь на задние лапы, чтобы обнять одного из своих хозяев. Найтгест не отказывал им в ласке и каждого трепал за ушами, по холке, едва стоя на ногах под таким напором.

     — Я не буду бросаться к тебе так, даже не смотри на меня, — рассмеялся Артемис, поймав взгляд псионика и отойдя в сторону. — Заходи быстрее, водяной. Мрак, тебя выжимать можно!

     — Но не нужно, — усмехнулся вампир, проходя в коридор и закрывая за собой дверь. С него мгновенно натекла огромная лужа, появление которой Акио отметил тяжким вздохом и скорбным выражением лица. — Я с подарками.

     Любопытно сверкнув глазами, демон кивнул, но продолжал смотреть, как вампир хохлится под плащом, будто что-то пряча там от внимательного взгляда. Коты тоже заинтересованно смотрели на него и крутились рядом, оживлённые больше обычного. Великолепный наряд чернокнижника мгновенно покрылся толстым слоем разномастной шерсти, и её было просто отлично видно на чёрной тяжёлой ткани. Сам Пассиса будто и не был разочарован таким приобретением, сосредоточенный на чём-то своём. Пошуршав немного, он протянул другу из-под полы чудом не промокший свиток, и не мог не услышать, как заколотилось сердце в его груди. Зрачки Артемиса сузились от страха, что не помешало ему взять себя в руки и сломать печать из сургуча, а после развернуть короткий пергамент. Написано там было несколько строк:

     «Дорогой Артемис!

     Мне рассказали, что ты пока что гостишь у нас и заботишься о моих охламонах, за что я тебе безмерно благодарен. Я не упущу шанс лично сказать тебе это, а потому обещаю скорую встречу и прошу дождаться меня.

     Твой преданный друг,

     Роккэн».

     — Та-ак, я знаю, как это работает, — мгновенно заворчал Артемис и под ехидным взглядом Пассисы решительно двинулся к двери, тут же и распахнув её как раз вовремя, чтобы увидеть, как во двор въезжает всадник.

     На секунду Акио замер и ошалело заморгал, не веря собственным глазам, обманутый непривычным слиянием образов: могучий вороной конь, увешанный седельными сумками, гордо ступал, почти по-военному поднимая сильные ноги и опуская их на землю, но вот наездник у него был не свой. Молодой медиум горбился под ледяным дождём и старался спрятаться в капюшоне плаща, однако это нисколько не спасало ни от холода, ни от несдержанной дрожи. Различив на крыльце друга, Роккэн просиял счастливой улыбкой и приветственно помахал рукой. Ещё даже не успев подъехать ближе, он лихо выскочил из седла и бросился к Артемису, заключив его в такие крепкие объятия, будто не видел несколько лет, а не месяцев. Ответная теплота была ничуть не меньше, хоть Акио и вздрогнул, когда ощутил, как его тёплая одежда неумолимо намокает.

     — Бегом в дом, греться, — нежно и с лёгким укором проговорил юноша и мягко подтолкнул художника внутрь, а сам взглянул на чёрного жеребца, безмолвно вставшего у ступеней. — Вазиалис? А ты здесь какими судьбами?

     Конь недовольно всхрапнул и махнул хвостом. Ему, судя по всему, тоже такая рокировка не понравилась, но его возражения никогда не принимались в расчёт, что бы там ни крутилось в его умной лошадиной голове. Вздрагивая от крупных капель, падающих на макушку и за шиворот, Артемис снял с него седельные сумки и окинул настороженным и полным ожидания взглядом улицу. Ни единой души не было видно на дороге, и юноша слегка нахмурился. Это выражение он быстро согнал с собственного лица, чтобы не портить настроение ни себе, ни окружающим. Ему и без того было понятно, что сейчас всё объяснят. В прихожей стояла та ещё шумиха: коты опрокинули любимого хозяина на пол и валялись вместе с ним, с громовым мурлыканьем вылизывая лицо смеющегося медиума, но юноша тут же подорвался на ноги, когда увидел на лестнице младшего супруга. Лицо Руруки вытянулось от изумления, а глаза так и сверкали, и вспыхнули бы непременно счастливым пламенем, не будь он столь поражён произошедшим. Художник стремглав взлетел по ступеням, не дав брату пройти и нескольких из них, чтобы сгрести его хоть и в крепких, но аккуратных объятиях, которые бы не повредили ни возлюбленному, ни ребёнку. Из Орта вырвался то ли всхлип, то ли слишком шумный вдох, он ошарашенно уставился в потолок над собой, обняв Роккэна в ответ за плечи.

     — Рок, дорогой, пусти нашего мужа на пару мгновений, — вкрадчиво попросил Пассиса, не сводя взгляда с супруга. — У меня есть для него кое-что.

     Не успел лорд отойти от первого потрясения, как псионик поманил его к себе пальцем, и Роккэн помог брату спуститься к вампиру, а тот всё стоял в своём просторном плаще, оставляя за собой огромные лужи. Прилипшие к бледному лицу чёрные кудри очерчивали скулы и подбородок, а аметистовые радужки искренне сияли. Сердце кровопийцы неистово колотилось, не прислушиваясь к воле его могучего разума, опутанное паутиной страсти и безграничной любви. Когда оставалось сделать последние несколько шагов, Найтгест молча опустился на одно колено и наконец извлёк на свет массивную коробку, которую всё это время так трепетно оберегал от взглядов. Оттуда слышалось сопение и копошение, и коты с куда большим напором двинулись к паре, но Артемис негромко окликнул их. Пусть юноша и не был их хозяином, но животные слушались его беспрекословно, ощущая в нём волю Хозяина леса, да и не раз он дрессировал их, учил охоте. Рурука смотрел на коробку с вопросительным выражением лица, даже приподнял брови, не решаясь задать вопрос и услышать ответ.

     — Я знаю, что ты давно мечтал об этом, дорогой. Найти подобное чудо было куда как сложнее, чем я ожидал, а потому так тянул с этим мигом, — степенно говорил Пассиса, и ему стоило огромных сил удержать свой голос и не дать ему задрожать от волнения. — Мне повезло обзавестись связью с теми, кто помог привести задумку к исполнению, и именно поэтому я сейчас стою здесь, перед тобой. И из-за этого мне пришлось так спешно уехать. Думаю, что для тебя он станет вернейшим из друзей, а для Элии — защитой, без которой не обойтись. Прими мой скромный дар, любовь моя.

     Крышка поднялась вслед за рукой вампира, и лорд вытянул шею, заглядывая в недра таинственного сундука. Широко распахнувшиеся глаза мгновенно наполнились слезами, губы Орта дрогнули, и он прижал ладони к лицу, не сдержал судорожный всхлип. Плечи грозного и жестоко лорда крупно задрожали, и он покачнулся, непременно упав бы там, где стоял, если бы Роккэн не кинулся поддержать брата. Из коробки показалась лохматая бурая голова с вытянутой мордой и большими карими глазами. Стоящие торчком уши щенка слегка загибались на концах, придавая ему обезоруживающий вид. Ещё нескладный, но уже вполне крупный малыш смотрел на рыжего чародея и определённо понимал, что так себя вести не стоит. Не успел Пассиса остановить пса, как тот выпрыгнул из коробки и подбежал, шустро переставляя длинные ноги, к Руруке, тут же и ткнувшись в него носом. Тонкий скулёж вырвал лорда из потрясения, и он уставился на щенка, до сих пор не веря своему счастью. Он точно знал, что из этого крошки через год вымахает огромная псина, в холке вполне достающая человеку до груди. Эти породы выводили за горами, в Диких землях, используя их для охоты на живность, для защиты поселений и ведения борьбы между кланами. Очень мохнатый и худой щенок вилял недлинным хвостом, слегка отталкиваясь передними лапами от пола, чтобы получить ласку, но не смея поставить их на колени лорду. Новый всхлип вырвался из груди Руруки. Рыжий поднял собаку на руки, и тот мгновенно вылизал солёное от слёз лицо, тем самым вызвав приступ прерывистого счастливого смеха. Чародей шевелил губами, прижимая подарок к груди и не зная, как выразить свою бесконечную благодарность. И ведь правда, он имел глупость когда-то в начале их брака выдать псионику свою детскую мечту завести собаку, а этот, поди ж ты, запомнил! Пассиса встал с колена и раскрыл объятия, предлагая мужу прижаться к нему и ничего не говорить, ведь он-то отлично слышал полные признательности и любви мысли, согревшие его лучше огня в камине. Счастливое семейство никак не могло отлипнуть друг от друга, и пёс явно почувствовал себя принятым в её круги, потому как не упустил шанс умыть каждого, кто оказался к нему поближе, ни на секунду не унимая свой радостный скулёж.

     Можно было бы вечно наблюдать за их вознёй, и вид этот грел душу, однако и кормить их всех тоже было необходимо. Вынудив себя оторваться от любования прекрасной картиной, Артемис молча вернулся на кухню, ощущая счастливую улыбку на своём лице. Ради таких моментов стоило жить. Именно они дарили ему радость и уверяли в том, что всё будет хорошо, что всё образуется, какой бы поворот событий ни ждал его на следующий день. Обеспокоенно поглядывая на порцию сваренного риса и рыбы, Акио переживал, что этого будет недостаточно, чтобы накормить всех, и это волнение ему не нравилось, но подстёгивало быстрее нарезать рыбу. Решив угостить семейство роллами, демон расстарался на славу и особо не слушал, о чём ещё говорят в гостиной. Опускался вечер, и светляки разгоняли мрак, наполняя дом тёплым сиянием, щадящим глаза. Потрескивал огонь в очаге, булькала вода в чайнике, закипая. Ошалевший от счастья лорд первым появился в поле зрения Охотника, не спуская с рук своё счастливое приобретение. Щенок был в восторге и всё вертелся, чтобы приласкаться к хозяину. Пёс ничуть не боялся и не выглядел растерянным сменой обстановки. Даже ворчание Сэто, явившегося на шум, не испортило положение, да и сам жрец быстро приободрился, когда увидел счастливое лицо Руруки.

     — Уже почти готово, — поделился Артемис, выкладывая на тарелки ужин и следя за тем, чтобы всем досталось поровну. — Кто-нибудь видел Митсу? Запропастился куда-то. Даже не вышел к вам.

     — Он сказал, что будет рисовать, — успокоил его Рурука. — Может уснул в мастерской. За ним водится такое. В любом случае, с ним Двэйн, и за сына можешь не волноваться.

     Красноречиво сдув прядку волос, выбившуюся из хвоста, с лица, демон выставил на стол чашки и разлил по ним заварку, которая мгновенно наполнила дом кисловатым ягодным ароматом. Семейство приступило к еде в задумчивом молчании, стараясь оценить стряпню Охотника. Его нервозность заметил каждый: как только переживания Акио становились сильнее, чем он мог бы контролировать, тут же начинал отмывать всё, что попадалось под руку. Он и обыкновенно был аккуратен, не оставляя после готовки грязную посуду, но движения его были слишком дёрганными, чтобы это скрылось от взглядов. Роккэн и Пассиса помалкивали, обмениваясь ехидными взглядами и стараясь скрыть улыбки. Первым не выдержал Сэто, дёрнув брата за руку и усадив рядом с собой. «Поешь уже», — буркнул прорицатель и смерил Охотника укоризненным взглядом. Целителя невероятно раздражало, когда во время застолья кто-то так активно шебуршится или начинает протирать стол у него перед носом, да и волнение брата было необоснованным.

     Первым тишину прервал Роккэн, но не для того, чтобы начать нахваливать еду, а для нескольких забавных рассказов про его пребывание у Ортов. Впервые юноша кому-то рассказывал об этом вживую, а потому старался, корчил физиономию и разыгрывал спектакль одного актёра. Потешался больше всех Рурука, вдоволь смеясь над подчинёнными и изредка себе под нос называя их остолопами и дубинами, которые не смогли раскусить его неискушённого в интригах брата. За беседой никто и не услышал, как тихо открылась и закрылась входная дверь, и лишь лёгкий сквозняк, прошедшийся по гостиной и кухне, мог бы подсказать это, однако все были слишком увлечены разговором. Первым отреагировал щенок и поднял голову с колен Руруки, забил хвостом по полу, смотря на дверной проём, где появился ещё незнакомый ему мужчина. Следом встрепенулся и Артемис, а остальные не смогли остаться безучастными, когда юноша выбежал из-за стола. Акио влетел в объятия супруга и оказался тут же поднятым в воздух: Гилберт обхватил его за талию, закружил, неотрывно глядя в сияющие глаза молодого мужа. Прежде Охотник бы постеснялся так вести себя, однако не смог удержаться и, обхватив лицо вампира ладонями, склонился, коснулся его губ собственными. Прикосновения были торопливыми и аккуратными, не переходя границы вежливости, ограничиваясь целомудренной лаской. Бледные пальцы юноши снова и снова зарывались в кудри вампира, бережно перебирая их и массируя кожу головы, изредка задевая ногтями. Смех облегчения вылетел у Артемиса сам собой, и юноша разорвал поцелуй, заглядывая в лицо Наречённого.

     — Поставь меня, — тихо попросил демон, с опозданием смутившись и виновато глянув на друзей через плечо.

     — Угу-м, — невозмутимо ответил Гилберт и слегка подкинул мужа, чтобы выпустить талию из рук, но обхватить за бёдра. Артемис возмущённо засопел и опёрся на его плечи. — Счастлив увидеть тебя наконец и обнять, лис.

     Полный радости взгляд юноши вызвал у вампира внешне скупую, но на деле нежную улыбку, и он всё же аккуратно поставил супруга на ноги, однако не стал отпускать его и притиснул к своей груди спиной. Каким бы смущённым Акио ни был, отказать себе в удовольствии побыть с возлюбленным не мог, и накрыл его руки собственными. Пользуясь случаем, владыка мрака незамедлительно одарил его шею и плечи чередой быстрых поцелуев и несильных укусов, зная, что это взбудоражит мужа. На взгляд самого Повелителя, ничего противоестественного в том, что они ласкаются (куда более невинно, чем привыкли это делать, стоит сказать ради справедливости!), не было, и он вполне заслужил такое воссоединение. Да будь его воля, он бы уже искусал родные губы, тонкую шею, зарылся лицом в белоснежные волосы, чтобы надышаться им и утихомирить свою душу, рвущуюся к нему! Но и семейство не думало возмущаться, любуясь парой, стоящей у двери. Акио всё норовил обернуться, поворачивал голову, а вампир, дурачась, отклонялся в противоположную сторону, будто бы прячась и веселя юношу. Ни благородная седина на висках, ни статус не могли бы остановить Господина и заставить его утихомирить свои порывы в спокойные минуты. Угомонило его только одно: юноша взял руку супруга в свои и поцеловал тыльную сторону ладони, коснулся губами возле кольца, и вампир расслабился. Дорвавшись до Артемиса и убедившись в том, что он хорошо себя чувствует и ничем не опечален, Гилберт смог выдохнуть впервые после начала стычек с элементалистами. Он устроился на прежнем месте мужа, а его самого усадил себе на колени и наконец поприветствовал лорда и Сэто. Встретившись взглядом со жрецом, вампир сразу ощутил острую неприязнь, которую молодой целитель испытывает к нему, пряча их за маской вежливости. Это не огорчило Найтгеста. В конце концов, он не считал необходимым быть приятным для всех и нередко слышал от своего учителя, что жрецы будут так к нему относиться вне зависимости от того, что сам Повелитель чернокнижников делает.

     — И как вас только всех сюда занесло? — всё же задал вопрос Рурука, возвращаясь к ужину. Лёгкие, но сытные роллы с его тарелки исчезли в разы быстрее, чем с других. — Вы же были в абсолютно разных местах.

     — Это был коварный план. Мы заранее договорились обо всём. У меня была назначена встреча с лордом Орт, вернее с его новым регентом, а потом мы отправились на границу с Дикими землями, где я забрал собаку, — объяснял Пассиса, больше налегая на чай, чем на еду. В этом он сошёлся с братом, который, судя по его взгляду, направленному на маячущую рядом шею супруга, собирался насытиться чем-то совсем иным. — Оттуда мы с Роккэном добрались до земель элементалистов. Гилберт как раз заканчивал переговоры и должен был присоединиться к нам возле Сурсэ.

     — И чем кончилась эта война? — тут же полюбопытствовал лорд, изнывавший без придворных сплетен и вестей. Ему они были необходимы, как вода и воздух, если не больше. — Пока до этих мест не добрались глашатаи.

     — О, ты будешь изумлён, — подал голос Повелитель и осклабился. По его лицу было понятно, что он хочет сообщить нечто невероятное. — Пока шли битвы, у них под шумок случилась смена власти, и отныне у элементалистов новая Госпожа.

     — Быть не может!

     — Ты издеваешься!

     — Кто бы она ни была, но это невероятно!

     — Я сам никак не могу свыкнуться с этой мыслью. Когда мне сообщили, что Повелительница готова явиться на коллоквиум, мне показалось, что вселенная сошла с ума, не иначе. Это оказалась вполне обаятельная и умная женщина, и диалог с ней вышел занятным. Между делом мне удалось выяснить, что она несколько лет служила, вы только подумайте, у Макиоса. Её знали под именем Сильвия, но ныне зовут Эш из дома Штормового ветра. — Уловив ехидную улыбку Артемиса, владыка с силой ущипнул его за ягодицу, одними губами прошептав «не дождёшься». После короткой паузы Господин продолжил: — У неё намечается тот ещё объём дел, так что мы заключили союз на ближайшие несколько лет, а там посудили исходить из его итогов. Думаю, что это будет любопытный опыт для нас всех.

     Больший эффект эта новость безусловно оказала на Руруку: он глядел на приёмного отца и кусал собственные губы, сдерживая поток брани. Его жизнь при лорде Вердже не изгладилась бы в воспоминаниях и через несколько веков, однако Сильвия среди жителей особняка оставалась самой приятной и непричастной к его страданиям. Благодаря этой женщине он не умер от гангрены ещё в детстве, а её своеобразная забота, хоть и по указу Макиоса, поддерживала юношу. Мог ли он подумать в те годы, что эта суровая вышколенная прислуга спустя десятки лет взойдёт к такому высокому титулу? Думала ли она об этом уже тогда? Знала ли, каким путём пройдёт? Был ли Макиос частью её плана? В голове Орта сразу зашелестели механизмы, переворачивая полученные сведения и подгоняя под свои намерения. Наверняка ей было известно, чем занимается молодой алхимик в лаборатории дворца, к чему ему заниматься вампирами, и теперь лорда так и подмывало написать Повелительнице с целью наладить совместную работу. За столом шло бурное обсуждение диковинки: женщина на таком посту была новостью, которая поднимет на континенте ужасную шумиху. Велика была вероятность гражданской войны и восстаний на землях элементалистов, ведь эти приверженцы патриархата не смогут смириться с таким унижением. Эш не просто наступила на больную мозоль магов стихий, но облила её кипящей смолой, а сверху щедро бросила серу. Разумным её поступок было не назвать.

     — Думается мне, что Горнило нынче не будет работать на Госпожу, — задумчиво протянул Пассиса и ухмыльнулся. — Леди сделала крайне рискованный ход. Добиться лояльности ей будет весьма непросто. Мне даже любопытно, как будут развиваться события в этом ключе.

     — Всё достаточно просто, — подал голос Охотник, отправил в рот ролл и задумчиво прожевал. Убедившись, что его слушают, он начал рассуждать: — Элементалистам так или иначе придётся принести присягу Повелительнице. Если кто-то не пожелает это сделать, его будет ждать трибунал. Нарушение клятвы тоже приведёт к казни. Первые вполне смогут затаиться ненадолго, собрать несогласных, чтобы поднять восстание. Вопрос в том, как много будет тех, кто не побрезгует пойти за новой Госпожой. Как рьяно они будут бороться. Учитывая её положение и отношение к женщинам в империи в целом, такой её поступок наталкивает на мысль о том, что у неё спрятан некий козырь в рукаве. И я даже надеюсь, что он будет достаточно серьёзным, потому как без него устраивать переворот глупо и недальновидно. Что до прочего, Повелительница должна была обзавестись кругом доверенных лиц достаточно широким, чтобы не бороться со всей фракцией сразу. Я почти на сто процентов уверен, что в скором времени они дадут о себе знать. А дальше всё будет зависеть от тех указов, которые она начнёт издавать, какой политики будет придерживаться. Я готов укусить мантикору за хвост, если она не собирается перевернуть внутреннее устройство империи. Иначе бы она так и открывала двери перед посетителями, носила чай и убиралась в кабинете. Если она более умна, чем я думаю, то выждет некоторое время, скажем, пару лет, прежде чем браться за такое, иначе её сместят быстрее, чем она произнесёт официальный титул Арлана.

     — Ты зануда, — простонал Роккэн и подпёр подбородок рукой. — Нельзя таким быть.

     — Ничего не могу с собой поделать, меня покусал зануда, я живу среди зануд, — весело парировал юноша и стоически стерпел очередной щипок от Гилберта. — Да и всё, озвученное мною, более чем очевидно. Так бы поступил любой, кто хоть на секунду включает голову. Сэто, а ты что скажешь?

     — Я скажу, что рано или поздно это кто-нибудь да сделал. Не она, так другая женщина. Беря в расчёт то, сколько девочек стало рождаться среди них, вопрос бы стоял всё острее. Либо элементалисты примут новый порядок, либо выродятся.

     Друзья примолкли, растеряв воодушевление. Уж что жрец умел изумительно, так это своими мрачными намёками убивать на корню хорошую обстановку. Тот, судя по его лицу, ничуть не жалел о прерванном обсуждении. Ему принесённая Гилбертом весть лишь добавила пищи к размышлению, и еле заметная улыбка сменилась хмурым выражением лица. Молчание прерывалось тихим постукиванием приборов о тарелки и поскуливанием щенка. По завершении ужина хозяева дома и их гости не стали долго рассиживать, и троица супругов удалилась в опочивальню, ушёл и Сэто, оставив брата с Господином наедине. Наблюдая за тем, как юноша споро наводит порядок после трапезы, вампир с трудом держал свои руки при себе, хоть его так и подмывало приблизиться, обнять и как следует приласкать. Шумела вода, и Акио негромко ругался себе под нос, когда она выплёскивалась из раковины от резких движений. Стоило ему потянуться к вентилю, чтобы выключить поток, как Найтгест немедленно поднялся и в два широких шага оказался рядом с ним. Крепкие объятия, обхватившие его поперёк живота, заставили Артемиса шумно вздохнуть и выпрямиться. Напряжение, угнетавшее его месяцами, начало постепенно отступать, и он привыкал к мысли, что вот он, его Наречённый, цел и невредим, здесь, как и всегда властно прикасаясь и будоража. Накрыв руки супруга собственными, Охотник запрокинул назад голову и поглядел в бледное лицо. Взгляд демона скользил по тёмным губам, изогнутым в хищной улыбке, непослушным кудрям, которые спадали на лицо, мерцающим глазам, и сердце спешно колотилось, не веря своему счастью. Ледяные руки чародея беспардонно ласкали талию под туникой, по-хозяйски задрав её, и толпы мурашек неслись по коже. Оставаться безразличным к этим прикосновениям было выше сил юноши, и он начинал улыбаться всё более уверенно, подставляясь под ладони мага, шутливо тыкаясь макушкой в подбородок Гилберта. Найтгеста такие игры устраивали, и он осыпал возлюбленного поцелуями, изредка находя среди густой шевелюры раковинку уха супруга, чтобы несильно прикусить и ощутить, как это нахальное недоразумение теснее прижимается к нему с тихим шипением. Ворох слов, которые так хотелось высказать друг другу, перемешивался, терялся в разумах, и уследить за мыслями никак не получалось. Что следовало сказать сначала? Какие из размышлений можно было оставить на потом? Действительно ли так важно что-то сказать или молчание будет куда более красноречивым? Повернувшись в объятиях мужа, Акио уложил ладони ему на плечи, заглядывая в родные глаза, и в его собственных загорались искорки веселья. Не успел чернокнижник даже вздрогнуть, как юноша крепко обнял его и прижался лицом к плечу.

     — Ну что ты? — негромко спросил мужчина и погладил чуть дрожащую спину.

     — Волновался, как обычно, — беспечно и легко признал свои страхи Артемис. Он потёрся носом о ключицу вампира и игриво прикусил сквозь ткань, чтобы ощутить, как пальцы мужа сжимаются на его волосах. — Но теперь всё хорошо. Я рад тебя видеть.

     — Идём в спальню.

     — Погоди. Надо найти Митсу и уложить его.

     Скрыв печаль, мужчина молча кивнул и разжал руки, чтобы Акио мог отправиться на поиски сына, не пожелавшего выйти к ним. Артемис поправил немного помявшуюся одежду и поспешил на второй этаж. Темнота и тишина дома скрадывали его шаги, не скрипели половицы под ногами, и пол казался до невозможного мягким — столь легко было идти по нему. Приоткрытые двери мастерской подсказывали, куда идти, и юноша не беспокоился, что придётся перерыть весь дом. Шаг в густую темноту закончился не совсем так, как думал Охотник, и под его ногой что-то хрустнуло. Он почти испугался, успев представить и кости ребёнка, и кошачий хвост, но быстро пришёл в себя. «Рисовальное что-то, — успокоил он себя и поднял взгляд, стараясь привыкнуть к мраку. — Надо будет купить Року в подарок новый набор, чтобы порадовался. Наверняка с этими заботами лорда не до художеств». Мысли застряли в голове и застыли ледяными статуями, когда в луче лунного света он увидел сына, дремлющего на полу, а над ним — чернейший силуэт. Эта мрачная фигура склонилась над ребёнком и протянула к нему руки. Сколь ни силился Артемис рассмотреть лицо, но черты ускользали от него, прячась в тенях. Он успел сделать несколько быстрых шагов к существу, и оно подняло голову. В воздухе раздался вздох облегчения.

     — Тьма, Рок, ты страшнее Дьявола, — с мягким укором прошептал Акио, надеясь на то, что биение его сердца не слышно в гулком безмолвии. — Что случилось?

     — Ничего. Просто проверял его ауру. Испугался, что ему плохо стало, но Митсу просто спит. — Художник выпрямился и вроде бы даже улыбнулся. Свет не озарял его лицо. — Помочь уложить?

     Артемис только головой качнул и поднял сына на руки. Мальчик завозился, засопел и прижался к отцу, так и не открыв глаз. Его сонное тепло на руках успокаивало юношу, как и размеренное глубокое дыхание. Художник провожал приёмного отца нежным взглядом, чувствуя спокойствие в душе за него и брата. Краем уха Миррор слышал, как закрывается дверь за Охотником, отголоски его разговора с супругом. В это время Акио аккуратно укладывал сына в небольшую кроватку, которой успели обзавестись в этом доме, готовясь к пополнению. Боясь слишком громко дышать, юноша отработанными движениями снял одежду с сына и укутал в одеяло. Тот свернулся комочком и завернулся в него с головой, спрятав и нос, и макушку. Не проронив ни звука, рядом будто из теней возник Гилберт и одной рукой приобнял супруга за талию. Задумчивый взгляд мужчины скользил по мальчишке, скрывшемуся от мира в тёплом коконе. Чем дольше он глядел на своего ребёнка, тем больше тепла появлялось в обыкновенно тёмных глазах. Протянув руку, вампир погладил сына по голове и не удержал нежный вздох. Оставаться равнодушным к ним было невозможно, уж точно выше сил самого чернокнижника. И оттого счастливая улыбка появилась на тёмных губах Найтгеста, когда юный супруг прижался к его боку и обнял за руку своими. Он прижимался щекой к плечу мужа и не сводил взгляда с ребёнка, а лицо его то преисполнялось любовью, то темнело от печали. Уже хотевший открыть рот и успокоить мужа Гилберт замер.

     — Поверить не могу. Ему ведь скоро отправляться в академию. Ты бы видел, что он делает с тенями, — задумчиво произнёс Акио. В голосе его было достаточно и восхищения, и лёгкого страха. — А ведь, казалось, только вчера он ещё и слова сказать не мог. Тьма! Домашние задания, учебники, свитки… Не думал, что когда-нибудь придётся готовиться к этому.

     — Не волнуйся. У него будет и компания, и достойные учителя, да и его собственные способности не дадут оплошать. Он уже записан в академию и может начать учиться хоть с этого года, однако я полагаю, что пока не стоит спешить с подобным. В конце концов, Митсу ещё мал.

     — Да, ему ещё нужно привыкнуть жить без дневного сна. Будет тяжело расстаться с таким приятным времяпровождением. Но я постепенно отучаю его от этого. Как видишь, пока что он просто засыпает сильно раньше.

     — Главное, чтобы не явился будить нас в шесть часов, — в меру ворчливо заметил чародей.

     — Утра? — с долей ехидства уточнил Артемис. Он поймал недовольный взгляд вампира и затрясся от беззвучного смеха. — Идём. Я сам с ног валюсь уже.

     Восприняв эти слова, как призыв к действию, Гилберт молча подхватил юношу на руки и, пару раз покрутившись с ним, отработанным движением уложил его на постель. И пусть обоим было понятно, что слишком шумная возня разбудит не только сына, но и других обитателей дома, обойтись без ласк и неги было из ряда вон. До неприличия отросшие волосы Повелителя так и выскальзывали из рук Артемиса, силившегося обойтись в поцелуях без такого соседства. Это в какой-то степени даже смешило его, особенно когда мужчина начинал с бормотанием встряхивать головой, чтобы отбросить с лица кудри. Впрочем, даже когда Акио вдруг оказывался над супругом, ситуация не сильно менялась. Обласкав губами предплечье и плечо юноши, Гилберт провёл кончиком языка по любезно открытой шее и будто бы расстроенно вздохнул:

     — У тебя возмутительно чистая шея, любовь моя.

     — Думаю, тебя бы возмутило куда сильнее, если бы ты вдруг обнаружил на ней укусы или засосы, — невозмутимо ответил Артемис и бегло коснулся губами уха супруга. — Но я учту твои возражения и в следующий раз обязательно встречу тебя в таком виде.

     Яростный взгляд чародея не испугал его, только вызвал уверенную улыбку. Запустив пальцы в волосы юноши, Гилберт заставил его сильнее запрокинуть голову и с силой укусил за самую сонную артерию. Не выпуская клыков, но сдавливая зубами кожу и сосуды, блаженно вслушиваясь в тщательно сдерживаемое дыхание, готовое перерасти в стоны. Да и руки возлюбленного на спине, как-то неуловимо оказавшиеся под рубашкой, награждающие царапинами, так и подхлёстывали вцепиться снова и украсить белую кожу новыми следами и собственными метками. Нет, это наглое безобразие точно следовало проучить, чтобы подобные шутки более не смели слетать с его губ, хоть и было ясно: Артемис не прекратит ехидничать и подзуживать супруга до конца своих дней. Напористые поцелуи перемежались укусами, истязая губы и оставляя приятно болезненные ощущения. «Я начинаю скучать по отдельной комнате, — подумал Артемис, когда вампир улёгся рядом и крепко прижал его к себе, не дав разгореться пламени страсти. — Впрочем, ещё будет время наверстать упущенное и отыграться». Найтгест выразительно хмыкнул из подушки, ясно дав понять, что прекрасно услышал коварные планы супруга. Акио повернулся к нему спиной и мстительно прижался ягодицами к его паху, тут же и услышав злое шипение. Рука мужа на животе изредка сжималась сильнее.

     — Я подумал, — после нескольких минут тишины произнёс Артемис, — может быть было бы лучше, если бы ты забрал Митсу с собой в замок, раз уж пока спокойное время? Ему надо будет привыкнуть к этому месту, запомнить, что и где. Он, конечно, нравится Руруке, но в данной ситуации может навредить.

     — Ты так сказал не из-за академии, — проницательно подметил Найтгест и приподнял голову. — В чём дело?

     Сосредоточенное молчание юноши ему не понравилось, и чародей нахмурился. Лица супруга он не видел, однако чувствовал его напряжение.

     — Со мной говорил Сэто. Про Дьявола и всё это. Он уже некоторое время осаждал меня с письмами, в которых пытался убедить, что единственный выход — убить. А когда мы приехали, бросил в меня пророчеством. Дескать, убьёт нерождённого ребёнка, — шёпотом затараторил Артемис, бросая тревожные взгляды на сына, но по звукам тот продолжал мирно спать. — Я присматривал за Митсу, следил, чтобы ничто не пошло под откос, но ты сам знаешь, что жрецы просто так не начинают говорить о подобном. Мне не хочется, чтобы наш ребёнок свершил подобное, а вдали от Руруки, Роккэна и Пассисы он не должен сделать что-то такое. Поэтому я и предложил это.

     Повернувшись к мужу, Акио аккуратно уложил голову ему на плечо и украдкой поглядел в лицо мужчины. Оно не выражало ровным счётом ничего, оставаясь непроницаемым. Взгляд Повелителя блуждал по потолку с неспешностью и безразличием, и демон бы непременно разозлился, если бы доподлинно не знал, какая буря эмоций кроется за этим спокойствием. Ладонь Гилберта на плече неторопливо двигалась, поглаживая скорее рассеянно, чем нежно, а мёртвое сердце не билось. Он всё чаще обращался к своей сути, позволяя холодному разуму брать чувства под контроль и не давая им нарушить внутреннее равновесие.

     — Что ещё сказал Сэто? — ровным голосом спросил маг и даже не моргнул. О чём он думает, Акио никогда не мог понять, лишь изредка скорее чувствуя, чем осознавая это. Вопросы Гилберта давно не ставили его в тупик, и в этот раз юноша тоже не растерялся.

     — Дай вспомнить, — попросил демон и приложил ладонь к глазам, воскрешая в голове разговор с братом.

     Спустя несколько минут тягостного молчания, Артемис принялся пересказывать слова целителя, стараясь быть более дословным, чтобы не упустить ничего важного. Гилберт не перебивал и внимательно прислушивался, и ни одна мышца лица не выдавала его. Какие бы чувства ни вызвали у него услышанные слова, он понимал, что прорицатель по-своему прав. Осуждать его было не за что, ведь он стремился защитить и обезопасить, даже если и таким способом. И тем не менее, собранность чародея покачнулась, неприятно задетая попытками целителя увести у него супруга. Да, Сэто и до того предпринимал подобные попытки, чем откровенно раздражал вампира, но это уже ни в какие ворота не шло. На что вообще рассчитывал мальчишка? Хотелось выругаться, встать из постели и пройти в комнату младшего Акио для обстоятельного разговора, однако до сих пор Найтгесту удавалось держать себя в руках.

     — В таком ключе твои мысли звучат умно, — подытожил чернокнижник спокойным тоном и коснулся губами лба мужа. Юноша попробовал улыбнуться. — Мы с Митсу уедем на следующей неделе. А ты?

     — Рурука и Пассиса просили быть с ними до родов. Я приеду весной. — В голосе Артемиса звучала такая уверенность, что отговаривать его не казалось возможным. Повелитель мрачно нахмурился, представляя, как проведёт эти несколько месяцев с сыном. — Конечно же я не оставлю тебя без инструкций.

     — Думаешь, сам не смогу сдюжить?

     — Думаю, что тщательная подготовка не помешает никогда.

     Тихое хмыканье Гилберта немного успокоило Акио, и юноша уютнее устроился на его груди. Стоило ему перекинуть ногу через бёдра супруга, как тот незамедлительно обнял его за ягодицы одной рукой, другой же зарывшись пальцами в волосы. Нет, его не пугала перспектива заботы о ребёнке, но в голове уже раскладывались по полкам планы, правки в собственном расписании. Митсу не капризничал и не пытался ослушаться старшего отца, хоть оба и беспокоились, что произойдёт нечто такое. Наоборот, сын был достаточно покладистым и лишь изредка позволял себе обычные детские проделки, с которыми можно было сладить. Другое дело, что прежде Артемис не оставлял их вдвоём на такой долгий срок, и как Митсу к этому отнесётся, никто из них двоих не знал. Немного повернув голову, чтобы проверить, в каком состоянии супруг, Гилберт приметил глубокую морщинку между его бровей. Позволить ему зарыться с головой в переживания он не мог, а потому прибег к самому действенному способу: не успел демон и слово сказать, как ощутил пылкий поцелуй на собственной шее. Более рабочего метода отвлечения ещё не было придумано.

❃ ❃ ❃ 

     Висели над портом стальные тучи с редкими белёсыми пробелами, стремительно тающими за заслоном бури. Покуда не упали первые капли, готовые обратиться за секунду безжалостным ливнем, на улицах города всё активнее кипела жизнь, ведь никто не потащится в непогоду за пределы уютного дома даже ради прибывшего торгового корабля. Нет, пусть уж моряки сами разбираются с этой бедой, а бросаться в стихию не было необходимости. Кучер зябко ёжился на своём месте и придерживал капюшон, чтобы его не сорвало с головы раньше времени. Он хорошо знал, что во время поездки это жалкое укрытие улетит, открыв его лысеющую макушку холодным каплям. Две лошади беспокойно водили головами, но их зашоренные морды лишь поворачивались из стороны в сторону. Клиенты не торопились, и это раздражало уже далеко не молодого мужчину, но и возмущаться он бы не стал. Когда поступил заказ, все возницы разом стали отказываться, ища какие угодно оправдания, только бы не брать на себя такую ответственность. Раскурив вонючую трубку, извозчик сгорбился и выпустил изо рта и носа клубы густого сизого дыма. Послышался первый шелест капель по крышам, и люди спешно поднимали над головами плащи и куртки, чтобы спрятаться от ненастья, торопясь скрыться с улицы. Скоро должно было начать громыхать. И в образовавшемся запустении возница увидел две фигуры, двигающиеся в его сторону. Ему не нужно было особо присматриваться, чтобы узнать в одном из них того, кого должен был доставить в недружелюбные земли. Его чёрный силуэт вызывал не столько тревогу, сколько глубинный животный страх, справиться с которым невозможно, как ты ни старайся: и хлопающий на ветру богатый тёплый плащ, и жёсткая походка, и чувствующийся даже издалека пристальный взгляд вынуждали кучера сжиматься в крохотный комочек на своей скамейке. По левую руку от него легко шёл второй, едва заметно прихрамывая. Когда они приблизились достаточно, извозчик попробовал выпрямиться:

     — Долго же вы, судари! Уже час как простаиваю на этой холодрыге.

     — Постоите ещё, — без толики вопросительных интонаций бросил неприветливый Господин чернокнижников, и мужичок вынужденно заткнулся.

     И в их землях об этом Повелителе рассказывали всякое, от чего кровь стыла в жилах. Проверять, что из этого правда, не было ровным счётом никакого желания. Найтгест без слов повернул к себе супруга властным жестом, и тот мгновенно подался к нему, приподнялся на цыпочки и поцеловал. Через несколько мгновений чародей наставительным шлепком отправил его к дому, возле которого ожидала карета. Артемис хмыкнул себе под нос от этого жеста и быстро пересёк дворик, поднялся на крыльцо и скрылся в здании. Вампир угрожающей тенью неподвижно стоял у изгороди и сверлил взглядом дверь. Причина опоздать у них с мужем была более чем весомая: не желая беспокоить домашних своими развлечениями, они отправились в один из постоялых дворов ещё прошлым вечером и даже после бурной ночи не отказали себе в удовольствии побыть друг с другом перед очередной разлукой. Невероятно довольная улыбка озарила бледное лицо чародея, стоило ему вспомнить следы ремня на бёдрах и ягодицах юного супруга, как тесно оплетали тени его тело, послушно фиксируя по желанию владыки. Да, ради таких видов можно было опоздать и не на час. На пороге показался Артемис, за ним плёлся Митсу, которого вышли провожать даже коты. Возница вцепился в поводья, опасаясь этих зверюг, однако они никак не были заинтересованы в лошадях. Ребёнок походил на одну из грозовых туч, застилающих небо, но не торопился упрямиться и покорно шёл к карете. Передав чернокнижнику пару сумок, Акио присел на корточки напротив сына и поправил его кудри, обеспокоенно всматриваясь в его лицо. Ни того, ни другого ему не хотелось отпускать, но пришлось убедить себя в необходимости поступить так, чтобы предупредить неприятные последствия. Поймав взгляд родителя, Митсу всё же улыбнулся и притронулся к его щеке взмокшей ладонью:

     — Я буду скучать.

     — Я тоже, малыш, я тоже. Так, ещё раз: слушаться папу, не лезть к дрессировщикам и их зверью, не мешать собраниям и ни в коем случае не пытаться оказаться в лабораториях, — перечислял Охотник. Он с тревогой поглядел на Найтгеста, и мужчина ответил уверенной улыбкой. — Скоро приеду к вам, ты даже заметить не успеешь, как время пролетит.

     — Успею, — насупился мальчик.

     — Ну что ты, маленький, я буду часто писать длинные-длинные письма, и папа будет тебе их выразительно читать.

     Бросив быстрый взгляд на супруга, Акио приметил абсолютно убийственное выражение лица вампира и содрогнулся от тщательно сдерживаемого смеха. Чернокнижник глядел на него с предупреждением и угрозой, и весь его вид говорил о том, куда и как сильно он укусит нахального лиса за такую проделку. Но радость Митсу была так велика, что пришлось сменить гнев на милость: мальчик обернулся к старшему отцу и вцепился в его руку, глядя сияющими глазами.

     — Правда? Будешь? Каждое?

     — Да, Митсу, каждое без исключения, — кивнул чародей и ласково погладил сына по голове. В следующий миг он против воли вздрогнул, ведь сын крепко обнял его поперёк бёдер, едва не свалив на землю. — Идём. Нам нужно ехать.

     С затаённым страхом Артемис наблюдал, как муж помогает ребёнку забраться в карету, как сам скрывается в ней, не дав себе лишний раз обернуться и задержать страждущий взгляд на глазах возлюбленного. Кучер хлестнул поводьями, и лошади неспешно потянули транспорт. Из-под колёс брызнули вода и грязь, и с натужным скрипом экипаж снялся с места, направляясь в сторону Чёрного замка. Как бы ни старался отогнать от себя нехорошее предчувствие, Охотник прижал к губам руку с кольцом и отчаянно поцеловал его. Волосы намокли уже давно и тяжело липли к коже, как и одежда, а ливень изгнал из головы все возможные мысли, оставив в ней гулкую тоскливую пустоту. Набатом звучал в ушах голос младшего брата: «Так будет правильно». Пума Груша, как самая контактная и ласковая, приблизилась к юноше и ткнулась головой в его ладонь, чувствуя, что тот пребывает не в лучшем состоянии, а большой кошке это совсем не нравилось. Ей больше было по душе, когда беленький с задорным смехом гонял её с братьями и сестрой по двору и лесу, дурачась в одной куче. Нет, определённо, это стоило исправлять. Ещё и любимый хозяин уехал, толком не побыв с ними! Кошка грустила вместе с Артемисом.

     — Пойдём, Грушка, лапы испачкаешь, — сказал демон и поплёлся в дом.

     Дел было достаточно, чтобы отвлечься от неприятных размышлений. Стоило им переступить порог, как с протяжными лаем и воем к ним устремился лохматый щенок. Это стихийное бедствие не видело никаких препятствий на своём пути и сшибало абсолютно всё, способное обратить в руины даже массивную мебель. За эту неудержимость Артемис ехидно обозвал его Джаггернаутом, и кличка сразу прилипла к непоседе. Вслед за тем, как послышался цокот скользящих по паркету когтей пса, раздались и более грузные прыжки — это кошаки припустили за несмышлёнышем. «О нет», — только и успел брякнуть демон перед тем, как собака оттолкнулась от пола и сиганула ему на руки. Поймав тело в объятия, юноша зажмурился и про себя взмолился, чтобы кошки не последовали его примеру.

     Сэто явился на грохот и обнаружил брата распластавшимся на полу и окружённым животными. Они скакали вокруг него, мурлыкая, мяукая и поскуливая на разные голоса. Местонахождение Артемиса выдала только сдержанная ругань, доносящаяся из этого месива. «Ну нет, ты мне ещё нужен», — с усмешкой подумал жрец и одним рывком вытащил Охотника за шиворот. Тот, потрясённый этим неожиданным и очень своевременным спасением, хлопал ресницами и старался поправить одежду, попутно ощупывая себя на предмет повреждений. Прорицатель едва удержал злобу, когда разглядел на шее и плечах брата россыпь алых, фиолетовых и даже чёрных следов от укусов и других собственнических меток Найтгеста.

     — Не стоило, но спасибо, — быстро произнёс Артемис и одёрнул воротник рубашки, чтобы прикрыть следы ночного веселья.

     — Считаешь, что отправил Митсу прочь и обезопасил? — не без желчи бросил Сэто. — Что смог оградить от него? Наивный.

     Рука Охотника дёрнулась. Ему очень хотелось врезать молодому целителю и размозжить его голову об стену, однако удержать себя от такого всё же удалось. Пусть говорит, что хочет, пусть сыпет своими пророчествами и угрозами сколько ему угодно. Артемис был уверен в том, что удастся справиться. Яростный взгляд не укрылся от Сэто, и это вызвало на его губах насмешливую ухмылку. Придёт время, и Охотник осознает свою ошибку, прибежит к нему за советом, умоляя о прощении. Дитя Дьявола возьмёт своё любыми способами, и рано или поздно против него восстанут все, а обманутым родителям не останется ничего, кроме как убить его. И это будет правильно. А уж он позаботится о том, чтобы брат оказался рядом с ним во что бы то ни стало.

Перемешаны грех и святая вода,

Для кого-то успех, кому-то беда.

С параллельных путей, не сойти никогда.

Игры взрослых детей

Без вины без суда.