В этот раз путь был проще и даже комфортнее: тапочки сменились удобными сапогами, опять же, Лад одел его по сезону, с собой был приличный запас еды, шатёр, и всё это богатство висело в сумках на волке. С Вожаком Ване было намного спокойнее идти сквозь лес. Даже медведь, хозяин любого русского леса, только прилично перебрав водки и получив балалайкой по голове, мог бы рискнуть выяснить, кто из них сильнее. Но Ваня не сильно верил в пьяных, стукнутых на голову бурых хищников. К тому же, Барсик уютно спал на той же серой спине, не оттягивая руки к земле. Разве что не хватало разговоров, чтобы скоротать время в пути.

Кот проснулся ближе к обеду и принялся подтягиваться прямо на волке, впуская острые коготки в густую шерсть. Милые, сердобольные и жалостливые волчицы не только одели Барсика в человеческом облике, но и связали ему свитер для лысой, худой тушки. Кот всегда любил щеголять в свитерах и теперь довольно жмурился, поджимая лысый хвостик под лапки. Барсику было привычнее находится в облике кота и оборачивался он либо под давлением эмоций, либо после долгих уговоров.

— Давай поговорим, Барсик, мне скучно, — попросил Ваня. С Ладом он не ссорился, но оборотень был молчалив и особо не откровенничал с человеком.

— Мря, — покачал отрицательно головой вредный сфинкс и, зевая, перебрался на голову волка.

Вожак кхекнул, обозначая смешок, и замер, чтобы случайно не скинуть свою драгоценную ношу на землю. Кот, удобно усевшись, принялся мыть лапу, с непосредственностью создания, уверенного в своей полной безнаказанности.

— Так мы до конца жизни не дойдем! — возмутился Ваня и протянул руки, чтобы снять наглеца с морды волка.

Лад глухо и низко зарычал и тут же получил лапкой по носу, без когтей, просто в качестве воспитательной меры. Барсик позволил забрать себя на руки и полез под кафтан, греться, и до вечера проспал уже там.

Вечером, пока обернувшийся Вожак ставил шатёр, Ваня отправился собирать хворост для костра, посадив на мох Барсика. Пока Лад и Ваня занимались обустройством лагеря на ночь, сфинкс решил заняться не менее важными вещами: он отправился на охоту, решив добыть свежего мяса к ужину. Вот только живые лесные грызуны оказались гораздо более проворными, чем игрушечные, на которых до этого охотился сфинкс и нагло сбегали от него.

Увлёкшись охотой, Барсик не заметил, как все остальные закончили со своими делами и дружно уселись на широком пне, наблюдая за азартной охотой домашнего хищника.

— Добытчик, — ехидно сказал Ваня, наблюдая за своим питомцем, задорно бегающим за листиком. — И это даже не мышь, те давно попрятались.

— Но словил же, — нахмурился Вожак, а затем расплылся в благодушной улыбке, когда довольный собой сфинкс, высоко задрав хвост, принес ему честно словленный лист.

— Спасибо! — забрал подношение Лад.

— Он меня не ценит, — заверил обернувшийся Барсик. — А что на ужин?

— Пирог с визигой, — кивнул Вожак и от этого ответа сфинкс облизнулся.

Отужинав, они устроились спасть в шатре, Барсик вновь обернулся и улегся под одеяло полностью между Ваней и оборотнем, заняв половину постели.

***

Дорога заняла у них три дня и с каждым лес менялся: деревья становились всё выше и всё темнее. Наконец, они вышли к берегу реки Смородины. Никогда ещё Ваня не видел воду такого странного, темного, насыщенного фиолетового цвета. Вода просто отталкивала от себя, он, не задумываясь, старался держаться подальше от крутого берега. Рассмотреть, что же там, на другом берегу, было почти невозможно: густой, темно-серый туман оберегал эту тайну от досужего взгляда.

Лад обернулся и хмуро сообщил:

— Что-то не видно избушки. Неуж-то уважаемая Яга уехала куда-то и огородик, и пост у Калинового моста бросила. Конечно, Змей Горыныч не пустит с той стороны, но и наш берег же без присмотра не оставишь… Не порядок.

Ваня, нахмурившись, присмотрелся и вдали увидел простой деревянный мост, почерневший от времени, но все ещё добротный, что вёл через эту страшную реку. Но одно то, что с той стороны реки — другой мир, вдохновляло: это ведь могло быть единственной возможностью вернуться домой и забыть об этом странном и необычном приключении. Ваня прищурился, пытаясь высмотреть что-же там, за Смородиной, гладя кота по лысой коже.

Барсик дыбился, тихо шипел и нервно бил хвостом, всё больше нервничая по мере приближения к мосту. Вскоре уже и Ваня смог рассмотреть огородик, небольшой, но ухоженный. Кот нервно завыл, когда они подошли к Калиновому мосту. Ваня хотел было вступить на бревна, но Лад удержал:

— Нельзя, не пропустит тебя Горыныч живым, если Баба Яга не проводит.

Ваня остановился, невольно поёжившись — по всем сказкам выходило, что ящер этот отличался огромными размерами, повышенной огнеопасностью и крутым норовом. И хотя самого Змея видно не было, Ваня не сомневался, что тот вполне мог поджидать на той стороне. Вдобавок туман скрывал не только берег, но и сам мост виден был только метров на пять вперёд.

— И что дальше? — спросил Ваня.

— Ась? По следу пойдем, — кивнул в сторону Вожак.

Ваня посмотрел и ахнул, чуть не ударив себя по лбу. Изба с куриными ногами оставляла после себя специфические и очень глубокие следы. Не нужно было быть индейцем или следопытом, чтобы пройти по просеке, оставленной мобильным жильём.

— Ну, здравствуй, Вожак, — мелодичным голосом сообщил мост.

Ваня вздрогнул, а вот Лад поклонился деревянному в пояс и сказал:

— Мое почтение тебе, Бабушка. Всё сбылось, как ты молвила. Не нашлось мне счастья в этом мире, но и в то же время доля моя сама в гости пришла. Только помощь твоя надобна вновь. Не откажи мне, Яга.

— Что ж… Вовремя беда к тебе постучалась, — стал приближаться голос, становясь все более скрипучим, старым. — Ежели ты мне поможешь, то и я тебе не откажу. Говори, что тебе надобно.

— Вылечить Пару мою, вернуть силу мужскую. А брата его названого в Мир Иной отправить, — ровно и прямо сказал Вожак, даже не вздрогнув, когда из тумана вышла Баба Яга.

Старуха с седыми, длинными распушёнными волосами, носом крючком, в добротной чистой одежде, придерживала подол, чтобы было удобнее идти, не стесняясь костяной, как у скелета, ноги. Ваня отвёл взгляд, чтобы не пялится совсем уж невежливо. Даже сейчас, когда глубокая старость полностью вступила в свои права над женщиной, следы былой красоты все ещё были заметны. Статная, высокая, тонкая, с прямой спиной и на удивление ясными фиолетовыми, в цвет воды в реке Смородине, глазами. В молодости она явно разбила не одно, и не десяток, а сотни сердец. И в тоже время, от Бабы Яги, как от самой реки, веяло чем-то страшным, опасным, неотвратимым. Правда, Барсик тут же упокоился в присутствии старухи, словно почуяв — она им не враг. Не может быть врагом.

— А зачем такому молодому — и в Мир Иной? — удивилась Баба Яга, рассматривая Ваню.

— Иван говорит, что там вся его семья, — пояснил Лад, чуть пихнув локтем Ваню.

— А… Иван, — махнула рукой старушка. — А пара где твоя, Вожак?

— Да вот же, — погладил Барсика нежно Лад.

— Ох-хо, кто же это его так ощипал? Котика-то? Кто кысу обидел? — забеспокоилась Баба Яга. — Да что ж за изверги пошли-то? Твоего кота ощипали, а моего Васеньку угнали вместе с избушкой. И ладно бы Иван какой-то там дурак! То хоть понять. Ведаешь, кто избу с Васенькой моим золотым угнал? Василиса Премудрая! О как!

— Ого, — только и смог выдать в ответ Лад. — Я-то помогу, но даже во все лапы по лесу, ежели бежать три дня и три ночи буду, не нагнать мне твою избушку. Пробовали, сама помнить должна.

— Само собой, избушка моя больно мудрёная, чар много в ней. Сам не догонишь, но я тебе клубок дам, выведет он тебя к деревне Синие Дубки. Там живёт старик, чуть меня моложе, зовут Емельян. Попроси его тебе подсобить. Есть у него волшебная приспособа, не восточный ковёр-самолёт, но и не хуже. Она сама и найдёт, и нагонит мою избушку. Только ты всё же убедись, что девка эта заумная моего котёнка не выбросила нигде. Васенька же домашний котик, в лесу не выживет. Лапки-то замёрзнут.

— Не волнуйся, бабушка, — поклонился до земли Вожак. — Я не подведу и кота верну в целости и сохранности. А ты уж собери всё нужное для лечения. А то не ладно это… Пару нашел, а любым ему стать не могу.

— Не печалься об этом. За пять дней всё необходимое готово будет, — пообещала в ответ старушка, нежно и явно привычно гладя по шкурке разомлевшего от ласки Барсика. — Бедненький…