Противный ворон сел на трубу печи и Барсик замер, опасаясь спугнуть добычу. Только пернатый гад не особо опасался тощего, лысого кота, что весил едва ли столько ж, сколько крупная птица. Ворон плавно провел крылом и вытащил из него перо, тихо зашептав человеческим голосом:

— Сон ночной накрой живых, поднимая мёртвых, лишь перо падёт к земле, упыри восстанут в мгле…

Договорить своё проклятие ворон не успел: Барсик резко подпрыгнул и точным ударом лапы выбил пёрышко из когтей птицы. Оно, медленно кружась, полетело, но не на землю, а на печь. Растерянный ворон, удивленный прыгучестью сфинкса, тут же взлетел, понимая, что во втором прыжке кот может достать и до него самого.

— Что происходит? — спросил Лад, пытаясь встать, но заклятие, хоть и не завершенное, всё же действовало. Оборотень хотел принять человеческий облик, но не смог, да и встать на лапы не вышло. Печь как раз ехала по краю кладбища, и земля над могилами начала бугрится и раскрываться, выпуская несколько сотен страшных, разной степени разложения, мертвецов на лунный свет. Ближайшим оказалась девушка, вернее то, что при жизни было девушкой. В полу-растрёпанной косе ещё можно было рассмотреть ленту, сарафан или платье местами истлело, обнажая гниющую, отвратительно пахнущую падалью плоть, с лица при каждом движении всё больше и больше сползал кусок плоти, глаз уже не было, и Ване показалось, что он видит копошащихся червей в пустых глазницах. И вся эта гниющая масса довольно резво для своего состояния двинулась в их сторону, протянула свои когтистые руки, издавая при этом жуткие хлюпающие звуки.

— Упыри! Если они хотя бы оцарапают, то всё, сам упырем станешь, — упрямо пытался подняться волк, хотя тело почти не слушалось; обернуться у него так и не получилось.

С трудом смог подняться Ваня и перехватил непослушными руками ухват. Именно с помощью этой простой утвари и управлялась печь. Привалившись к трубе спиной, Ваня, мелко дрожа от ужаса, принялся за дело: долгая практика в игры в стиле GTA позволила сбить первых двух упырей, резко развернув печь и отправив ту в дрифт. При этом Лад чуть не свалился. Волк встал на дрожавшие лапы и перебрался ближе к середине лежанки, цепляясь когтями в кладку, пытаясь удержаться на бешено двигающейся печи. Барсику с его когтями было проще и он, намертво ими вцепившись, прихватил ртом лапу волка, словно мог удержать того.

— Я долго не продержусь, — хрипло сказал Ваня, бледнея.

— Они исчезнут или на рассвете, или с первым криком петуха, — сообщил обречённо Лад.

Лунный свет освещал развороченное кладбище, а вдали виднелся непроходимый, плотный и мрачный лес. В тёмном небе кружил ворон, с досадой отмечая, что противный человек, успешно лавируя печью, не дает упырям добраться до них. Было понятно, что бесконечно это длиться не будет, но птице не терпелось поскорее сказать своему господину, что дело сделано и, уловив момент, ворон спикировал вниз, на Ваню, пытаясь отобрать ухват. И это была его первая стратегическая ошибка: ворон не успел и когти сомкнуть на ухвате, как Барсик кинулся на него и вцепился в перья.

Мгновение и клубок из ворона и кота свалился вниз.

— Барсик! — раненым зверем взревел Лад, собираясь прыгнуть следом, но заметил лысую лапу, вцепившуюся в самый край печи. Волк подхватил за шкирку кота, втягивая назад. Сфинкс намертво вцепился в птицу.

— Кукарекай! — приказал Барсик, выпуская в ворона когти.

— Я не петух! — возмутился в ответ пернатый гад.

Кот зло прищурился и зубами вытащил маховое перо из крыла, затем лапой впихнул его как хохолок в головное оперение птицы.

— Теперь вылитый петух, правда, в трауре, — фыркнул Ваня и, не отвлекаясь от попыток увести печь в лес, подальше от кладбища, и при этом не дать упырям до них добраться, сбивая надгробья и резко поворачивая, добавил. — Лучше кукарекни, он же не успокоится.

Ворон каркнул, сосредоточился и действительно кукарекнул, правда, не сразу, а только когда третье огромное перо поменяло место жительства. Вышло у самозваного петуха не очень и похоже, но упыри замерли, на пару мгновений всего, но Ваня смог отъехать к опушке.

— Ещё кукарекай, — потребовал уже Лад.

Птиц упрямо сжал клюв, осознав, что помогает врагам. Но теперь уже не только Барсик, но и Вожак принялись ощипывать гада. Когда от хвоста осталось три пера, а левое крыло потеряло все маховые, длинные перья, ворон сдался и принялся без остановки кричать:

— Кукареку, кукареку, кукареку!

Упыри при каждом вскрике останавливались, вслушиваясь, и Ваня, воспользовавшись возможностью, направил печь по прямой, превращая всех стоящих на пути оживших мертвецов, молодые деревца и кусты в странную дорогу. В отличии от киношных зомби, русские упыри шевелились даже став ровной, размазанной пастой, и головы с мозгами им для того, чтобы «жить», были не особо нужны. Вот только ворон с его хриплым «кукареку» позволял всё дальше и дальше отъезжать от кладбища. Лавируя между стволами деревьев, они всё глубже уезжали в лес, вскоре уже и не видно было кладбища. В лесу было значительно темнее, тусклый свет звезд и луны почти не пробивался сквозь кроны деревьев.

— Никого не видно, пусть он замолчит. Голова от его криков раскалывается, — взмолился через час Ваня.

Ворона просить второй раз и не надо было, ведь голос он сорвал и «кукареку» выходило хриплым и глухим. Но верный Барсик для надёжности обхватил лапами огромный клюв и плотоядно облизнулся, явно собираясь сожрать ставшую ненужной «сирену», и размышляя, с чего бы начать.

— Не надо поспешать, — попросил Лад, положив тяжелую лапу на пернатую грудь. — Ворог он нам, но в тоже время и посланник кощеев. Нам бы узнать, зачем его к нам послали и что замышляет враг крови человеческой. Он и нам, оборотням, враг.

— Я только крылышко обгрызу, — пообещал кот, щурясь.

— Барсик, лучше освети путь, а то Ивану тяжело вести печь. Да и кукареканье до утра нам ещё может понадобится, — попросил Вожак, решив отвлечь свою Пару от кровожадных планов полезным делом. Сфинкс нехотя встал и отошел к брату названому, освещать путь загадочным взглядом зеленых глаз.

До утра время текло медленно и напряжённо. Ваня вглядывался, выбирая дорогу, не решаясь пустить печь по автопилоту, размышляя вслух, успокаивая себя и Барсика звуком своего голоса:

— Когда печь сама едет, сама собой управляет, то это похоже на автопилотирование самолётов. Но мы ведь не летим и автопилотом этот режим назвать нельзя. Автоводитель? Не звучит! Может, автоистопщик? Автоизвозчик? Автовозун? Как лучше?

— Автоизвозчик, — мурлыкнул сфинкс, поджав лапы под свою тощую тушку. Дрова в печи закончились ещё час назад и печь начала остывать. — Красиво звучит.

— Автоизвозчик действительно хорошо звучит, — согласился Ваня. — Лад, когда можно будет включить автоизвозчика?

— Как только солнце взойдёт, на заре, — подумав, ответил волк и, прихватив за остатки хвоста зубами ворона, перебрался к коту. Улегся вокруг и, надежно зафиксировав лапой птицу, принялся греть свою мерзлявую Пару.

— Раздавишь, — возмутился ворон. — Вы и так меня ощипали, я даже взлететь не смогу! Отпусти…

— Молчи, пока я о тебе не вспомнил, — прервал словесный поток Барсик, нервно махнув хвостом. — А то сожру.

С первыми лучами солнца Ваня произнес заветные слова, и печь повернула слегка налево, чтобы быстрее нагнать избушку на курьих ножках. В отдыхе или дозаправке она не нуждалась, хотя уже изрядно остыла и теперь не грела, а, казалось, наоборот тянула тепло из уставших путников.

— Сейчас допросим ворона и остановимся, нужно печь затопить, а то Барсик мёрзнет, — кивнул в сторону обернувшегося сфинкса Лад. Мужчина и сам был в человеческом облике и отдал свой кафтан Паре.

— Скоро солнце взойдёт и потеплеет, — не согласился Ваня. — Все согреемся. А если печь растопить, то будет всем жарко. Даже ему.

— Эй! — возмутился Барсик. — Я уже пальцев не чувствую. Как мне птицу ощипывать? К тому же, без огня жарить будет неудобно. А сырым есть не так вкусно!

— Не смейте! Нельзя! Я военнопленный и требую гуманного отношения! Между прочим, я не петух, а ворон! И не вкусный, жесткий, старый! — принялся тут же возмущаться птиц, услышав коварные и страшные планы на свою тушку.

— Тогда советую начать говорить, — принялся отыгрывать «хорошего полицейского» Ваня. — Если ты ответишь на все вопросы Лада, то, так и быть, мы запрём тебя где-нибудь.

— В подпечье*. А не ответишь, то отдадим в цепкие лапы нашего кота, — пообещал Вожак, ухмыляясь. — Съесть, конечно, не позволим. Отравится ещё, но в горнило** тебя точно отправит, свезёт, если не ощиплет до этого.

Ворон взглянул на потирающего руки Барсика и кивнул, сдаваясь. Все же Кощей был далеко и помочь не смог бы, а там… Видно будет. Удастся живым выбраться, то можно будет правду перекрутить, превратить в кривду, обелить себя, преувеличить свои страдания и хитрость ворогов. Кроме того, в противники говорящему ворону достался Вожак всех оборотней: Ладу был не первый век и воином тот был знатным, даже Кощей его учитывал, как силу. Пусть в этот раз Вожак и не был причиной провала, но признавать, что проиграл по собственной нетерпеливой глупости, ворон не собирался.