Подошел долгожданный двадцатый девятый день перелета. Внявший доброму совету экипаж уцелел и даже почти воздержался от мести. То, что Варвара и Денис проснулись как-то с усами, нарисованными зубной пастой, было не в счет. Такой бородатый розыгрыш нельзя было назвать благородным словом «месть». Отек на лице девушки спал, зато синяк заиграл новыми красками: к фиолетовому добавились все оттенки красного и желто-зеленого. Да и трещина на губе до конца не зажила.

Маркус приходил с неуклюжими извинениями, но Варвара, не дослушав до конца, прервала его вялым взмахом руки и вышла из комнаты. За прошедшие дни она успокоилась, но перестала ужинать с остальными на кухне. Вместо этого забирала тарелку с едой и уходила к себе, ссылаясь на усиленную подготовку к высадке. Когда ужин подходил к концу и экипаж разбредался кто куда, девушка незаметно возвращалась на кухню и выкидывала нетронутую еду в утилизатор. Маркус и Радмила не бравировали отношениями, но ее воспаленный взгляд то и дело натыкался на ласковые прикосновения, пожатия рук, румянец на лице княжны.

Утром Софи объявила по внутренней связи расчетное время высадки – семнадцать тридцать по стандартному галактическому. В четыре часа экипаж собрался в конференц-зале, выслушать инструктаж и примерить экипировку. На столе лежал ворох нарядов, перешитых вручную из парашюта и тента для пикника. Шериф подцепил из общей кучи самый большой балахон, развернул его и скептически осмотрел. Поджал губы, перевернул другой стороной. Но и с этого ракурса одежда неприятно напоминала платье, в котором младшая сестра Марта ходила по воскресеньям на рынок.

Обреченно скомкав костюм, шериф побрел в ванную, чтобы без помех переодеться. При виде его розоватой кожи на животе команду до сих пор пробирал смех, только усиливающийся, если он начинал протестовать. Снисходительное «Дедуля» с чьей-то легкой руки превратилось в «Зомби-деда», «Адского старикана» и вовсе непонятное – «Страшный сон пенсионного фонда». Шериф стянул джинсы и майку, надел хитон и с недоверием посмотрелся в зеркало. Несколько минут пришлось потратить на аутотренинг. Попытка убедить себя, что так надо для дела, что все остальные будут выглядеть не лучше, а его торчащие из-под юбки волосатые щиколотки не привлекут внимания, не задалась.

К тому времени, как он спустился на первый этаж, в конференц-зале все успели переодеться. Роскошней всего выглядел Маркус, для которого Радмила расстаралась как могла. Его костюм помимо хитона включал длинный плащ, отороченный мехом, отрезанным тайком от Денисовой подстилки. Кроме того, из опустевших бурдюков для простокваши умелая девушка соорудила пояс и перевязь для ножа. Маркус вставил туда один из клинков Софи, повесил за спину захваченный на Таормине арбалет и в таком виде расхаживал по залу, вживаясь в роль богатого аристократа. Радмила семенила следом, поправляя складочки и завязочки. Из образа выбивались ботинки бандита со светодиодами на подошве. Но электроника в них давно погорела, а остальное планировали списать на причуды заморской моды.

Для себя Радмила пошила длинное платье из белого парашютного шелка, подчеркивающего нежные изгибы фигуры. Легкая полупрозрачная ткань, сложенная в несколько слоев, красиво оттеняла смуглый цвет лица. Софи досталось платье попроще. Небрежно скроенное из того же материала, оно висело как наволочка, накинутая на швабру. На спине бугрился горб, а белый цвет, так удачно подчеркивающий загар княжны, придавал бледной хозяйке корабля нездоровый вид.

На этих двух платьях парашютная ткань закончилась. Варвара с кислым видом натянула мешковатый балахон, перешитый из отстиранной тюремной робы княжны. В сочетании с подбитым глазом, вид подруги напомнил Денису бродяжку из пасификской ночлежки, которая как-то пристала к нему на улице с просьбой подкинуть на опохмел. Радмила с довольной улыбкой оправила на Варваре складки несуразного одеяния, заставив всех, кроме Маркуса, всерьез задуматься, так ли уж безропотна и покладиста эта жертва супружеского произвола. Особенно, когда в ворковании княжны промелькнуло: «…очень идет, вот бы ты так всегда ходила…».

Проигнорировав намек, Варвара хмуро застегнула на предплечье самодельный комлог. Такие же приборы она выдала с утра Денису и шерифу, вместе с комлогом Софи объединив всех в единую сеть. А вот на Маркуса и Радмилу, сюрприз-сюрприз, средств связи не хватило… Узнав об этом, Закаров бросил на подругу неодобрительный взгляд – дамские войны начали внушать ему определенные опасения.

Шериф закрепил под хитоном бластер. Оружие выдала Софи, настоятельно попросив в этот раз его не… кхм, вернуть на место. Денис хотел было взять киберлук, но передумал. Вдруг на ЗУРе снова все пойдет наперекосяк? Одно дело бластер потерять, их в спортзале десять штук. И совсем другое – расстаться с невероятным девайсом, который, может, во всей вселенной существует в единственном экземпляре.

На предложение шерифа вооружиться Закаров гордо ответил, что лучшая защита взрослого человека – интеллект. За что тут же собрал букет ехидных комментариев про свою уязвимость и открытость всем ветрам. Хозяйка корабля учла огрехи предыдущей экспедиции и подготовилась к высадке куда основательнее. Софи закрепила на лодыжке нож, надела браслет с метательными лезвиями и спрятала бластер в прикрепленном к поясу мешочке.

Пока «Силентиум» дрейфовал по геостационарной орбите Шацу, искин просканировал прилегающий сектор. Космос был пуст: ни знаменитого крейсера Севера, ни кораблей «Феникса», ни подозрительных излучений. Но это еще ни о чем не говорило. Корабли могли появиться в любой момент. А могли и вовсе прятаться по соседству, вне зоны действия радаров или под мощными полями преломления. Кто поручится, что в эту минуту на Шацу не опускается вражеский отряд на десантных ботах, легко поддающихся экранированию? Об этом же думал и шериф, не отрывая взгляда от обзорных экранов. Только он, в отличие от остальной команды, до последнего надеялся, что одна из звезд оживет...

«Силентиум» покинул орбиту и вошел в атмосферу. В этот раз координаты места высадки пришлись на линию, разделявшую ночную и дневную половины красно-коричневой планеты с чернильными кляксами морей. Загадочный комплекс в виде совы стоял в отдалении от крупных городов. Согласно расчетам Софи, у «Силентиума» имелись неплохие шансы приземлиться незамеченным, если перейти на минимальную тягу в сочетании с планированием. Но задача предстояла непростая. К тому же процесс сканирования поверхности Шацу из космоса занимал слишком много времени, поэтому выбирать место для посадки предстояло на лету.

Зачитавший монографию до дыр Денис утверждал, что на планете полно каменистых пустошей и скальных плато, на что Софи очень рассчитывала. От торможения при помощи силового поля пришлось отказаться – светящийся шар в предрассветном небе привлек бы слишком много внимания. Сбросив скорость, Софи перешла в режим скрытого передвижения и снизилась до полутора километров над уровнем моря. «Силентиум» заскользил вдоль береговой полосы. Справа простирались темно-синие, почти черные тягучие волны. Слева змеилась кромка скал. Первое солнце только-только начало подниматься из-за горизонта, окрасив зубчатые пики в золотисто-оранжевый цвет. Собравшийся у обзорных экранов экипаж увлеченно всматривался в пробегавший под ногами пейзаж. Место для посадки разглядел Закаров: верхушка одного из утесов была сточена почти под девяносто градусов, образовав плато.

«Силентиум» сбавил скорость, заложил небольшой вираж и приземлился. Сквозь обзорный экран открылся невероятный вид на черную воду, незаметно перетекавшую в такое же черное, словно сшитое из куска бархата небо, усыпанное чужими созвездиями. Софи включила внешние динамики. Корабль наполнил шум прибоя, треск насекомых и шелест ветра, мягко скользящего по обшивке.

Показания сенсоров подтвердили отчет столетней давности: никакие экологические катастрофы на планете не произошли. Атмосфера по-прежнему подходила для дыхания, сила тяжести составляла девять десятых джи, а температура соответствовала погожему деньку на какой-нибудь курортной планете первого-второго круга.

Вместе с приземлением закончилась капитанская власть, уступив место привычной анархии. Никто не пожелал остаться на корабле, несмотря на массу убедительных аргументов. Даже травоядная Радмила, которой дежурить никто и не предлагал, заявила, что ни за что не пропустит прогулку и обиженно надула губки. Софи махнула на экипаж рукой, в последний раз проверила оружие и первой спустилась по трапу.

«Силентиум» стоял на самом краю крутого обрыва. Денис опасливо глянул вниз. Далеко под ногами белели хлопья пены, шумели, разбиваясь о камни, волны. Само плато заросло стелющимся кустарником бурого цвета. Листья на нем были мелкие и редкие, зато среди ветвей проглядывали крупные бледно-лиловые цветы, чей приторно-сладкий аромат смешивался со свежим, солоноватым запахом моря.

По другую сторону утеса открывался вид на бесконечную равнину, усеянную разломами и крупными бесформенными булыжниками. Над горизонтом медленно и торжественно поднималось первое солнце. Из-за темно-красной почвы, почти лишенной травяного покрова, рассвет производил зловещее впечатление. Варвара притормозила на верхней ступеньке трапа, залюбовавшись панорамой. Руки девушки обхватывали громоздкий антискан, бережно прижимая его к груди. Надо было выбрать подходящее место для установки: самодельный агрегат мог замаскировать что угодно, кроме себя самого. Кусты выглядели жидковато, но, если наломать веток, подтащить пару камней и присыпать пылью, должно сойти.

Спустившись с трапа, Варвара поставила ящик на землю и взялась за настройку. Для качественной маскировки требовалось на месте откалибровать основные параметры: меняющуюся насыщенность фона, угол обзора, свойства атмосферы. Остальная команда прохаживалась рядом, озираясь. По мере того, как солнце поднималось над горизонтом, красноватая от примесей почва все больше напоминала засохшую корку апельсина. Морской ветер холодил лица, а у мужчин – еще и непривычно оголенные ноги, то и дело норовя задрать подол. 

Минут через пятнадцать Варвара закончила возиться с настройками и запустила устройство. Силуэт корабля подернулся легкой рябью, замерцал и исчез. Видимым остался лишь отпечаток основания на грунте. Егор недоверчиво протянул руку. Кисть руки, войдя в маскировочное поле, исчезла, ладонь нащупала холодную обшивку. Иллюзия пустоты оказалась настолько правдоподобной, что кружащая неподалеку птица попыталась пролететь ее насквозь. Через мгновение ставшая невидимой птица врезалась в нос корабля и с заполошными криками выскочила из поля. Что ж, всего не предусмотришь…

Закаров взял на себя роль экскурсовода. Он широким жестом обвел море, камни и прилегающую к утесу равнину.

– На побережье почва неплодородная, растительности немного. Сельскохозяйственные земли и леса сосредоточены ближе к центру материка. Местное население живет за счет рыболовного промысла, судоходства и торговли. Ближайший полис, Немея, является культурной столицей области благодаря древнему храмовому комплексу, в честь которого город и получил свое название. По данным профессора Дубецкого, возраст комплекса достигает трех тысяч лет. Ежегодно храмы Немеи посещают сотни тысяч паломников, а количество жрецов, обслуживающих религиозные сооружения, достигает двух тысяч человек.

– К слову о паломниках, – Варвара указала на цепочку огоньков, ползущих через равнину.

Разглядеть их раньше помешали лучи восходящего солнца. Сейчас, когда оно поднялось достаточно высоко, яркие точки вновь стали заметны на фоне темно-красной земли. Огоньки сливались в узкую ленту, похожую на автостраду. Сперва Денис решил, что это свет фар. Сто лет прошло, мало ли... Вдруг произошел технологический прорыв? Могли и автомобили изобрести. И, кстати говоря, штаны – холодный ветер в очередной раз рванул подол хитона вверх.

Загадку разрешил кибернетический глаз: по равнине шли сотни людей с зажженными лампами в руках. Светало, лампы гасли одна за одной. Процессия двигалась на юго-запад, где как раз и находилась культовая часть Немеи. Подобное скопление народа Дениса не удивило: профессор Дубецкой упоминал, что жители Шацу любили многодневные празднества, посвященные то одному, то другому богу из обширного пантеона. Он даже приводил краткий их перечень... М-м-м... Праздник урожая, Истмейские игры, шествие в честь покровителя города... Нет, не то, сейчас на планете лето… Избрание консула, гонки на колесницах…

– Праздники всегда привлекают множество иностранцев, – задумчиво сообщил он спутникам, продолжая перебирать в уме список. – В эти дни между полисами объявляется перемирие, любые стычки на расовой или культурной почве запрещены. Думаю, нам стоит присоединиться.

Искусственный зрачок оценил расстояние до процессии: две тысячи шестьсот сорок два метра, ерунда. С восходом солнца воздух стал прогреваться, а ветер – стихать. Не дожидаясь согласия спутников, Денис первым подошел к более пологому участку склона и начал спускаться, прыгая с камня на камень. За ним потянулись остальные. Там, где не было камней, под ногами с тихим шелестом осыпался сухой песок. Мелкие камушки забивались в ботинки. Идти приходилось осторожно, рассчитывая каждый шаг, чтобы ненароком не съехать, сидя на заднице. В отсутствие штанов это подарило бы новые, ни с чем не сравнимые ощущения. К счастью, редких кустов, цеплявшихся узловатыми корнями за грунт, хватало, чтобы дать опору ногам, а заодно насытить воздух ароматом, похожим на запах только что испеченных булочек с ванилью. Закаров первым достиг подножья склона, обернулся и задрал голову, пытаясь угадать, где стоит «Силентиум». Но корабль оставался совершенно невидимым.

Выйдя на равнину, отряд ускорил шаг, постепенно приближаясь к цепочке паломников. Огоньки давно угасли. Следом за первым светилом с той же стороны горизонта начало подниматься второе солнце Шацу – втрое больший по объему золотисто-розовый Шацу-он. Сдвоенный свет солнц затопил равнину, изгнав последние воспоминания о ночи. Стало жарко. Маркус, галантно предложивший Радмиле руку для опоры, запнулся о булыжник и ушиб палец.

– Надо было лететь на флаере, – проворчал бандит, отведя душу в заковыристом ругательстве. Меховая оторочка его одежды запылилась и приобрела красноватый оттенок. Идти в тяжелом плаще было жарко и неудобно, арбалет все сильнее оттягивал спину. – Как же надоела эта первобытная ерунда… Ну почему никто не догадался спрятать ключ на планете с хорошей транспортной доступностью. Где-нибудь возле бара?

– Давай-давай, топай. Вы и так целыми днями задницы отсиживаете, – поддела его вышагивающая позади Варвара.

– Ты, что ли, кросс по утрам бегаешь? – вяло огрызнулся Маркус в ответ.

– Я хотя бы у себя в отсеке впахиваю. Полдня потаскаешь двадцатикилограммовые пластины туда-сюда, никакого кросса не надо. А вас троих с вашими картами скоро так разнесет, что в кресла не влезете.

Маркус хотел было запротестовать, но вспомнил, что в последнее время перемещался исключительно по маршруту кухня – пульт навигатора – карточный стол. Да и ел больше нужного – Радмила все время пекла то пирожки, то сладкое печенье. И все такое вкусное! Так что возможно штаны, севшие после стирки и ставшие тесноватыми в талии, вовсе даже и не сели... Надо хоть в спортзал заглянуть, что ли. Идущий рядом Закаров тоже слегка приуныл и втянул живот, а шериф украдкой пощупал выступившую над ремнем складку.

Далекие черные пятнышки превратились в отдельных людей. Жители Шацу размашисто жестикулировали, смеялись, болтали, покачивали зажатыми в руках и больше ненужными лампами, букетами цветов или корзинами с плетеными крышками. Изредка над их головами проплывали устланные покрывалами носилки с балдахинами, где под тенью колышущейся ткани развалились сонного вида мужчины и женщины. Носилки держали на плечах полуголые, мокрые от пота здоровяки, одетые в одни сандалии и набедренные повязки. У некоторых на шее и запястьях блестели массивные браслеты из белого металла.

Всадников среди процессии видно не было, хотя из доклада профессора Дубецкого явствовало, что на Шацу разводили и скаковых, и вьючных животных. Подойдя почти вплотную, экипаж «Силентиума» остановился, наблюдая за бесконечным шествием.

– Может, ну их? Давайте завтра зайдем, – предложил Маркус, заметив очередного мускулистого гиганта в чем-то вроде кожаной портупеи. – Однажды мы уже слились с толпой, ничем хорошим это не закончилось.

Но в этот раз шествие больше походило на городской праздник, чем религиозную церемонию. Толпа казалась оживленной, часто слышался смех. Легкие платья молоденьких девушек открывали ноги и плечи. Их обладательницы не упускали случая пострелять глазками по сторонам или похихикать с подружками. Нарядно разодетые матроны вели себя сдержанней, но и они выглядели довольными. Взрослые беседовали друг с другом, иногда что-то жевали на ходу, детвора играла в догонялки.

Понемногу одежда людей становилась ярче и пышней. Похоже, приближалась самая торжественная часть процессии. Пестрая толпа сменилась важно вышагивающими седыми толстячками в красных и зеленых одеяниях. За ними промаршировал отряд воинов в шлемах с алыми плюмажами и золоченых доспехах до середины бедра. В руках бойцы держали длинные копья и круглые щиты. Следом проплыл целый лес носилок всех форм и габаритов, от простых лежаков до настоящих переносных дворцов.

– Жеваный крот, ты глянь, – Денис пихнул локтем Варвару, привлекая внимание подруги к дальнему концу шествия, где только что показался огромный, усыпанный цветами подиум, похожий на многослойный торт.

Несло подиум не меньше полусотни человек, подобранных по росту и телосложению. На вершине конструкции, там, где на тортах обычно лепят розочки и лебедей, стояла золотая софа с валикообразным подголовьем. На ней лежал… нет, на ней возлежал кудрявый черноволосый мужчина в хитоне насыщенного винно-красного цвета. Его холеные, открытые до локтей руки сплошь унизывали браслеты. Благосклонный взгляд лениво перемещался по толпе, ни на ком надолго не задерживаясь, с полных губ не сходила покровительственная, слегка усталая улыбка.

Не надо было быть профессором Дубецким, чтобы догадаться: так может выглядеть только человек, забравшийся на самую вершину местной иерархии. Одной рукой правитель изящно опирался на изголовье, другой пощипывал какие-то желто-зеленые ягоды, лежащие перед ним в золотом, обильно инкрустированном драгоценными камнями блюде.

Сразу за тортом плыл подиум пониже. Его возглавляла худощавая седовласая женщина, при взгляде на которую Закаров подумал, что выражение «усыпана драгоценностями с головы до ног» не всегда является языковым оборотом. Иногда это просто констатация факта. Одна эта старушенция не только с лихвой окупила бы всю экспедицию, но и позволила их детям и внукам вести безбедную жизнь. Понятно, почему Федерация прилагала столько усилий, чтобы сохранить в тайне координаты ЗУРов.

За двумя богатыми платформами бежала стайка легконогих девиц, одетых в белоснежные туники. Все с длинными, привольно разметавшимися по спине волосами. Каждый их шаг был исполнен грации и жизненной силы, темные глаза лукаво поблескивали из-под пушистых ресниц. Маркус заметно приободрился. Девушки несли огромный, не меньше тридцати метров, отрез алой ткани, то и дело синхронно подпрыгивая на бегу. Короткие юбки подпрыгивали вместе с ними, а ткань надувалась блестящим куполом. Сперва Денис решил, что это транспарант, вроде тех, что было принято вывешивать на его родной планете в честь первого дня весны. Но надписей видно не было, а пустой транспарант – это что-то из области современного искусства Федерации.

Одна из девушек приотстала и наклонилась подобрать цветок, выпавший из туго скрученных локонов цвета воронова крыла.

– Но раз уж мы все равно пришли… – бандит сделал несколько шагов, зачарованно глядя на округлые бедра юной поселянки.

Варвара только поморщилась, в очередной раз задумавшись, как же так вышло, что она, разумная, циничная, взрослая женщина, позволила себе увлечься бабником обыкновенным. За девушками вновь потянулась смешанная толпа нарядно одетых людей.

– И чего мы ждем? – обратился к спутникам Денис. – Праздник, все веселые, довольные... Надо попробовать.

Экипаж «Силентиума» подобрался еще ближе, но влиться в шествие пока не спешил. Смущали золотые пятна воинских доспехов, то и дело мелькавших среди туник и плащей, и особенно копья с острыми наконечниками, чьи отполированные до зеркального блеска грани отражали лучи утренних солнц. Скорее всего, охрана следила за порядком, как это заведено во всех мирах во время массовых мероприятий. Но мало ли…

Один из воинов, шедший с краю толпы, улыбнулся Радмиле и замедлил шаг, заставив девушку спрятаться за спиной у бандита. Нерешительные зрители привлекали все больше внимания, в сторону обочины то и дело обращались любопытные взгляды. Враждебности Денис не ощущал. Скорее, интерес с толикой удивления. Пожилая женщина в длинной тунике дружески махнула ему рукой. Он улыбнулся в ответ и слегка подался вперед. Но первой решилась Софи, дождавшаяся местечка посвободней. Софи догнал Егор, а за ним и остальной экипаж. Участники процессии вежливо потеснились, принимая пополнение.

Закаров подстроился к шагу идущей рядом семьи. Ее глава, высокий мужчина с курчавой бородой, вел за руки двух взъерошенных мальчишек лет девяти-десяти. Его жена, несущая на сгибе локтя завернутого в платок младенца, доброжелательно улыбнулась новому соседу и протянула цветок. Денис принял подарок с улыбкой, но сказать «Спасибо» так и не решился. Мыслепереводчик мог не успеть собрать достаточный объем данных, и кто знает, что тогда получится вместо благодарности. В «Фениксе» ходило множество баек про ранние стадии тестирования приборов, когда вполне невинные фразы вроде «Благодарю вас за теплый прием» или «Девушка, подождите!» превращались в «Отдам имущество за горячий вход» и «Стоять, фертильная самка», со всеми вытекающими для испытателей последствиями.

Пока процесс знакомства с аборигенами протекал неплохо. Знать бы еще, куда они с таким счастливым видом топают... Денис огляделся. На его взгляд между одеждой, сшитой Радмилой, и костюмами окружающих не было особой разницы. Все те же подпоясанные хламиды да длинные плащи незамысловатого фасона. Прошедшая сотня лет не затронула сути, внеся лишь легкие изменения в форму складок и ширину поясов.

А вот наметанный глаз княжны сразу определил пролегающую между ними пропасть. Девушка страдала, замечая удивленные, а то и снисходительные взгляды юных модниц при виде устаревших фасонов и простенькой однотонной ткани без вышивки. К тому же волосы Софи были коротко острижены, Варвара оставила кудрявые лохмы распущенными, не потрудившись собрать их хотя бы в пучок, а сама она ограничилась уложенной вокруг головы косой. А вокруг проплывали такие роскошные конструкции из локонов, лент и заколок с драгоценными камнями! Радмила ощутила себя служанкой, по недосмотру пробравшейся на бал. Удивительно, как Варвара в своем мешке и с синяком в пол-лица не замечала этих унизительных перешептываний!

Варвара и вправду пропускала обидные взгляды мимо, увлекшись изменившимся пейзажем. Красная пустошь сменилась полем с пучками выгоревшей на солнце травы. С каждым шагом трава становилась гуще и зеленей, пока не превратилась в подножье обширного парка. Теперь по обеим сторонам дороги возвышались деревья и свободно разросшиеся кустарники, усыпанный знакомыми пахучими цветами. Иногда зелень расступалась, открывая укромные уголки с увитыми плющом беседками, фрагмент полуразрушенной стены или одинокую колонну. Еще удивительней, когда из темной массы кустов вдруг выступала изящно склоненная мраморная головка или чья-то мускулистая рука, опирающаяся на каменный посох. Вдали, на самом берегу моря, больше не скрытого горной грядой, показалось окруженное белоснежной колоннадой здание. Его терраса, поддерживаемая статуями изящных дев, висела прямо над обрывом, усиливая ощущение легкости и устремленности вверх.

Судя по всему, процессия достигла Немеи. Живописный сад уступил место аркам, колоннам и фонтанам. Люди продолжали идти, не сбавляя шага. Уставших детей родители брали на руки или сажали на шею. По обе стороны дороги величественные здания чередовались с просторными площадями, перетекавшими в широкие лестницы с отполированными временем ступенями. Яркий свет солнц делал цвета белоснежного мрамора, красной земли и синего моря еще ослепительней и сочней.

Когда впереди вспыхнуло золоченое навершие стелы, украсившей правый глаз совы, Денис понял, что они на месте. То, что на снимке с орбиты выглядело как левый глаз, на деле оказалось многоярусным котлованом. Именно к нему и направлялся живой поток. Возле котлована толпа делилась на три части, по количеству проходов, ведущих вниз. Направляли людей выстроившиеся цепочкой воины. Время от времени они опускали свои копья подобно шлагбауму, регулируя плотность потока. Роскошные носилки с палантинами понесли куда-то дальше. Экипаж «Силентиума» угодил в самую середину. Некоторое время ничего, кроме людских голов, видно не было, но чем ниже они спускались, тем свободнее становилось вокруг.

Три четверти котлована занимали полукруглые ярусы скамеек, разделенных лестницами на равные сектора. Дно являлось чем-то вроде сцены. Скамьи, начиная с верхних, постепенно заполнялись зрителями. Давки не было, редкие своры из-за мест быстро утихомиривала охрана. Дождавшись своей очереди и повинуясь наклону копья, экипаж прошел на указанный ряд.

Как только толпа окончательно расселась по местам, на сцене появились люди в одинаковых белых хламидах и, без всякого вступления, начали петь. Денис только подивился, до чего хорошо было слышно, несмотря на возбужденный гомон вокруг. Но смотреть на хор оказалось скучновато. Очень скоро его внимание привлек дальний сектор амфитеатра, где стража стояла особенно плотно, плечом к плечу. Должно быть, именно туда отнесли богатую публику. Закаров приблизил изображение, поискал глазами туземного царька и почти сразу нашел его в отдельной ложе на самом нижнем ярусе.

Разглядывать, как он там устроился, Денис не стал: его внимание целиком захватило совсем другое зрелище. Над ложами, величественно склонив голову в шлеме с узким гребнем, возвышалась огромная, невообразимых размеров статуя. Закаров прикоснулся к плечу сидевшей по соседству Софи, но та и сама уставилась на белоснежную фигуру, широко распахнув серые глаза.

Статую высекли из цельной глыбы мрамора. Каменные складки одежды ниспадали так мягко и естественно, будто под ними скрывалось живое тело, только прикрытое тонкой тканью. Женщина стояла, слегка развернув корпус и непринужденно согнув одну ногу в колене. Правой рукой, с нежной ямочкой возле локтя, она опиралась на длинное копье. В левой держала круглый бронзовый щит. А на ее плече сидела мраморная сова, вперившая немигающий взгляд куда-то вдаль, за пределы амфитеатра.

Денис вскочил с места и принялся протискиваться через ряд в обратном направлении, желая подобраться к памятнику поближе. Но шериф вовремя догнал и вернул его на место, без лишних слов кивнув в сторону оцепления, отделявшего элитные ложи от общедоступных секторов. Все подходы к статуе охранялись воинами в золоченых доспехах, никого не пускавшими на запретную территорию.

Пришлось унять любопытство и вернуться обратно на скамью. Двойной свет солнц не успел прогреть камень, чьи кромки и грани многие поколения зрителей сточили до удобных округлых форм. Закаров поежился от прикосновения к холодной поверхности и натянул подол пониже. Закрыв живой глаз, сосредоточился на изображении, выводимом на кибернетический зрачок. В поле зрения попали пьедестал и исполинские мраморные ступни. Рядом обнаружилась давешняя стайка девиц, несших полотно. Красную ткань куда-то убрали, ничем не занятые девушки разглядывали богатые ложи и шушукались между собой. Больше всего заинтересованных взглядов досталось кудрявому царьку, разлегшемуся на золоченой скамье с ножками в виде звериных лап.

Закаров приблизил изображение еще чуть-чуть. Вблизи стало видно, что мужчина недавно перешагнул пятидесятилетний рубеж. Ухоженные пальцы с томной грацией перебирали звенья браслета-цепочки. Под темными глазами, наполовину скрытыми тяжелыми веками, залегли припухлые круги, какие бывают, если не высыпаешься много ночей подряд, а здоровье уже не то. Лоб пересекали крупные морщины, в волосах, казавшихся издалека черными, блестела седина.

И все же в движениях мужчины чувствовалась скрытая энергия, да и в сторону девиц он поглядывал весьма оживленно. Самая смелая из них приблизилась к кольцу стражи и сделала вид, будто поправляет развязавшийся пояс. Темные глаза царька плотоядно замаслились, девушка переключилась на ремешки сандалий, выставив стройную ногу. Но вниманием мужчины красавица завладела ненадолго. Царек, или скорее консул, если верить монографии Дубецкого, оставил в покое цепочку и протянул полноватую, очень белую руку к роскошному кубку. Прежде, чем пальцы достигли цели, юноша с кувшином, стоявший за его плечом, наполнил кубок красной жидкостью вровень с краями. Консул поднес сосуд к губам, не расплескав ни капли, и сделал глоток.

Только тут Закаров заметил, что на устланном коврами полу возле скамьи расположилась красивая молодая женщина. Она сидела, по-хитрому сплетя ноги и обхватив руками необычный музыкальный инструмент вроде банджо – такой же круглый и с длинным грифом. Черные волосы заплетены в четыре косы, спущенные на полуобнаженную грудь. Лица женщины видно не было, только ровный белый пробор среди блестящих, словно смазанных маслом волос. Тонкие пальцы неторопливо перемещались вдоль странного грифа – лишенного ладов и слегка изгибавшегося на конце. Жаль, музыку с такого расстояния было не услышать.

Насмотревшись на диковинную музыкантшу, Денис принялся разглядывать соседние ложи. Следующий ярус принадлежал высокопоставленным гостям. Больше всего он походил на какой-то лежачий кинотеатр для отчаянно уставших людей. Между кушеток сновали слуги, совсем юные, с кудрявыми и по-детски пушистыми головами. Развалившаяся на подушках знать нехотя переговаривалась и подставляла кубки под темно-бордовые струи. Кто-то окунал сложенные трубочкой лепешки в миски с чем-то густым и тягучим, кто-то любовался собой в овальное зеркальце на резной рукояти. Нравы в этой части амфитеатра царили самые непринужденные.

Пожилая матрона, недавно поразившая Дениса обилием украшений, скинула прикрывавший плечи полупрозрачный платок. Ее шею массажировал один из несших палантин здоровяков. Из одежды на нем имелись только набедренная повязка и кожаный ошейник, от которого тянулась тонкая витая цепочка. Конец цепочки был закреплен на одном из браслетов пожилой женщины. По возрасту ее уместнее было бы назвать бабушкой: сухая кожа обтягивала выступающие скулы и запавший рот, многочисленные ряды ожерелий не сумели скрыть морщинистую шею.

Но слово «бабушка» соседствовало в мыслях Закарова с пирожками, вязанием и поездками в дальний супермаркет за акционной колбасой. Эта же женщина сидела, сладострастно приоткрыв ярко накрашенный рот. Когда здоровяк закончил массаж, хозяйка накрыла его ладонь своей рукой и потянула вниз, в сторону чересчур глубокого декольте. Денис поспешно перевел фокус на соседнюю скамью. И сразу наткнулся на полный ненависти взгляд, обращенный в сторону разыгравшейся сцены.

На этой софе сидели, а не лежали, причем сразу двое. На одной половине разместился неопрятный и какой-то помятый бородач, обгладывающий с кости жареное мясо. Между пальцев стекал жирный сок, капая на роскошную ткань обивки. Другую половину занимала сухопарая женщина неопределенного возраста с желчным, неулыбчивым лицом. Именно она не сводила с развратной старушки ненавидящего взгляда. Про себя Денис окрестил ее Воблой и продолжил наблюдение за беззвучной, но очень эмоциональной картиной.

В руках Вобла держала веер на простой деревянной ручке, которым так активно размахивала, словно надеялась вызвать ураган и сдуть окружающую скверну. Ее сосед обглодал кость и небрежно швырнул обмусоленный остов куда-то назад. Кость на лету подхватил слуга, почтительно убрав в специальную корзину. Это происшествие ненадолго отвлекло Воблу: она обернулась к соседу и принялась сердито шипеть, не разжимая тонких сухих губ. Количество злобы в ее глазах ничуть не убавилось. Скорее она приобрела новый, брезгливо-пренебрежительный оттенок.

Но мужик как будто ничего не замечал: кивая для вида, он переключился на обжаренное до хрустящей корочки птичье крыло. Вобла бросила короткий, полный омерзения взгляд на его усыпанную крошками бороду. Странно, что парочка сидела вместе – рядом стоял никем не занятый лежак.

Еще одной приметной фигурой, непохожей на других гостей, оказался воин в богатых доспехах, искусно украшенных чеканным рисунком. Он стоял в некотором отдалении, наполовину скрытый тенью от третьего яруса. Верхнюю половину лица было не разглядеть из-за роскошного шлема с алым плюмажем, чей центральный выступ опускался до кончика носа. На виду оставался тяжелый гладковыбритый подбородок с похожим на трещину ртом. Воин стоял неподвижно, сложив руки за спиной, и лишь изредка поводил головой из стороны в сторону. Но у Закарова сложилось впечатление, что спрятанные в прорезях глаза не упускали ни малейшей детали происходящего.

От дальнейшего изучения гостевой ложи Дениса отвлек громкий звон металла о металл. Вернувшись к нормальному зрению, он обнаружил, что хор успел убраться со сцены, уступив место человеку с чем-то вроде двух плоских крышек от кастрюль. Дождавшись, когда гуляющий по рядам звон утихнет, мужчина стукнул крышками еще раз, громче прежнего. Акустика в котловане была отменная: звук разнесся по всему амфитеатру, заставив замолчать даже неуемных подростков. Шериф поморщился, Маркус потеребил пальцем в ухе. К счастью, третьего удара не последовало.

Теперь на сцену откуда-то сбоку выкатился семенящей походкой круглый, чрезвычайно подвижный человечек. Одет он был в традиционную белую тогу, из-за чего походил на шарик «огненного льда», мечущийся в энергетическом резервуаре. На лысой голове лежал венок из золотистых листьев. Губы растянула широкая улыбка, брови взметнулись до середины лба. Выдержав паузу, толстячок обратился к собравшимся:

– Благословенна будь Немея и ее свободные жители!

Толпа разразилась радостными воплями.

– Благословен будь мудрый ее правитель, консул Секст Клавдий Фулион!

Зрители закричали громче, добавив к общему шуму топот ног. Секст Клавдий Фулион величественно опустил голову в знак благодарности. Маркус сдавленно хрюкнул и наклонился к спутникам:

– Секс! Не, ну вы слышали?

– Секст, болван, – шепотом поправила Софи.

Ведущий дождался тишины и продолжил.

– Сегодня мы собрались, чтобы свершить отрадное и богоугодное дело: выбрать жриц для нашей наимудрейшей богини, дающей нам защиту и процветание!

Новая волна ликования подтвердила, что дело действительно хорошее.

– На место жрицы может претендовать любая дева, прекрасная телом и лицом, еще не познавшая плотской любви!

После этого сообщения топот ног едва не обрушил амфитеатр. Маркус, состроивший при упоминании «богоугодного дела» кислую физиономию, принялся свистеть в два пальца и улюлюкать.

– Избранные девушки удостоятся великой чести – преподнести великой богине, покровительнице нашего города, праздничный плащ, сшитый самыми добронравными его жительницами. А также провести благословенную ночь у ног богини, молясь за величие и процветание своего народа!

Стоявшие у подножья статуи девицы принялись прыгать и танцевать. Вновь достали алый отрез, один конец подбросили вверх. Легкая ткань взвилась в небо языком пламени, а затем начала медленно опускаться, переливаясь на солнце, словно льющееся в бокал вино. Так вот, что это такое – плащ богини. Закаров уважительно оглядел внушительную фигуру. Интересно, как они собрались его надевать?

– Итак, кто из вас готов рискнуть предстать перед строгим судом почетных граждан Немеи? Кто желает поделиться красотой своих сестер, дочерей и рабынь? Да-да, я вижу ваши руки, идите сюда!

Несмотря на то, что экипаж «Силентиума» сидел от сцены довольно далеко, каждое слово ведущего было прекрасно слышно, даже когда тот перестал надрываться, заводя толпу. Поток шуточек и ободрений не прекращался ни на секунду, и Денис подивился, насколько происходящее походило на развлекательное шоу с каналов для домохозяек.

На трибунах сидело множество молодых, красивых и очень красивых девушек, но вниз рискнули спуститься десятка два. Стройные, черноволосые, с молочно-белой кожей и блестящими темно-карими глазами. Каждую претендентку сопровождал мужчина, отвечавший на вопросы комиссии. Как зовут, сколько лет, уроженка какой местности – вполне обыкновенные анкетные данные, если бы не пункт «статус», где слишком часто встречались слова «добыча» или «рабыня». Впрочем, сестер-дочерей-внучек тоже хватало.

Какой-то поддатый мужик в пегом балахоне попытался вытолкать упирающуюся женщину, вопя: «Жену, жену заберите! Видят боги, всю жизнь мне поломала баба проклятущая!», но его увела стража. Комиссия из почетных граждан осматривала претенденток прямо на сцене, бесцеремонно ощупывая ноги, руки и плечи, и заставляя широко, как на приеме у стоматолога, разевать рот. Особенно старалась сурового вида матрона с брошью в виде совы на плече, время от времени цыкавшая на расшалившихся жриц.

Зрители тоже не стеснялись выкрикивать ободряющие или уничижительные комментарии. Каждая претендентка вызывала горячие споры, которые вполне могли перерасти в драку, если бы не прохаживающаяся между рядов стража. Знать наблюдала за происходящим с неменьшим интересом. Конечно, из элитной части амфитеатра не доносилось криков и уж тем более топанья ног. Зато на некоторых лицах так и читалось: «У этой зад ничего, но ноги кривоваты…Покажите во-о-он ту, немного левее».

Отбор был суров – из двух десятков девушек объявили жрицей только одну. На сцену полетели цветы. Отвергнутые красавицы, пряча зареванные лица за длинными волосами, расходились по своим местам под презрительное улюлюканье толпы. За ними угрюмо топали родственники и владельцы, иногда останавливающиеся, чтобы замахнуться на самых бойких комментаторов. Все происходящее подтверждало выводы профессора Дубецкого о том, что женщины Шацу были ограничены в гражданских правах и не могли распоряжаться своей судьбой. Сначала они принадлежали отцу, затем мужу или хозяину, а если женщина оставалась вдовой – старшему сыну. Закаров задумался, что происходило с вдовой, имевшей одних дочерей. Становилась ли она самостоятельной или переходила к каким-нибудь дальним родственникам, словно подержанный аэрокар?

А шоу, между тем, продолжалось. Поток претенденток начал иссякать. Несогласный с таким положением дел ведущий принялся подбадривать людей, в красках перечисляя список грядущих почестей и наград. Кроме денежного вознаграждения все они были, на взгляд Дениса, какими-то сомнительными. Ну да, возможность раз в год поучаствовать в ночной мистерии, ну да, всеобщее уважение. И что, это действительно окупало целомудрие в течение пятнадцати лет?

Пока на сцене тянулась вынужденная пауза, Денис переключил искусственный глаз в режим сканирования. Статуя с совой на плече стояла далеко, метрах в четырехстах, но общий анализ имплант потянул. Объект весом в двести тридцать две тонны состоял из метаморфической горной породы, преимущественно содержащей кальцит. Состав объекта однороден, лакун и полостей не обнаружено, как и нетипичных излучений или волн. Денис разочарованно вздохнул. Он-то мечтал, что результатом сканирования станет огромный баннер с надписью: «Поздравляем! Вы обнаружили первый ключ к Ренессансу!». И тогда он скажет: «Ребята, я нашел его, я нашел!», а они такие: «Денис, дружище, да ты – гений». А Софи прыгнет к нему на руки, и они вдвоем повалятся на траву, радостно хохоча…

В реальности шансы найти ключ стремительно приближались к нулю. Ключ – это ведь что-то маленькое, неприметное... Разве можно его найти, имея из исходных данных одно название планеты? Да пусть они даже угадали с городом и храмом, им всей жизни не хватит, чтобы обыскать такую территорию!

Окончательно впасть в отчаяние Денису не дал приободрившийся бандит.

– Ну и чего мы ждем? – обратился он к остальным. – Очевидно же. На планете под флагом совы есть город в виде совы, где стоит баба с совой. Чего тут думать?

– Маркус, ты совершенно прав, – поддакнул Егор с фальшивым восхищением. – Чего мы в самом деле ждем? Надо просто объяснить страже и всей собравшейся толпе, что нам необходимо облапать их мраморную бабу. Но мы обещаем ее не ломать, а если и отколупаем кусочек для экспертизы, то очень маленький. Думаю, нам сразу разрешат.

– Иди спроси, они не против? – присоединилась к издевательствам Софи.

Но бандит на провокацию не поддался. Судя по самоуверенному виду, у него имелся план. Промелькнувшая же недобрая улыбка свидетельствовала о том, что план этот понравится далеко не всем… Маркус встал со скамьи, похлопал себя по костюму, сбивая красноватую пыль, и расправил плечи. Сидящая рядом Варвара первая догадалась, к чему ведут приготовленья. Она яростно вцепилась в край плаща и зашипела сдавленной скороговоркой: «Не-не-не-не, не вздумай, даже не вздумай!». Но было поздно.

Бесцеремонный бандит рывком освободил плащ, сложил ладони рупором и крикнул:

– Мы! Мы согласны! Сразу три претендентки!