В зал для трапез экипаж пришел в числе последних. Вокруг, куда ни глянь, уже лежала, жевала, смеялась, болтала и выпивала пестрая публика. Между кушеток извивались полуобнаженные танцовщицы и сновали слуги. Какой-то невероятно гибкий субъект стоял на одной ноге, жонглируя пестрыми шарами. Вторая его нога была поднята вверх чуть ли не под сто восемьдесят градусов, руки перемещались с сумасшедшей скоростью, не упуская ни одного мяча.

Продираться сквозь все это безумие оказалось непросто. Несмотря на самое начало трапезы, между столиков и лежаков валялись перевернутые блюда, обглоданные кости и надкушенные фрукты. Приходилось быть очень осторожным, чтобы не споткнуться, не наступить на чей-нибудь длинный шлейф или не запнуться о вальяжно выставленную в проходе ногу. Пустые кушетки располагались на самом краю собрания. Закаров порадовался, что пир можно будет спокойно пересидеть, не привлекая внимания. Судя по кислому виду, его перебравшие спутники, морщившиеся от яркого света и громкой музыки, мечтали о том же.

Увы, пирующий консул тоже предпочитал любоваться трапезой с некоторого расстояния. Секст поприветствовал гостей еле заметным кивком и перевел взгляд на переодетую в новое платье Радмилу, грациозно лавирующую между людей.

Первые полчаса прошли терпимо. Зрение и слух страдающей части экипажа приспособились к повышенной нагрузке, головная боль поутихла, а изо рта исчезло гадкое ощущение съеденной половой тряпки. Прибыли опоздавшие, в числе которых оказалась Вобла, и не подумавшая сменить изрядно помятое платье. Хмурый шериф с темными подглазьями и бледная Софи начали проявлять первые признаки жизни: сменили позы на более расслабленные, потянулись к тарелке с орешками.

Но тут какой-то не в меру ретивый гость предложил всем собравшимся осушить кубок в знак уважения к хозяину дома. Экипаж, до того вежливо отнекивавшийся от любых попыток себя угостить, вновь погрустнел. Губы Софи скривились от отвращения, Варвара уткнулась лицом в ладони. Второго раунда было не избежать. Денис прикинул, нельзя ли сделать вид, что пьешь, оставив кубок нетронутым, но решил не рисковать. Вино разошлось по телу теплым потоком, принося обманчивое ощущение легкости и полного согласия с происходящим.

Варвара ощутила, как отступившее прежде опьянение возвращается с новыми силами, подбирая брошенные знамена. Экипаж поставил пустые кубки на стол, их тут же наполнили до краев. «Жеваный же крот…», – мысленно простонал Денис и поискал глазами, чего бы посытнее перехватить в качестве закуски. Но трапеза только началась, и на столах стояли только фрукты с орехами да невесомые пластики сладковатого сыра.

– Наслаждайтесь жизнью, мои драгоценные!

Слуги успели перенести Секста вместе с кушеткой поближе. Закаров только сейчас заметил, что для этих целей у нее имелись специальные рукояти. Было бы эффективнее приделать к ножкам колесики, но это тогда перемещение консула по залу смотрелось бы не так эффектно.

– Максимилиан, друг мой, спешу тебя обрадовать: все готово. Сегодняшнюю ночь обе твои рабыни проведут вместе со жрицами. А завтра станут моими наложницами, за что я щедро тебя вознагражу.

Консул подмигнул. Глаза у него были черные и блестящие, как кусочки намокшего под дождем угля.

– Но не спеши покидать Немею, оставайся посмотреть на наши состязания. Десять дисциплин, главные Игры года! 

– Пока ничего не могу обещать, – Маркус вольготно развалился на скамье, все больше привыкая к такому положению. Бандит успел засомневаться, что в лице ЗУРов Федерация наблюдала собственное забытое прошлое. Больше хотелось верить, что это – недалекое и неотвратимое будущее. – Что касается вознаграждения… Я от всей души уверен, что останусь доволен, но нельзя ли уточнить, в какой валюте будет происходить расчет? И как много будет этой валюты – смогу я все унести в мешке или понадобится повозка?

Секст рассмеялся.

– Даже не одна, мой корыстный друг, далеко не одна…

Развить любопытную тему не удалось. В зал быстрой походкой вошел молодой воин. Отмахнувшись от вспорхнувшей, словно упитанная бабочка, Алкимеды, он принялся прокладывать путь к примицерию Квинту. Начальник стражи, как обычно, пребывал неподалеку от консула. Вид спешащего солдата заставил его извиниться и отойти в сторону.

Фрум с тревогой наблюдал за тем, как прорвавшийся сквозь толпу солдат приблизился к начальнику и приступил к докладу, понизив голос до еле различимого шепота. Выражение лица примицерия не изменилось, но шериф заметил быстрый взгляд в сторону отдельно расположившейся группы гостей. Среди пирующих в глаза бросалась прямая, как палка, фигура сухопарой женщины, нервно сцепившей руки перед собой. Да это же их соседка по коридору, из этой… Гестафии. Эудокия или как ее.

Женщина уставилась на примицерия, поджав тонкие губы. Егору почему-то показалось, что она понимала, о чем велась речь. Квинт выслушал сообщение до конца, отпустил солдата и вернулся к консулу.

– Посол Бердилий из Гестафии найден мертвым. Его нашли на террасе с отрезанной головой.

Несмолкающий гомон праздника скрыл его слова от гостей, но небольшой круг приближенных и стоявшие рядом слуги слаженно охнули. Мать консула, лежавшая в окружении мускулистых рабов, схватилась за сердце, у кудрявого юноши, разливавшего вино, дрогнула рука – несколько капель пролилось на стол. По лицу консула пробежала тревожная тень, но тут же сменилась прежним благодушным выражением.

– Следует ли прекратить пир и распустить гостей? – уточнил Квинт.

– Не стоит, мой друг, – отвечая, консул лениво растягивал слова. – Ты только устроишь ненужную суматоху. Вели страже никого не пускать к телу посла и постарайся, чтобы эта новость как можно дольше не беспокоила наших гостей. Я присоединюсь к тебе, как только смогу.

Егор обернулся к жене покойного Бердилия. Та буквально пожирала консула глазами. Заметив взгляд шерифа, женщина переключила внимание на соседей, что-то сказав и натужно рассмеявшись. Судя по выражению их лиц, встряла в разговор она неудачно. У шерифа прямо-таки зачесались руки вызвать дамочку на допрос: сложно вести себя более подозрительным образом.

Секст продолжил свою речь, обратившись на этот раз к бандиту.

– Боюсь, мой друг, церемонию придется отложить до лучших времен. Сегодняшняя ночь осквернена пролитой кровью.

– Как отложить? – возмутился Маркус, но тут же спохватился и сбавил обороты. – То есть да, мы понимаем, сожалеем и все такое. И когда теперь состоится молитва?

Увы, расположение консула имело свои границы. Он улыбнулся, неопределенно помахал в воздухе рукой и уплыл вместе с кушеткой в другую часть зала. Квинт, не простившись, пропал еще раньше. Вскоре после незаметного исчезновения правящей верхушки распорядительница Алкимеда подошла к Вобле, пошепталась с ней на ушко, а затем повела к выходу, деликатно приобняв за талию.

– И что теперь? – озвучил повисший в воздухе вопрос Денис.

Ситуация сложилась странная. С одной стороны, не все ли равно, кого там нашли на террасе, у них-то за престиж Немеи душа не болит. С другой – как теперь добраться до статуи в амфитеатре? Обряд отложили на один день, на два, на неделю? А если до тех пор, пока не отыщется убийца?

– Ничего, – бандит потер шею там, где красовалась татуировка с револьвером. – Будем ждать. Нас никто не гонит, да и мы никуда не спешим. Поживем месяц-другой на положении почетных гостей, чем плохо?

Радмила радостно закивала. Из-за отсутствия мыслепереводчика она не поняла, что сказал Секст, но предложение пожить в роскошном дворце на положении почетных гостей ей понравилось.

– Нет. – Егор шлепнул по столу ладонью. – У нас нет столько времени.

Шерифа поддержала Софи.

– А если расследование затянется на год? Я не собираюсь столько времени торчать с тобой в одной комнате.

– Ты всегда можешь переехать к Сексту, – съехидничал Маркус. – Сама-то что предлагаешь?

– Ночью пойду на разведку. Посмотрю, как охраняется амфитеатр.

– Лучше не надо, не рискуй, – вздохнула Варвара. – Мне кажется, Квинт все время за нами следит. А после убийства посла будет еще хуже, вся охрана на уши поднимется.

Спорить никто не стал – схожее ощущение создалось у всего экипажа. Маркус задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику, затем подобрал со стола выпавший из миски орешек и принялся перекатывать его подушечками пальцев.

– А как вы думаете, кто убил посла? – внезапно спросил Денис.

– Чего тут думать, – буркнул шериф. – Жена.

– С чего ты взял?

– Тоже мне, квадратура круга. В восьмидесяти процентах случаев убийца сидит рядом, причитая: «На кого ж ты меня покинул, родненький».

– Это у тебя в колхозе, – Маркус скорчил пренебрежительную физиономию. – А тут эта… политика.

Шериф набычился, поджав тяжелую челюсть.

– Что-то я не видела, чтобы эти двое занимались политикой, – похоже, Софи решила образовать с шерифом временный альянс. – А вот отношения выясняли сколько угодно.

– Так давайте поможем с расследованием. Воблу посадят, праздник продолжится! – Денис даже заерзал в кресле от нетерпения, до того ему понравилась собственная идея.

Бандит заинтересовано приподнял бровь.

– Сдурел? Это не наше дело, – скривилась Варвара. Древние правила Пасифика гласили: в случае, если вы стали свидетелем противоправных действий, развернитесь на сто восемьдесят градусов и учесывайте подальше. – Будем высовываться, на нас все и повесят. Легавых, что ли, не знаешь? Ой…

Шериф насупился еще сильнее, сведя к переносице широкие брови.

– Я про пасификских легавых, – поправилась девушка, но было поздно: Маркус успел выставить большой палец в знак одобрения.

Демонстрация антиобщественных настроений только подстегнула шерифа.

– Это не мой мир и не моя территория. Но это мой долг – помочь следствию и выступить с показаниями, – обведя экипаж тяжелым взглядом, Егор поднялся с места и направился к выходу.

Его товарищи выждали с полминуты и, костеря себя за слабость, нехотя последовали за ним.

***

В гостевом крыле собралось непривычно много народу, от золотых доспехов рябило в глазах. Сильно пахло ароматическими маслами и еще почему-то гарью. По дороге Маркус рассказал княжне об убийстве, и та, перепугавшись, наотрез отказалась идти помогать. Но и оставаться в одиночестве тоже не захотела. Прекрасные миндалевидные глаза увлажнились, полумесяцы бровей приподнялись, и бандит сдался. В конечном счете, еще несколько часов назад он кричал, что будет заботиться о несчастной беглянке. За язык никто не тянул. Маркус повел Радмилу в апартаменты, остальные двинулись дальше, на террасу.

На месте преступления народу тоже хватало. Сначала стража не хотела их пропускать, но заметивший перепалку Квинт неожиданно махнул рукой. На каменном полу, неуклюже вывернув руки, лежало обезглавленное тело. Возле шеи, куда Закаров старался лишний раз не смотреть, темнела маленькая лужица крови. Рядом на коленях рыдала Вобла, показательно заламывая худые руки. Лицо вдовы было мокрым от слез, но глаза беспокойно бегали по сторонам. Позади Воблы, облокотившись на балюстраду, стоял Секст. Денис поймал себя на мысли, что впервые видит консула вблизи стоящим, а не лежащим.

– Так вот как вы решили отплатить Гестафии! – похоже, Вобла решила, что поплакала достаточно и пора проявить активность. – Мы пришли с миром, но вы отсекли протянутую руку! Убийцы! Подлецы! Всем договоренностям конец!

Женщина сердито размазала слезы по щекам и встала с колен, подобрав складки длинного платья. Секст страдальчески вздохнул.

– Уверяю вас, что ни я, ни другие официальные представители Немеи не имеют никакого отношения к убийству посла Бердилия. Я велю провести расследование со всей возможной тщательностью. Убийцы будут казнены или выданы Гестафии для совершения правосудия. А пока вам нужен отдых.

Женщина позволила себя увести, оглашая коридор натужными рыданиями. Секст проводил ее долгим взглядом, после чего обратился к Квинту совсем другим, деловитым тоном:

– Осмотри тут все. И вели отнести тело на ледник. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в недостатке уважения к покойному. Я возвращаюсь на трапезу, но через час буду готов выслушать твои соображения.

Консул бросил последний взгляд на безголовый труп и покинул террасу. Вместе с ним ушла большая часть стражников, стало посвободней. Все внимание перенеслось на непрошенных гостей. Примицерий неодобрительно заметил:

– Подобные зрелища будущим жрицам ни к чему. Вернитесь в свои покои.

Догадавшись по интонации, что споры неуместны, Варвара и Софи ушли, выразительным взглядом намекнув, что тоже будут ждать любых соображений, теорий или хотя бы сплетен. Денис с шерифом остались вдвоем.

– Вы хотите что-то сообщить? В противном случае я вынужден попросить вас удалиться и не распространяться на счет увиденного.

– Несомненно хотим, – задумчиво протянул Фрум и присел на корточки возле трупа. Один из солдат дернулся оттащить чужака, но Квинт остановил его жестом. – Итак, что мы имеем. Трупное окоченение хорошо выражено, затронуты все группы мышц. Я бы сказал, с момента убийства прошло не меньше пяти часов. Голова отделена от тела посмертно, широким острым лезвием. Но довольно грубо, с нескольких ударов. Кем-то неумелым и в большой спешке.

Шериф переместился немного в сторону и осмотрел ладонь убитого, розовую, пухлую, с длинными ногтями.

– Следы сопротивления, на первый взгляд, отсутствуют. Нет ни царапин, ни гематом. И, самое главное, ногти все целы и кожи убийцы под ними не видно.

Егор перевернул тело на спину, приподнял толстый шерстяной плащ. Голые щиколотки Бердилия, торчавшие из-под хитона, покрывали уродливые кровоподтеки. Дениса замутило. Шериф же попросил у ближайшего стражника нож и слегка надрезал омерзительное синюшное пятно.

– Так и есть, – изучив место надреза, констатировал Егор. – Посол умер не здесь. Убийца перенес тело совсем недавно. Причина смерти неизвестна. Возможно, разгадка кроется в исчезнувшей голове. Кто-нибудь осматривал дно озера?

Вместо ответа примицерий Квинт задал встречный вопрос:

– Откуда ты все это знаешь? Ты что-то видел?

«Начинается» – тоскливо подумал Денис. Подруга была права. От «ты что-то видел» совсем недалеко до «так ты, поди, и убил».

– Посмотри, это не кровоподтеки, а трупные пятна. Когда человек умирает, кровь перестает циркулировать по телу и скапливается внизу. Но здесь пятна наверху. Это означает, что труп недавно переложили. К тому же вокруг слишком мало крови для безголового тела. Если бы ему рубили голову на террасе, да еще так неумело, тут бы было море разливное.

Квинт задумчиво покивал. Шериф поднялся, вытащил из кармана самокрутку и прикурил от одной из масляных ламп. С удовольствием затянулся, продолжил.

– Я даже представить не могу, зачем кому-то понадобилось отрезать у трупа голову. Но сомневаюсь, что убийца запихал ее в шкаф или горшок с цветами. Проще всего выкинуть в озеро.

– Я прикажу обыскать дно, – примицерий подошел к перилам и глянул на темную воду. – Мне тоже неизвестна причина, по которой послу отрезали голову. Но я слышал об одном любопытном суеверии, распространенном на территории Гестафии. Говорят, что душа убитого будет вечно преследовать своего убийцу. Если только жертве не отсекут голову. Тогда душа обо всем забудет, даже о том, что собиралась кому-то мстить.

Егор и Квинт понимающе переглянулись, Денис хмыкнул и прокомментировал народную фантазию:

– Я бы на месте духа разозлился еще больше.

– Запомню на будущее. Нырнешь? – наполовину спросил, наполовину приказал Егор.

Закаров, только-только сумевший без дрожи взглянуть на страшную, слишком короткую шею, резво отпрянул.

– Я? С чего вдруг? Тебе надо, ты и прыгай.

– А с того, что у тебя отличное зрение, – со значением ответил шериф.

– Да ну жеваный крот…

Разгадав скрытый аргумент, Денис с обреченным видом принялся стягивать сандалии. Ладно, сам предложил вмешаться в расследование. Инициатива наказуема. Полностью раздеваться не стал, перебрался через перила и сиганул вниз прямо в подаренном хитоне. Вода оказалась теплой, под стать ночи. Озеро было неглубоким, но поднятые со дна ил и песок превратили прозрачную прежде воду в подобие супа-пюре.

Денис покрутился на месте, активно бултыхая ногами, но ничего не увидел и вынырнул на поверхность глотнуть воздуха. Помотал головой столпившимся на балконе людям, снова нырнул. На этот раз подобрал подходящую настройку киберглаза, как по волшебству рассеяв окружающий мрак. Мелькнула стая мелких рыбешек, проплыла, извиваясь, какая-то чешуйчатая лента, мазнув по ноге холодным хвостом. Закаров поплыл вдоль песчаного дна, по-лягушачьи разводя руками. Среди ракушек, водорослей и камней то и дело попадался мелкий мусор. «Софи была права, все мы родом с одной планеты. Свинство, по крайней мере, везде одно и то же» – пришел он печальному выводу, заметив разбитое блюдо и чью-то старую сандалию, успевшую покрыться колышущимися зелеными отростками.

Проплыв под балконом туда-обратно, Денис решил увеличить радиус поисков. Отдышался, нырнул, погреб дальше. Процедуру пришлось повторить трижды, прежде чем из подводного полумрака выступил круглый шевелящийся сгусток, едва отличимый от других подвижных теней. Стоило Денису подобраться ближе, как от сгустка во все стороны прыснули рыбешки, оставив голову Бердилия таращиться на чужака черными дырами вместо глаз. Длинная борода покачивалась в медленном танце течений, рот с объеденными губами обнажил желтоватый оскал. Из-под шеи выбрался припозднившийся краб, сердито защелкал и прыснул через песок.

Дениса замутило. Жуть-то какая. И что делать дальше? Выныривать за мешком, чтобы потом снова разгонять подъедавшую посла живность, не хотелось. Закаров собрался с духом, ухватил бороду кибернетической рукой и припустил наверх. На террасе к тому времени собралась целая делегация. Помимо шерифа с оранжевым огоньком в уголке рта, Денис заметил неподвижного Квинта, несколько стражников и бандита, с любопытством перегнувшегося через перила.

Заметив голову Дениса, облепленную мокрыми волосами, он сложил руки рупором и заорал:

– Але, разведка! Ну как там? Нашел что-нибудь?

И Денис не удержался. Невозможно было удержаться.

– Держи! – подпрыгнув, он вынырнул по пояс из воды и что было силы швырнул улов.

Мокрый шар прочертил крутую дугу, Маркус рефлекторно вытянул руки и крепко ухватил снаряд в районе обглоданных ушей. Через секунду голова полетела на пол, брызнув на каменную плитку кровью и водой. Пока бандит орал и грозил кулаком, Денис от хохота наглотался теплой солоноватой воды. Просмеяться удалось только на террасе, куда его в четыре руки втащили пришедшие на помощь солдаты.

– А это начинает превращаться в новый вид спорта, не находишь? – Денис снял с плеча прилипшую водоросль и обхватил себя за бока, пытаясь согреться. Плавать было тепло, а вот обсыхать на ветру не очень. Надо бы пойти переодеться, но его остановило опасение пропустить самое интересное.

– Я тебе покажу спорт! Я тебе башку оторву и буду ей в футбол играть, пока она до костей не облезет!

Переждав новую вспышку, Егор отпустил выдохшегося бандита и подошел к упавшей голове. Поднял без всякого смущения, повертел в руках. Во лбу посла зияла неровная рана размером с детский кулак. В красном месиве белела сломанная кость.

– Вот и ответ. Смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы, нанесенной тяжелым тупым предметом. Судя по характеру травмы, Бердилий стоял к убийце лицом. А раз он не сопротивлялся, убил его кто-то хорошо знакомый. Кто-то, кого посол подпустил очень близко, не ожидая нападения.

– Отнесите тело и голову на ледник, – приказал Квинт. – Не ты, к тебе есть несколько вопросов.

Один из стражников, ухвативший было Бердилия за ногу, чтобы помочь переложить тело на носилки, подошел к начальнику.

– Это ты обнаружил труп?

– Именно так, примицерий Квинт. Прежде чем сменить Тарквиния на посту, я осмотрел территорию. Посол Бердилий был уже холодным. Я огляделся, но не заметил никого постороннего.

– Что ты сделал дальше?

– Поднял тревогу и отправил к вам гонца с сообщением. А еще приказал обыскать сад и все прилегающие помещения, кроме гостевых комнат. Но ни преступника, ни его следов мы не нашли.

– Ты свободен, продолжай работу. И пригласи сюда Тарквиния.

Подобравшийся ближе Денис все ждал, когда же Квинт разгонит самозваную службу поддержки. Но начальник охраны почему-то перестал обращать на них внимание. Тело унесли, слуги принялись затирать розовые пятна на полу.

На террасе появился рослый стражник, весь день проторчавший в коридоре. Видимо, это и был Тарквиний.

– Для начала расскажи, что делал Бердилий в течение дня, – начал допрос Квинт.

– Послы Гестафии прибыли на виллу вместе с остальными гостями и сразу проследовали в свои покои. В течение дня посол Бердилий два раза отлучался в уборную, один раз велел подать еды и вина. Более из комнаты не выходил. Кроме слуг никто в комнату не входил. Его жена неоднократно покидала покои и возвращалась обратно.

– Когда она встречалась с мужем в последний раз?

– Госпожа посол покинула апартаменты в четвертом отрезке дня. Незадолго до этого гостям в соседних покоях подали завтрак.

Закаров встрял в разговор.

– Я возвращался из бассейна и тоже ее видел! Вылетела, как пробка, и вообще вела себя странно.

– А перед этим мы слышали грохот, будто упало что-то тяжелое, – многозначительно добавил Егор.

– Нет, когда Вобла уходила, посол был еще жив, – Денис разочарованно покачал головой. – Я слышал, как она с ним говорит. По-моему, она обернулась и крикнула «не приближайся ко мне» и что-то еще про повелителя.

– И больше она в покои не возвращалась? – уточнил у свидетеля Егор.

– Нет, до самого вечера.

– А где она была, неизвестно?

– Очень хорошо известно, – ответил Квинт. – До начала вечерней трапезы госпожа посол сидела в библиотеке, изучая историю импортно-экспортных законов. В частности случай Лигийской договоренности, когда из-за дипломатического скандала наш полис был вынужден снизить ввозную пошлину практически до нуля на пятьдесят лет.

– Она б еще справочник «Как избавиться от тела за полчаса» полистала, – не выдержал бандит. Приятно было хоть раз оказаться по ту сторону полицейского расследования, но беззаботность Воблы убивала интригу.

– Давайте обойдемся без громких слов, – мягко одернул его Квинт. – Что было дальше?

– После удара гонга, – продолжил Тарквиний, – когда все гости ушли на трапезу, госпожа посол вернулась в покои, но мужа там не застала.

– Это она так сказала?

– Да, она зашла внутрь и сразу вышла, спросив меня, куда подевался… муж.

Слово «муж» стражник произнес с некоторой запинкой и Денис догадался, что Вобла использовала другое обращение.

– Я ответил, что господин посол из номера не выходил. На это госпожа посол назвала меня «слепым болваном, зачатым после бочки вина» и велела поискать его в купальных залах. Мол… ее муж… только и ждал, когда можно будет туда улизнуть, чтобы… удовлетворить свои естественные потребности.

– Что ты ответил? – примицерий Квинт «естественные потребности» принял без улыбки, а вот Денис с бандитом понимающе ухмыльнулись.

– Что не вправе покидать свой пост. Госпожа Эудокия может вызвать слугу или осмотреть купальные залы сама. На что она, используя бранные выражения, ответила, что ноги ее не будет в этой колыбели разврата. Она была очень настойчива. И тогда… – солдат замялся, но взял себя в руки и продолжил безжизненным голосом. – Тогда я покинул пост, чтобы выполнить ее просьбу.

Последняя фраза была произнесена тихо, но твердо. Денис прекрасно понимал, что скрывалось за фразой «очень настойчива». Судя по увиденному, свой пост была бы рада покинуть даже напольная ваза. То ли примицерий Квинт и сам это понимал, то ли дисциплинарные взыскания на Шацу проводились без свидетелей, но за признанием в проступке ничего не последовало. Повинуясь кивку головы, солдат продолжил рассказ.

– В купальных залах посла Бердилия я не нашел. Прислужницы сказали, что он ни разу не пользовался их услугами. Я вернулся на пост. Госпожа Эудокия вышла из молельной комнаты и сообщила, что там мужа тоже нет и теперь они точно опоздают на церемонию. После чего добавила несколько грубых замечаний на счет супруга и отправилась на трапезу в одиночестве.

– А когда она заглянула в покои, чтобы позвать мужа, вы не слышали ничего подозрительного? Криков, грохота? – спросил Денис.

Стражник отрицательно покачал головой.

– Не удивительно, – заметил Егор. – К тому времени он уже несколько часов как был мертв.

– До того, как обнаружили труп, происходило еще что-то необычное?

– Да, в молельной комнате начался пожар.

– Почему не доложили?

– Пир уже начался, а пожар не успел перекинуться на другие помещения, – принялся оправдываться стражник. – Кто-то разлил эфирное масло на ковер, он загорелся. Я решил не отвлекать вас по пустякам.

– Запомни – это я решаю, что пустяк, а что нет. Свободен, – холодно заключил Квинт.

Солдат поспешил выполнить приказ.

– Простите, я понимаю, очень странно, что я об этом спрашиваю, – решился Денис. Он знал, что еще об этом пожалеет, но любопытство возобладало. – Но вы что, совсем-совсем нас не подозреваете? Мы – какие-то непонятные чужаки, взявшиеся неизвестно откуда, жили с Бердилием через стенку…

Маркус и Егор замерли, а потом медленно повернулись в его сторону с совершенно одинаковым выражением лиц, заставившим Дениса содрогнуться.

– Это действительно странно, но я отвечу. Я вас не подозреваю, потому что за все время пребывания на вилле ни один из вас ни разу не оставался с Бердилием наедине.

– А… ну логично… – Закаров залился румянцем. Мог бы и сам догадаться. Но после Таормины как-то не ждешь от ЗУРов простой человеческой логики.

– А где сейчас вдова? У себя? – Шериф вернул разговор в деловое русло. – Хорошо бы провести обыск.

– Чтобы провести обыск у полномочного посла Гестафии, – заметил Квинт с непроницаемым выражением лица, – надо иметь очень серьезные основания. Например, показания трех несвязанных между собой свидетелей, видевших, как она колотит мужа подсвечником по голове.

Ого. Денис и подумать не мог, что примицерий способен на подобный горький сарказм.

– А имея на руках одни предположения, я ее даже допросить не имею права.

На террасе воцарилось подавленное молчание. Пока собранные улики с трудом тянули даже на косвенные. Ну да, весь день ругались. Ну да, вдова зачем-то убрала единственного солдата с поста. Могла устроить пожар в молельной (и, скорее всего, устроила). Но как все это связано и как эту связь доказать?

– Пойдемте взглянем на комнату, где был пожар, – усталым голосом предложил Егор.

Но и осмотр молельной ничего не дал. На полу чернела копоть, потолок покрывал слой сажи, разлетевшиеся искры оставили на алтарях уродливые пятна. Даже статуи выглядели слегка одуревшими на фоне такого разгрома. Закаров носком ботинка разворошил кучку обугленных волокон, заметив среди них обломок костяного гребня для волос. Но потом вспомнил, что гребень лежал на алтаре еще до пожара. Сам ковер, вернее то, что от него осталось, слуги вынесли на помойку.

На выходе из молельной Квинт предостерегающе поднял руку. В конце коридора виднелась долговязая фигура Воблы в сопровождении Алкимеды. Пышнотелая распорядительница активно жестикулировала, в чем-то убеждая свою спутницу, та раз за разом отнекивалась, но под конец сдалась. Обе женщины вышли из гостевого крыла. Примицерий и шериф понимающе переглянулись. Выждав для страховки пару минут, компания шмыгнула в посольские апартаменты, оставив бандита караулить вход.

Комната покойного Бердилия оказалась отзеркаленной копией их собственных апартаментов. То же окно в сад, кушетки, ковер на полу, огромная кровать со смятым покрывалом и ничем не отгороженная ванная, по размеру напоминавшая хорошее джакузи. Но были и отличия. Возле стены громоздились обитые кожей сундуки, а вместо склянок и пузырьков на прикроватной тумбочке лежала пухлая книжица, озаглавленная «Семейный уклад Гестафии, единственно верный и богами почитаемый». Рядом стояла узкая вытянутая ваза, целиком отлитая из бронзы. Квинт провел по ней рукой, хмыкнул, передал Егору. Гладкая поверхность вазы была все еще влажной. Узкое горлышко удобно ложилось в ладонь, обхватить его могла даже маленькая женская рука. А солидный вес добавлял удару недостающую силу.

– Скорее всего, – Фрум поставил вазу на место и выглянул в окно. Внизу, прямо под подоконником, росли мелкие синие цветы, высаженные так плотно, что клумба походила на богатый ковер. – Отсюда в комнату никто не проникал. Цветы ни обойти, ни перепрыгнуть. Должны были остаться следы.

В комнате через стенку заработало радио, приглушенный хор затянул какую-то грустную песню.

– Вы уверены, что стражу не могли подкупить? Тот же Тарквиний… – Егор спохватился. Какое к черту радио? Он обернулся и уставился на пустую стену, откуда доносились подозрительные звуки. Квинт и Денис замерли вместе с ним. В установившейся тишине женские голоса нестройно вывели: «А миленька-а-ай меня поки-и-инул, он улете-е-ел к чужой звезде-е-е…»

– Кажись, это у нас, – первым сообразил Денис. – Наверное, снова поесть принесли. Квинт, не в обиду, но у вас повара знают, что готовить можно и без вина?

– А вы знаете, что вино надо разбавлять водой три к четырем? – задал встречный вопрос примицерий, с интересом прислушиваясь к голосам за стеной.

– А вы оба знаете, – Егор подошел к стене вплотную и провел ладонью по фреске, теплой и шероховатой, как крупнозернистая наждачная бумага, – что на этой стене должен висеть ковер?

– Точно, – Закаров даже шлепнул живой рукой по лбу. – Нам еще Алкимеда рассказывала, что его повесили для звукоизоляции, когда гости начали жаловаться.

Если присмотреться, краски на этой стене выглядели насыщенней и темней, чем роспись по соседству. Должно быть, фреска за долгие годы понемногу выгорала на солнце, кроме той части, что была прикрыта ковром.

– Теперь все складывается. Стервозная баба в очередной раз поругалась с мужем. – Егор отбросил надоевшую иносказательность. – Не смогла остановиться, ударила его вазой по голове. Да так, что проломила череп. Мы слышали грохот, с каким мертвый Бердилий свалился на пол. Но тут весь день было шумно, так что внимания не обратили. Тетка в шоке, но быстро соображает, что натворила. Что в Гестафии полагается за убийство супруга?

– Смерть, – ответил Квинт, ловивший каждое слово шерифа.

– Баба она умная, умирать не хочет. Понимает, что, если тело найдут здесь, отвертеться будет сложно: кроме нее, в комнату после обеда никто не заходил. Тогда она решает переложить труп. Но как это сделать? Днем в коридоре постоянно кто-то ошивается, то слуги, то соседи. Вдова решает дождаться вечера, когда все гости уйдут на трапезу. А пока отрезает мужу голову из страха перед местью духов. У посла имелся какой-нибудь меч или большой нож?

Квинт кивнул на один из сундуков.

– Отрезав голову, она моет в ванной вазу и меч, возвращает их на место. Но остается еще одна улика – пропитанный кровью ковер. Его руками не отстирать. Тогда она скатывает ковер в рулон, а на его место кладет тот, что раньше висел на стене. Наверное надеется, что тогда пропажа не сразу бросится в глаза. С трупом в комнате сидеть тяжело, поэтому в ожидании вечера уходит в библиотеку.

– Нет, не получается, – вынужден был прервать шерифа Денис. – Я видел, как она уходила из комнаты – Бердилий был еще жив. Она с ним говорила!

– Трюк, старый как мир, – отмахнулся шериф. – Ты слышал, чтобы он отвечал? Или говорила только она?

Денис задумался. Шипящий от злости женский голос он помнил хорошо, а вот привычного мужского бубнежа слышно не было…

– Ты прав, Бердилий не сказал ни слова.

– Итак, убийца дожидается, когда уйдут последние свидетели, то есть мы. Теперь коридор пуст, не считая солдата на посту. Его она отсылает на поиски мужа в купальные залы, зная, что быстро их не осмотреть. У нее в запасе есть несколько минут.

– И она перетаскивает тело на террасу? – предположил Денис.

Егор неуверенно поскреб щетину.

– Вот тут не уверен. Вряд ли она решается оттащить тело, зная, что Тарквиний будет спешить вернуться на пост. Скорее, она уносит в молельную комнату ковер, поливает его эфирным маслом и поджигает. Тарквиний замечает пожар, бросается его тушить. Вот теперь он занят надолго, есть время перенести тяжелое тело на террасу, выбросить голову в озеро и отправиться на пир.

– Получается, Эудокия уничтожила единственную улику, – заметил примицерий, глядя на опустевшую стену.

– Мы можем исследовать останки ковра, – предложил Денис. – На уцелевших волокнах могли сохраниться частички крови, следы дэ-эн..

Тут он сбился, заметив непонимающий взгляд Квинта.

– Я имею в виду, было бы здорово, если бы кто-нибудь изобрел такие технологии, которые... Ну… Посмотрел на кусок ковра и сразу понял, кто на нем лежал.

– Безусловно, – холодно заметил Квинт. – Что ж, мы выяснили все, что хотели, но доказательств у нас по-прежнему нет. Не стоит испытывать удачу и задерживаться в покоях послов.

В коридоре двухголосое пение раздавалось отчетливей. Покончив с «Чужой звездой», дамы решили не оставлять полюбившуюся тему. Теперь из-за закрытых дверей доносилось невыразимо печальное: «Тебя люблю я больше жи-и-изни, а ты ушел в космодеса-а-а-ант». Проникся даже солдат на посту. Он стоял, устало опершись на копье и склонив голову на бок. Увидев начальника, подтянулся, но подернутые пеленой глаза по-прежнему предательски блестели.

Мужчины замерли у дверей, не решаясь прервать душещипательный дуэт. Дело было не в почтении перед музыкой: даже отсюда было слышно, как заплетались на сложных словах языки певиц. Софи выводила мелодию более-менее верно, Варвара же свободно гуляла по нотам, что добавляло песне оттенок неизбывной печали. Не доведя куплет до конца, девушки сбились на какие-то совсем неразборчивые звуки. Закаров осторожно приоткрыл дверь. Варвара и Софи, крепко обнявшись, рыдали друг у друга на плечах. Радмила, пошатываясь, разливала по бокалам вино, заодно орошая стол. Денис также осторожно закрыл дверь и на цыпочках отошел в сторону.

***

На террасе от недавних событий не осталось и следа. О том, что недавно здесь лежал зверски убитый человек, напоминали разве что блестящие плитки начисто отмытого пола. В безмятежном озере отражались звезды и огоньки масляных ламп, на дальнем берегу шелестел сад. Шериф украдкой глянул на комлог. Четырнадцать часов с минутами по стандартному галактическому. Значит, на Шацу перевалило за полночь.

– Давай, не томи.

Шериф коротко пересказал Маркусу все, что удалось выяснить. Тот открыл было рот, изобразив возмущение, но шериф опередил следующий вопрос:

– Нет, мы не можем тряхнуть эту бабу как следует. У нас нет доказательств.

– Чего вы мнетесь! – возмутился бандит. – На крейсере Севера она бы уже пела, затыкаясь только чтобы водички попить!

– Это у вас в притоне, – вернул шпильку Егор. – А тут эта… политика.

– Точно, так и надо, – внезапно выпалил Денис. Какая-то идея крутилась рядом, озаряя самый краешек сознания. – Пусть признается сама, без всякого давления…

– Ага, давай отправим ее к девчонкам на вечеринку, – с неприкрытой издевкой предложил бандит. – Они там накатят, споют хором про разлуку и к утру пойдут каяться. Тут-то мы убийцу и возьмем.

– Помните, Квинт сказал, что в Гестафии голову отрезают для того, чтобы дух не отомстил своему убийце?

Шериф неуверенно кивнул, не понимая, к чему клонит приятель.

– А что, если это не помогло?