Новое место заточения оказалось лучше предыдущего. Райнер подумал об этом, рассматривая линию света, сползавшую от подоконника до пола. Стены были белее, запах болотной воды не просачивался сквозь переплёты камней. Привкус перегара не оседал на языке при вдохе.

Райнер присел. Микаса дотронулась до рукоятки и резко, отбросив бережность, вырвала лезвие из его шеи. Кровь хлынула, пачкая воротник и рубашку. Кашель царапнул горло. Запах пороха заполнил комнату, скрываясь в завесе дыма.

— И всё? — Конни сложил руку на руку.

— А что не так?

— Не отрубим руки? Раньше отрубали.

Жан пожал плечами.

— Я бы отрубил, да приказа нет. Леви сказал не отрубать.

— Почему?

— А мне откуда знать то? Сказали не рубить — не рубим.

— Странно это.

— Да понял я! — Жан едва толкнул Конни в плечо. — Наверное, раны в шее хватит. Хочешь — сам у Леви спроси.

— Не буду я спрашивать!

— Тогда руби тихо. Я, признаться, догадывался, что тебе отрубать что попало нравится. Но занимайся этим не при всех.

Конни хмыкнул и приоткрыл рот в попытке ответить. Однако первой заговорила Микаса:

— Хватит. Райнер слаб. Это причина оставить его в покое.

— Ага. Я бы тоже не превратился в титана, если бы меня не кормили.

Взгляд Микасы коснулся пола. Обсуждать пленника при пленнике… не было подлым. Однако положение превращало Райнера в жертву. Предатель, Бронированный титан…неважно, кто. Каждый достоин ложки каши и стакана воды. Микаса вздохнула. Сквозняк тронул пряди, грудь наполнилась тёплым воздухом. За окном шумели деревья. Что-то близилось. Райнер закашлялся от глубокого вдоха.

Дыхание без налёта пыли стало непривычным, странным, словно чистое небо после десятка лет туч. Новый вдох холодом разошёлся по телу, рассеялся головокружением. Подкосились колени. Райнер дотронулся до стены ладонью. Голова опустела. Ослабли руки, замедлилось дыхание. Помутневший серый взгляд потух, когда Райнер закрыл глаза.

— Уходим, — хрипло проговорила Микаса. Голос стал тише из-за шарфа на её губах.

***

В коридоре свистел сквозняк. Касался ступеней, топал, словно водя по полу подошвой. Далеко за дверями, на улице, звучало ржание лошадей.

— Нет, я бы всё-таки спросил, что за чушь.

— А? Ну, спроси. А я здесь постою. Вдруг Леви решит, что я тоже предатель.

— Не решит, — Микаса снова вступила в разговор. — У Леви есть причины подозревать Армина.

— Какие ещё?

Жана прожгло ледяным взглядом.

— Д-да я же это… просто спросил. Пусть делают, что хотят… Это Конни очень интересно.

— Не интересно, просто… там же окно. Райнер без УПМ никуда не денется, но…

— Я спрошу, — Микаса направилась в сторону лестницы, остановив Конни и Жана жестом. — Останьтесь. Есть беспокойство, значит, следует охранять. Ваше УПМ при вас?

— Ага.

— Моё не при мне. В кладовке, наверное.

— Сходи за ним. Я и сам справлюсь, — Жан ухмыльнулся и пригладил волосы. Микасе показалось это не более, чем иронией. Не мог Жан быть таким идиотом. Когда они разминулись, единственным звуком остался шум ветра.

***

— Что ты рисуешь?

Солнце скрылось за облаками. Горячий свет разрезал их длинными полосами. Красный, оранжевый и белый (именно такими цветами Райнер изображал солнце) наполнили небесную гладь. В попытке загородить лист бумаги рукой, Райнер сощурился. Рисунок пестрил цветами.

Кривая линия горизонта разделяла дирижабли и дома. Круг солнца, наполненный штриховкой, касался их боков. Знак Марлии лежал на них красной звездой.

— Дирижабли? Ты хочешь управлять дирижаблем? Я думал…

— Не хочу. Но настоящий воин должен уметь. Не только управлять, но и Всё!

— Т-ты уверен?

— Ага. Так говорит мама. Это долг каждого почётного марлийца! И летать, и плавать, и…

— И я научусь! Я тоже буду учиться.

Райнер улыбнулся и принялся водить по рисунку карандашом.

— Тогда нас будет двое. Вот здесь.

Райнер кивнул и сжал карандаш. Ниже дирижабля расположились две тёмные фигуры. Одна из них была высокой, от детской неряшливости напоминала палку с ножками. Вторая была ниже. Обе с большой красной чертой на руках. Из-за штриховки она казалась то ли кровоточащей раной, то ли повязкой. Армин вдохнул. Мысли проткнули сердце, и то, прошипев, рухнуло в живот.

— Мне очень… жаль, Райнер.

— О чём ты?

— Я знаю, что какая-то часть тебя — наш друг. Это также неправильно, как то, что часть меня — враг для остальных. Бертольд хочет следовать за тобой.

Армин поджал губы и коснулся рисунка. Тень падала на листок криво, серо, не по-настоящему. Так, словно солнце загородило что-то огромное и прозрачное. Армин не осмелился поднять голову.

— Я… уверен, то, что ты делаешь, правильно для Него. Но я не могу.

Райнер застыл. Рубашку трепал слабый ветер.

— Райнер?

Райнер,

не спи.

Звон стекла эхом прошёл по коридорам. Осколки россыпью скользили по крыше. Отражая блеклое солнце, теряясь в тени грозовых туч. Пар спрятал плечи, обрамленные кровью, словно красным плащом. Осколки застряли в руках и лопатках, словно надломленные железные крылья.

Райнер рухнул на крышу и прокатился боком. Рана на шее исчезла, ныли лишь раны на спине и руках. Солнце, белое, словно морская пена, лучами дотронулось до лезвий и упм.

Завеса пара заволокла окна, словно дым пожара. Тёмная фигура оставила тень на полу, когда Жан дёрнул головой.

— Быть не может, — выдал он тихо, стиснув зубы и навалившись на дверь плечом. Пустая комната засияла впереди, лучи солнца играли в осколках. — Да пошёл ты!

Жан скинул плащ и дёрнул руками в поисках лезвий. Ни одного в запасе. Стук сердца сжал грудь, скрипнули зубы, но Жан прыгнул на подоконник. Силуэт в капюшоне отдалялся, уменьшался в размере и терялся среди домов. Внизу беспокойно бились лошади, ржали, поднимали пыль копытами.

Бросаться на Бронированного титана без оружия — ужасная идея. Однако отпускать его — такое же предательство, такая же договорённость с лжецом. Жан фыркнул, ветер ударил в его спину и направил вперёд.

Гарпунный захват ударил о стену, зацепился о разрез камней. Слой пыли поднялся. Жан прищурился, пыль скопилась на ресницах и щеках. Воротник сжал шею, холодный воздух вырвался кашлем из груди. Силуэт то появлялся, то исчезал, стуча по крышам ботинками. Гул ветра прятал его в тишине, трепал капюшон. Силуэт скрылся за очередным домом, и Жан подумал, что потерял его. Однако, надавив на рукоятки, взлетел, оставляя белую линию пара.

Стали видны улочки, редкие люди и заборы. Ярко-жёлтые отблески, греющие головы лошадей. Стали видны столики, бочки с водой, пробегающие мимо дети. Лески с бельём, такие же, какие вешала мама. Жан поморщился и обернулся.

Силуэт остановился на крыше. Плащ двигался, повторяя движения рук. Несложно догадаться, что тот делал — менял баллоны с газом. Жан свёл брови, рот приоткрылся от удивления. У Райнера плащ, УПМ и газ? Может, ещё и лезвия?!

Он не хотел разбираться. На полном ходу сменил курс, выпрямив ноги, надавив пальцами на рукояти. Трос изогнулся, привод дёрнулся и толкнул Жана вперёд. Ноги криво рухнули на крышу, поцарапав колени, уронив Жана на локти. Тело сжало мелкой дрожью. Мурашки пробежали по рукам. Спина Райнера, огромная и уязвимая, оказалась перед Жаном на короткое, пустое мгновение, незаполненное ударом. Райнер обернулся.

— Предатель! — Жан вскринул, оттолкнувшись от крыши. Кулаки были сжаты до боли, вены проступили на висках и руках. Он замахнулся, в то время как Райнер выпрямился в попытке перехватить руку.

Жужжание упм промелькнуло над их головами. Тень накрыла их, и незнакомец в капюшоне пронёсся мимо, ногами ударил Жана в плечо.

— Эй!

Жан рухнул на спину, боль вывернула лопатки и вырвала воздух из груди. Не успев подняться на колени, тот получил новый удар в лицо. Техника боя показалась Жану до странности, до сильности знакомой, отчего мысль об Энни сотрясла голову. Новый удар прижал руку Жана к крыше. Взгляд метался из стороны в сторону. Пустые улицы, пустые дома, пустое небо. Помощи ждать неоткуда.

Жан дёрнулся, схватив предателя за руку. Райнер наступил на его плечо, но взгляд не горел решимостью. Вскинув брови, Райнер пялился на предателя, сжав кулаки. Тучи снова заволокли солнце. Лицо предателя затерялось в тени. Жан прошипел от боли, не зная, не догадываясь, что произойдёт далее. Вдруг руки предателя дотронулись до привода.

— Не смей даже! — Жан двинул плечом, задёргался, оглядываясь, но ни один разведчик ни слышал. На всей улице, казалось, осталось лишь трое. Пытаясь узнать, кто третий, Жан поднял колено и оттолкнул. Капюшон рухнул на плечи.

Дрожь ужалила тело. Кровь похолодела, зрачки сузились и заслезились глаза. С новыми лучами солнца предатель взлетел, держа привод, заново надевая капюшон. Райнер стиснул зубы и направился в противоположную сторону. Напоследок в его лице прочиталось странное «почему?»

***

Прошло не более десяти минут с момента, как Леви покинул темницу. Холод стиснул руки и скопился в лёгких. Волосы поднялись дыбом, побледнело лицо. Армин закутался в плащ. Поджал ноги, обняв их, спрятал колени под тканью. Тяжёлый выдох соскользнул с губ, рассеиваясь у факела белым паром.

Кровоточили руки. Армину повезло остаться с одной, однако боль не унималась, кишила внутри, пульсировала, словно море во время шторма. Немного, и вода хлынет через глаза, пробежит по щекам ледяными слезами. Армин вздохнул. Прошло не более десяти минут. Несомненно. Разве Леви не должен был отойти на две?

В помещении не было часов. Время тянулось медленно, лишь капли воды, падающие далеко и тихо, отмеряли минуты. Армин прислонился к полу виском. Тело ослабло, похолодело лицо и грудь. Лишь рука, прожженная лезвием, горела изнутри, отдаваясь болью в плечо.

Вспомнился сон. Красочный город, вода и шум «дирижаблей» — странных, огромных шаров, тенью съедающих улицу. Маленький Райнер, совсем наивный. Чистый, как родниковая вода. Армин вздохнул. Сон длился разом быстро и бесконечно. Словно другая жизнь. Жизнь, оборванная голосом.

Спустя бесконечно долгое капание воды, Микаса приоткрыла дверь и попросила подойти. Она спрашивала что-то странное, говорила о руках Райнера и о том, что Конни отошёл в поисках УПМ, но исчез. Леви пробормотал, что также не видел Ханджи. Их силуэты исчезли за дверью, и на мгновение, не больше, чем на секунду, Армин встретился с ними взглядом. Глаза горели растерянностью и решимостью.

С каждой минутой Армин понимал меньше. Ханджи не могла оказаться предателем. Она была с Райнером…

Армин замешкался.

Была с Райнером всё это время. Они разговаривали так часто, что Ханджи запомнила каждую ноту поведения. «Райнер слева» и «Райнер справа» говорила она. Неизвестно, с кем из «сторон» она могла вести дружбу. Кому она передавала еду и предметы. Никто не знал, что они делают наедине, правдивы отсчёты или не верны в каждом предлоге, предложении и слове. Армин приложил ладонь ко лбу и всхлипнул. Не может быть.

Нет, на самом деле не может. Тогда, остаётся Конни. Однако он прибыл в здание позднее, и ни разу не был в темнице. Или же был? Разведотряд дежурил рядом с дверью, но никогда не заходил внутрь. Проскользнуть в камеру ничего не стоило. Конни знал, где лежат плащи, где расположено упм. Именно он вёл Райнера к комнате. И, быть может, именно он настоял на выборе? Армин стиснул зубы.

Нет, так тоже не может быть. У Конни не было причин поступать так. Если только Райнер не обещал вернуть его маму… Они редко обсуждали семью Конни после посещения деревни. Однако Райнер точно был там. Конни был там. Они могли договориться давно, ещё тогда. Или же Райнер мог предложить, а Конни, спустя дни и месяцы, согласиться.

Не было причин подозревать Жана, потому Армин отбросил предположение. Не было смысла подозревать Микасу и Леви, верность которых несомненна. Они никогда не попадались у двери в одиночку. Предателем мог оказаться один из них лишь в случае, если предатели оба.

Пар рассеялся. Бледная рука словно по-чужому, по-странному двинула пальцами. Армин приподнялся на локтях и вытянул ладонь в сторону ткани. Рука дрожала, кисть непослушно извивалась, разом холодная и горячая, мёртвая и живая. Дверца темницы отворилась с треском. Армин встал, вцепившись в решётку обеими руками. Из камеры, чёрной, как смоль, виднелись светлые мокрые ступени. Поодаль от двери лежал привод.

***

Алое небо заполнилось белыми облаками. Оранжевый исчезал за горизонтом. Солнце падало, цепляясь лучами за дома и землю. Капли дождя встретили Армина, когда он выбрался из темницы. Пустые коридоры остались позади. Оконная рама, обрамлённая остатком стекла, словно кровоточащая рана, блестела в свете заката.

Вопрос едва не соскочил с губ, когда вдали показался силуэт. Армин прикрепил упм к боку и прыгнул вниз. Стальная проволока толкнула вперёд, выпрямила плечи и тело. После долгого перерыва заныли ноги. Рукоятки привода едва не выскользнули из рук.

Армин сосредоточился. Прищурился. Два незнакомца в капюшонах исчезали вдали. Тёмные фигуры мелькали в паре и цвете. С каждым мгновением дальше и дальше от города.

Ветер отклонил Армина с курса, приложил плечом к дому, едва не выбил окно. Чистое, как утренняя вода стекло встретило Армина отражением. Тёмные волосы растрепал ветер, пряди лежали на лбу и висках. Капля пота пробежала по щеке и подбородку. Армин дрогнул. Сощурился в попытке рассмотреть, но дом, но стекло, кончилось. За крышей показались высокие стены. В то же мгновение силуэты спрыгнули с них.

Армин надавил на рукояти. Линии пара проскользили следом за ним. Фиолетовое небо зажигалось звёздами. Гасли облака, во тьме мелькали лишь белые отблески приводов. Выше и выше. Армин опустил взгляд под ноги. Чувство, словно это — не первый высокий полёт, сжало грудную клетку. Воспоминания забились в груди. Армин вдохнул и закашлялся. Не сразу заметил, как приближается к глади стены.

Капли дождя стекали по ней длинными водопадами. С каждым мгновением дождь усиливался. Единственным спасением станет спрятаться в Лесу Высоких Деревьев. Армин знал это точно. Кем бы ни был предатель, он направится туда. Предатель и преследователь. Армин видел две фигуры. Одна из них точно принадлежала разведотряду.

Предатель наверняка ждал далеко впереди. Они предполагали, что придётся остановиться в лесу. Именно там разведён лагерь, и, если Ханджи и Леви нет рядом, они в засаде неподалёку. Это стало бы отличным планом, придуманным…возможно, Микасой? Она не показывала стратегическое мышление, однако в командной работе с Леви…кто знает? Армин глубоко вдохнул. Да. Все они там. Вовсе неудивительно, что разведотряда здесь нет. Они не сообщили о плане и скрылись далеко впереди.

Армин поднялся на стену и спрыгнул. Недолгий полёт привёл его к лесу высоких деревьев. Преследование продолжалось так долго, что кружилась голова. Однако спустя десяток минут Армину удалось добраться до преследователя. С мягкой улыбкой он приметил чёрные волосы, выглядывающие из-под капюшона.

— Микаса! Я… это я, видишь?

Капюшон упал на плечи Микасы, рукава трепал ветер. В глазах отразилось сияние звёзд.

— Я не предатель! Я пытался найти остальных, но не смог. Времени было слишком мало, но я… я подозреваю, каков ваш план!

Под ветвями деревьев ослаб дождь. Капли лишь иногда приземлялись на лезвия, барабанной дробью слетали вниз.

— Т-также у меня есть план! И предположение о предателе. Но я очень не уверен. Д-думаю, нам нужно…

Лезвие коснулось стальной проволоки. С громким жужжанием дёрнулись рукояти. Армина оттолкнуло, словно тряпичную куклу, когда гарпунный захват открепился от дерева. Проволока забилась в воздухе, словно змея. Небо казалось далёким и близких. Армин широко раскрыл глаза, наблюдая, как силуэт Микасы теряется среди высоких деревьев.

«…Думаю, нам нужно поговорить»