Глава 2. Гениальные идеи и новые лица.
В длинном коридоре деревянного барака в последнее время шалили лампочки. Они с неохотой освещали пожелтевшие стены, вдоль которых были хаотично разбросаны разноцветные сланцы. Так же беспорядочно лежали друг на друге куски старого линолеума, отчего пол походил на лоскутное одеяло. Рядом с антикварным комодом беседовал о прошлом велосипед без сиденья, ставший вешалкой для половых тряпок. С потолка тут и там свисали клейкие ленты и хвастались добычей перед жильцами: алкашом дядей Ваней, молодой семьёй с маленьким ребёнком и школьной поварихой Зинаидой Ивановной Чучкиной. Её единственный тринадцатилетний сын Илья спускался по обшарпанным ступенькам с изношенным рюкзаком за плечами.
На подоконнике стоял засохший фикус. За ночь в его горшке скопилось немало окурков. Парадная дверь была открыта нараспашку, а потому запах сигарет из подъезда практически выветрился. Вместо него нос щекотал сладковатый аромат опавшей листвы. Снаружи разливалась холодная синева.
Илья вышел на крылечко и встал прямо под деревянным навесом, по форме напоминающим крышицу сказочной избушки. На нём какой-то хулиган оставил свой автограф чёрным аэрографом. По обе стороны от тропинки под тяжестью пыльных ковриков клонился к земле низкий дырявый забор. Слева, под окнами, росла худая кривобокая яблонька с переломанными ветвями. Илья глубоко вдохнул осенний воздух, блаженно прикрыв глаза, и спрыгнул со ступенек на неровный асфальт. В этом унылом пейзаже он видел особое очарование.
Во внутреннем дворе, сгорая от нетерпения, его ждал одноглазый дворняга с изуродованной мордой. Год назад, ещё будучи щенком, он запутался в колючей проволоке и без посторонней помощи непременно бы погиб. Илья выходил беднягу, своими руками сколотил ему конуру и дал кличку, незамысловатую, но легко запоминающуюся, — Шип.
Едва увидев хозяина, пёс подпрыгнул и залился горячим лаем. На цепь его сажать никто не думал: днём он гулял по глухой округе, а ночью патрулировал двор, следя, чтобы никакой чужак не прокрался внутрь барака. Илья порывисто обнял своего единственного друга, подставляя довольное лицо под слюнявый язык, и пообещал принести что-нибудь вкусненькое со школьного обеда. Услышав это, Шип залез в его светлые волосы лапой и бессовестно их растрепал.
Сердце Ильи отозвалось на ласки пса, щёки покраснели, как два наливных яблочка, а серые глаза, обычно смотрящие на всё вокруг грустно и рассеянно, засияли от радости. Он наконец-то понял, чем отличаются люди и собаки. Чтобы дружить с мальчишками, нужно быть хорошим вратарём. А чтобы дружить с Шипом, нужно просто его любить.
***
Рано утром в коридоре Андрея, как обычно, провожала в школу мама, пока отец мирно досматривал сны в спальне. Она кусала ноготь большого пальца, состроив брови домиком. Одно маленькое обстоятельство никак не давало ей покоя.
— Может, всё-таки наденешь шапку? Тоненькую? Давай достану?
— Ты что? — Андрей нахмурился, натягивая на пятку задник кроссовки. Встав на обе ноги, он смахнул косую чёлку с глаз и пробурчал: — Тепло на улице.
— Утром прохладно… — мама вздохнула, смирившись с поражением. Её малыш стал таким большим! Ещё совсем немного, и вовсе перестанет слушаться. Она приобняла себя за локти и сделала шаг вперёд, чтобы помочь открыть входную дверь.
Подъездная лампа осветила тёмную прихожую. Кто-то торопливо спускался по лестнице с пятого этажа. Две пары светло-карих глаз одновременно уставились на чёрные ботиночки на тонкой шнуровке, такого же цвета капроновые колготки и короткую юбку-карандаш.
Андрей сжал зубы. Ради всего святого, кто угодно, только не она!
— Яночка, здравствуй! — пропела мама, высовывая голову за дверную коробку. — Давно тебя не видела! Как вам ужастик-то, понравился? Я всё Андрюшку спрашиваю, а он отнекивается, смущается, — она погладила сына по голове, отчего тот побагровел. — Что-то случилось?
Невысокая мелированная блондинка с модным удлинённым каре застыла возле почтовых ящиков и растерянно вынула наушники-капельки из ушей. Андрею так хотелось изобразить приступы неудержимой рвоты от её яркого макияжа, но в присутствии матери он мог позволить себе лишь приветливую улыбку. Ему было очень интересно, как эта размалёванная выкрутится.
— Эм… Здравствуйте, Гузель Азатовна, — Яна криво улыбнулась, сжала губы и сделала нерешительный шажок вниз. — Хорошо сходили. Ужастик понравился. Мы с ним сидели на среднем ряду в полупустом зале. Вот только кое-что действительно случилось. Был очень страшный момент, Андрюша дёрнулся, такой трусишка, случайно задел свою колу и… — она посмотрела на Андрея сверху вниз и состроила жалобное выражение лица: — И облил меня.
— Облил?! — ахнула мама и, не веря своим ушам, посмотрела на обескураженного сына. — А я ведь как чувствовала!
Яна прошмыгнула мимо, довольная, как кошка, объевшаяся сметаны, и любезно попрощалась с его наивной мамочкой, которая, судя по всему, ни о чём не догадывалась. Она вновь надела наушники и поскакала вниз по ступенькам, наслаждаясь весёлым припевом. Сквозь слова о вечной любви Яна еле расслышала просьбу передать пребольшой привет своей маме, тёте Нике, а также приглашение в гости.
Не дав тяжёлой магнитной двери захлопнуться у себя перед носом, Андрей выскочил на улицу с горящими от возмущения глазами и без особого труда нагнал Яну:
— Это что сейчас было?!
— Давай, кричи, — невозмутимо ответила она, нисколько не замедлив шаг, — хочешь, чтобы твоя мамка нас услышала?
Андрей опомнился, поспешил убедиться, что за ними никто не наблюдает из окна, после чего повторил свой вопрос, но на этот раз потише.
Яна закатила глаза:
— Договорились делать вид, что всё у нас прекрасно? Договорились. Ты наврал про кино, а я подыграла. Делаю, как умею. Что тебе не нравится?
— То, что ты выставляешь меня дураком, вот что!
— Как будто твоя мамка не в курсе, что ты дурак, — она толкнула Андрея локтем, отчего тот чуть не столкнулся с припаркованной у бордюра машиной. — И кстати, это тебе за сменку. Я её весь вечер отмывала. Ещё одна выходка, и пеняй на себя.
— Что?! — Андрей подскочил. — Ты о чём вообще?
— Меня постоянно про тебя спрашивают! — пожаловалась Яна, не обращая на его оправдания никакого внимания, затем сделала квакушку ладонью и затараторила: — Янусик, а почему вы больше не играете в ту вашу игру? Янусик, а почему гулять перестали? Янусик, а почему не созваниваетесь? — она обернулась к нему и произнесла сквозь зубы: — Так что не беси меня, понял? Иначе расскажу твоей мамке, какой ты друг хороший.
— Идея супер! — воскликнул Андрей и преградил ей путь. — Своей тоже расскажи Вот они вместе посмеются!
Яна приостановилась на мгновение. Ноздри её дернулись.
— Сейчас будет очень грустная песня, люблю её слушать в одиночестве… — сказала она, с показным интересом рассматривая свои блестящие ногти. — Так что иди-ка ты к своему картавому. Вон, стоит, машет тебе на перекрёстке. Уж он-то горькой правды не скажет, да, Андрюша?
Яна вновь отпихнула его в сторону и поспешно скрылась за поворотом, решив на этот раз пойти в школу окольным путём. Андрей крепко сжал кулаки. Если бы под ногами волшебным образом появилась банка из-под газировки, он бы её непременно пнул.
Светофор запиликал, приглашая пешеходов перейти дорогу. По зебре в самом деле бежал Мишка, ловко уворачиваясь от встречного потока людей. Его кепка, как всегда, смотрела козырьком назад.
***
— Здог’ово ты, конечно, придумал, — воодушевлённый Мишка держал в руках две только что купленные в «Авоське» поллитровые пластиковые бутылки: одну с газировкой, другую с айраном. — Юг’ка с толчка не встанет! А когда мы ему это подольём?
— На большой перемене, — ухмыльнулся Андрей, спрыгнув со ступенек на асфальт. — Ты будешь стоять на стрёме, а я тихонько термос стащу, и всё. Дело в шляпе.
— Так он же с ним не г’асстаётся!
— Без паники, агент Меха, будем действовать по ситуации. Наша первостепенная задача заключается в другом.
Андрей воровато оглядел пустующую в ранний час площадь, поманил лучшего друга за универмаг, к клумбам, где росли колючие кусты шиповника, присел на корточки возле них и дождался, когда Мишка сделает тоже самое.
— У меня третьей бутылки нет, а потому надо половину этих двух освободить, чтобы смешать. Можем выпить, а можем кусты полить.
— Понял-пг’инял, — Мишка передал Андрею газировку, а сам за один глоток высосал ровно половину айрана. Утирая белую дорожку с верхней губы, он довольно промычал с закрытыми глазами.
Опустошив половину второй бутылки, ребята перешли к самому интересному. Их руки дрожали, сложно было удержаться от смеха. Перед глазами так и маячило позеленевшее лицо Юрки, с ужасом осознавшего, что за щеками у него не сладенький чаёк, а холодная мерзкая жижа. Поставив белую бутылку на асфальт, они приступили к созданию всесокрушающей отравы. Жидкости стали медленно перемешиваться друг с другом, выпуская маленькие пузырьки грязно-коричневого цвета. Засмотревшись на вялую диффузию, Андрей и Мишка совсем позабыли о школе, а когда вспомнили, так засуетились, что чуть не разлили результат своего эксперимента.
***
На третьем этаже двадцатой школы, в коридоре, не стояло ни одной скамейки. Ученики, что приходили раньше старост, вынуждены были подпирать дверь или тесниться на подоконниках вместе с геранями. Если бы Яна не встретила в подъезде Андрея, любезного соседушку — сына маминой подруги, её бы постигла та же участь.
Обычно она выходила из дома с большим запасом времени, чтобы перед уроком списать домашку у Ксюши. Но в этот раз всё пошло наперекосяк: сначала не зазвонил будильник, затем Димка, старший брат-недотёпа, потерял ключи, и они искали их вдвоём по всей квартире, а в конце у самого порога вдруг выяснилось, что на капроновых колготках дырка. В общем, день обещал много неприятных сюрпризов, и Яна уже заранее знала, что диктант, который назначил Валерий Дмитриевич первым уроком, непременно окажется с подлянкой.
Когда она подходила к кабинету русского языка и литературы, её окликнули. По коридору бежала девочка с двумя золотыми хвостиками, сжимая в пухленьком кулачке тряпку для мытья доски. Если бы Яна не посторонилась, они бы непременно столкнулись. Оля была на редкость неуклюжая: то бутерброд роняла, то людей.
— Представляешь! — она сделала глубокий вдох и вывалила на одном дыхании: — Кто-то налепил тебе на контрольную тетрадь жвачку, кажется, мятную, я её сразу же отклеила, когда стопку взяла, там немножко с краю порвалось, ты меня извини, я скажу Валерию Дмитриевичу, он ругать не будет! Вот!
Яне потребовались усилия, чтобы переварить услышанное. Конечно, это был Андрей, кто же ещё! Видимо, не испугался угрозы и пошёл на опережение. Решив разобраться с ним чуть позже, она сдержанно поблагодарила Олю и вошла в кабинет, насквозь пропитанный огуречным феромоном классного. Вдоль голубых стен висели портреты знаменитых филологов и литераторов прошлого, над доской горели новенькие электронные часы. Их классному подарил родительский комитет на День знаний. Добрая половина 7-го «А» уже сидела на местах: кто-то в поте лица повторял правила правописания причастий, а кто-то равнодушно ползал в интернете, решив покориться судьбе.
В конце первого ряда, у окна, Яну давно поджидала Ксюша, староста класса — вершительница судеб. Каждый пропуск, каждое опоздание — всё отражалось в её маленьком журнале посещаемости. Это была не обыкновенная тетрадка в клеточку, как могло показаться на первый взгляд, а самое настоящее орудие мести. Все сведения, собранные Ксюшей, непременно передавались классному, и, если вдруг электронный журнал начинал шалить, учителям было к кому обратиться за помощью. Именно поэтому свою старосту, напыщенную очкастую вредину, 7-й «А» старался не обижать.
Откинув кончик французской косы за плечо, Ксюша поставила напротив фамилии «Артемьева» галочку и повернулась к Яне огромным блестящим лбом:
— Если ты не готовилась, не переживай, — она поиграла дугообразными бровями и перешла на шёпот: — я нашла текст диктанта.
— Каким образом?
— На столе пошарила, в бумажках, пока никого в классе не было. Валерич же такой рассеянный, просто прелесть, видимо, забыл забрать.
— Отличная работа, подруга, — Яна вынула из сумки учебники и обновила ленту Твиттера. — Не перестаёшь меня радовать.
Ни для кого не было секретом, что их дружба ни что иное, как симбиоз. Будучи одной из самых популярных девчонок в школе, Яна позволяла Ксюше следовать за ней повсюду и купаться во внимании за её счёт. За это надоедливой старосте требовалось по первой просьбе давать ей списывать домашку и на контрольных протягивать руку помощи. Работа не пыльная, а потому обе быстро вошли во вкус.
Яна посмотрела на вторую парту среднего ряда, где обычно сидели Андрей с Мишкой, и нахмурилась, увидев пустующие крючки для рюкзаков. Странно. Эти двое должны были прийти в школу раньше неё. Неужели с ними что-то случилось? Но что боле важно (она посмотрела на порванную тетрадь перед собой), если их нет, то кто тогда налепил жвачку?
Пока она думала над этим вопросом, часы на голубых обоях показали «8:25», и в коридоре раздался невыносимый звон. Вместе с ним в класс с хохотом вбежал Васёк в измятой рубашке и с расстёгнутой сумкой через плечо. Следом, едва переставляя ноги, вошёл Кирилл, одетый с иголочки. До школы его подвозили на новеньком джипе за пять минут до первого звонка, но выглядел он таким уставшим, словно уже неделю спал три часа в сутки. Ребята с шумом сели за парту прямо перед Яной. Шариковая ручка Ксюши поставила галочки рядом с фамилиями «Марков» и «Новиков» и снова прилегла на клетчатый тетрадный лист. Оля, всё это время скакавшая у доски с тряпкой, наконец угомонилась и тоже села на своё место.
Прозвенел второй звонок.
— Походу, наши Биба с Бобой под машину попали, — сказала Яна, постукивая розовым карандашом по парте и не отрывая глаз от двери.
Стоило ей моргнуть, как на пороге кабинета показались запоздавшие Андрей и Мишка. Пару мгновений они таращились на пустой учительский стул, не веря своей удаче, после чего дали друг другу размашистую пятюню и ввалились внутрь. Яне сразу стало ясно, что они задумали какую-то пакость, иначе бы так гаденько не улыбались. Или уже что-то натворили. Одно из двух.
— Андрю-ю-ш, — она позвала его через весь класс. — Я тебя предупреждала. Готовься.
Улыбка тотчас же сползла с губ Андрея. Он споткнулся о ножку парты, сделал нелепое, чтобы не упасть, и закричал:
— Ты совсем кукухой поехала? Я ничего не делал!
Все ребята в классе навострили уши. Брови Яны дрогнули. У неё возникло колючее подозрение, что на этот раз Андрей и правда не при чём: всё-таки актёр из него был отвратительный. Да и по времени неувязка выходила: когда бы он успел?
На помощь подоспела Ксюша с журналом посещаемости:
— Так и запишем, — объявила она громким, резким голосом, — Стрижов, Журкин — два опоздания!
Андрей и Мишка невнятно выругались, но покорно склонили головы, не смея возразить старосте. Яна не могла отвести глаз от их помрачневших физиономий. Внутри неё злорадствовали сотни маленьких чертят, и лишь один вопрос не давал покоя.
Кто же всё-таки прилепил жвачку?
***
— Странно, что Валерий Дмитриевич опаздывает, особенно в такой день. Может, наткнулся на чёрную кошку? — обеспокоенно прошептала Оля, подпирая щёку кулачком.
— А может, скоропостижно скончался, — вздохнула Эсмира, её чернявая соседка по парте, и небрежным движением снесла выстроенное из канцелярских принадлежностей сооружение. — Ничего личного, ненавижу диктанты.
Андрей диктантов не боялся, потому что рядом с ним, в слепой зоне учителей, сидел Мишка с пятёркой по русскому. В орфограммах и пунктуации тот рыбкой плавал, а в крайнем случае мог легко воспользоваться гугл-поиском и остаться непойманным. На контрольных и самостоятельных друзья всегда работали в команде: Мишка добывал информацию из головы или из интернета, а Андрей списывал. Схема работала безотказно.
Наконец, когда это уже никто не ждал, в кабинет влетел запыхавшийся Валерий Дмитриевич с охапкой бумажек, одна из которых оторвалась от общей кучи и плавно приземлилась на линолеум возле учительского стола. Это был коренастый лохматый омега лет сорока, издалека похожий на подростка. Его возраст выдавали серебристые виски и морщинки в уголках больших щенячьих глаз. Старомодные очки с толстыми линзами снова и снова скатывались с переносицы, но он упорно возвращал их на место, с каждым разом закипая всё больше.
Андрей хихикнул Мишке в оттопыренное ухо:
— Валерич сегодня смешной такой, на воробья помоечного похож.
Тот ткнул его ручкой в бок:
— Тихо ты, г’азозлится ещё и сложные слова на доску не выпишет.
— Да не будет диктанта, Меха, — Андрей откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. — Пол-урока уже прошло, расслабься.
Валерий Дмитриевич кашлянул, привлекая внимание класса.
— Мои хорошие, я дико извиняюсь, тут кое-что произошло… — сказал он взволнованно, перебирая маленькими ручками всё то добро, что принёс с собой. — Точнее, кое-кто произошёл.
Тут классный опомнился, посмотрел в коридор и активно поманил кого-то рукой:
— Чего ты там стоишь, солнышко? Заходи скорее, никого не бойся, — он подмигнул ребятам, сидящим на первых партах, — тут никто не кусается, все привитые.
В эту секунду все глаза обратились к двери. Заинтригованный Андрей подался вперёд, чуть ли не всем телом облокотился на парту и даже дышать перестал. Под шуршание бумажек через порог нерешительно перемахнула длинная тонкая нога в чёрном лакированном башмаке. Затем показалась вторая, а вместе с ней и худощавый мальчишка, высокий и тощий, как ведьмина метла, хвост которой напоминали торчащие во все стороны короткие пшеничного цвета волосы. Он сделал всего два шага, и тут же оказался рядом с учительским столом. Его кулаки были крепко сжаты, а взгляд бегал по узорам на линолеуме, не смея подняться выше.
Андрей и Мишка, едва разглядев лицо вошедшего, неловко столкнулись носами.
— Это же..! — зашептали они одновременно, глядя друг на друга.
— Куда же я её дел… — увлёкшись поисками, Валерий Дмитриевич не заметил, как задел рукой карандашный клей. Тот медленно покатился к краю стола. — Ребята, в наших рядах пополнение! Представься, моя милая.
Раздался глухой звук удара об пол.
На глазах у всех мальчик превратился в девочку.
Сзади кто-то хрюкнул. Андрей бы тоже хрюкнул, но вместо этого лишь скривил рот в странной, нехорошей улыбке, словно с его языка готовилось соскочить обидное, гадкое слово. Так вот о чём говорил отец, когда хулил альфачек. И без медосмотра ясно, что новенькая — одна из них, иначе почему она такая…
Такая…
Андрей вдруг осознал, что не может закончить мысль. Озорной огонёк, внезапно вспыхнувший внутри него, начал медленно таять. Назвать незнакомку уродиной означало признаться в собственной слепоте. В её мутно-голубых глазах он нашёл нечто такое, чего не было у других девчонок.
— Меня зовут Делия, мне тринадцать лет, — произнесла новенькая тихим, хрипловатым голосом и повернула голову к Валерию Дмитриевичу. Длинная чёлка, клочками спадавшая на её узкое лицо, чуть сместилась, приоткрыв светлые густые брови.
Андрей не мог оторвать от Делии взгляда. Не насытившись в прошлый раз, он рассеянно цеплялся за каждую мелочь: за остренький уголок уха, что на миг выглянул из волос, за тонкую шею, что поднималась над белым воротничком с особым изяществом…
— Пг’ямо как эльфийка, — Мишка улыбнулся по-бобриному, приложил свои ладони к ушам и оттопырил их ещё сильнее.
— Вылитая, — тихонько хихикнул Андрей.
Пока друзья спорили, какой Делия эльф: тёмный или светлый, —Валерий Дмитриевич, не без её помощи, наконец нашёл потерянную бумажку (ту самую, что всё это время отлёживалась на полу). Услышав два громких хлопка, все в классе посмотрели на классного и замерли в ожидании. Тот снова прочистил горло, смешно приоткрыл рот и начал:
— По правде сказать, меня вынудили обстоятельства. Я долго сомневался, ночами не спал… Вы в начале года мне клялись сидеть тихо. Но другие учителя мне жалуются, ребята ваши, мол, разговаривают, уроки вести мешают…
И тут все сидящие, как один, отчаянно замотали головами. Классный же, наоборот, равнодушно и размеренно закивал, после чего поправил очки и покрепче вцепился в бумажку, исчерченную карандашом. Делия заглянула ему через плечо и нахмурилась, видимо, не разгадав загадочные схемы. Оля вцепилась в Эсмиру, наотрез отказываясь верить, что их милый, добрый и понимающий классный способен на такой беспощадный поступок!
— Пересадка, — объявил Валерий Дмитриевич тоном, не принимающим возражений. — Сегодня как раз все в сборе.
— Рустика нет! — Оля хваталась за последнюю соломинку.
— Ничего страшного. Я когда узнал, что Деличка к нам переводится, сразу понял: пора! Много сочетаний перебрал, но в конечном итоге пришёл к тому единственному варианту, где вы будете меньше чесать языками и больше заниматься делом.
Классный 7-го «А» ко всему подходил с особым педантизмом, и рассадка учеников отнюдь не была исключением. Помимо этого, он всегда держал данное слово, а потому:
— Сейчас быстренько пересядем и диктантик напишем…
Класс разочарованно охнул. Андрей и Мишка схватились за головы. Пропала их рабочая схема! Пропало их уравнение удачи! А Делия что? Они с надеждой заглянули в лицо новенькой, всё ещё стоявшей возле учительского слова, желая увидеть тень ужаса в её глазах. Но та выглядела на удивление спокойно, словно заранее знала и о пересадке, и о диктанте, и текст заодно зазубрила.
— Но ведь осталось двадцать минут до конца, побойтесь Бога! — взмолился Васёк, упав на парту без сил.
Все с надеждой уставились на Валерия Дмитриевича, но тот, нисколько не смутившись, ответил:
— Ничего страшного: напишем в сокращённом варианте.
***
Больше всего на свете Рустик любил петь в трамваях: одними губами — на остановках, и вполголоса, когда пространство внутри заполнялось однообразным металлических грохотом. За окошком быстро проносились серые пятиэтажки, сливаясь в одну большую глазастую стену. Он ездил по этому пути ежедневно, потому что его дом находился далеко от школы, рядом с лесопарковой зоной. Если идти пешком, то часа два, не меньше.
По утрам в шестом оранжевом трамвае всегда ехали одни и те же люди, чьи феромоны давно смешались в стройную ароматическую симфонию. Чуткий Рустик выучил наизусть каждый её компонент, придумал всем попутчикам имена и фантастическую биографию. Когда кто-то отсутствовал по неясной причине, он также увлечённо эту причину сочинял. Рустик просыпался и засыпал с выдумками в голове, предпочитая жить в мире, где вместо облаков по небу скачут пузатые зверушки, а за ними гонятся кровожадные ящерицы.
Справа, возле двери, на коленях у старого, покрывшегося мхом тролля сидела маленькая принцесса и что-то шептала в его огромное ухо. Она осторожно посматривала в сторону Рустика, верно думала, что делает это незаметно. Каждый вторник эти двое садились на шестой трамвай, потому что спешили на звёздный бал, где каждый раз объедались шоколадными пончиками и кружились на кольцах Сатурна. Подслеповатый тролль всё никак не мог понять, на что так настойчиво указывала его подопечная. Он даже потянулся за большими увеличительными стёклами, что были спрятаны в походной сумке среди мухоморов и кочанов капусты.
Собираясь выходить из трамвая, Рустик снял с волос красную заколочку, по которой ползали блестящие божьи коровки. Смольная прямая чёлка моментально рассыпалась по лбу. Он соскочил с места и посмотрел принцессе прямо в глаза. Та покраснела и сильнее прижалась к троллю.
— Ваше Высочество, Вам очень хотелось примерить это, не так ли? — Рустик протянул ей заколку и улыбнулся, отчего на его щеках появились ямочки. — Носите с удовольствием, дарю!
Очарованная принцесса крепко сжала подарок в кулачке.
— Что надо сказать мальчику? — тролль тихонько тряхнул коленями, желая возвратить подопечную в чувства.
— Спасибо, — пискнула она, не веря своему счастью.
Рустик выскочил из трамвая в полной уверенности, что Принцесса сегодня ночью будет самой неотразимой на звёздном балу, и никакие марсианки с ней не сравнятся. Нужно будет обязательно написать об этом событии маленькое стихотворение. Но позже.
От Торгового двора до школы идти было всего ничего. Рустик посмотрел на часы, установленные на площади, и вздохнул: урок давно начался. За хронические опоздания он получал нагоняй от учителей, а иногда и вовсе куковал в коридоре до перемены в качестве наказания. Валерий Дмитриевич неоднократно беседовал с его родителями, но толку было мало. Желание поспать подольше никакими угрозами из него не выбивалось.
Рустик скакал по бордюру и напевал себе под нос весёленькую мелодию, нисколько не стесняясь идущих навстречу людей. Иногда ему в голову через ухо влетал зачаток мысли, и он вдруг заговаривал сам с собой, желая его развить во что-то большое и сложное. Неизвестно, куда бы завела его фантазия на этот раз, если бы у помойки, среди голубей, трепавших варёную курицу, не сидел ярко-зелёный волнистый попугай. Рустик спрыгнул с бордюра, подкрался поближе к железным вонючим ящикам и тотчас же его узнал.
Это абсолютно точно был Пыня, отчаянный путешественник, пернатый товарищ Оли. Она частенько скидывала в беседу класса забавные видео, где тот гонял по столу крышку или, прости господи, наяривал себе на жёрдочке. Побег из клетки, судя по её эмоциональным рассказам, случался не впервой. Видимо, кто-то у них дома снова забыл закрыть форточку. Вот будет номер, когда Оля вернётся со школы и не обнаружит Пыню. Она непременно упадёт на диван, станет растирать слёзы по пухленьким щёчкам и выть в мягкие игрушки, которых у неё много-много, самых разных. Рустик представил эту картину во всех красках и нахмурился. Этого нельзя было допустить.
Стараясь шуметь как можно меньше, он расстегнул рюкзак, достал пакетик с бутербродами и вытащил кусочек пахучей копчёной колбасы.
— Кис-кис-кис-кис…
Приблизившись к попугаю на носочках, Рустик засомневался, подумал, что стоило, наверное, достать булку. Но Пыня был гурманом, а потому моментально среагировал на экзотическое маслянистое угощение. Некоторое время спустя, оказавшись в полной темноте, попугай с ужасом осознал, что его жестоко надурили. От возмущения он порядочно изгадил, как позже выяснилось, половину учебников в рюкзаке. Мог бы ещё больше, если бы не получил пеналом по лбу.
Теперь Рустик не просто задерживался. Он неприлично опаздывал! И не просто на урок, а на диктант! Чем меньше оставалось бежать до школы, тем сильнее разгорались его уши. Предчувствовали, бедняжки, что Валерий Дмитриевич их сегодня точно оторвёт.
***
— Мальчик-омега, молчавший всё это время, подошёл ко мне и протянул трясущуюся грязную ладошку, — зачитал очередное предложение Валерий Дмитриевич. — Записываем. Мальчик-омега, молчавший всё это время…
Запятые с Андреем дружить отказывались наотрез, поэтому каждый раз ему приходилось заглядывать в тетрадь Мишки. Но теперь, оказавшись за первой партой, как в начальной школе, он должен был полагаться только на себя. Помимо этого, отныне ему предстояло соседствовать с вечно недовольной Эсмирой, той ещё грамматейкой. Она не писала, а рисовала на строчках жирные, уродливые каракатицы, в которых даже Валерич, опытный дешифровщик, ориентировался с трудом. Андрей легонько пнул её под столом и потыкал ручкой после слова «омега».
— Надо запятую? — спросил он шёпотом, едва шевеля губами.
Вместо ответа Эсмира молча лягнула его в два раза сильнее.
На голову Андрею с горечью упало осознание: в журнале возле его фамилии непременно появится ещё одна тройка. Если отец о ней узнает, то очередного душного разговора точно не избежать. Правда, ко времени выставления оценок тот уже будет далеко-далеко от дома. Наступит долгожданная свобода до самого Нового года. Вспомнив об этом, Андрей фыркнул и со спокойной душой налепил запятых, как попало.
Он осторожно оглядел класс, когда Валерий Дмитриевич вновь отвлёкся на текст. Всё выглядело таким непривычным после пересадки. Сегодня классный разошёлся не на шутку. Во-первых, Кирилл и Васёк, Чип и Дейл 7-го «А», теперь сидели врозь: первый — позади Андрея вместе с Олей, а второй и вовсе оказался у двери под чёрно-белым портретом Пушкина. Во-вторых, (в это Андрею всё ещё верилось с трудом) Мишку отправили прямо в лапы к Яне. И за какие-такие грехи, интересно? Одно хорошо: будет удобнее устраивать подлянки.
Делию, невозмутимую новенькую, посадили за первую парту первого ряда, у батареи. Держа карандаш в левой руке, она сосредоточенно ставила какие-то значки на полях тетради. Судя по всему, дела у неё шли неплохо. Возле пенала лежал закрытый футляр для очков. Андрею вдруг захотелось увидеть её четырёхглазой и посмеяться.
До конца урока оставалось ещё минут десять. Валерий Дмитриевич после сокращения текста в этот промежуток, ко всеобщему несчастью, вполне укладывался. Вот если бы произошло что-то невероятное, из ряда вон выходящее, тогда бы, может быть, и пронесло. Так не хотелось писать страшное последнее предложение с тремя причастными оборотами!
В дверь постучали. Андрей поднял голову вместе со всеми и впервые за семь лет обрадовался Рустику. Вошедший бросил беззаботное «драсте», остановился у доски, будто врезался в невидимую стену, и раскрыл рот. Выражения на его лице менялись с уморительной скоростью: видимо, не признавал своих после Великого переселения народов. Румяный, запыхавшийся, он растерял всю уверенность, когда увидел на своём месте совершенно новое лицо, и даже сделал несмелую попытку покинуть кабинет.
— Без паники, Сабиров, ты правильно зашёл, правильно, — устало произнёс Валерий Дмитриевич, откладывая текст. — Вот только временем ошибся минут на двадцать. Это уже ни в какие ворота. В чём причина на этот раз?
Рустик всё ещё не мог оправиться от увиденного. Он медленно, не отрывая глаз от одноклассников, снял со спины рюкзак и прошёл к свободному стулу рядом с Делией. Андрей не упустил возможности поставить ему подножку, от которой тот, впрочем, легко увернулся, несмотря на дезориентацию. Новенька была явно не заинтересована в своём соседе. Ей и без него хорошо сиделось.
— Да я попугая ловил, — просто выдал Рустик и принялся расстёгивать самое большое отделение рюкзака.
— И как? Поймал? — спросил Валерий Дмитриевич, принимая его слова за шутку.
Ответить опоздавший не успел. Из образовавшейся щели пулей вылетел перепуганный попугай и взметнулся к потолку. Андрей от неожиданности облокотился на Эсмиру и получил от неё острый удар между лопаток. Едва увидев знакомое зелёное пятно, Оля вскочила с места, замахала руками и заверещала, как резанная:
— Пынечка! Пыня! Он снова улетает! Помогите, кто-нибудь!
Оставшиеся десять минут урока Валерий Дмитриевич в поте лица гонялся за попугаем по всему классу под всеобщее гоготание. Диктант было решено перенести, а маму Рустика — снова задержать после грядущего родительского собрания.
***
Из кабинета русского языка и литературы 7-й «А» вывалился в приподнятом настроении. Те, кто был посмелее и поразговорчивее, тотчас же окружили Делию, желая познакомиться поближе. Васёк вился возне неё, как волчок, с намерением выпытать абсолютно всё вплоть до девичьей фамилии матери. И даже скупые ответы новенькой не смогли убедить его не показывать свой фирменный фокус с монеткой, от которого всех в классе уже тошнило.
В обычный день Оля бы непременно пошла знакомиться с Делией одной из первых, но сейчас её сердце ходило ходуном. Она сновала туда-сюда по коридору, не решаясь войти и заговорить со строгой биологичкой. Нужно было срочно отпроситься с урока, чтобы отнести попугая домой. Сейчас Пыня прятался у неё в пёстром рюкзачке и жалобно пищал.
— Почему ты ещё не ушла? — спросил Рустик деланно равнодушным тоном и подошёл ближе.
— Я боюсь, что меня не отпустят! — запричитала Оля, стискивая в кулачках край трикотажного платья. — Но я не смогу сидеть с Пыней до следующей перемены, только послушай!
Даже сейчас, в шумном коридоре, душераздирающие арии попугая были слышны отчётливо.
— Положись на меня, сам разберусь, — Рустик направился к кабинету с виноватой улыбкой: — Если бы я знал, в какой квартире ты живёшь, то непременно бы отнёс его к тебе домой. А так только хлопот лишних создал. Извини, что ли…
Оля порывисто схватила его за руку и, остановив, затараторила:
— Нет-нет-нет, наоборот! Спасибо тебе огромное! Если бы не ты, кто знает, где бы Пыня оказался! Не извиняйся, пожалуйста!
— Да ладно, — чёрные глаза Рустика вмиг посветлели, — как я мог пройти мимо…
Елена Власьевна, биологичка-бета, высокая и сутулая, как кочерга, дорисовывала мелом на доске таблицу. Закончив, она вытерла пальцы о длинную гофрированную юбку. Рустик совершенно без страха подошёл к ней и рассказал об Оле с попугаем, конечно, порядочно всё приукрасив. Вместо помойки и колбасы откуда-то взялись пожарные и бешеная кошка, а закончилось всё тем, что он самолично делал Пыне искусственное дыхание. Эта голимая чушь звучала настолько убедительно, что биологичка даже прослезилась и похвалила Рустика за самоотверженность и любовь к братьям нашим меньшим. Довольный собой, он приземлился на своё новое место и повернулся к Делии лицом.
Сгорбившись, та почти не отрывала глаз от учебника, всем своим видом намекая, что не заинтересована в пустой болтовне. В попытках подружиться с новенькой многие наткнулись на острые колючки и за её спиной сошлись на том, что она высокомерная зануда. Над ней словно повисла дождевая туча — без зонтика не сунешься. Но Рустик плевал на меры предосторожности и преспокойно протянул ей руку:
— Доброго утречка. И откуда ты к нам перевёлся?
— Перевелась, — поправила новенькая, даже не посмотрев в сторону соседа. Её длинные пальцы без передышки перелистывали жёлтые страницы старенького учебника по биологии, вдоль и поперёк переклеенного скотчем. Экземпляров приличного вида в школьной библиотеке уже не осталось.
— А, — тот осёкся и опустил руку. — Думал, ты пацан. Как зовут? Я Рустэм, можно просто Рустик.
— Делия, — она вдруг совершенно без стеснений уставилась на него и спросила, нахмурившись: — Какой параграф вам задали? Про моллюсков или про иглокожих?
Такой вопрос поставил Рустика в тупик. Он сжал губы и тупо пожал плечами, вызвав у соседки разочарованный вздох. Слева снова зашелестели страницы, но на этот раз быстрее, чем минуту назад. То и дело проскальзывали красочные изображения странных, будто бы инопланетных колючих созданий. Делия сомкнула веки и что-то зашептала, видимо, пыталась повторить слово в слово одно из определений в красной рамочке. Сейчас она вела себя точно так же, как Ксюша перед каждым уроком: словно вот-вот разразится контрольная! Глупости какие.
— Да ладно! — Рустик махнул рукой. — Тебя всё равно не спросят, ты же только пришла.
— Причём здесь это? Я сама хочу ответить.
— Эй, метёлка! — в их разговор ни с того ни сего вмешался Андрей. Тон его голоса был насмешлив, глаза смотрели с лукавым прищуром. Подогнув ногу под себя, он вытянулся вперёд и грубо отвёл правое плечо Рустика назад, чтобы обзор не загораживал. — Помнишь меня?
— А должна? — Делия изогнула бровь и удостоила его коротким, колючим взглядом.
— Вот и прекрасно, — Андрей встал из-за парты и окликнул Мишку. Вместе они, хихикая, выскочили из кабинета.
— Не класс, а сборище придурков, — заключила Делия несколько секунд спустя и вновь взялась листать учебник.
— И не говори, — вздохнул Рустик, засовывая кончик ручки в точилку. — Нормальных тут раз два и обчёлся.
Новенькая удивлённо хмыкнула.
— То есть ты тоже придурок?
— Не совсем так, — он усмехнулся. — Я тут самый ненормальный.
— Травят тебя?
Рустик резко повернулся к Делии. Мутно-голубые глаза смотрели на него серьёзно и внимательно, засасывали, вытягивали из него слова.
— Время от времени, — признался он сухо и отбросил точилку.
— Тот мелкий?
Рустик покосился на тёмно-синий рюкзак Андрея, валявшийся прямо через проход, и тяжело вздохнул. Кто бы мог подумать, что Валерий Дмитриевич способен на такую подставу! Конечно, классный посадил их рядом не со зла, скорее, наоборот, желая примирить, но этим сделал только хуже. Потянувшись к учебнику по биологии с большим тигром на обложке, Рустик интуитивно почувствовал, как взгляд новенькой упал на несколько милых стикеров с котятами, что были приклеены поверх защитной плёнки.
— Почему?
Хороший вопрос. Если бы Андрей ответил чётко и ясно, возможно, Рустик бы смог с этим что-то сделать. В последнее время Стрижов ему проходу не давал: постоянно высмеивал его «девчачьи» вещички и мягкотелость, которая, на самом деле, была обыкновенным нежеланием ввязывать в бессмысленные споры и драки. Масла в огонь подливало и то, что компьютерная игра «Super strike», или коротко «SS», объединявшая всех мальчишек 7-го «А», Рустику была совершенно не интересна. Вместо этого он писал стихи, как Бараш из «Смешариков», и весело проводил время в компании Оли и Эсмиры.
— Не знаю, — Рустик горько фыркнул и после короткой паузы вдруг рассмеялся: — Может, Андрей просто бесится, потому что я вырос за лето сантиметров на пять и сместил его в самый конец шеренги, хе-хе!