Окно в небо ведет глубоко под землю

Надо осесть где-нибудь – желательно у себя дома – и уподобиться благородному бездельнику, как когда-то Цзин Бэйюань. Забраться в нору, чтобы в ней – вдали от всех мировых потрясений – есть и ждать смерти. Чжоу Цзышу устал от всеобщего помешательства на Кристальной броне, от необходимости каждый день вставать поутру и срываться куда-то под болтовню Вэнь Кэсина. Хотя Вэнь Кэсина, так уж и быть, можно и оставить.

Некогда сильное и ловкое тело постепенно разрушится, а чувства уже отказывают: вместо вина он может выхлебать хоть воды из лужи, хоть яда – разницы не заметит.

Во дворе поместья Четырех сезонов прибрано – Чжан Чэнлин с утра подметал плитку и убирал листья. Вэнь Кэсин либо колдует над чем-то на кухне, либо спустился к подножию купить еды. А сам Чжоу Цзышу, словно настоящий отец семейства, прохаживается и смотрит, все ли в порядке.

Днем в груди почти не болит – можно наслаждаться светом и ветром.

Чжан Чэнлин, едва его увидев, бежит к нему:

– Наставник, я выучил «ладонь восьми триграмм!» Смотрите!

Этот ребенок все так же скверно выполняет упражнения, и с языка Чжоу Цзышу почти срывается едкость. Но что-то его останавливает.

– Иди отдыхай, – вместо этого бросает он, чуть ухмыляясь при виде его улыбки от уха до уха.

Столько лет уничтожать все вокруг себя – надо бросать эту привычку. Прошлое всегда будет его преследовать, но теперь, когда у него есть лао Вэнь и Чэнлин, он всегда на шаг впереди.

Есть, спать, ждать смерти и ни за чем не гоняться – думает Чжоу Цзышу, откупоривая сосуд с вином. На вкус оно как застоявшаяся вода. Пойдет.

Гвозди в его теле дают о себе знать ночью. Хоть он и нашел лазейку из Тяньчуан, но каждый раз не может не вспоминать всю строчку из того стихотворения: «окно в небо ведет глубоко под землю». Когда гвозди начинают ныть, Чжоу Цзышу просыпается не столько от того, как сильно болят раны, сколько от образов, которые ему любезно преподносит разум.

Если даже Цзин Бэйюань и У Си явятся сюда и смогут избавить его от мучений тела, разум все равно будут наводнять ужасные картины, которые писал не кто иной, как он сам.

Эта гончая была не такой уж и старой, когда сбежала от хозяина. Он еще быстр и хитер – он сможет быть на шаг впереди.

– Ну что, вкусно? – спрашивает Вэнь Кэсин у Чжан Чэнлина.

Мальчишка кивает с набитым ртом, а Вэнь Кэсин, довольный собой, кладет ему в миску еще кусок мяса в соевом соусе.

– Очень, – отвечает наконец Чэнлин, прожевав.

– Сам готовил.

Чжоу Цзышу смотрит на них, и рис встает у него в горле от невесть откуда взявшегося кома.

– Что это у тебя? – обращается он к Вэнь Кэсину, и тот заботливо передает ему тушеные овощи, от которых идет пар, и будто бы случайно касается своей ладонью его.

Чжан Чэнлин, стуча палочками по дну своей миски, заглядывается на блюдце с пряниками.

– Ну-ну, погоди, – пережевывая овощи, говорит Чжоу Цзышу. – Сперва рис, потом сладкое. И овощи ешь.

Вэнь Кэсин, глядя в сторону, пододвигает пряники ближе к мальчику.

Чжоу Цзышу лишь закатывает глаза и думает, когда это ему повезло обзавестись одновременно женой и ребенком.

– Ой, – вдруг произносит Чжан Чэнлин, замерев с палочками в воздухе.

– Что такое? – разом поворачиваются к нему мужчины.

Тот слегка морщится, потом замечает, что все внимание обращено к нему, и быстро собирается.

– Овощи пересолены, – с немного виноватым видом произносит он.

Чжоу Цзышу этого, конечно же, не заметил.

– Ты это намеренно сделал? – спрашивает Чжоу Цзышу.

Чжан Чэнлин, уставший после дневных тренировок, уже сопит на своей циновке. Вэнь Кэсин стоит на галерее, оперевшись на деревянный бортик. Чжоу Цзышу замечает в его руках сосуд и пробует его отнять.

– Тебе же все равно, вино там или уксус, – отворачивается Вэнь Кэсин.

Чжоу Цзышу цокает языком:

– Вот женился же на свою голову. Недавно вошел в мой дом, а уже житья не даешь.

– Этот муж плохо обращается с женой, – бурчит Вэнь Кэсин и, немного помешкав, протягивает ему вино. – А с овощами случайно вышло. Кто ж знал, что ты молчишь и ничего не рассказываешь, хотя теряешь чувства.

– А что ты можешь сделать?

– Я… – Вэнь Кэсин смотрит вверх, словно выискивая падающие звезды. – Старая черепаха поклялась привезти этих твоих знакомых. Один из них Великий шаман Наньцзяна, так? Он точно найдет способ вынуть из тебя эту дрянь.

Он замолкает ненадолго и быстро моргает пару раз.

– Иначе я спущусь в преисподнюю и вытащу тебя оттуда сам.

Чжоу Цзышу нечего сказать. Он делает глоток из сосуда, немного держит вино во рту, но ничего не чувствует.

– Когда останешься с Чэнлином один, следи за тем, сколько соли кладешь в еду.

Он хочет спокойной кончины не потому, что хочет умереть. Уже не хочет, ключевое слово здесь – «спокойной». Ни быть чьей-то гончей, ни от кого не убегать. Но в глубине сердца все равно зреет тревога.

Окно в небо смотрит и сквозь землю – ему от него не уйти.