Ужин

Казухе нравится быть с Томой.

Томо, ни на секунду не сомневаясь, разделял с ним эту симпатию.

Однако было одно, о чём, возможно, думал лишь Казуха...

Всё, от кончика носа до красивых длинных ног, от выпирающей груди до крепких бёдер, от его глупой, может, немного раздражающей манеры трепать его по волосам до сияющей, почти ослепительной улыбки — Каэдэхара любил всё. Он любил, когда Томо был рядом и когда Томо рассказывал про себя, про свою жизнь. Тогда Казуха молчал, в забвении всматриваясь в губы парня. Ему не очень-то хотелось говорить о конфузах на новой работе, даже о забавном случае со Скарамуччей. Так у него бывало, пусть случай и правда стоит огласки.

— Казуха, с тобой всё хорошо?

Всё ли с ним хорошо? Казуха не знал. Пока рядом с ним Томо, он не чувствовал усталости, хоть таковой место могло быть. Просто…

— Казуха, приём, приём! Как слышно?

— М… хорошо.

Просто губы Томо.

Казуха не мог думать ни о чём, кроме губ Томо. Кроме его глаз, груди, до которой хотелось дотянуться, кроме всего.

— Что ж ты будешь делать… — Томо, удручённо вздыхая, встал с места и подошёл ближе к своей катастрофе. — Казуха, серьёзно, сейчас буду кормить, если сам не начнёшь есть. Понял? Ты итак весь день на работе был. Раз ночуешь у меня, голодать точно не оставлю, и не надейся.

Казуха, слегка приоткрыв рот, внимательно наблюдал за каждым движением Томо.

Голодным? Взгляд Каэдэхары ненадолго упал на тарелку с остывшим ужином и разум его наконец начал проясняться.

Точно, он же ужинал.

— Ох, прости, — Казуха растерялся и позволил себе улыбнуться. Томо смотрел строго и долго. — Просто задумался.

— Эх ты, я уже понял. Точно всё хорошо?

Казуха, естественно, кивнул.

Но внутри его одолевало неистовое желание крепко обнять Томо и остаться так надолго, возможно, до рассвета. Остаться так перед тем, как он встанет утром на работу и будет выслушивать не последнюю эпопею, как Тарталья провёл ночную смену и что ему удалось пережить, как Скарамучча вновь вернулся только забавы ради, как Тома завёл очередную собаку и что она натворила в его квартире. Перед всем этим хотелось подольше побыть с Томой.

Он вроде и не против, что в его жизни всё так интересно складывается, но всё равно хотелось бы немного с Томой.

— Всё замечательно, я же с тобой сейчас.

Казуха нервно сжал стакан. У него получилось, он сказал это.

И что же Томо…

Яркая улыбка. На его лице яркая улыбка. Та, ради которой Каэдэхара, быть может, отдал целый мир. А может и больше, чем мир.

— Вот и хорошо! Теперь, Казуха, пицца. Пицца и только. Я очень старался, когда услышал, что ты приедешь, так что поешь хотя бы немного.

Казуха снова замер.

Так сложно просто сказать это. Так сложно врать Томо, что он всё поест. Потому что единственное, что, точнее, кого Каэдэхара хотел сейчас съесть, сидел прямо перед ним в домашнем халате с умилительными котиками, с растрёпанным хвостиком, откуда отовсюду очаровательно торчали волосы, без майки, в мягких пижамах штанах. Справиться с этим и заставить себя есть, будто не замечая ничего, было просто не в силах Казухи. Не в его силах.

Это…

— Томо.

Парень перевёл взгляд друга.

— Томо, я не хочу есть пиццу.

Томо нахмурился. Только вот внезапно обычно спокойный тон Казухи, который дрогнул, остановил его перед неизбежным выговором.

— Я хочу…

— Чего? Если хочешь, я сбегаю за твоими любимыми грибами и мы вместе их пожарим. Или…

Невыносимо. Чертовски невыносимо.

Каэдэхара резко, без промедлений выскочил из-за стола и подбежал к Томо, схватив его за плечи. Их взгляды — непривычно горящий, необузданный у Казухи и не удивленный, а, скорее, беспокойный у Томо — встретились. Вновь испытание для Казухи, вновь и так неровное дыхание сбивается, руки на плечах друга пробивала мелкая дрожь, он не знает, куда деться. Словно лучше бы он ничего не делал, словно так было бы лучше.

— Так сильно не хочешь? — Томо снова мягко улыбнулся. — Не буду принуждать, хорошо. Успокойся, Казуха.

Господи…

— Казуха.

Господи, тёплая рука Томо на его щеке.

Ещё движение, ещё хоть одна такая улыбка и…

— Казуха, иди сюда, — момент. Казуха упустил момент, когда друг нежно притянул его к себе, и когда он сам устроился на коленях Томо, положив подбородок на его плечо и уткнувшись носом в его шею.

Он упустил. Однако медленные поглаживания по спине, пробирающий до мурашек шёпот прямо над ухом, заботливый взгляд и один единственный мимолётный поцелуй в лоб Каэдэхара ощутил на всех уровнях. Всё это длилось секунды, в то же время ему казалось, что часы, почти бесконечность.

— Так лучше?

И Томо наконец обнял его. Обнял крепко, да так что Казуха на самом деле забыл, как дышать. Так же, как и говорить, понимать, что происходит вокруг.

Он не мог перестать вдыхать родной запах, который доселе чувствовал только проходя мимо. Такой дурманящий и незабываемый запах.

— Ладно, я тебя понял, можешь побыть… Эй, погоди.

Кажется, Казуха переборщил.

Неловко отпрянув от шеи Томо, чуть ниже которой виднелся едва заметный след от зубов — Каэдэхара всего на секунду увлёкся, — он оторопел. Томо слишком близко сейчас.

Друг, пусть и улыбаясь, немного хмурился, точно полностью читал мысли Казухи. Возможно, это даже правда.

— А это уже после ужина, — одним движением натянул на себя халат, прикрывая ключицы.

Он… знал?

Казуха ещё несколько мгновений вглядываясь в золотистые, сверкающие победой глаза Томо, выдохнул и в конце концов снова развалился у него на плече, задерживая руки в его волосах. Растрёпанных во все стороны, но любимых волосах.

До чего же ему нравилось быть с ним.

— Не хочу пиццу, хочу тебя.