Впрочем, судьба любит злые шутки, и Чара убеждается в этом на себе.

Поднялось солнце, и Хранительница отправилась на свой извечный пост. Лежали впереди руины арки, шумел ветер среди валунов и колонн. Постоянство нарушил лишь тихий стон, прозвучавший над поляной. В траве что-то шевелилось.

Бледные губы искривила улыбка и тут же исчезла. Лицо Хранительницы ничем не выражало ту бурю восторга, поднявшуюся в ее душе. Она ожидает нужного момента, стоя в темноте. Ребенок привстаёт и оглядывает окружающие его руины, кажется, не веря в то, что он еще может что-то видеть.

 — Приветствую, — мягкий голос заставляет его обернуться. То есть ее. — Не бойся, дитя. Я Чара.

Ещё одна душа, идущая на зов, несмотря на всё.

В тишине…

Девочка смотрит на нее одновременно с удивлением и страхом. Может, думает о том, сон ли это или ее и вправду навестила проводница из Рая? Судя по одежде — вполне может быть.

 — Я прихожу сюда каждый день, на случай, если кто-нибудь упадёт.

Ее ноги дрожат, когда она поднимается и вытирает рукавом кровь из разбитого носа. Выглядит она жалко и, вместе с тем, мило. На пухлой щеке болтается потрепанный кусок пластыря, растянутый полосатый свитер свисает с тщедушного тела, весь покрытый листьями и грязью. Свет играет на смуглой коже и отражается в больших, по-детски невинных темных глазах.

 — Ты первая упавшая за долгое время. Должно быть, ты очень растеряна, — голос Чары по-ангельски беззлобен и спокоен. — Идём. Я тебя проведу.

Две души, идущие на зов, несмотря на всё.

Вовремя…

Девочка по имени Фриск оглядывается, отмечая про себя, что выход из пещеры только один, и ей придется последовать за незнакомой женщиной. Заметив в траве достаточно толстую палку, она поднимает ее, глубоко вдыхает и выдыхает, успокаивая сердце, и следует за Чарой в лабиринты Руин.

Хранительница с удовольствием показывает простую головоломку на входе, радуясь, что имеет молчаливого, но все же слушателя. Девчонка схватывает на лету, это видно; однако ловушки еще впереди.

Фриск замечает, что женщина выглядит очень ухоженной. Одежда чиста и выглажена вплоть до бархатного воротничка, короткие волосы собраны в аккуратный хвост, и даже обрамляющие лицо пряди идеально прямые. Походка ее величавая, а спина идеально ровная. Лицо с редкими морщинками совершенно спокойно и не выдает ни единой эмоции. Она выглядит королевой — все в ней такое чистое и совершенное, что Фриск невольно проникается доверием. Девочка замечает руки Хранительницы. Ее пальцы длинные и жилистые, как у хорошей пианистки или поварихи, мастерски владеющей ножом. Фриск хочет взять за ладонь прекрасную незнакомку, но та складывает руки за спиной, как только девочка протягивает свою ладошку.

 — Итак. Посмотрим, сможешь ли ты решить это.

Девочка подается вперед и застывает в изумлении. Перед ними — мост, окруженный водостоками и полностью состоящий из нажимных пластин с шипами. Фриск с недоверием смотрит на Чару, но та ободряюще улыбается и машет рукой.

 — Двигайся через головоломку и не трогай воду. Давай, ты справишься. Ты же умница.

Сладкая речь убивает неуверенность, и девочка ступает на первую пластину. Шипы мгновенно втягиваются внутрь, Фриск становится на центр, затем оборачивается и улыбается Хранительнице. Чара показывает большой палец.

 — Отличное начало!

Она продолжает медленно идти на другую сторону, методично проверяя каждую следующую пластину. Пройдя более половины пути, девчонка совершила ошибку. Ступив на неверную платформу, она едва успела услышать щелчок, прежде чем шипы вернулись на прежнее место, пронзив насквозь стоящего на пластине человека.

 — Как жаль, — Чара закатила глаза. Как же быстро кончилось веселье.

С практичной легкостью она пошла через пластины, остановившись перед телом. Душа излучала слабый багровый свет и дрожала над шипами.

Три души, идущие на зов, они пали…

Не зная, что ещё четыре души – далеко не всё,

И ты это знаешь!

 — А она долго не продержалась, — заметила Хранительница, протягивая руку за заветным призом.

Не успели ее пальцы даже прикоснуться к душе, она раскололась на две неровные половинки. Еще мгновение — и они разлетелись на мелкие кусочки. Чара застыла, не понимая, что происходит. Комната начала рассыпаться, зрение поплыло. Водоворот видений вскружил голову, и знакомая картина материализовалась перед ней. Голова вскипела, мысли не желали выстраиваться в ряд; однако тело действовало будто само по себе, и слова сами собой слетали с языка.

 — Приветствую. Не бойся, дитя. Я Чара.

Хранительница уже знает это лицо, эти растерянные глаза, она уже видела эту сцену и эти события, она слышала эту речь. Но на этот раз ребенок действует по-другому. Девочка выглядит совершенно сбитой с толку, однако следует за Чарой и самостоятельно решает головоломку. Как будто она уже ее решала. Как будто тоже знает, что происходит, и что случится дальше.

Что-то не так. Что-то совершенно точно пошло не так.

Чара почти доходит до головоломки, как вдруг девочка останавливается.

 — Не отставай, дитя, — говорит она, и это кажется неправильным.

Фриск разворачивается и бежит в предыдущую комнату. Она так отвлеклась, рассматривая загадочную женщину, что пропустила висящий на стене знак. «Западная комната — чертеж восточной комнаты», — гласила надпись. Решение головоломки было прямо перед ее носом, и она просто проворонила его!

Это не объясняло того, что случилось, но Фриск вернулась к своей проводнице, дрожащая и решительная. Брови Чары изогнулись.

 — Что-то не так, дитя?

Девочка мотает головой. Женщина повторяет слова, уже сказанные будто бы в другой жизни, но ребёнок ее не слушает. Она идет на другую сторону и старательно огибает платформу, на которой должна была погибнуть. Фриск победно улыбается, когда спрыгивает с последней пластины на место назначения. Чара хмурится, решая использовать последнюю зацепку — сбросить самой и начать все с начала. Решительность наполняет ее, когда душа тянется к потокам мчащегося времени, которые она так легко обращала вспять. Она открывает глаза.

Ничего не происходит.

Осознание происходящего наполняет Чару страхом — и бушующей, разрушительной яростью. Она не выдает чувства ни одним мускулом, ни одним движением, когда легко переходит ловушку и ведет ребенка по коридорам Руин. Только одна мысль пульсирует и рвет рассудок невиданной доселе бурей эмоций — гневом, раздражением, любопытством — и страхом.

Этот ребенок. Каким-то образом ее решительность превосходит мою.

Хранительница объясняет вторую головоломку и ждёт, подтвердится ли снова ее теория. Девочка неуверенно идет по треснувшим плиткам, проверяя их на прочность своей палкой. Но, как и должно было произойти, Фриск наступает на слабую плитку и падает в удобно расположенные внизу шипы.

Вновь водоворот уносит Чару к той самой поляне, к той самой первой встрече. На сей раз ребенок не слушает ее приветствие и легко проходит через головоломки. Она тут же прыгает на нужную плитку и, не оборачиваясь, проходит по безопасной дороге, едва не упав в конце. Девочка снова улыбается Хранительнице, не замечая, в какой ужасающей улыбке исказилось ее лицо.

 — Превосходно. И с первой попытки, — девочка не замечает ничего странного в последних словах. Чара прыжками преодолевает комнату. Отсутствие силы контроля над временем означало, что теперь она такая же смертная, как и все люди на Поверхности, если она погибнет, никакой перезагрузки не произойдет. Женщина ведет ребенка все дальше и дальше в Руины, и дитя не подозревает ни о чем дурном. Другие до нее были такими же наивными, но только эта девочка заставляет Чару тревожиться. Интересоваться. Злиться.

Она стоит НА МОЁМ ПУТИ.

***

 — А вот и мы.

Раздался радостный вскрик — девочка сорвалась с места. Они добрались до дома Чары — милого и ухоженного строения, расположенного под сенью большого черного дерева. Дорожка к двери была подметена, алые листья собраны в аккуратные кучи. Фриск остановилась у узорчатой двери с гербом, таким же, как и на тунике Чары, и повернулась к Хранительнице. В ее глазах танцевали искорки веселья, и Чаре на секунду показалось, что темные зрачки в них вдруг посветлели, став прозрачно-золотыми. Видение быстро пропало, а улыбка на лице ребенка оказалась настолько искренней и заразительной, что женщина улыбнулась в ответ.

 — Открыто. Заходи.

Девочка потянула на себя изогнутую ручку и заглянула внутрь, — ей явно было интересно, где же живет таинственная Хранительница Руин. Не увидев в коридоре ничего необычного, Фриск уже хотела рвануть и исследовать весь дом, но остановила себя. Сперва она вытерла ноги о коврик, поставила ботинки у входа и там же оставила свою палку. Удовлетворение наполнило грудь Чары теплотой: хоть один ребенок в мире знает, что такое манеры!

 — Налево, гостиная. Пожалуйста, садись за стол.

Фриск отвечает быстрым кивком и направляется туда, куда сказано. В первый раз Хранительница замечает, что наслаждается времяпровождением с человеком и желает растянуть это время. К тому же, разве такая хорошая девочка не заслуживает награды?

Оглянув гостиную, Фриск забирается на стул. Мебель в доме слишком большая даже для Чары, она предназначалась для взрослых монстров-боссов, что тут говорить о маленькой коротконогой девочке. Женщина приносит с кухни кусочек ирисково-коричного пирога, — они с Азриэлем приготовили его два дня назад, и Чара еще не успела расправиться с огромным куском выпечки.

 — Вот. Кое-что за достижение конца.

Хранительница садится напротив гостьи, наблюдая, как девочка рассматривает узор на скатерти.

 — Итак, что привело тебя на гору Эббот? — Чара начинает разговор, и беседа тут же не налаживается. Девочка бросает на нее удивленный взгляд, не ожидая такого вопроса, затем хмурится и отворачивается, явно не желая отвечать. Женщина понимающе кивает. Существует не так много причин, по которым ребенок захочет спрыгнуть со скалы.

 — Я вижу, ты не очень разговорчивая. Ну что ж. Наслаждайся хотя бы пирогом.

Девочка скребет вилкой по тарелке и опускает ее. В уголках глаз собрались слезы, которые она украдкой смахнула, затем тихо пробормотала:

 — Простите, я не очень голодная.

 — Ох, так ты можешь говорить, — Чара разминает пальцы. Следовало бы узнать это еще в момент встречи, однако сейчас она решает поинтересоваться о давно волнующей ее проблеме. — Тогда другой вопрос. Какой сегодня день?

Фриск отрывается от изучения узоров на цветочной вазе и удивленно косится на женщину, которая, подперев рукой щеку, смотрит на нее с любопытством в глазах. Она ведет себя… странно, и неизвестность заставляет девочку нервничать.

 — Четверг?

Женщина качает головой.

 — Нет. Дата. Год.

 — Сейчас… пятнадцатое сентября две тысячи сто двенадцатого года.

Поражённая, женщина опускается на спинку стула. Сейчас Чаре тридцать шесть. Выходит, ей удалось сбросить более восьмидесяти лет, — а значит, ее реальный возраст уже перешел за сто двадцать.

 — Хм, — удивление быстро сменяется принятием, и Чара, оперев ладонью подбородок, отвлеченно смотрит в потолок. — Как же быстро летит время.

Девочка смотрит на нее с абсолютным непониманием и изумленно наклоняет голову, когда Чара поднимается и уходит из-за стола, затем закатывает рукава и снова поворачивается к Фриск. Та испуганно вздрагивает, видя, как вспыхивают алым зрачки Хранительницы Руин. 

Пожалуй, пора заканчивать с этим.

— Человек, — учтивость и спокойствие исчезли из голоса Чары, оставив холод и равнодушие. — Было приятно познакомиться с тобой.

Удивление на лице девочки сменяется ужасом, когда Хранительница достает из спрятанных ножен тяжелый клинок. Ангел смерти распахивает кровавые крылья за ее спиной.

 — Прощай.

***

Адреналин ударил в голову, словно сильнейший дурманящий наркотик, побудив тело бежать, когда в мыслях билось неопределенное «Что же делать». Сердце колотится, будто отбойный молоток, ломающий ребра. Чара стояла напротив нее, закрывая своим телом единственный выход, и у Фриск не было выбора. Она рванула прямо на женщину, надеясь пробежать под свободной рукой.

Не получается.

Чара обхватывает ее тело и прижимает к себе. Девочка кричит и яростно вырывается из хватки. Для своего возраста женщина сильна. Ей удается устоять на ногах, когда Фриск в слепом отчаянии рвется к двери.

Истерзанная плоть, что они говорили,

Во имя…

Спину пронзает боль. Боль потоком несется по нервам, дрожью ударяет в колени. Боль взрывает грудь изнутри. Сердце судорожно пульсирует и истекает кровью, разрываясь на части. Женщина равнодушно достает нож и отпускает тело. Фриск пытается бежать, пытается дотянуться рукой до рваной раны, чтобы остановить кровотечение. Все, что она может делать — лежать, заливать дощатый пол кровью и судорожно глотать бесполезный воздух. Конечности онемели от остановки кровотока, зрение мутнело от удушья. Это конец.

Только одна мысль билась в угасающем мозге.

«Нет. НЕТ. Я ХОЧУ ЖИТЬ!».

Реальность растаяла в боли и темноте, унесла в шумящем потоке и выплюнула обратно в прошлое.

Она судорожно хватала губами воздух, чувствуя, как он разливается по телу жизнью и теплом. Она дышала, ее сердце было целым и испуганно билось, разнося кровь. Фриск не видела свои золотые глаза, не до конца понимала, что происходит, но знала: происходящее - не ложь. Девочка обхватила плечи руками, пытаясь успокоиться, пока не услышала отдаленный голос:

 — Интересно. Мы вернулись сюда, — в холодном тоне Чары было больше раздражения, чем любопытства. — Неважно, я предполагала это.

Женщина подходит к сжавшейся у двери Фриск. Опавшие листья хрустят под ее ногами, и эхо разносит этот шум, создавая впечатление, что Чара ступает по чьим-то костям. Уголки ее рта изогнуты в лукавой улыбке.

 — В конце концов, я тоже владела этой силой, — она деловито закатывает рукава и со слабым скрежетом достает клинок из ножен. — Силой изменять мир… до тех пор, пока ты не появилась!

В очередной раз Фриск убеждается, что ее приключения во времени — не глупая шутка, не сон и не галлюцинация.

Она старается не выдать страха и тянется лишь к решительности; но руки дрожат, когда она выставляет вперед палку — свое единственное оружие.

 — О-отойди! П-подойдешь ближе, и я тебя…

Девочка не успевает даже попытаться — Чара вырывает палку из детских рук и небрежно отбрасывает в кучу листьев. Высокая женщина нависает над сжавшейся Фриск, которая поднимает маленькие ладони, сдаваясь.

 — П-почему ты… Что я сделала?!

Несмотря на все ее усилия, голос ломается и срывается на тихий писк. Сложно говорить и думать о чем-либо еще, когда тяжелое лезвие находится в такой близости от лица.

 — У тебя есть кое-что, что мне нужно.

 — Ч-что именно?

 — Твоя душа, — нож опускается на уровень сердца. — Отдай ее мне.

Фриск успевает заметить кровавый цвет глаз и блеск стали, почувствовать холодный пот, стекающий по лицу, — и новый всплеск боли наполнил тело. Девочка сползает по стене, оставляя на ней алый след, и стонет от боли. Тонкие пальцы закрывают рану, и кровь сочится между ними, пропитывает свитер, стекает на садовую дорожку. Чара равнодушно наблюдает за секундами мучительной агонии.

Истерзанное сердце – это начало конца!

Решительное желание жить снова оборачивает время вспять.

 — Прекрати, — она всхлипывает, не замечая, каким золотом наполнены ее глаза. — Прекрати! Просто остановись!

 — Возвращаться бесполезно, — зрение проясняется, и Фриск видит, как Чара повторяет свои действия, готовясь к очередному убийству. — Я не остановлюсь, пока ты это делаешь.

Хранительница едва скрывает свои чувства. Это не просто «нечто необычное» — это огромная ошибка, гигантское недоразумение и нечто совершенно новое. Она бы вряд ли обратила внимание на ребенка с решительной душой, но ребенок, решительность которого превышает силу ее самой! Это было так неправильно, и, вместе с тем — захватывающе и весело, что Чаре хочется продолжать еще и еще. Убийство приносило лишь мимолетное наслаждение, — но убийство, которое можно совершать огромное множество раз?

Совесть молчит, уступая место первобытной жажде крови. Нет значения аморальности и нет значения преступления — есть желание получить то, что нужно и то, что хочется. Душу в первом случае.

Лекарство от скуки — во втором.

Истерзанная душа, и знаешь, ей известно, где мой…

Она может чувствовать запах пота и страха и слышать, как девочка трясется в своих сапожках, как участилось ее дыхание, когда она приблизилась. Словно волк из старой сказки, она готовилась наброситься снова.

Девочка неожиданно развернулась и бросилась бежать.

Растерявшись, Хранительница останавливается. Фриск навалилась на дверь и влетела в дом, и Чара злобно стиснула зубы. Она ненавидела бегать, однако ненависть лишь добавляла новый оттенок в палитру острых ощущений.

Фриск бежала так быстро, как только позволяли ее короткие ноги. Она не думала, куда бежит. Все, что ей хотелось — оказаться как можно дальше от маньячки из подземелья. Выбора особо не было — направо, налево и прямо. Лестница в подвал казалась самым подходящим и простым вариантом, и девочка бросилась туда, перепрыгивая через ступеньки. Наверху раздались шаги.

Охотничий азарт подгонял ее, бил в голову, затуманивал восприятие. Чара слышала тяжелое дыхание и топот внизу — девчонка пыталась сбежать из Руин. Она раздраженно зашипела и ускорилась.

Ни один человек не выходил отсюда. И никогда не выйдет.

Хранительница Руин это подтвердит.

***

Фриск уже преодолела лестничный пролет, когда услышала шум. Она подняла взгляд, продолжая бежать. Вовремя — Чара схватилась за перила лестницы и перепрыгнула их, обрушившись на Фриск, как ястреб на птенца. Волосы, подхваченные порывом, взметнулись, как ангельский ореол. Подол ее туники задрался, показав пустые ножны у бедра. Нож сверкнул в газовом свете.

Ангел Смерти, пикирующий на обреченного.

Девочка пригнулась, чувствуя рассекаемый воздух — лезвие прошлось в дюйме от ее головы. Женщина с шумом приземлилась на лестницу позади Фриск. От падения у нее подкосились колени. Оставалось всего несколько мгновений до того, как она поднимется и оборвет жизнь девочки снова.

Действуя бездумно и решительно, Фриск выиграла себе эти мгновения.

Она размахнулась. Пронзительно закричала и ударила палкой, вложив в удар всю силу, которую могло выжать ее детское тело.

Чара не могла такого ожидать. Удар пришелся в колено. От силы, вложенной в атаку, палка сломалась, но хруст издала не только она. Боль пронзила правую ногу Чары, и женщина, охнув, рухнула на лестницу. Нож выскользнул из руки и, звякнув, полетел вниз по ступеням.

Это было в новинку. Никто из детей не защищался, не пытался ввязаться в бессмысленную драку — или просто не успевал. На смену раздражению пришел огонь ярости.

Ее ранили. Ее побил этот маленький сопливый ребенок. И это было чертовски Б О Л Ь Н О.

Обломанный конец палки стукнул о пол. Девочка развернулась и бросилась к спасительной двери Руин. Ну нет.

Чара бросается вперед, невзирая на ужасающую боль в сломанной ноге, — адреналин и слепое бешенство убивали все препятствия на ее пути. Она схватила девочку за сапог. Та споткнулась и упала, разбив себе нос. Женщина ползком преодолела расстояние, разделявшее их, и нависла над Фриск.

Ее жилистые пальцы сомкнулись на тонкой шее девочки.

 — Ты… мерзкое маленькое отродье, — прорычала она, сдавливая горло как можно сильнее. — Я удержу тебя здесь любой ценой… даже если мне придется убить тебя миллион раз!

Ее кровавые глаза наполнены безумием — она не преувеличивала. Фриск отбивается маленькими руками, вертится, пытается укусить. Бесполезно. Разъяренная Чара не обращает на это ни малейшего внимания. Комната расплывается и сжимается в вакууме, тело начинает просить живительного кислорода. Девочка выгибается и пинает Чару в раненое колено со всей силы.

Адреналин не смог побороть настолько сильную вспышку боли. Закричав, женщина падает набок. Фриск перекатывается на живот, встает и бежит. Ноги дрожат, голова раскалывается и наливается тяжестью. Девочка смахивает кровь с лица, тяжело хватает воздух ртом, но не позволяет себе даже думать об остановке. Тяжелые врата Руин поддаются ей, и Фриск мчится по темным коридорам, врезается в новую дверь и распахивает ее. Свобода дышит ей в лицо свежим ветром и колющим морозом.

Хранительница Руин в бешенстве и боли воет ей вслед.

Истерзанная жизнь проклинает громко, как хаос!

***

Чара кое-как поднимается к себе в спальню, стараясь не тревожить сломанное колено. Она могла оказать себе первую помощь, но так нужная сейчас лечебная магия недоступна. Хранительница терпит все неудобства, стиснув зубы. Ничто сейчас не может болеть сильнее, чем чувство ее собственного достоинства.

Комната-склеп оказывается открытой. Чара останавливается перед ней, вспоминая слова, сказанные королем Азриэлем накануне ее ухода.

Семь, верно? Нам всего лишь нужно достать семь.

Седьмой контейнер по-прежнему пуст.

Она накладывает шину на сломанное колено, прячет нож в ножны. Затем, схватив теплый пурпурный плащ и надев сапоги, она хромает к выходу. Идти тяжело и больно, но Хранительница терпит все. Нужно лишь добраться до Сноудина и найти целителя. Обязательно предупредить местных о человеке в лесу. Кто-то из здешних монстров должен ей помочь.

Цепочка маленьких следов ведет вниз по тропе, через мост. В город.

Хромающая женщина волочится по ним. Ее работа еще не закончена. Пора забыть о наслаждении и заняться делом.

Ни один человек не ушел от нее. И никогда больше не уйдет.

Хранительница Руин это подтвердит.