Графство Лестершир, Браунстон-ин-Ратленд.

5 июня 1992, 09:27.

Защитные заклинания на первый взгляд были в полном порядке. Простенькие, прямо сказать, дилетантские — магглоотталкивающие чары, бледной паутиной трепыхающиеся на столбиках зеленого заборчика в три фута высотой, «сигналка» от взлома на калитке и еще одна, если верить сканирующему заклятию, на входной двери с полуциркульным окошком, задернутым изнутри кружевной белой шторкой. Тишь и благодать. Пасторальная, прямо-таки, картина. Но в прохладном утреннем воздухе витало что-то... Даже не запах как таковой, а едва уловимое ощущение. Знакомое еще со времен Первой Магической предчувствие надвигающихся неприятностей.

— Эй, хозяева! Есть кто?! — крикнула Джульс для очистки совести и по-разбойничьи свистнула в два пальца. Доркас уже понимала, что ей вряд ли ответят, но всё равно поморщилась — тоже для очистки совести, — когда низкая калиточка распахнулась со звоном сработавшей сигналки от взмаха темной волшебной палочки с серебряной окантовкой на рукояти.

— Вообще-то нам нужен ордер.

И французским оперативникам тоже. Особенно если они работают на чужой территории. И лезут, куда не просили, да еще и вперед сразу двоих командоров Аврората. Которым, очевидно, тоже спокойно в Министерстве не сиделось. Впрочем, если бы сиделось, они бы на этой работе и не работали.

— Лучше отвечать за снесенную дверь, чем за чью-то смерть, — парировал Долохов, и не подумав обернуться и хотя бы пропустить спутниц вперед. Доркас даже не смогла сходу решить, как к этому относиться. С одной стороны, приятно иметь дело с мужчиной, который не прикрывается женщинами в условно опасной ситуации — и такое в жизни бывало, причем проблема была не в том, что они женщины, а в том, что прикрывались ими без предупреждения и буквально как живым щитом, — а с другой стороны, официальную власть здесь и сейчас представляли именно женщины. И как офицерам британского Аврората, такое самоуправство им дружно не понравилось.

— Вот по вам, уважаемый, сразу видно, что вы по гороскопу баран, — ехидно ввернула Джульс, шагнув следом на ведущую к аккуратному, прямо кукольному домику дорожку и едва не оттеснив Доркас плечом. Та понадеялась, что случайно. Но, вероятно, напрасно. Джульс терпеть не могла, когда кто-то лез на рожон вперед нее.

— А по вам, мадам, что вы коза рогатая, — так же ехидно парировал Долохов, и Джульс бросила на Доркас восхищенный взгляд через плечо. Зараза. Если они сейчас начнут соревноваться в остроумии... 

— Не угадали, — хмыкнула тем временем Джульс. — Я стрелец.

— Да всё равно козерог рядом.

Поздно, Медоуз. Они уже начали. Повезет еще, если ограничатся словесными пикировками друг с другом, а не вспомнят об идущей следом «снулой рыбе» и не примутся оттачивать астрологические шуточки еще и на ней.

Упаси, Мерлин.

Входная дверь была заперта изнутри — на замок и щеколду, — что, конечно, не отметало предположения, что хозяева отправились с утра пораньше по магазинам — пользуясь преимуществами каминной сети, у которой, на взгляд Доркас, было куда больше недостатков, — но из-под двери действительно тянуло неприятно-знакомым душком. И буквально ударило в лицо, когда эта дверь распахнулась от еще одного взмаха волшебной палочки. Теперь уже белой, будто в насмешливый контраст со всегда черной одеждой. В этот раз Джульс не утерпела и полезла первой.

— Блядь! — сдавленно выругалась та, рефлекторно отшатываясь назад и зажимая нос рукавом свитера. Доркас сдержалась, а вот подавить рефлекторно начавшийся в ответ на вонь кашель уже не смогла. Смердело так, что принять это за сдохшую кошку действительно мог только стажер из мракоборческого училища, никогда не вскрывавший в Первую Магическую «могильники»: уединенные, построенные в самой глуши дома волшебников, чье исчезновение замечали лишь через несколько недель или даже месяцев. Черные Метки к тому времени давно уже развеивались, а входивших в незапертую дверь авроров обычно ждали трупы разной степени разложения. После первого такого вызова Доркас не ела три дня: вся еда воняла отвратительной смесью запахов крови, экскрементов и какой-то трупной слизи. Знать, от чего конкретно умер тот бедняга, она тоже не хотела. А теперь...

Добро пожаловать в свой худший кошмар, командор Медоуз. Мерлин, неужели снова?

— И что ж вам, бабам, всё на месте не сидится? — ворчливо спросил, тоже стараясь дышать через раз, Долохов, первым переступая порог. Нос он не зажимал, но и красоваться перед «бабами», делая вид, что вообще не замечает запаха, не пытался. Впрочем, такая вонь обычно отшибала желание распускать перья даже у самых сексуально озабоченных работников Аврората.

— А у нас мужики один дурнее другого, — сдавленно, сквозь зубы и рукав свитера, ответила Джульс, и под ногами у нее жалобно скрипнула одна из половиц коридора. Доркас кашлянула еще раз и шагнула следом, подняв палочку на уровень груди. — На пять минут оставить нельзя, тут же куда-нибудь влезут.

— О, ну конечно. Опять мужчины во всем виноваты.

— А кто же еще? — невозмутимо спросила Джульс и повторила: — Блядь.

По старой рефлекторной привычке бросила шар света в полутемную гостиную, не доходя двух шагов до дверного проема, и повисший под потолком Люмос высветил причину сбивающей с ног вони. Доркас посмотрела на лежащие на полу тела — месяц, не меньше, в закрытом непроветриваемом помещении с насквозь пропитавшимися трупным запахом обоями и занавесками, — и взмахнула палочкой, пустив в сторону распахнутой входной двери серебристую струйку дыма.

— Эркхарт, давай сюда дежурную группу и коронера, у нас еще два трупа. Мистер Долохов, не затопчите улики.

Сказала для проформы. Шагнул он широко, со знанием дела, мгновенно окинув взглядом весь пол гостиной, повернулся на носке и поставил каблук ботинка на паркет, а не на характерно примятый чьими-то следами ковролин. Профессионал.

***

Шотландское Высокогорье, школа чародейства и волшебства «Хогвартс».

5 июня, 14:10.

Старая грымза МакГонагалл не изменилась ни на йоту с того самого дня, как студентка седьмого курса Слизерина Джульет Катрина Ричардсон — предпочитавшая хлесткое «Джульс» и соответствовавшая романтичному образу хрестоматийной Джульетты чуть меньше, чем этому образу соответствовал разлапистый мексиканский кактус, из которого якобы гнали текилу, — наконец вывалилась за порог любимой школы, размахивая аттестатом. А заодно пытаясь не сломать ноги в туфлях на высоченной шпильке и горланя последний хит не менее хрестоматийной группы «Black Sabbath», поскольку текилы в ней, теперь уже бывшей Старосте Школы, было даже больше, чем исходного сырья во всех мексиканских агавах вместе взятых.

Веселые семидесятые. Их первая половина. Значок старосты на пятом курсе, квиддич на шестом, — из которого ее, правда, выперли, не дав сыграть и пяти матчей, — симпатичные парни всех мастей и статусов крови, тоже проникнувшиеся модной маггловской фразой «сексуальная революция». Непривычная тяжелая, порой даже дребезжащая музыка — поначалу они записывали ее сами, стирая с купленных на карманные деньги пластинок Селестину Уорлок и прочую «розово-сопливую фигню», а потом, еще на четвертом курсе в далеком семидесятом, рискнули первый раз самостоятельно выбраться в маггловский Лондон, — тайные походы в кинотеатры — смотрели всё подряд, брали билеты на ближайший же сеанс, не спрашивая ни жанра, ни аннотации, — и яркая маггловская мода. Булавки и краска на одежде, густо подведенные черным карандашом глаза, предававшие ей сходство с вороватым енотом, специально порванные на выпускной чулки и втрое укороченное и перешитое платье, всученное матерью еще в сентябре со словами «Ты же девушка из уважаемой семьи».

Девушка, ха. Тогда в Лондоне только появлялись панки, как раз в начале семидесятых, и она рухнула в их культуру с головой. Под ворчание старой грымзы МакГонагалл и закатывание глаз моржа Слагхорна. Значок старосты тот, впрочем, так и не отобрал. Ни на пятом курсе, впервые увидев ее в образе маггловской оторвы, ни даже на седьмом, когда за ней прочно закрепилась репутация главной школьной прошмандовки с татуированной грудью и меняющимися каждые три дня любовниками. По кругу. 

А потом школа закончилась и начался ад. О котором лучше не думать.

Слагхорн тоже уволился еще в середине восьмидесятых, а вот старая гриффиндорская грымза по-прежнему бдила на своем насесте. Чисто как чучело орла на одной из шляп Мэм, несравненной Августы Лонгботтом, последние десять лет делившей с Джульет право опеки над своим единственным внуком. 

Говорят же тебе, не думай.

МакГонагалл же явно думала. И недовольно сощурила глаза, едва в проеме двери для преподавателей появился посторонний силуэт в черном свитере и кожаных брюках. Как вывалилась в свое время мисс Ричардсон из этих стен, так и командор Ричардсон теперь ввалилась обратно. Пожевала фильтр тлеющей сигареты, огляделась и первым делом обняла накинувшихся на нее детей.

— Воу, полегче! Уроните еще, слонопотамы, я ж костей не соберу!

— Мама! — фыркнула дочь, сощурив точно такие же, как у нее, зеленые глаза. На которых сходство, в общем-то, и заканчивалось. Блэковская порода, будь она неладна. Впрочем, белокурая и кудрявая, с сердцевидным лицом и острыми бровями домиком, да еще и удивительно рослая Дженар — жертва материных гениальных попыток подобрать идеальное, в отличие от ее собственного, имя — походила на рыжего, веснушчатого и кареглазого отца еще меньше, чем на, собственно, мать. Тоже жертву, но уже чистокровных браков в попытке вывести идеальную породу. Стоило разругаться в пух и прах со всей имевшейся родней и послать их «идеальную партию» в максимально далекие ебеня, чтобы собственный ребенок этой участи избежал. Впрочем, ругаться было не впервой. Бои за поступление в мракоборческое училище велись гораздо дольше. Пришлось даже уйти из дома на всё лето, благо покойный «дядя Фред» Лонгботтом отнесся к ее мечте куда благосклоннее ее собственных родителей.

Да не думай ты, перечница старая.  

— Привет, — куда спокойнее поздоровался Невилл и забавно наморщил чуть вздернутый нос в ответ на попытку не то пригладить ему волосы, не то, наоборот, растрепать еще сильнее.

— Так, братва, у меня к вам дело, — взгляд рефлекторно, по давно въевшейся в кости профдеформации, скользнул по полному студентов Большому Залу. — Ага, младшего Уизела уже выпустили из белых казематов? А Поттер где?

— Всё там же, — согласилась Дженар и фыркнула еще раз. — Второй день в Больничном Крыле маринуется. А Грейнджер вон сидит. Позвать?

— Не. Нахрен. Задолбаюсь потом объяснительные писать, почему допрашиваю малолеток без присутствия родителей, — отмахнулась Джульет, выдохнула дым в сторону, чтобы не на обнимавших ее с обеих сторон детей, и чуть сильнее сжала руки на их плечах. Тоже рефлекс. Только не аврора, а неожиданно поднявшей голову первокурсницы со Слизерина. Старая грымза поднялась со своего места по правую руку от пустующего директорского кресла и направилась, чеканя шаг, в сторону незваной гостьи.

— Добрый день, миссис Прюэтт.

Дери меня Василиск.

— Директор Дамблдор сейчас занят, но я сейчас же сообщу ему о вашем визите...

— Не торопитесь, профессор, — ответила Джульет, честно пытаясь принять вежливо-дружелюбный вид. — Думаю, мы вполне обойдемся своими силами. Командору Медоуз нужен отчет обо всех перемещениях профессора Квирелла за последние полтора месяца. Желательно к сегодняшнему вечеру, если у вас с профессором Дамблдором найдется время.

Не желательно, а обязательно, но это МакГонагалл должна была понимать без лишних объяснений. Не маленькая.

— А где она сама? — немедленно уточнила дочь с беззаботной детской непосредственностью. Все когда-то такими были. А теперь... ей тридцать шесть, а Фабиану с Фрэнком... вечные двадцать пять. 

Лучше б она вообще сюда не приходила.

— В Аврорате сидит, — ответила Джульет, натянув на губы с полустертой темной помадой кривоватую улыбку. — Нам тут такого видного мужика в помощь прислали. Но я-то дама замужняя, так что пусть его тетя Доркас окучивает. 

МакГонагалл ожидаемо дернула краем рта. Ну-ну. Осуждай. Только про себя, а то услышишь в ответ много интересного.

— Реально клевый? — педантично уточнила Дженар, в очередной раз напомнив, что яблоки от яблоньки недалеко падают, от осинки не родятся апельсинки и так далее по списку. Джульет предпочитала первый вариант пословицы, а вот МакГонагалл — явно второй. 

— А то! Я тете Доркас плохого не посоветую. И парфюм у него зачетный, мы тут с утра, — пару трупов грузили, — Лютный патрулировали, так я всю дорогу рядом с ним и тусовалась, чтоб хоть чем-то вонь от тамошних мусорок перебить. Надо будет узнать, что за марка, твоему отцу такой же прикуплю. Кстати, Невилл, нужна твоя помощь.

— Какая? — радостно подписался тот на еще не озвученную авантюру.

— Спокойно, шкет, помощь формальная. Разрешение на создание штаба в Лонгботтом-мэноре дашь? 

— Конечно, — фыркнул Невилл, понятливо не став уточнять при МакГонагалл, что это вдруг втемяшилось в голову его приемной матери.

— Ты ж моя булочка, — ответила Джульс, что, вероятно, звучало крайне комично в сочетании с ее хриплым, давно прокуренным голосом, и вновь взъерошила ему волосы.

И встретила все немые вопросы МакГонагалл ослепительным оскалом довольной жизнью гиены.

А вот теперь посмотрим на реакцию старого таракана. Зашуршит или нет?