— Ты останешься дома! — ударил кулаком по столу Вожак, но Барсик лишь тихо фыркнул, продолжая натягивать сапоги.

— Ты не понимаешь? Это же Кощей Бессмертный! И я не могу позволить ему пленить ещё и тебя! Я сильный, и земля тут моя, моей стаи, тут я сильнее, чем на его территории. Я справлюсь сам и освобожу детей, — чуть не взвыл Лад, пытаясь достучаться до разума своего возлюбленного.

— Вот ещё, ворон что сказал? Что Кощей со мной говорить хочет. Скажи спасибо, что я тебя с собой беру. И вообще, у меня личные счёты с этой пернатой говорилкой. Вот пока ты Бессмертному косточки грызть будешь, я ворону все перышки выщипаю, — нахально заявил Барсик и позвал. — Пошли, а то опоздаем, солнце заходит.

— Подожди, сейчас, только тайное оружие захвачу, — сдался Вожак и отправился в курятник.

Все курицы спали, как им и положено, но петух важно расхаживал и, похоже, спать вовсе не собирался. Вчера утром на бедного птица «случайно» упал со второго этажа сапог. Барсик упорно не признавался, за что так возненавидел петуха, но то, что сфинкс уже не первое покушение на жизнь пернатого проворачивал, Вожак знал. После вчерашнего происшествия несчастный петух начал путать день и ночь и теперь кукарекал в самое странное время. Решив, что это может пригодиться, Лад засунул птицу в сумку и они с Барсиком вышли со двора.

Ночной лес жил своей жизнью. Вдали ухал филин, в прошлогодней листве шуршали шустрые мыши, где-то ёжик вышел на свою ночную охоту. Кощей Бессмертный стоял на северном краю поляны. Худая, высокая фигура, закутанная в плащ, такая же темная, как и густой лес. У ног злодея безвольными куклами сидели заворожённые мальчик лет пяти и девочка чуть помладше. Дети не шевелились, не переговаривались, не вздрагивали от неожиданных звуков; их лица были бесстрастны; светлые, спутанные волосы спадали на лица, но те словно не замечали этого. Шум крыльев дал понять Бессмертному, что враги близко, а большой говорящий ворон приятной тяжестью опустился на плечо.

— Хм… А любовника ты зачем с собой взял, Барсик? Боишься меня, значит, — хмыкнул Кощей, увидев, как на поляну вышли двое: высокий и плечистый Вожак и совсем молоденький худощавый парниша. — Я только тебя звал…

— А зачем звал-то? — спросил, перебив, лысый, но красивый на восточный манер юноша.

— Я хочу поменять двух маленьких волчат, — кивнул на детей не потерявший и части пафосного высокомерия Бессмертный, — на свое яйцо.

— Ох… И у тебя бубенцы сперли? Я знаю, как это, просыпаешься в один прекрасный день, смотришь себе под хвост, а твоего хозяйства нет, — сочувственно отозвался Барсик: в бытность домашним сфинксом он был кастрирован. — Но честно, это не я. К тому же, это ты вернул мне мои, думаю, сможешь и себя сделать полноценным.

Лад, вожак всех волкодлаков Руси, тихо хихикнул и поспешил заверить:

— Бессмертный не о том. Он совсем о другом яйце!

— Так… О куриных яйцах? Так мы всей деревней тебе с три десятка соберём за полчаса, — обрадовался Барсик.

— Мне нужно мое яйцо! То, что ты у меня украл! Там игла, а это моя смерть! — не выдержал Кощей и перешёл на крик.

— А зачем ты иглу в яйцо положил? — с искренним возмущением отозвался сфинкс. — Так и уколоться не долго.

— Это моё яйцо, и я могу туда напихать чего хочу! — потерял терпение, наконец, Бессмертный. — Отдавай яйцо или я убью щенков, задушу своими руками…

— Барсик, где яйцо, — Лад обнял своего возлюбленного, опасаясь, что маленькие оборотни и правда пострадают, если кот продолжит вести разговор в привычной для себя манере.

— Мы почти все яйца съели, а последние пять я сварил и отдал Ване, когда он пошел в мир Иной, — нахмурившись, припомнил Барсик. — Одно, вроде бы, было легче остальных… Но я не уверен, всё же три недели прошло.

— В мир Иной? Иван ушел за Калинов мост? — с ужасом спросил Кощей, чувствуя, как волосы становятся дыбом. — Вы унесли смерть бессмертного в мир мёртвых?

— Мир мёртвых? — побледнел в свою очередь сфинкс, покрываясь мурашками. — Ваня мёртв?

— Почему мёртв? Живой, просто сейчас находится в загробном мире… Но он же сам хотел, — пояснил Вожак и тут же отступил, встретившись взглядом с Барсиком.

— Почему ты не сказал? — подхватил ближайшую ветку сфинкс и пошел в сторону быстро отступающего Лада.

— Эй! Вы! Вам не кажется, что сейчас не время обсуждать кто и что не сказал? — вмешался в ссору Кощей, пытаясь привлечь внимание к своей проблеме.

В разгар этой сцены из сумки высунул голову петух, осмотрелся и с полной убеждённостью в своей правоте заорал:

— Ку-ка-реку!

— Ненормальная птица! — возмутился говорящий ворон.

Крик петуха, как и положено, разбил тёмные чары, и дети ожили, рванули было в разные стороны, но Бессмертный легко нагнал мальчишку и поднял за ногу, а его пернатый пособник вцепился когтями в волосы девочки и потащил ту к своему господину.

— Думаю, что нам стоит вмещаться, — высказался ворон, наблюдая за тем, как весело бегает за обернувшимся волком Ладом обернувшийся лысым котом Барсик.

— Зачем? До рассвета далеко ещё, — пожал плечами Кощей, удобнее перехватив одной рукой две детские ладошки. — Потом проведем переговоры с выжившим. А ну цыц, прекратили плакать! А то съем! — грозно потребовал у маленьких заложников Бессмертный: те своим нытьем мешали наблюдать за веселой гонкой. Дети замолчали, испуганно прижимаясь друг к другу.

Ворон взлетел и направился к позабытому в пылу сражения петуху, намереваясь вырвать из шикарного хвоста пару-тройку перьев. Просто так, нутро требовало.

— Ку-ка-реку! — возмутился домашний птиц от такой наглости, стоило первому перу оказаться в черном клюве.

Лысый комок ярости резко сменил направление движения: счёт с во́ронами вообще и к данному говорливому экземпляру в частности у сфинкса был огромным.

— Моего Петю ощипывать? Да я тебя сейчас сам в суп пущу, — налетел на пернатого гада Барсик.

С одной стороны к каркающе-мяфкающему клубку, оборачиваясь прямо на бегу, бросился Вожак всех волкодлаков Руси, а с другой — сам Кощей Бессмертный.

Забытые всеми в суматохе брат с сестрой же, взявшись за руки, направились домой, благо этот лес маленькие оборотни знали хорошо.