Ворона Кощей впустил в свою комнату еще вечером, сразу после ужина. Улетев, Бессмертный оставил окно открытым, и его слуга, выждав время, незаметно полетел следом, решив, что ему просто необходимо узнать, куда в такой час направился Кощей, и, главное, зачем. За всей постельной вознёй Яся и господина пернатый наблюдать не стал, и с чувством выполненного долга вернулся в комнату. Даже успел задремать. Но и после полуночи Бессмертный не вернулся, и ворон решил вернуться на подоконник к ератнику, чтобы разбудить своего задремавшего в чужой постели господина. Но Кощея на месте не было, а Ясь уже спал. Решив, что недруги могли приготовить ловушку и Бессмертному сейчас нужна помощь, птиц заглянул вначале к Ладу с Барсиком. Мирно неспящая парочка была занята чем-то слишком увлекательным настолько, что вряд ли была способна сейчас на подлости. Оставался только Иван, слишком умный для третьего сына.

То, что ворон увидел в окне Вани, заставило птица удивленно открыть клюв, при том так широко, что там вполне могла бы поместиться голова кота. Кощей неожиданно вдруг глянул на окно и зло сверкнул глазами, заметив своего любопытного слугу. Тихо, незаметно, ворон вернулся в спальню Кощея, решив, что господин сегодня точно не вернется. И, может, планирует побыть еще третьим в постели Вожака.

— И вроде бы пожилая нечисть… Откуда столько прыти? — спросил сам себя птиц, пряча голову под крыло. — Ох, не к добру это, не к добру… И влетит мне за мое любопытство. Перьями палеными пахнет.

Одним недобрым взглядом прогнав ворона с подоконника, Кощей вернулся к прерванному занятию: продолжил целовать шею Вани, ласково и жадно трогая бока. Бессмертный точно знал, что первый у Ивана, но тот, несмотря на свою неопытность, активно участвовал в процессе раздевания друг друга, не уступая, трогая самого злодея без стеснений и лишнего смущения. Так, как самому хотелось. Ваня первым стянул с Кощея почти всю одежду и потом помогал раздеть себя самого. С ним и Бессмертный смог расслабиться, не сдерживать себя, слегка прикусывать кожу, жадно мять ягодицы, даже позволил себе звонко, но почти не больно хлопнуть по бедру. Иван утянул за собой Кощея, обнаженного, такого хрупкого внешне. Они оба были возбуждены, и Ваня решил, что пора… Он почти незаметно нащупал флакончик со смазкой, но открыть одной рукой не вышло, и Ваня завозился, отвлекшись от поцелуев и ласк.

— Давай лучше я, — предложил Кощей, протягивая руку. — Все белье испачкаешь, если будешь так открывать.

Иван слегка покраснел, но флакон отдал и тут же, не дав Бессмертному времени, вжал того в постель собой, почти полностью улегшись на Кощея. Бессмертный легко и привычно открыл флакон одной рукой и без видимых усилий перевернулся, подминая любовника под себя.

— Эй… Я хочу по-другому, — возмутился Ваня, слегка прикусив тонкую губу любовника. — Пожалуйста.

— Ты хоть знаешь, что делать? — рассмеялся тихо Кощей. — Или решил, что если я бессмертный, то и боли не чувствую?

— Знаю, в теории, но знаю, — заверил Иван.

— Интернет? Опять этот противный совратитель добрых молодцев? — зашипел рассержено Бессмертный.

— Он самый, — заверил Ваня, втягивая Кощея в долгий, нежный поцелуй, а затем попросил. — Не ревнуй, не надо. Ты очень горяч, когда зол, но нет причин для ревности. Это не человек, это, по сути, огромная библиотека. Интернет просто дает возможность узнать то, что ты хочешь узнать.

— Точно не человек? — с сомнением уточнил Бессмертный, хотя лжи в словах любовника и не чуял.

— Клянусь, — шепнул на ухо Иван, слегка прикусывая мочку, целуя чувствительную кожу за ухом. — Позволишь? Ты сильнее меня… Не разрешишь мне, и я никогда не узнаю, каково это, быть сверху.

Кощей довольно зажмурился, представив на мгновение, что будет для Вани первым и единственным, и позволил уложить себя на постель, даже сам вложил флакон в ладонь парня, повернулся белоснежной спиной. Иван поцеловал в затылок, принялся языком изучать позвонки, прикусил нежно острую лопатку, огладил упругую ягодицу, так приятно ложащуюся в ладонь. И лишь затем смазал пальцы, наливая смазку прямо над телом Бессмертного. Пару прохладных капель упали на горячую кожу Кощея, заставляя того тихо фыркнуть.

Болевой порог у Бессмертного был гораздо выше человеческого, и он мог бы обойтись без подготовки, но уж очень ему нравилось чувствовать, как осторожно, заботливо, стараясь не торопиться, действует Ваня. Целуя плечи, прижимаясь всем телом, Иван осторожно проник в желанное тело одним пальцем. Ваня несмело смазал все внутри, прежде чем подключить второй палец, целуя, шепча всякую приятную, ласковую чепуху, пытаясь поцелуями и ласками отвлечь Кощея от возможного дискомфорта.

Бессмертный расслабился, изогнулся, добравшись губами до губ Ивана, жадно целуя, и только потом сообщил:

— Мне этого достаточно, действуй, Ваня.

— Спасибо, — не к месту отозвался Иван, смазал себя и, пристроив головку к входу, плавно двинулся. От жара и тесноты Ваня на мгновения забыл, как дышать, и замер, не столько давая Кощею привыкнуть к ощущению, сколько привыкая сам и боясь позорно кончить, едва войдя.

В этой восхитительной тесноте двигаться было сложно, но еще сложнее было сдерживать себя, не начать трахать такого податливого и опасного любовника размашисто, резко, принося боль вместо удовольствия. Иван не сразу нашел нужный темп и угол, и Бессмертный сам приподнялся, выгнулся, а затем тихо застонал, подсказывая, что вот так все хорошо, правильно.

Ваня целовал плечи, лаская правой рукой член Кощея, шепча его имя с каждым толчком. Он тонул в собственном удовольствии, и музыка чужих стонов мешалась с его собственными стонами и вздохами, пошлыми шлепками разгоряченных, потных тел, превращаясь в нечто совершенное. Удовольствие нарастало, пока не затопило Ивана с головой, но он успел краем сознания отметить, что Бессмертный тоже кончил.

Ваня лежал на постели, пытаясь отдышаться, прийти в себя, не понимая толком, где он, лишь крепко, надежно обнимая Кощея, вдыхая запах его волос. Растерянный, переживший самый яркий оргазм в свой жизни, Иван не понял, почему вдруг Бессмертный встал. Он попытался удержать любовника, но не вышло: тот был слишком силен.

— Ты чего? — спросил было Ваня, но замолк.

Сидя в постели, Иван с ненавистью смотрел на левую руку, платок лежал среди скомканных простыней, а игла, ставшая частью самого Вани, мерцала тусклым светом в темноте.

— Не уходи, — поднялся Иван, со страхом подойдя к стоящему у окна Бессмертному.

Кощей резко обернулся, и на мгновение Ване показалось, что его сейчас ударят, а учитывая силу Бессмертного, этот удар мог и убить. Но Иван не остановился, подошел ближе, обнял, снизу-верх смотря на бесстрастное лицо, пытаясь заглянуть в красные, светящиеся глаза.

— Кощей…. Поговори со мной, — почти умоляя поспросил Ваня. — Пожалуйста. Кощей?

Нечеловечески сильный Бессмертный молча отцепил от себя руки парня и принялся одеваться.

— Я… Это случайно вышло, — выдохнул Иван, упрямо пытаясь посмотреть в глаза Кощея.

— Ты как мне планировал отдать иглу? Руку себе решил отрубить? — зашипел Бессмертный, откинув рубаху и вцепившись в запястье левой руки пальцами. — Так?

— Я не думал об этом, — не стал врать Иван, боясь, что ему прямо сейчас оторвут конечность.

— И не думай. Я запрещаю тебе отрезать себе руки. Ты меня понял? — резко, властно приказал Кощей.

— Слушаюсь, — облегченно выдохнул Ваня и погладил правой рукой по щеке своего любовника.

— Мне нужно подумать, что с этим всем делать, — махнул рукой Бессмертный. — Завтра поговорим, или послезавтра. Ложись спать, Ваня. День был долгим, завтра будет такой же.

— Ты на меня не злишься? — удивился Иван.

— Злюсь, очень, но это не отменяет того, что ты мне нравишься. И это злит еще больше. Как ты вообще умудрился это сотворить? Как это вообще возможно?

Тяжело вздохнув, Ваня, виновато опустив голову, рассказал про воды Стикса и свой эксперимент над левой рукой.

 — Несносный, любопытный, глупый мальчишка… Что ж с тобой делать? — отсмеявшись, выдал Кощей и взъерошил русые волосы. — Ладно, утро вечера мудренее, придумаем что-нибудь.

Иван выдохнул: он столько раз прокручивал эту сцену у себя в голове, и она успела обрасти сотней кровавых подробностей. А вместо всех ужасов его лишь слегка пожурили, даже не отшлепали.

— Ну, отшлепать тебя не такая уж и плохая идея, но тебе завтра ехать верхом… Неудобно будет, — насмешливо отозвался Бессмертный.

— Я что, в слух сказал?

— Мысли, к сожалению, я читать не умею. Конечно, вслух, — поцеловал в губы Ваню Бессмертный. — Спи, несчастье мое, третий сын. Я что-нибудь придумаю.

— Спокойной ночи, Кощей, — благодарно отозвался Иван и закрыл окно, когда тот улетел.

Сон еще долго не приходил к Ване и тот крутился в постели, слишком возбужденный и встревоженный обилием эмоций, чтобы заснуть.

Ворон старательно делал вид, что он спит, или и вовсе чучело, надеясь, что уставший от столь бурной ночи господин о нем просто не вспомнит. Кощей, словно и не замечая любопытного птица, ходил кругом по комнате и активно думал, потирая подбородок.

Бессмертный слабо представлял, как вообще его смерть можно было сделать частью живой плоти, не говоря уж о том, что понятия не имел, как это исправить. Пугать Ивана раньше времени он не хотел, но сам крутил в голове сотни вариантов развития событий и все больше склонялся к тому, что назад получить свою иглу сможет, лишь убив Ваню или отрубив руку. Делать этого не хотелось категорически.

Был и другой вариант! Ваня сам поклялся вернуть смерть Кощееву после свержения Злой королевы.

— То есть, по логике, ты мне сам себя пообещал, — потер руки Бессмертный. — Да и кто из богатырей будет смерть мою в моем пленнике искать? Даже если ты сам за мной пойдешь, сам останешься, кто в это поверит?

— Простите, господин…. А что я вам там обещал? — уточнил ворон.

Размышляя и не замечая ничего вокруг, Кощей подошел к своему слуге и именно к нему обратился со своей пламенной речью.

— Я не тебе.

— А кому? — осмотрелся по сторонам ворон.

— Ой, все! И ты спи! Все спите! — отмахнулся Бессмертный и сам первым поспешил исполнить свой приказ.

— Перетрудился, — ехидно и тихо каркнул птиц, возвращая голову под крыло. — Полигамия — вредная для здоровья вещь.