Бесчувствие

Полковник Дроганов сладко потянулся, не открывая глаз. Похмелье не мешало ему чувствовать себя на вершине блаженства. Вчерашний банкет был сплошной чередой хвалебных речей, наград и восхищенных взглядов. И это принадлежало ему, полковнику Дроганову, герою дня. Череда тщательно спланированных контратак завершилась блестяще проведенной спецоперацией, серьезно сдвинувшей линию фронта.

Нет, все-таки наука шагнула далеко вперед. Без нее уже не обойтись на поле боя. Эти новые солдаты — просто чудо. Последнее приобретение на сто процентов окупило свою стоимость. Ноль двадцать второй… Секретное оружие высочайшего класса. Полковник улыбнулся. Не окажись под рукой этого чуда бионики, еще неизвестно, как бы все обернулось. Вспоминая трясущиеся руки подполковника Шумского, который напился вчера с горя до поросячьего визга, Дроганов рассмеялся. Он чувствовал себя добрым и щедрым. Во всяком случае, пока.

«А что, ведь это идея. Ноль двадцать второй заслужил награду.»

Полковник открыл глаза и потянулся к телефону.

***

Унты оставляли на полу крошки грязного снега. Охранник поморщился, растирая онемевшие от мороза щеки, и подошел к напарнику, сосредоточенно наблюдающему за подопечным через окно с укрепленным стеклом.

— Нахрена козлу баян?

Прежде чем ответить, Иван задумчиво перекатил зубочистку из одного угла рта в другой.

— Тебе за что платят, Сапог? Чтоб дурацкие вопросы задавать? Дроганов сказал — ты сделал.

— Он же не запомнит ничерта, так зачем стараться? Лучше бы нам отдал, — хохотнул тот.

Иван перевел тяжелый взгляд на Сапога.

— Тебе баб мало? Зато уйма бабла! Не утомляй меня, заткнись и давай ее сюда.

— Но хоть посмотреть-то можно?! — ухмыльнулся Сапог. — Не каждый день бесплатный цирк показывают!

Иван медленно раздвинул губы в улыбке.

— Отчего же… Можно. Об этом полковник ничего не говорил.

— Позову остальных, — потирая руки, воскликнул Сапог.

***

Девушка дрожала, то ли от испуга, то ли от холода, а может, от того и другого вместе. Мертвый воздух подземной лаборатории не насыщал, комом застревая в гортани. Грубый охранник, всю дорогу тискавший ее, ведя снегоход свободной рукой, вернулся и сделал знак следовать за ним.

— Вот твой клиент, — сказал он насмешливо, сдирая с нее толстую шинель, в которую завернул девушку на время перехода из машины в подземелье секретного объекта. — Будь с ним пожарче, полковник непременно хочет, чтобы он получил все сполна.

Сапог плотоядно облизнулся, оглядывая ее легкое платье.

— Это лишнее, — сказал он, схватился за подол и резко дернул вверх, стаскивая с нее одежду. Теперь на девушке остались лишь туфли. Она закрылась руками.

— Ну-ну, не строй из себя скромницу, я взял тебя из борделя, а не из монастыря. Видишь это? — он помахал перед лицом увесистой пачкой банкнот. — Получишь, если все сделаешь, как надо. А будешь возникать — пристрелю и не поморщусь. Пошла, — солдат наградил ее шлепком пониже спины и втолкнул в открывшуюся решетчатую дверь, напоминающую вход в клетку опасного зверя.

Оглянувшись в последний раз, девушка сделала несколько шагов туда, где за поворотом коридора лился свет люминесцентных ламп. Стук каблуков гулко отразился от стен. Она сняла туфли и пошла босиком, поверхность пола холодила ноги, но так казалось тише и безопаснее. Кто или что ждет ее там? Вспомнив черную кобуру на поясе Сапога, она стиснула зубы и вошла в помещение.

Лаборатория? Гараж? Палата? Повсюду стояли приборы и лежали инструменты, подходящие как для ремонта, так и для операционной. Посередине комнаты стояло странное кресло со свисающими проводами, а в нем неподвижно сидел мужчина. Могучий торс был обнажен, а взгляд устремлен в пустоту. Слева, над сердцем, поблескивала металлотатуировка — цифры 022. Кто это? Человек? Робот? Она вспомнила жуткие слухи о новой версии киберсолдат — полуандроидов, которых в последнее время использовали для спецопераций. Сырьем для них становились преступники, психопаты и отчаявшиеся, те, кому ничего другого в жизни не осталось.

Девушка увидела на стуле белый халат, забытый лаборантом, и накинула на плечи, спасаясь от холода. Потом осторожно подошла ближе. Сидящий никак не показал, что осознает ее присутствие. Девушка рассмотрела шрамы на спине и груди, грубые, неровные. Те, кто латал это тело, определенно не заботились о комфорте его обладателя.

«Какой же он огромный… Если встанет, я окажусь ему по грудь».

— Тебе платят не за то, чтобы ходить вокруг! — голос из динамика заставил ее вздрогнуть. — Займись делом!

Она перевела взгляд на стеклянный прямоугольник наверху. За укрепленным стеклом толпились солдаты, хохочущие рты казались черными дырами, сигаретный дым клубился вокруг, придавая караулке сходство с преисподней.

***

«Ноль двадцать два… щелчок затвора… удар… часть программы… грохот взрыва… нет… я… ноль двадцать два, выполнять… огонь лазерного прицела… твое задание… хруст ломаемых костей… кто… ты…»

Хаос обрывков воспоминаний захватывал после каждой миссии, это было настолько мучительно, что яростный мороз камеры анабиоза казался желанной пыткой, ведь сразу после смерти приходит забвение. Бесчувствие.

— Солдат! Проснись уже, там баба ходит, если ты не заметил! — гогот солдатни отскочил от металлических стен и вонзился в него сотнями осколков.

«Это приказ?»

Он перевел взгляд на человека, стоявшего перед ним.

«Кто это? Женщина».

На ней халат, как на тех, других, что зашивают кожу, паяют поврежденные микросхемы.

«Что ей нужно?»

Он должен убить ее?

«Нет».

Лучше следовать программе и ждать распоряжений.

***

— Меня зовут Анни, — негромко сказала девушка, — я здесь, чтобы сделать тебе приятно.

Он чуть склонил голову, явно не понимая смысла сказанного. Она вздохнула и положила ладони на его напряженные плечи.

«Что он такое? Что сделали с ним?»

Она чувствовала одновременно страх и сочувствие.

Мышцы были сведены словно в судороге. Анни начала осторожно поглаживать и массировать их. Мужчина вскинул на нее глаза, но с места не двинулся. Она тихонько запела популярную песенку, которую уже неделю крутили по радио, стоящем в баре публичного дома, в котором она работала. Пальцы разминали жесткие бугры мускулов, постепенно превращая их в упругие податливые волны, скользящие под гладкой кожей.

Солдат вздохнул и разжал кулаки. Тепло. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал тепло.

Анни наклонилась и, откинув пряди волос, прижалась губами к его губам. Мужчина не реагировал. Она еще не встречала таких. Что же ей делать? Девушка вздохнула, опустилась на пол между его разведенных коленей и расстегнула ремень темных форменных штанов. На нем не было белья. Белье носят для удобства, а нужно ли оно машине? Анни ощутила острую жалость.

***

— А он сможет? — голос Дика прозвучал неожиданно серьезно. — Отморозил себе яйца, зуб даю. Да и вообще, вы видели, чтобы он на кого-то смотрел? Не как на мишень, я имею в виду.

— Да-а, — протянул Арс, — меня и то от его взгляда в жуть бросает. Ставлю три бакса, что сможет, — воскликнул он, и, порывшись в кармане, бросил на стол мятые бумажки.

Солдаты одобрительно загудели, развлечение становилось интереснее. Гора банкнот росла. Иван досадливо поморщился и убрал ноги со стола, освобождая место для игры. Он внимательно смотрел на то, что происходило внизу, погруженный в мысли.

Боевая безупречность полуандроида вызывала отстраненное восхищение и отвращение пополам с завистью, в которой Иван не желал признаться даже самому себе. Там, где в сражении участвовал 022, боевые заслуги простых солдат будто переставали существовать вовсе. И вот теперь безжизненное совершенство киберсолдата рушилось на глазах. Таяло, опасно приближая границу, за которой навороченная бионика становится личностью. Лицо Ноль двадцать второго было обращено к стеклу. На мгновение взгляды встретились. Иван прищурился, выпустил очередной клуб дыма и отвел глаза.

***

Анни прижала ладони к широкой груди солдата. Он продолжал смотреть поверх ее головы, в ему одному известную точку. Девушка склонилась и провела языком по его животу. Во рту остался солоновато-горький вкус пота и дезинфицирующего средства. Она не сдержалась и куснула за сосок, надеясь вызвать хоть какую-то реакцию. Солдат дернул мышцей, будто сбрасывая надоедливую муху.

— Что же тебе нужно?

Он не ответил.

«Ну конечно… Интересно, какой у него голос? И есть ли он?»

Анни опустила руку ниже. Хватит церемониться, а то она никогда не выйдет отсюда.

Опытные пальцы обвили податливую плоть. Он дернулся, дыхание на миг прервалось. Анни удовлетворенно улыбнулась и обхватила губами его наливающееся естество. Солдат стиснул зубы, инстинктивно подавшись ей навстречу.

Анни слышала, как дыхание мужчины становится все чаще, и с удивлением ощутила, что сама не осталась равнодушной.

— Так, а теперь трахни его как следует! Нечего халтурить! — в микрофоне слышался гомон голосов и смех.

«Вот ведь уроды…»

Анни вскочила, и скомкав халат, злобно швырнула в сторону окна. Потом огляделась и заметив у стены два резиновых коврика, схватила один и бросила на пол. Тяжелый рулон медленно развернулся, сверху плюхнулся второй. Девушка потянула солдата за руку.

— Вставай! Покажи этим кретинам на что ты способен!

Киберсолдат поднялся во весь рост и Анни поняла, что если ляжет под него, то он ее просто раздавит. Не выпуская его руки, она стащила солдата вниз, и встала на четвереньки, упершись в его пояс. Древнее чутье работало с перебоями, солдат явно не знал, что ему делать дальше. Анни поднялась и обхватила руками его голову, прижимая мощную грудь к своей спине, потом двинулась ему навстречу. Солдат сжал руками ее бедра и с глухим стоном вошел до конца. Могучий первобытный инстинкт наконец заставил тело вспомнить.

Он слишком давно не был с женщиной, Анни чувствовала, что партнер словно находится одновременно в нескольких измерениях, растерянный, задыхающийся, его пот стекал ей на спину горячими дорожками, тело сотрясала дрожь. Это продолжалось долго, но Анни закусила губу и терпела, поглаживая его напряженные руки, спину, все, до чего могла дотянуться.

***

— Я же говорил, что не сможет! Слабак! — Сапог презрительно фыркнул и отвернулся от стекла. — Давайте сюда мои деньги!

— Какого черта? — возмутился Арс. — Очевидно, что выиграл я!

— Начать не кончить, — осклабился Сапог, — так что гоните бабки.

Охранники возмущенно заспорили, в гомоне нельзя было расслышать ни слова.

— А ну хватит! — Иван шваркнул по столу книгой, и поднялся на ноги. Искаженное лицо заставило солдат попятиться и замолчать.

Иван уставился на Сапога в упор.

— Когда ты сможешь в одиночку захватить эшелон с оружием, как этот слабак, против которого ты делал ставку, тогда мы с тобой поговорим!

Он повернулся к остальным и гаркнул:

— У вас что, дел мало?! Поглазели и довольно! Нашли себе повод увильнуть от работы! Хотите, чтобы я в завтрашнем докладе вас упомянул?!

Солдаты, недовольно ворча и толкаясь, вышли и разбрелись по местам. Иван сел на стол спиной к окну и вытащил из пачки последнюю сигарету.

***

Анни положила руку солдата себе на плечо, и упершись в нее, чуть изменила положение.

«Ну же, давай!»

Его движения участились, ладонь смяла плечо девушки, как пластилин, ее вскрик потонул в его хриплых стонах, содрогающееся тело солдата обрушилось на нее всей тяжестью, Анни не удержалась и упала. Изувеченное плечо, ударившись о плитку, заставило ее вновь закричать.

***

— Ноль двадцать два, встать!

Оглушенная Анни пошевелилась, почувствовав, что непомерный вес, вдавливающий ее в пол, исчез. Рука Ивана грубо схватила девушку за шею и вздернула на ноги.

— Идем.

Она не успела даже оглянуться, за спиной лязгнула решетка двери.

***

Ноль двадцать второй неподвижно стоял, повинуясь приказу. Грянул выстрел. Он не обратил на это внимания. Выстрелы были частью его вселенной.

В помещение вернулся Иван.

— Штаны застегни, — буркнул он, сунув пистолет за пояс, и, сняв со стены шланг, направил на солдата струю газовой санобработки.

Горькая зеленоватая дымка была предвестником лютого мороза. Еще минута — и Иван привычным движением захлопнул дверцу анабиотической камеры.

Ощущая, как по венам расползается ледяной туман, Ноль двадцать второй облегченно вздохнул. Бесчувствие — это смерть, пустота и покой.

***

Полковник Дроганов плотнее закутался в шарф. Ледяная крупа била в лицо колючими пощечинами, заставляя щуриться. Он поднял бинокль и вновь всмотрелся в темные пятна, проступающие сквозь начинающуюся метель. Рядом топтались члены командования, снег противно скрипел под их тяжелыми сапогами. Пора свериться с картой. Полковник махнул рукой и решительно зашагал в сторону хлопающих на ветру полотнищ палатки.

Горячий чай обжигал губы. Дроганов скривился. Надо сказать, чтобы Иван в следующие раз клал поменьше сахару. В ходе обсуждений и планирования стратегии, карты, лежащие на столе, покрылись красными булавочными головками, придавая отметкам позиций сходство с рассыпанным лукошком брусники. Гомон голосов командующих становился то громче, то тише, подобно неровному биению сердца. Там, за вибрирующей брезентовой границей, чудовище из боевых подразделений и скрежещущей техники ожидало приказа.

К ночи элементы тактики были утверждены, приказы розданы, и в палатке зазвучал вой вьюги, заполнивший нишу живого шума разговоров.

— Подожди, Терентьев. Посмотри-ка еще раз сюда. Бромм уверен, что получится, но можно ведь и нарваться на перекрестный огонь.

Низенький седой человек поправил очки и вновь устало склонился над картой.

— Павел Ильич, нельзя требовать от разведки невозможного.

— Нельзя недооценивать противника, вот что, — бросил Дроганов, и допив чай, отдал стакан Ивану.

Терентьев покосился на темную фигуру, безмолвно застывшую в углу палатки.

— Что ж, если вы не хотите рисковать, мы можем использовать главный козырь.

Полковник махнул рукой: 

— Ноль двадцать два, подойди.

Солдат сделал два шага вперед и застыл у стола. Дроганов окинул его довольным взглядом и вдруг усмехнулся.

— Как все прошло, Иван? — он повернулся к адъютанту и поднял бровь, — Наш герой получил награду за подвиги?

— Так точно, — безо всякого выражения ответил тот, и стал собирать со стола стаканы.

Ноль двадцать второй уже трое суток находился вне камеры. Это было много для любого киберсолдата. Слишком много. Части человеческой личности отчаянно пытались соединиться в целое, обрывки эмоций проходили сквозь систему, как разряды тока. Голоса людей доносились, как из другого мира.

— Надеюсь, вы приняли меры предосторожности, — продолжил Дроганов, разглядывая бесстрастное лицо киберсолдата.

Иван взял поднос и молча направился к двери.

— Да или нет?! — рявкнул полковник.

Стаканы со звоном посыпались на утоптанный снег. Адъютант резко обернулся. Дроганов с удовольствием отметил его побелевшие скулы. Он любил подчинять сильных зверей.

— Да, полковник, — отчеканил Иван, — я лично позаботился об этом.

— О чем это вы? — нахмурился Терентьев, натягивавший перчатки перед выходом в стонущую непогоду.

Полковник фыркнул.

— Так, мелкая шалость.

«Тепло рук. Кто это?» Кто прикасался к нему? Когда? Киберсолдат вздрогнул. Внезапная вспышка воспоминания, очередной обрывок — бесполезный кровавый кусок зеркала, засевший в сознании.

Полковник обернулся к ноль двадцать второму и указал на карту: 

— Приказ. Завтра отправишься с отрядом Горгона в сектор Д-26. Твоя задача обеспечить безопасность колонны.

***

Холод. Вой ветра похож на протяжные стоны. Приказ отдан, осталось выполнить его. Время тянется, сворачиваясь тугой раненой змеей. Командующий о чем-то спрашивает, белые зубы сверкают в холодном свете ламп.

— … тебе она? Надеюсь, это была женщина?..

«Женщина? Женщина в халате…» Ноль двадцать второй внезапно захлебнулся воздухом. Яркие картины встали перед глазами, проносясь бесконечным, сводящим с ума потоком боли. Он чувствовал внутренние сигналы системы о неполадках, запустилась программа тяжелой травмы, заставляющая оставаться на месте и ждать эвакуации. Солдат пошатнулся.

«Опасность. Опасность. Ждать. Приказа».

Киберсолдат упал на колени.

— Этого еще не хватало! — закричал Терентьев. — Кто-нибудь, вызовите техников! — он выбежал из палатки, забытая брезентовая дверь врезалась в стенку, ветер тут же вогнал ледяной молот в образовавшийся проход.

— Иван, живо за техниками! — рявкнул Дроганов, глядя на содрогающееся тело. — Эта штука слишком дорого стоила, чтобы потерять ее в такой ответственный момент!

Адъютант не двигался. Он молча смотрел на ноль двадцать второго, лежащего на истоптанной сапогами корке грязного снега, потом перевел взгляд на командующего.

— Какая же ты все-таки мразь, Дроганов… — тихо проговорил Иван. Глаза горели двумя ледяными факелами, снежные стрелы летели мимо лица.

Полковник задохнулся от ярости и вытащил из кобуры пистолет.

— Никто, слышишь, никто не смеет…

Иван прыгнул вперед и, перехватив его руку, прижал дуло к виску полковника.

— Никто больше и не будет… — тяжело дыша, прошептал Иван, и спустил курок.

***

Полковник Шумский старался держать подобающее случаю выражение лица. Мрачные мины командующих, вводящих его в курс дела, вызывали у него неодолимое желание рассмеяться. Шумский взглянул на пол. Корка грязи здесь была аккуратно счищена, обнажив неровное белое пятно.

«Большая, должно быть, лужа натекла. Кто бы мог подумать, что в башке этого сукиного сына Дроганова было столько мозгов…»

— Полковник? Что делать с заключенным?

Шумский встрепенулся и уставился на измятое лицо Терентьева. Из-за помутневших стекол очков он походил на слепого.

— Да? Простите, задумался.

— Я спрашиваю, что делать с Иваном Юговым?

— Расстрелять, и дело с концом, — буркнул кто-то с другого края стола.

Шумский покачал головой и поднялся, направляясь к выходу. Командующие вышли из палатки вслед за ним. Белая пелена свежего снега мягкой глазурью покрыла танки и палатки личного состава.

— Зачем же сразу впадать в крайности? Отдайте его техникам. Как я понимаю, ноль двадцать второго кибера будут ремонтировать еще несколько дней, вот и предоставьте им, так сказать, расходный материал.

Шумский с удовольствием вдохнул морозный утренний воздух и закончил мысль:

— В самом деле, не пропадать же добру.