Горячий город задыхается от любви

— Нравится то, что ты видишь? — дерзко спрашивает Кэйа, откидывая чуть влажные волосы со лба.

Рубашка намокла и прилипает к телу, остальную верхнюю одежду он давно снял, а капля пота быстро скатывается по виску, и в любой другой ситуации он бы отшутился, что выглядит так хорошо, что в комнате становится жарко, но именно сейчас это ничуть не весело. Альбедо, стоящий напротив, лишь вздыхает над блокнотом, устало выводя там очередные записи, Сахароза обмахивает себя шапочкой, другой рукой рассеивая его Крио энергию по лаборатории, и для комнаты, в которой проводится важный эксперимент, у них тут слишком тухло, но Кэйа не может их винить, даже если сам скоро скиснет. Созданные секунды назад льдинки тают у него на ладони, увеличивая лужу под ногами, а закатное солнце слепит через окна, будто издеваясь.

В Мондштадте давно не было так аномально жарко.

Большинство жителей просто перестали выходить из домов до вечера, рядовые рыцари сняли форменные доспехи — и ни он, ни Джинн не могли их винить, Джинн всё ещё носила свою накидку, только потому что выдержки у неё было больше, чем у них всех вместе взятых, а сам Кэйа щеголял в рубашке, — а количество людей в фонтанах увеличилось вдвое. Но что самое страшное, позор для их города, крах репутации — все эти люди были трезвыми. Последней каплей стал Дилюк, вышедший из погреба Доли Ангелов со словами, что даже вино там перестало охлаждаться, и придётся Кэйе охлаждать его самому, если он так хочет выпить. Кэйа тогда подхватил свою накидку, которую всё ещё носил с собой, только потому что мех на ней был особенный, её должны видеть даже в такую жару, и направился из таверны прямо в лабораторию Альбедо. Не то чтобы это как-то отличалось от его обычного маршрута, но рыцари на входе почтительно расступились — возможно, не хотели и близко подходить к тёплому меху в такую погоду.

Он планировал уговорить Альбедо найти способ создать холод любой ценой, иначе весь город придётся перевозить на Драконий Хребет, но к счастью, его измученного вида и расстёгнутой ещё больше чем обычно рубашки для Альбедо было достаточно.

— Рассеивание Крио элемента с помощью Анемо может сработать, — подводит итог Альбедо. Кэйа без сил падает на стул около его рабочего стола и прикрывает глаза от удовольствия, когда чужая и подозрительно холодная рука без перчаток опускается на его голову, перебирая волосы. — Но для этого нужно организовать постоянное взаимодействие этих двух элементов без участия людей, и если мы…

Кэйа честно слушает. Первые пару предложений, а потом прохладная рука опускается к шее, и он отключается. Сил совершенно не осталось после целого дня в патруле и вечера полного разочарований — речь, разумеется, про нагретое вино, а не про Альбедо, в его компании он готов сидеть хоть перед камином.

Краем уха он слышит, как Сахароза уходит в погреб, честно признаваясь, что там холоднее и от этого лучше думается, но он не особо обращает на это внимание, прижимаясь щекой к чужой руке. Ладони у Альбедо мягкие, но не дающие ложного представления о его силе — Кэйа видел, как легко он поправляет перчатки после уничтожения монстров. Видел и тяжело сглатывал, потому что в момент битвы на чужой голове действительно будто сияла корона, а яркий свет от взрывов его цветов отражался в глазах Альбедо, который даже в такой момент анализировал всё происходящее.

Мнение Кэйи не было объективным, но он всё равно считал, что Альбедо сражается красивее всех среди рыцарей, а при мысли о том, что руки, совершавшие те смертельные и элегантные удары, сейчас гладят его по лицу, он был готов смириться с любой жарой.

Он еле слышно стонет и открывает глаза, когда на лицо опускается что-то мягкое. Сдув с губ лепестки туманных цветов, целый букет которых они с Альбедо поставили в кабинет в надежде на то, что холод с них будет распространяться по комнате (но, к сожалению, прохладу с них можно было почувствовать только в сантиметрах от цветов, и теперь они просто стояли на столе будто в насмешку), Кэйа переводит вопросительный взгляд на Альбедо, приподняв брови, и тот смотрит в ответ лишь секунду, прежде чем широко раскрыть глаза и схватиться за блокнот.

— Альбедо? — конечно, это не первый раз, когда Альбедо начинает что-то экстренно записывать, не говоря ему не слова, но это не значит, что Кэйе не интересно. Он заглядывает через чужое плечо и за секунды пробегает глазами по быстро нарисованным схемам, улавливая суть, чтобы можно было сосредоточиться только на голосе Альбедо, когда тот будет объяснять свою новую идею, и не вдаваться в детали. Когда Альбедо говорит об открытиях его голос становится совсем немного выше и чуть более взволнованным — Кэйе никогда не надоедает слушать, и к счастью, новые идеи приходят Альбедо в голову постоянно.

У него самого взгляд в такие моменты беспомощно-влюблённый и невероятно нежный, но он готов показывать его Альбедо хоть каждый день, потому что он и сам беспомощно влюблён — и, по словам Альбедо, очаровательно нежен.

— Если рассеивать Крио элемент с туманного цветка чем-то, что содержит силу Анемо и не занимает много места, то можно охлаждать целые помещения. Думаю, бутыль ловца ветров подойдёт. Карманные ветряные потоки, которые к тому же не пропадут, нужно просто совместить с цветами, и хотя бы с жарой в помещениях можно попрощаться. Нужно начать с погребов во всех магазинах и тавернах, кабинетов рыцарей и…

— Нашей спальни, — продолжает за него Кэйа и по чужому взгляду видит, что Альбедо в шаге от того, чтобы закатить свои прекрасные глаза. — Я не шучу. Если ты планируешь и дальше использовать меня вместо подушки каждую ночь, то это моё условие. А ещё, заниматься сексом в такую жару — это самоубийство, и при всей моей безмерной любви…

— Ха? — Альбедо коротко смеётся, уже доставая туманные цветы из вазы. Другой рукой он ловко подхватывает бутыль ловца ветров с полки и перекидывает её Кэйе, даже не смотря в его сторону. Кэйа ловит, не задумываясь, и от этой слаженности что-то в душе теплеет, делая его ещё большим влюблённым дураком. — Что, Сэр Кэйа, не хватает выносливости? Какая жалость, я думал, уж Капитан Кавалерии…

— Господин главный алхимик, вы как никто другой должны знать о влиянии высоких температур на носителей Крио Глаза бога, — он вскрывает бутыль, не глядя, и быстро привязывает её к охапке цветов в руках Альбедо, наслаждаясь прокладными потоками ветра, пока тот смотрит на него своим насмешливым взглядом со слегка приподнятыми бровями. Кэйа быстро чмокает его в нос и продолжает. — Тем более, представьте как мне тяжело переносить и жару на улице, и горящую любовь в сердце каждый раз, когда я вас вижу. Но я готов нести эту тяжкую ношу, если…

Альбедо не выдерживает первым и смеётся, прикрывая глаза, а вместе с его смехом Кэйе в лицо прилетает самый прохладный воздух, который он чувствовал за последние дни. Он с улыбкой смотрит в завораживающее лицо Альбедо, а потом переводит взгляд на конструкцию в их руках и притягивает того к себе.

— Работает, — констатирует он и чувствует кивок Альбедо на своём плече.

— Нужно доработать внешний вид и можно будет передавать рыцарям. Ещё следует рассчитать количество цветов, необходимое на один квадратный метр помещения, длительность действия такой конструкции, сравнить разные виды туманных цветов — для этого мне понадобится помощь Сахарозы, уверен, у неё есть нужные исследования — и, конечно, наблюдения.

— Остынь немного, — останавливает его Кэйа, ставя цветы вместе с бутылью обратно в вазу, и в догонку к своим словам позволяет энергии крио осесть на пальцах, проводя ими по шее Альбедо, — ты уже отлично постарался.

— Ты… — начинает было тот, но их перебивает стук открывшейся двери. Что-то такое стоило предположить, в конце концов, они всё ещё в Штабе Ордо Фавониус, но Кэйа всё равно на секунды сжимает чужую шею слишком сильно, ловя от Альбедо заинтересованный взгляд, а потом разжимает руку и поворачивается к двери.

— Извините, что прерываю, — начинает Джинн, и Кэйа издаёт смешок, в этот же момент получая от Альбедо тычок по рёбрам, — но у меня срочное объявление для вас двоих.

— Джинн, свет очей моих, — Альбедо рядом с ним всё-таки закатывает глаза и возвращается к цветам. Была бы возможность, он бы и уши заткнул, но в какой-то момент он ловит себя на мысли, что слушать такого Кэйю даже весело. Первые пару минут. — Услада глаз, радость жизни. Позволь предположить цель твоего визита — до тебя уже дошли новости о том, что Альбедо, с моей неоценимой помощью, разумеется, создал устройство для охлаждения помещений, и теперь ты в награду за наш тяжёлый труд решила дать нам совместный отпуск?

Джинн проводит ладонями по лицу и вздыхает так тяжело, что Кэйе почти становится стыдно.

— Боюсь, прошение об отпуске тебе придётся оставить у меня на столе, я рассмотрю, когда будет время, — он с дрожью вспоминает горы документов на столе Исполняющей обязанности магистра и с мысленным вздохом осознаёт, что отпуска будет ждать до осени. — На самом деле я пришла сообщить, что рыцарей не хватает, всё больше территорий нуждаются в патруле, а ситуация в окрестностях города становится всё хуже, поэтому я вынуждена направить вас двоих на патруль в Спрингвейл. Там участились случаи пожаров из-за жары, а у многих жителей соломенные крыши. Нам нужны опытные рыцари для контроля над ситуацией.

— Мы тебя поняли, — откликается Альбедо, пока мысли об отпуске испаряются из головы Кэйи вместе с остатками прохлады, — выйдем в патруль завтра с утра. И прошу, пусть рыцари, патрулирующие город, передадут хозяевам лавок, что скоро я доделаю средство для охлаждения помещений.

— Конечно, — Джинн улыбается, и даже в полутёмной комнате можно увидеть следы усталости на её лице. — Спасибо вам двоим за помощь.

— Я хотел отпуск, а получил дневной патруль в Спрингвейле. В самое пекло, чтоб его, — говорит Кэйа, как только дверь за Джинн закрывается. Вместе с жарой, возвращающейся в комнату — всё-таки туманные цветы простояли тут несколько дней, они не могут держать холод так долго — к нему приходит головная боль. Он не шутил, когда говорил что носители Крио Глаза бога хуже переносят жару, и остаётся только надеяться, что Альбедо соорудит несколько охлаждающих рассеивателей для их дома вне очереди.

— В Спрингвейле не так плохо, — говорит Альбедо, собирая свои записи перед тем, как уйти из лаборатории. — Я буду рядом. И там есть небольшое озеро.

— Это то, в котором Кли глушит рыбу?

Альбедо улыбается и быстро целует его в утешение, становясь на цыпочки, а его руки будто невзначай расстёгивают ещё одну пуговицу на рубашке Кэйи. Недавно он признался, что без своей накидки Кэйа выглядит даже лучше, поэтому даже у жары есть свои плюсы. Кэйа не может не улыбнуться и мягко целует в ответ.

— Ну вот видишь, скучно не будет.

***

— Да чтоб я… Да ещё хоть раз…

Альбедо бегло поднимает на него взгляд из-за блокнота и через несколько секунд возвращается к наброску, придя к выводу, что жалобы Кэйи лучше воспринимать как фоновой шум.

— Что не так?

— Тут грязно. И душно, но больше грязно, — Кэйа осматривает свои сапоги и отряхивает их от грязи, издавая нечеловеческий вой.

Альбедо со вздохом закрывает блокнот и, прикрыв глаза ладонью, смотрит на солнце, стоящее в зените. Их совместный патруль начался несколько часов назад, и уже сейчас он думает, что упасть в ближайшее озеро не такая и плохая идея.

Кэйа был восхитительным во всех отношениях, кроме совместных путешествий, и угодить ему было невозможно, но зная, как плохо он переносит жару, Альбедо ничего не говорил.

Но, возможно, скинуть в ближайшее озеро стоило не себя.

— Мы в деревне, в конце концов, — отвечает Альбедо. — А ещё мы на работе. Ты же Капитан Кавалерии, разве ты не привык к походным условиям?

Он едва заметно ухмыляется, видя возмущение на чужом лице, пока они обходят очередные деревенские дома. Подумать только, человек, чьи методы допросов не обсуждаются даже среди рыцарей, который пугает свой собственный отряд и имеет паутину связей в городе и за его пределами, так легко ведётся на его подколы. В груди подозрительно теплеет, и Альбедо достаточно умён, чтобы понять, что это не от перегрева.

— Мои обязанности как Капитана Кавалерии заключаются, во-первых, в том, чтобы быть неотразимо прекрасным и заставлять всех, кто пришёл в город с недобрыми намерениями падать от восторга прямо на главных воротах, — загибает палец Кэйа, будто не замечая, как Альбедо фыркает. — Во-вторых, в том, чтобы тренировать новичков, и в каких-то там ещё, в том, чтобы размахивать мечом перед врагами так, чтобы это стало последним, что они видели. Кровь смывать и то приятнее, чем грязь.

На секунду в его взгляде проскальзывает то самое, что заставляет подозреваемых на допросе склонять перед ним голову, а их колени подгибаться, но Альбедо только мягко улыбается и делает ещё пару штрихов на своём наброске. Это не значит, что его колени не подгибаются, но с этим они могут разобраться потом.

— И в отличие от вас, Глава полевых исследований, который может спать без палатки или не спать вообще, я привык к комфорту.

Альбедо не выдерживает и фыркает ещё громче. Что ж, их дом действительно можно назвать комфортным, но Кэйа умудряется просыпаться по утрам с волосами Альбедо во рту, делать кофе, переставляя по кухне его колбы, иногда даже пить экспериментальные зелья по ошибке и выглядеть при этом самым счастливым человеком в мире. Немного грязи не должно стать для него проблемой.

Возможно, дело и не в комфорте, а возможно, Кэйе просто комфортно со всем, что связано с Альбедо. Как бы там ни было, Кэйа привлекает его внимание продолжением жалоб — как и последние пять часов без перерыва.

— Тут же везде животные, — продолжает Кэйа, с возмущением складывая руки на груди, будто животные в деревне — это что-то удивительное. Альбедо молча проглатывает своё «Ты Капитан кавалерии, ты ездишь на лошадях». — Да как тут люди вообще…

Он не успевает договорить — слова прерываются глухим ударом, и, повернувшись, Альбедо наблюдает, как Кэйа ловит яблоко, прилетевшее ему в грудь.

— Осторожнее со словами, Сэр Кэйа, — Брук стоит у ближайшей яблони с корзиной, и улыбка у неё, как и у любого оскорблённого мондштадтца, не предвещает ничего хорошего, — никогда не знаете, куда прилетит в следующий раз.

Кэйа возмущённо шепчет «Ты вообще на чьей стороне?», когда Альбедо ставит у дерева гео-цветок, чтобы Брук было проще собирать яблоки, и оттаскивает его обратно на тропинку, чтобы продолжить патруль. Он ест яблоко с невероятно оскорблённым видом под смешки Альбедо, и если бы не жара, от которой на их щеках появляется неестественный румянец, а Кэйа ходит куда медленнее обычного, даже если не подаёт виду, Альбедо мог бы назвать обстановку вполне приятной. Не лаборатория и не их уютная кухня, но тоже неплохо.

До тех пор, пока они не слышат крики с противоположной стороны Спрингвейла, и Кэйа не хватает его за руку, тут же перейдя на бег и прекратив все свои возмущения.

Как-то отстранённо Альбедо отмечает, что обожает это его качество — умение сразу же переключиться на то, где нужна его помощь, отдать себя делу без остатка. Новенькие в рыцарях часто говорили, что Сэр Кэйа лишь красиво улыбается и много пьёт, совершенно не занимаясь рыцарскими делами, но Альбедо видел, сколько бумажной работы он выполняет, помогая Джинн, как валится с ног после патрулей и как далеко заходит в выведывании информации. Альбедо не любил разговоры с незнакомцами, но всегда подходил к этим новобранцам и под неловкое «Господи главный алхимик» говорил им понаблюдать за Кэйей подольше.

Раньше в нём такой сентиментальности не наблюдалось. Это мог быть интересный объект для исследований, если бы Альбедо уже не знал ответ — он был влюблён, и это всё ещё невероятнейшее из его открытий.

Они добегают до места, из которого доносились крики, за считанные минуты — а то, что здесь происходит, становится понятно ещё раньше, когда они видят дым, поднимающийся над домами, и, не говоря ни слова, понимающе друг другу кивают.

Сколько бы Кэйа не возмущался, им обоим было ясно, почему именно их отправили сюда на патруль. Пожары в Спрингвейле начинались каждое лето, и никого, кроме Капитанов, сюда отправлять не стоило — рядовые рыцари могли и не справиться. Глаз бога Кэйи позволял ему работать с пожарами, и в то же время у него была достаточно хорошая репутация среди жителей, чтобы они ему доверяли. А Альбедо никогда не терял спокойствия, он уводил жителей твёрдой хваткой и не позволял им поддаваться панике.

Даже если сам с тревогой смотрел, как Кэйа, итак пошатывающийся от давящей жары, к которой добавился жар от огня, создаёт толстый слой льда прямо над горящей крышей — естественно, соломенной. И впервые он мысленно соглашается с возмущениями Кэйи по поводу сельского образа жизни, чертыхаясь про себя, даже если выражение на его лице ни капли не меняется.

Лёд Кэйи тает за секунды, чего и стоило ожидать, но Альбедо всё равно впивается в Кэйю тревожным взглядом, когда тот создаёт новый ледяной пласт. Они оба знают его лимиты — и при такой температуре они сильно урезаются.

«Он в пределах нормы. Не теряй концентрации» — он повторяет это себе раз за разом, ставя под ноги Кэйи гео-цветы, которые при реакции с огнём окружают Кэйю щитом — не самым сильным, но лучше, чем ничего. Пожар едва ли становится слабее, кажется, наоборот, лишь разрастается — они стоят перед стеной огня, и неба будто не видно.

— Давайте, Сэр Альбедо, не стойте столбом, — выводит его из оцепенения чужой голос.

Он получает пару тычков в рёбра и огромное ведро воды в руки — Брук ярко улыбается ему и утирает капли пота со лба, пока ведро поднимается к такому же ошеломлённому Кэйе.

— Остальные тоже сейчас будут. Пришлось бежать аж до колодцев в другом конце деревни.

— Вы… — Альбедо откашливается и берёт себя в руки. Он — рыцарь Ордо Фавониус. Даже в саже и при тушении пожара. — Я же сказал вам уходить.

Брук смотрит на него, как на дурака, и это довольно интересный опыт, потому что никто в Мондштадте ещё на него так не смотрел. Она легко похлопывает его по плечу и передаёт следующее ведро, будто объяснять такие очевидные вещи не нужно вовсе.

Огонь заливает светом часть её лица, делая его жёстче, а взгляд — уверенней. Женщин решительнее, чем в Мондштадте, Альбедо ещё не видел. Похожи на его наставницу. Они бы ей понравились.

— Мондштадтцы своих не бросают, Сэр Альбедо.

И он будто снова впервые ступает сквозь главные ворота города, слыша над ухом заученное «Добро пожаловаться в Мондштадт». Эта фраза в его адрес уже давно превратилась в «Добро пожаловаться, господин Главный алхимик, как дела в горах?», и стражников на входе он давно знает по именам, но Альбедо впервые неловко примеряет слово «мондштадтец» на себя.

Он работает руками только машинально, полностью уйдя в свои мысли, а жители Спрингвейла всё бегут и бегут с вёдрами воды, только успевай поднимать. Кэйа создаёт один слой льда за другим, и пожар медленно, но верно затухает.

К закату они оказываются мокрые и в саже на окраине деревни рядом с домом с сожжённой крышей — но даже тогда жители Спрингвейла не уходят. Они приносят им еду и мокрые полотенца, чтобы вытереть лица, и Альбедо принимает это всё с таким растерянным видом, будто это его первый пожар. Кэйа мягко утягивает его к себе на траву, когда жители деревни отвлекаются на осмотр убытков.

— Ты похож на растерянного котёнка. Ты как, в порядке? — вообще-то этот вопрос должен задавать Альбедо — на вид Кэйи больно смотреть, и дело даже не в испорченной одежде или укладке, а в бледности от переутомления и уставшем взгляде. Но даже так этот взгляд полон заботы — Кэйа пробегается по нему глазами, уверяясь, что тот в полном порядке, и откидывается на траву, переводя дыхание.

Если Джинн решит продлить их патруль, несмотря на его состояние, Альбедо будет вынужден перестать идти ей навстречу.

— Я в порядке, — отвечает Альбедо, ложась рядом, на чужое плечо. — Просто… не могу сосредоточиться.

— Из-за того, что сказала Брук?

— Ты слышал? — отвечает он вопросом на вопрос и скорее чувствует, чем видит, чужой кивок.

— Есть некоторый опыт в том, чтобы слушать других сквозь рёв огня.

Альбедо не отвечает. Он думает о том, что жители Спрингвейла могут просто зайти за дом и посмотреть вниз, чтобы увидеть их, лежащих на траве в обнимку, но эта мысль почему-то не вызывает ничего, кроме усмешки. Что бы они сделали, увидев их? Вероятно, кинули пару закатников, чтобы было, чем перекусить, и ещё раз поблагодарили. И это занятно. Ожидать дружелюбия — необычно. Совсем не то же, что в тёмной стране, где вместо дружелюбия он ожидал лишь пару слов в наставление, а дальше — лишь взаимная тишина, нарушаемая каплями воды, стекающей по сводам пещеры.

Закатное солнце в окраинах Мондштадта светит ярко, когда по Спрингвейлу раздаётся знакомый детский голос, перекрывая все разговоры.

— Рыцарь Искорка передаёт срочное сообщение от Действующего магистра Ордо Фавониус! — Кли тормозит прямо под их деревом и с яркой улыбкой плюхается рядом на траву. — Сообщение от Джинн. Она сказала, что отряд рыцарей уже отправлены сюда для устранения последствий пожара, а ваш патруль отменён, и вы свободны. Вроде всё, — она на секунду задумывается, а потом смотрит на них с детский восторгом, обводя взглядом сажу на их лицах. — Вы действительно тушили пожар? Настоящий?

— Конечно, — Кэйа встаёт с травы и разминает спину, причитая как старик, а потом протягивает руку Кли. — А теперь все тут по-настоящему разберутся и без нас. Пойдём на побережье? Хочу смыть с себя это всё, прежде чем возвращаться в город. Не доведи Архонты, меня там увидят в таком виде, что подумают люди?

— Что ты в кои-то веки потерял лицо во время работы? — Альбедо берёт за руку Кли, расценившую их разговор как разрешение пойти с ними, и они вместе выходят из-за дома, выглядя, наверно, довольно комично — среди них лучше всех выглядит Кли, которую обычно окружает грохот взрывов.

— Вот именно. Такого допустить нельзя.

Побережье Сокола встречает их долгожданной тишиной и ветром в лицо, а Кли тут же убегает ловить рыбу на мелководье — Альбедо её не останавливает, она прекрасно может найти себе развлечение и сама, а его внимание больше сосредоточено на Кэйе, который валится на траву в тени, хотя сам хотел к воде больше всех.

Он королевски красив даже со стекающим по лицу потом и всемирной усталостью во взгляде, — Альбедо делает ещё несколько штрихов в наброске, думая, что есть что-то особенно приятное в том, чтобы рисовать такого Кэйю, с ушибами и в разорванной одежде. И захлопывает блокнот на этой же мысли.

— Как бы я хотел сейчас оказаться в более прохладном месте, — причитает Кэйа, пока Альбедо садится рядом. И он, вообще-то, не любит поднимать эту тему, но слова вылетают из его рта сами, руша их атмосферу спокойного заката на побережье. Дымом, наверно, передышал.

— Например, там? — Кэйа замирает где-то у него под боком, но взгляд на него не переводит. Они оба смотрят на бегающую по пляжу Кли, пока закатное солнце бьёт в глаза. — В Каэнри’ах не бывает жарко, — уточняет он, будто Кэйа и сам не в курсе.

Они смотрят куда-то дальше палящего солнца Побережья Сокола и ветров, надёжно защищающих Мондштадт от любой опасности. В сторону маленького острова, который вырастает перед глазами будто из ниоткуда, если подплыть к нему слишком близко. Уж они-то знают, лично запечатывали — у Венти, помогшего им туда долететь, взгляд тогда был тяжёлый и нечеловеческий, и Альбедо, долго живший в стране без бога, на остатках былого величия, разрушенного не людскими руками, тогда впервые ощутил трепет перед божеством.

Интересный был вечер. Дилюк наливал им в таверне, не говоря ни слова.

— Нет. Туда не хотел бы, — отвечает Кэйа, и Альбедо разделяет его кивок. — Альбедо, ты когда-нибудь хотел предать Мондштадт? Без мыслей о долге и того, чему учила тебя твоя наставница. Ты сам этого когда-нибудь этого хотел?

Собственные желания как концепт открылись Альбедо не так давно, особенно в сравнении с тем, как долго он уже существует — и этим открытием он, так же, как и многим, обязан Кэйе.

Альбедо любит рисовать. А ещё он любит котов, играть с Кли, накидывать себе на плечи накидку Кейи, потому что она мягкая и пахнет им, ему нравится путешествовать по заснеженным горам и уже не очень нравится тестировать экспериментальные зелья на себе. И он очень любит Мондштадт. Любит не так, как Кли, которую хочется оберегать и защищать, и не как Кэйю, которого хочется утащить в какую-то подворотню и целовать, ощущая спиной такие знакомые стены, а как-то по-особенному, когда спешишь вернуться домой и знаешь всех продавцов в лавках по именам.

Поэтому, нет, он никогда не хотел предавать Мондштадт, хотя бы потому что места, способного его заменить, не существовало. Так он и говорит Кэйе и ловит от него понимающий кивок.

— Но однажды, — продолжает Альбедо, — сколько не запечатывай, Бездна постучится прямо в нашу дверь. И нам придётся что-то ей ответить.

Шанс того, что это случится в ближайшее время минимальный — Альбедо высчитывал — но никогда не нулевой.

— Значит, мы сделаем выбор, — отвечает Кэйа, сбрасывая с себя остатки когда-то белой рубашки. — Такой же, какой делаем каждый день. И я выберу Мондштадт.

И будто всё так просто — и будто им не светит война, когда люди Тейвата поднимут оружие, чтобы защитить себя от тех, кто вылез с самых низов их мира, и будто Кейа с Альбедо не встанут на их сторону, предавая тех, с кем должны быть заодно.

Кэйа говорит так, что ему хочется верить. И Альбедо верит. Они обсуждали это много раз и всегда приходили к одному и тому же — Мондштадт и всё, что он им дал, заслуживал того, чтобы за него бороться.

И не было никакого отличительного события, которое привело бы их к этому решению. Судьба Мондштадта решилась в один из непримечательных рыцарских дней, когда Кли выпускала лягушек из пруда в городской фонтан, у Альбедо и Сахарозы горели все дедлайны и едва ли не горела лаборатория, а Кэйа перекрикивался с Эолой на весь Штаб. Сегодня она решилась тоже — и сегодня было очень жарко.

— Давай искупаемся, жара невозможная — зовёт его Кэйа. — А потом пойдём домой?

— Да, — откликается Альбедо, — пойдём домой. Я слышал, скоро обещают дожди.

И Бездна растворяется в ветрах так же, как появилась.

***

Дожди оказались жестокой ложью, заставившей весь Мондштадт обречённо вздохнуть — Кэйа понимает это, падая лицом в стол в душной библиотеке, без сил даже накинуть на плечи мех.

— Напомните, зачем мы все тут собрались? — голос у Эолы такой недовольный, что Альбедо на всякий случай отвлекается от бумаг и проверяет, заняты ли у неё руки. А потом, успокоенный, возвращается к своему мелкому шрифту на плохой бумаге. — Тут такая жара, что у меня перестаёт работать голова. Кто бы нас тут не собрал, я ему отомщу.

В ответ она слышит только всеобщий усталый вздох.

Эола стоит у полки с огромной стопкой книг в руках, и Эмбер самозабвенно подкладывает ей ещё, будто не боясь, что и так потемневший взгляд Эолы станет темнее. Кли с интересом рассматривает картинки в книжках с нижних полок, а Ноэлль периодически заходит к ним с подносом прокладных напитков, и без неё самые известные рыцари Мондштадта бы уже лежали где-то под столами. Лиза лежит на коленях Джинн, изображая бурную деятельность — на деле она просто дремлет, пока Джинн пролистывает один том за другим. Кэйа выглядит так, будто умер ещё вчера, и лежит лицом в книге, но всё, чем Альбедо может ему помочь, это подставить комнатный охлаждающий механизм поближе, даже если он совсем не спасает.

Вся верхушка Ордо Фавониус собралась сегодня в библиотеке, чтобы попытаться найти в этом оплоте знаний способы борьбы с жарой, которые они ещё не пробовали, но за последние часы они не сдвинулись ни на миллиметр, и если бы не вечная жажда найти решение Альбедо бы уже сдался.

Лиза оказалась самой мудрой из них, уснув в первые же полчаса на коленях Джинн, и Альбедо бы тоже мечтал спать сейчас на коленях Кэйи, но сам Кэйа после поездки на лошади в такую погоду выглядел так, будто из библиотеки отправится прямо в Собор к Барбаре, и не факт, что на своих двоих.

Придуманное Альбедо устройство для охлаждения помещений работало, но даже оно не могло выдержать жару, накрывшую Мондштадт. Продукты на складах не портились в тот же день, но всё равно портились позже, и никто не мог ничего сделать. Такая аномалия погоды была бы интересным объектом для исследований, если бы Альбедо сам не задыхался от жары — ему было невыносимо находиться в лаборатории, и это стало финальной точкой.

— Отомсти небесам, — в итоге откликается Кэйа, устало поднимая голову, — за эту отвратительную погоду.

Альбедо думает, что в кои-то веки разделяет желание своего народа пойти против Селестии, если это там, на небе, контролируют температуру воздуха, но скорее всего, это не так — и весь его патриотизм умирает, не успев родиться, а он сам устало возвращается к трактату про способы охлаждения помещений, даже если буквы уже расплываются перед глазами.

Эола не успевает ответить — иначе бы их с Кэйей перепалка переросла в настоящий спор, как это всегда бывает, когда дверь в библиотеку с грохотом открывается, и Герта, координатор Ордо Фавониус, которую редко увидишь в Штабе, кричит на весь их подземный зал — и даже Лиза просыпается от её новостей.

— Дождь! — её голос эхом прокатывается по комнате, заставляя голову Альбедо проясниться. — На улице дождь!

Он хватает Кэйю за руку будто в бреду, вытаскивая на улицу, и где-то за его спиной слышится стук каблуков Эолы, вместе с радостным смехом Кли — их лучшие рыцари несутся по коридорам, словно дети, но Джинн не говорит им не слова, наоборот, она сбрасывает свою накидку и бежит вместе с ними, одной рукой открывая тяжёлые двери их Штаба.

Это неразумное поведение в подобной ситуации, да, дождь может вызывать радость, но не такую бурную. Когда Кэйа сжимает его ладонь в ответ, Альбедо становится всё равно.

Капли дождя прохладными брызгами разлетаются по его лицу, и, вместе с прикосновениями Кэйи, это — его лучшие ощущения. Альбедо стоит на крыльце Штаба рыцарей и дышит полной грудью, и будто последние пару недель не дышал вовсе. Волосы быстро намокают, и Кэйа проводит по ним ладонью. Альбедо подставляется под прикосновения, словно кот, и это сравнения он читает в чужих глазах.

Они спускаются к центру города все вместе, держась за руки, и ни капли не удивляются, слыша музыку на подходе к фонтану. В Мондштадте любят танцевать и устраивать праздники — повод обычно находится уже в процессе, а ещё в Мондштадте ни у кого нет стыда. Музыка и чужие руки подхватывают Альбедо за талию, и Кэйа уводит его в танце, совсем не стесняясь того, что они в центре города, на глазах у всех.

В Мондштадте дышится по-другому. Сара из Хорошего охотника перекрикивает усиливающийся дождь, чтобы сообщить, что все напитки сегодня бесплатно, и её слова встречает нестройный хор голосов. В Мондштадте радуются всей душой, без неловкости и мыслей о том, как правильно. В этом городе всегда всё неправильно — Альбедо научился находить в этой нестройности свою прелесть.

— Но небо же было чистое. Никаких дождей не обещали, — голос Дилюка раздаётся прямо у него над ухом, они с Кэйей прокружились под дождём до конца площади, и, кажется, посетители Доли Ангелов тоже вышли насладиться зрелищем. Дилюк звучит спокойно, как и всегда, но Альбедо знает его не первый год и с ухмылкой подмечает загоревшиеся глаза.

— Никогда не знаешь, откуда подует ветер, Дилюк, — Венти толкает его локтем под рёбра и выглядит таким довольным, что на это невозможно смотреть. Он подмигивает им двоим и наклоняется поближе, будто рассказывая страшную тайну. — Поблагодарите Двалина позже. Это он нагнал облака, по моей просьбе, разумеется.

— Стоило только сказать тебе, что напитки в Доле Ангелов начали портиться, не доезжая до города, — в голосе Дилюка слышится едва сдерживаемое веселье, но Венти только толкает его ещё раз, будто тот не выше на две головы.

— Не портите веселье, Мастер Дилюк, а то облака как нагнали, так и разгонем. Как же вы тогда будете блистать в своём чёрном костюме?

Кэйа смеётся во весь голос над возмущением на чужом лице и будто оживает после всех дней, когда он приходил с патрулей к Альбедо в лабораторию и падал без сил там же. Ярко-голубой свет пробивается сквозь его повязку на глазу, и Альбедо хотел бы сейчас её сорвать и прикоснуться губами к тому, что лучится из-под неё лунным светом, но вокруг, кажется, собрался весь город — к счастью, Кэйа понимает его без слов и молча оставляет на губах поцелуй, будто они тут одни.

— Хэй, Альбедо, — говорит Кэйа в его губы, — смотри.

И Альбедо смотрит. Как дождь на секунды застывает вокруг них, и для этого достаточно одного взмаха чужой ладони — капли воды леденеют в воздухе, и хотя солнце на небе нет, они всё равно сияют, застывая в этом мгновении.

Площадь разрывается радостным криком — сам Альбедо молчит и лишь влюблённо смотрит на Кэйю, который покорил и лёд, и его самого. Люди вокруг действительно будто исчезают.

— Красиво, — отвечает он, смотря прямо в чужое лицо.

И когда барды вокруг достают свои инструменты, когда лёд вокруг них тает с лёгким блеском, в последний раз отражая свет, когда вся площадь начинает танцевать под звуки капающей воды и радостного смеха, Альбедо понимает, как именно он любит Мондштадт. И Кэйа, как и всегда, оказывается прав, будто это он из них двоих признанный учёный — он любит Мондштадт так, что за него хочется бороться.

— Сходим в Храм Дракона Востока позже? Надо отблагодарить Двалина, — Альбедо говорит негромко, но Кэйа всё равно слышит даже сквозь усиливающийся дождь.

— Куда захочешь, — отвечает он. И Кэйю Альбедо тоже любит. Так, что бороться хочется вместе с ним.

***

— Кэйа, я хотела спросить… — Джинн так и замирает на входе в чужой кабинет, держа дверную ручку, но Кэйа лишь бросает на неё вопросительный взгляд, откинувшись в своём рабочем кресле, а Альбедо, сидящий на его столе и помогающий разобраться с документами, только приветственно кивает.

Это их не первый и даже не второй месяц отношений, все давно в курсе, поэтому Джинн только вздыхает и заходит в кабинет, а на выходе наверняка попросит их в следующий раз закрывать дверь на замок.

Кэйа не закроет, потому что ему нравится, когда другие рыцари заходят и на секунды замирают, видя Альбедо на его столе, даже если тот просто читает бумаги. И — он никогда не говорит этого вслух, но Кэйа научился читать по весёлому взгляду и едва заметной улыбке — Альбедо это нравится тоже, поэтому он не настаивает.

— Я хотела спросить, — продолжает Джинн, — куда вы хотите в отпуск?

Альбедо улыбается, прикрывая лицо бумагами, на слове «вы». Это глупо и нелогично, но невероятно приятно, и он проделал огромный путь, чтобы принять это «мы», в которое входит и Кэйа, и весь этот город, будто пропитанный признаниями и влюблённостью — у этого сравнения нет никаких оснований, кроме его собственных чувств, но он учится принимать их осторожно и небольшими шагами.

— На Драконий Хребет, конечно.

Альбедо давится только что отпитым кофе.

Они с Джинн обмениваются ещё парой слов, пока Альбедо смотрит на Кэйю с наверняка очень глупым выражением лица, а потом Джинн уходит, со вздохом плотно прикрыв за собой дверь и бросив «В следующий раз, будьте добры, закрывайтесь на замок».

— Ты правда не против? — тут же произносит Альбедо, и Кэйа отвечает ему мягкой улыбкой, убирая из его рук документы.

— Конечно, нет. Ты же хотел. И в Мондштадте теперь начались дожди, — он бросает неприязненный взгляд на улицу, но, повернувшись обратно к Альбедо, тут же возвращается к улыбке. — Какая же отвратная в этом году погода. То ли дело в горах, только представь, ты, я и километры снегов вокруг…

— И твои жалобы на то, что нужно спать в холодной пещере, — заканчивает за него Альбедо, когда чужие руки упираются на стол рядом с его бёдрами, а лицо Кэйи оказывается подозрительно близко.

— Ну ты же меня согреешь, верно? — Альбедо едва заметно улыбается в чужие губы, а когда глаза Кэйи закрываются, заводит руку себе за спину, на ощупь находя вазу с цветами.

В одну секунду он достаёт пылающие цветы из вазы и подносит их к лицу Кэйи — тот отскакивает от него чуть ли не на метр, заставляя Альбедо смеяться, и открывает рот с самым возмущённым видом.

— Теперь вам тепло, Сэр Кэйа?

Стражник, стоящий в карауле в их коридоре, опасливо оборачивается на крик своего Капитана, но решает — пусть всё, происходящее в этом кабинете, там и останется.