Иногда Джинн приходит домой такой уставшей, что единственное, на что у неё хватает сил — снять с себя обувь и завалиться в кровать, очень осторожно ныряя под одеяло к любимой и убирая очередную книгу, за которой она заснула в ожидании самой Гуннхильдр.

Разве любить, пускай и страстно, пускай и неприлично, но искренне и честно — не правильно? Так почему...? Почему же Джинн ощущает стыд?

Но стоит Лизе только захотеть и оковы сами спадают с Джинн, будто бы у неё есть волшебный ключик, отпирающий их по одному щелчку пальцев ведьмы. И сейчас, когда ладонь уверенно держала руку Лизы, а ноги смело вели её в танец, Джинн ощущала спокойствие, которое дарило чувство невероятного облегчения. Чёрт. И как ей только удаётся это делать?

Итэр тяжело дышал, ощущая, как мерзкий холод заставляет сжатые на рукоятке меча пальцы неметь от усталости и повисшей влажности подземелья. Её нежная улыбка впервые казалась чем-то до ужаса болезненным и раздражающим. Противоречащим ледяному тону и горящему ненавистью взгляду.

Двадцатые числа декабря быстро сменяют друг друга, наполняя воздух предвкушением праздника. Казума достает из кладовки огромное количество коробок с елочными игрушками – для такого особняка их надо чуть ли не миллион – и накидывает план размещения, опираясь на предпочтения всех шинки...

Луна, оказывается, не такая яркая, Тадаши.

Тсукишима Кей стал свидетелем смерти своего друга Ямагучи Тадаши, что сильно влияет на его психическое состояние. Он закрывается ото всех в своей комнате и единственный, кому позволено входить - Куроо Тецуро.

Когда она брала в эту вылазку Лизу, ей хотелось провести с ней время, наслаждаясь каждыми минутами их уединения, но Джинн просчиталась и сейчас единственное, что она может дать девушке - уставшее лицо и сотню тысяч дурных мыслей. 

Она любила в Джинн всё, но эта утренняя горечь порой ужасно раздражала.

- Ты не хочешь попробовать что-нибудь, помимо горького кофе?

- Я еще немного повредничаю, ладно?

От взгляда Лизы у Джинн сносит крышу.