Азирафаэль разворачивается и заходит в лифт. Он улыбается Метатрону, он счастлив, он очень счастлив, он возвращается на Небеса, он сможет изменить все к лучшему, он станет настоящим абсолютным добром. Белый свет от непривычки слепит так, что глаза начинают слезиться. Подъем кажется бесконечно долгим, а молчание рядом абсолютно незнакомым и неправильным.

На Фестиваль Цветов Лиза прибывает, изнывая от скуки. Из-за скуки и, разумеется, из вежливости она занимает свое место на укрытом от солнца ложе, с которого ей открывается вид на трибуны, площадку и рыцарей, вышедших показать себя на очередном турнире, устроенном семьей Гуннхильдр.

Им ещё нет восемнадцати, август кончается и стоит дикая жара, когда Лиза предлагает учиться целоваться друг на друге.

Перед закрытием цветочной лавки она обнаруживает под стойкой кошелёк, и в ворохе визиток находит имя «Лиза». Ни на что не надеется – мало ли на свете женщин с подобным именем – и набирает номер.

Их отправляют в патруль вместо отпуска, а важные разговоры ведутся под закатным солнцем, но всё равно все счастливы, потому что Альбедо очень умный, Кэйа так влюблён, а в Мондштадте самое жаркое лето.

Сопротивление — это основа царства ветров.

История Мондштадта — это история сопротивления. Люди восстали, чтобы отвоевать свою свободу. Они словно Анемо Архонт, раздувающий снега, словно Венесса, которая поднимается с колен, чтобы сражаться.

в рассказе дурака

Джинн пытается ухватить рукоятку покрепче, но её трясёт — как же она слаба сейчас, как же уязвима для удара… но Лиза покорно лежит под ней. Не дрогнет. Улыбается и тоже плачет, поднимая руки к щекам Джинн так, что из-под лезвия вытекает алая капля крови, тут же убегающая вместе с дождём, и Джинн приходится прилагать все усилия, лишь бы не отбросить этот чёртов меч в сторону, лишь бы не излечить эти множественные раны на теле Лизы из последних сил.

Архонты, как же это тяжело, как же она сожалеет, что это так тяжело.

Она должна сдерживаться Ради Мондштадта.

Джинн едва ли различает гул и улюлюканье толпы, пока ведьму поднимают на каменный помост — взгляд на ней. Только на ней.

Лиза шагает гордо. Всегда так ходила, такова её природа — не опускать головы, не спотыкаться, даже не евши третьи сутки, ни в коем случае не спускать с губ притворной ухмылки, самодовольной и наглой. Великая Ведьма в невеликие времена. Встречает смерть, как Ведьме и положено. Как... как старую подругу.

Первое, что видит Джинн, открыв дверь — это мисс Минси. В сознании. Живую.

Первое, что чувствует Джинн — неясное облегчение.

…очень даже живую мисс Минси, сидящую на белой койке и выпускающую серый дым в приоткрытое окошко.

Второе, что чувствует Джинн — это жгучее негодование.