Ткань приятно оглаживает кожу. Плечи рубахи слегка великоваты, а ворот широк, но нижнее одеяние настолько удобно и холодит разгоряченную после омовения кожу, что Бинхэ становится все равно на любые недостатки. По крайней мере штаны ему по размеру, поэтому он не видит в одежде никакой проблемы. Нос улавливает аромат, и он слегка приподымает ворот, утыкаясь в него носом и делая глубокий вдох.

— Чистая, — как и он сам, почти скрипящий от того, как сильно и тщательно какая-то сестрица вымыла его. — Новая… — он прерывается на еще один рваный вдох. Взгляд широко распахнутых глаз устремляется на мужчину, потягивающего чай для обряда. Его учитель тихо смеется, но Бинхэ видит теплоту в карих прищуренных глазах и не чувствует обиды. — Спасибо вам.

— Не мог же этот лорд оставить своего ученика в обносках?

— Нет, правда! — Бинхэ глубоко вдыхает, чувствуя, как горят его щеки. — Этому удавалось трогать хозяйскую ткань, и этот очень польщен, — последнее слово выходит мало внятным и зажеванным из-за непривычки Бинхэ говорить высокой речью. — что ему позволили такое носить. Этот будет беречь ее…

— Это всего лишь одежда. Поверь, этого весьма быстро станет недостаточно, — задумчиво заканчивает лорд. Ах, целый лорд! О Бинхэ впервые заботится кто-то подобного высокого титула. Эти мысли так сильно забивают его голову, что он не слишком вдумывается в смысл слов. — Впрочем, это не так важно, — он лениво взмахивает рукой. — Формальности соблюдены, так что на этом приветственную часть можно закончить. Теперь, когда мое имя известно, этот лорд объяснит, как пройдет твое дальнейшее проживание здесь. Первое время ты будешь работать на кухне пика — и этот лорд очень надеется, что его юный ученик сможет набрать необходимую массу — под присмотром наставницы Юй. Ты должен слушаться ее во всем, понятно, Бинхэ?

— Да!

— Хорошо, — кивнув, Шан Цинхуа слегка улыбнулся. — Когда твое тело придет в порядок, можно будет начать духовную практику, — видя чужое воодушевление, он покачал головой. — Это будет совсем не скоро: пройдет минимум год к тому моменту, когда ты сможешь привыкнуть к жизни на пике и новому режиму дня и ночи. Это отнюдь не так просто, как тебе кажется, ученик.

— Этот ученик справится со всем, что поручит ему учитель! — Бинхэ склонился в поклоне. — Не переживайте!

— Мне нравится твой оптимизм, но восприми мои слова серьезно. Спешить в любом случае некуда, вся жизнь впереди, не переусердствуй. Через пару месяцев я проверю твое состояние. Адепт Ша Гуэй проводит тебя до общежития.

      Глядя вслед подпрыгивающему при ходьбе Ло Бинхэ, Шан Цинхуа чувствует одновременно и огромное облегчение, и нависший над головой меч. А сможет ли он справиться с тем, на что сам обрек себя? Воспитание протагониста — вещь весьма сложная, и кто знает, что может нанести ему великую обиду? Зная подноготную истории и примененные при ее написании штампы, Шан Цинхуа остается вертеться еще сильнее в попытке угодить всем. С другой стороны, зная, чего нужно избежать, а чему просто необходимо произойти, он сможет управлять сюжетом даже лучше, чем прежде, имея под рукой протагониста с золотой удачей главного героя. Шан Цинхуа не совершит ошибок Шень Цинцю.

      Он думал об этом весь вечер, решив позволить себе небольшой праздник, свалившийся с души камень предзнаменования дал волю пьянящему облегчению, а самоуверенность не давала размышлять о том, что Шан Цинхуа может где-то оступиться. И, хэй, он может позволить себе хотя бы вечер не думать об этом? Все ведь так хорошо складывается, зачем думать о плохом?!

      А потом появление ученика вылетает из памяти. Он вспомнит о мальчике к собственноручно назначенному сроку, да и не кажется, что что-то прямо у него под крылом может пойти не так.

***

— Раздражает.

— Что именно, Ша-шисюн? — Цзяо Вэй протяжно зевнула, символически прикрыв рот рукой. — Неужели все продолжаете думать о том мальчике?

      Ша Гуэй нахмурился сильнее, продолжая взглядом следить за несущим ведро с водой новичком. На кухне чистая вода требовалась постоянно, как и свободные руки. Но вместе с тем это место было одним из тех, где было работать легче всего таким вот залетным ребятам, как этот малец.

— Он такой, — Ша Гуэй несколько мгновений покусал губу перед тем, как продолжил. — высокомерный, — он усмехнулся. Поставив полное чистой родниковой воды ведро на специальную площадку, Ло Бинхэ сел прямо на ступень в павильон кухни пика, тяжело дыша. Дрожащие руки мальчик сжимал в кулаки, разминая затекшие ладони и напряженные мышцы. Испарину на лице он незатейливо вытер подолом туники и, выпив чашу холодной воды, с пустым ведром вновь направился к роднику. — Разумеется, никто не приходит на Аньдин в поисках силы, но этот малец смеет считать, что возвысится здесь. Наверно, по нашим головам пойдет.

— Здесь несколько другие приоритеты, — ухмыльнувшись, Цзяо Вэй понятливо кивнула. Девушка выпрямилась и поправила пучок. — Ну и что? Скоро мальчик поймет, куда попал, и одумается.

— Вряд ли. Слышал, его на испытании отметил сам Лю Цингэ, — Цзяо Вэй застыла. — Поэтому наш глава выхватил его из-под носа Шень Цинцю и даже не стал выбирать еще кого-то, сбежав от их гнева.

— Вот как.

      Цзяо Вэй натянуто улыбнулась.

— Глава выделил этого мальчишку перед всеми. Потенциал в таком юном возрасте? Хах, да разве тут есть кому тратить на него время? — Ша Гуэй сплюнул и тоже поднялся на ноги. — Нужно сбить с него спесь.

      Ло Бинхэ был отпущен отдыхать после того, как помог домыть посуду. В обед мало людей приходило в столовую, так как работы было много, но те, кто добегал, впихивали в себя как можно больше или же брали с собой, распихивая по коробочкам и мешочкам, чтобы поесть в перерыве между поручениями. Прошло всего два дня с того момента, как Бинхэ взяли на пик, и он не успел прочувствовать этой тяжелой жизни, но вид измученных людей всех возрастов с мелкими царапинами и ушибами уже вызывал жалось. Даже сам Бинхэ уже успел получить ожог, неловко прикоснувшись к горячей кастрюле на очаге, когда осматривал кухню. Сейчас он мог облегченно вздохнуть и вернуться в свою комнату, чтобы проверить одежду: на кухне было грязно, не мог же он запачкать его новую форму в первый же день? Несколько раз он проливал на ноги воду, поэтому легкие полусапожки следовало поставить сушиться.

— Ох, — Бинхэ дернулся, услышав болезненный стон. Женский голос раздался где-то недалеко, но Бинхэ подавил порыв убежать и сделать вид, что ничего не слышал. Если бы он все еще был на улице, то точно не мог бы ничего сделать и сам бы получил, но разве мог он оставить свою сестру по секте? Теперь, когда он обрел дом, это было бы предательством с его стороны. — Как же плохо…

— Сестрица?

      Привалившись к стене ангара с хранилищем продуктов, молодая девушка, согнувшись, прикрывала руками живот. Тяжело дыша, она осела на землю и заскулила.

— Кто здесь? — она резко подняла голову и устремила на Бинхэ взгляд. — Ты кто?

— Я — Ло Бинхэ! Меня приняли на пик совсем недавно, — Бинхэ подошел к ней и сел на корточки. — Сестрице плохо? Этот Бинхэ должен позвать врача?

— Нет, — она покачала головой. — Врача не нужно.

      Однако Бинхэ видел по ее бледному лицу, дрожащим губам и красным векам, что ей плохо. Сострадание стало еще сильнее, и он ни о чем не задумался, предлагая любую свою помощь.

— Бин-эр не выглядит надежным, — она криво улыбнулась, печально опустив взгляд. — У меня есть работа, которую нужно выполнить до ужина, иначе меня серьезно накажут и, наверно, даже выпорют. Моя сестра принесла из города у подножья сладости, — Бинхэ ласково погладил ее по руке, пытаясь поддержать. — Но они, видимо, испортились, и я просто не смогу ничего сделать. А кто, если не я?

      Девушка почти плакала.

— Этот Бинхэ все сделает! — он в запале стал, позабыв про собственные болящие руки. — Только скажи, что именно!

      Нужно было перетаскать пух для будущих подушек из одного ангара в другой, дабы их потом перенесли на другой пик. Но нельзя было сделать так, чтобы о ситуации с так и не представившейся сестрицей кто-то узнал, поэтому Бинхэ должен был перетащить мешки, обходя пик по окраине и прячась от других адептов и учеников. Сестрица дала ему ключи от ангаров и объяснила, как до них добраться, а после, пошатываясь, ушла. Воодушевленный Бинхэ побежал исполнять ее поручение.

      Вначале он шел как ни в чем ни бывало, не показывая, что прячется от кого-то. Первый ключ не открыл тяжелого навесного замка, но вот второй подошел, и Бинхэ едва успел убрать ногу прежде, чем тот упал на землю. Мешки с пухом лежали именно на том месте, куда указала сестрица, но, едва подняв его, Бинхэ понял, почему сестрица плакала: с его детским тельцем было сложно удержать тяжелый мешок, и ему уж точно не удастся унести несколько штук за раз. Едва вынеся его на улицу, Бинхэ с еще большим трудом вновь закрыл ангар, и, пыхтя, потащил мешок вперед, прячась от возможных наблюдателей за деревьями, идя по кустам и траве, игнорируя тропы. Несколько раз он падал, не замечая камня или палки на пути, но упрямо подымался и шел вперед, чтобы принести мешок к другому ангару. Мысль о том, что он спасает сестрицу от позорной порки и незаслуженного наказания, окрыляла его и придавала сил, и, занятый этими мыслями и тяжелой работой, Бинхэ провозился так долго, что даже пропустил ужин и едва смог найти обратную дорогу до мужского общежития.

      Уставший и сильно вымотанный, Бинхэ едва заставил себя снять одежду и аккуратно сложить ее в тумбочку у кровати. И только после этого, легший на его личную постель, застеленную чистым бельем, Бинхэ внезапно для себя заплакал. Он не плакал после того, как учитель принял его, не плакал в тот день перед сном, но именно сегодня, после его первого трудового дня, наполненного тяжелой работой и маленьким подвигом, Бинхэ мог действительно осознать, что вот: он действительно был избран бессмертным мастером, ему не нужно возвращаться на улицы Шуанху и попрошайничать, чтобы купить хоть немного еды, у него есть новая чистая одежда и даже большая кровать. Правда, он запачкал его новую красивую форму… В ночной тишине его всхлип оказался очень громким.

— Я постираю ее, — перед зажмуренными глазами предстал образ Шан Цинхуа, его горного лорда. — Правда, учитель, только не ругайте!

      Разумеется, он проспал. Его разбудил другой ученик, которого наставница Юй послала за новичком. Бинхэ подлетел на кровати, поняв, что опаздывает, но перетруженные мышцы отозвались сильной болью, и он с громким стоном упал обратно, не в силах подняться. Ученик помог ему умыться и дойти до кухни, но, едва не рассказав, Бинхэ заткнул сам себя. Страх перед наставницей Юй был силен, но подводить сестрицу не хотелось.

— Устал? — он, сжавшись, кивнул. — Вижу, — наставница Юй демонстративно осмотрела его. Бинхэ стеснялся поднять голову и увидеть насмешливые улыбки работников кухни, поэтому, прижав подбородок к груди, смотрел в пол. — А нечего было ерундой заниматься, когда было нужно отдыхать, — открыв рот, Бинхэ тут же захлопнул его, смолчав. Наставница Юй сжалилась над ним, но Бинхэ смог услышать презрение в ее голосе. — Уж не знаю, кто тебя разыграл, но пух этот должны были перенести сегодня, — она покачала головой. — И никто бы не доверил ребенку эту работу: а если бы ты надорвал спину? А если бы порвал мешок и высыпал пух? А ведь его сложно собирать и чистить! Кто бы ни попросил тебя об этом, он очень зло посмеялся. Отдыхай, ты сегодня все равно ничего не сможешь сделать.

      Это… Это была шутка? Бинхэ, стоя на пороге кухни, на которой на него больше никто не обращал внимания, стоял в очень сложных чувствах. На глаза наворачивались слезы обиды, и, закусив губу, Бинхэ ушел, смаргивая влагу на глазах. А ведь он даже не знал чужого имени, чтобы спросить сестрицу: «За что она так с ним?» И, получается, его все равно видели, но никто ничего не сказал? Никто не указал ему на ошибку? Хотелось спросить: «Почему?» — но ему бы не хватило духу сейчас вернуться и спросить у наставницы Юй, да и вообще что-то сказать он сейчас вряд ли сможет. Вернувшись в общежитие и сев на кровать, Бинхэ пустым взглядом посмотрел на грязные коленки. Ах, да, форму же нужно постирать. У него пока не было второго комплекта одежды, так что оставалось постирать в своей комнатке и тут же где-то развесить. Про отдых завтра никто не говорил, поэтому он должен встать и заняться этим сейчас пока было время.

      Вчера он плакал от счастья, но это утро было определенно плохим.