— Прекрати уклоняться! — взревел Лю Цингэ. — И бейся честно!

— Я не дурак.

      С выдохом тихо ответил Цинхуа, прогибаясь в спине и не давая клинку себя коснуться.

      Это была внезапная перебранка, перетекшая в драку. Изначально Лю Цингэ пришел возмущаться, что общежития его адептов недостаточно утеплены к наступающей зиме. Шан Цинхуа в ответ на возмущение шиди сказал, что это бесполезно, так как сами адепты даже зимой из-за собственных перебранок будут разносить свои общежития и не было смысла вкладывать это в бюджет секты. Слово за слово, где не раз прозвучало: «Жадный торгаш! — и, — Бешеный вояка», они сцепились в драке, о чем Цинхуа быстро пожалел. Недосып прибавлял ему значительную долю пофигизма, которую прочие называли неожиданной храбростью, но сейчас он словил разряд адреналина, все быстрее уклоняясь от ударов Ченлуаня. От адреналина руки слегка подрагивали, а ноги двигались слишком быстро, но в движениях проглядывался опыт боя, который еще больше раззадорил Лю Цингэ.

— Сражайся!

      Шан Цинхуа отвел удар мечом, вновь припуская голову вниз; Цингэ снова взбесился, что его проводят одним же трюком. Отскочив на значительное расстояние, Цинхуа дождался, пока Цингэ подбежит к нему, и проскочил мимо, параллельно ударив его локтем под ребра. Это взбесило Цингэ окончательно: он отправил меч летать, чтобы нападать на Цинхуа с воздуха, в то время как сам бегал за ним по земле, оставляя трещины в почве под ногами. От ударов усиливался ветер, листва шелестела почти оглушающе вместе со свистом летящего Ченлуаня. Подгадав момент, Цинхуа позволил мечу ранить себя, одновременно налепляя на него сразу несколько талисманов из собственных разработок. Лю Цингэ чуть не споткнулся, когда потерял управление над мечом. Он чувствовал его, и повелевание двигаться вызывало дрожь клинка, однако ничего более не происходило. И дальше начался фарс: Цинхуа бегал по кругу, держась только на отчаянной силе воли и понимании, что его почти убьют, стоит ему попасться. Лю Цингэ вовсе в гневе ускорился, то и дело пытаясь подловить его.

— Учитель! — На поляну выбежал Ло Бинхэ. — Учитель, вы…

      Лю Цингэ пришлось резко остановиться, оставляя за собой следы порванной травы и взбитой почвы, чтобы не налететь на ребенка. Тяжело дыша, он застывшим взглядом смотрел на мальца, пытаясь вспомнить, где его видел. Шан Цинхуа тоже остановился, напряженно наблюдая за ситуацией.

— Ты… — мотнув головой, Лю Цингэ отвернулся от него. — Цинхуа! Верни мне меч и начни сражаться как мужчина! Хватит бесполезного бегства!

— В моем случае оно оправдано!

      Раздалось из противоположного конца поляны.

— Прекратите преследовать учителя! — гневно раздалось снизу. Лю Цингэ опустил голову, смутно вспоминая испытания на вступление в секту. Так это был тот самый малец, в которого вцепился Цинхуа? Цингэ кивнул сам себе. — Не смейте сражаться с ним.

— Ты лезешь не в свое дело.

      Несмотря на суровый голос, Цингэ выглядел почти мирным, утратив запал. Отражающие небо черные глаза были сурово направлены на него.

— Я знаю, что учитель много работает, чтобы помочь всем, — Бинхэ возмущенно выдохнул. — Так что прекратите драться с ним!

      Лю Цингэ хмыкнул и кивнул в сторону медленно приближающегося Шан Цинхуа, который уже просто не мог продолжать сражение и не хотел оставлять Ло Бинхэ рядом с Лю Цингэ. Он сжег печати, и Ченлуань мгновенно вернулся в ножны хозяина.

— Ты думаешь, что твой учитель — невинный работяга, который не может сам за себя постоять?

— Нет, — сурово выдал Бинхэ. — Но от него зависит многое на всех школьных пиках, а вы плюете в колодец, из которого пьете, — слыша собственное выражение из чужих уст, Цинхуа умиленно улыбнулся, а после задавил хохот от того, как внимательно слушает мальца Лю Цингэ. — Если вы продолжите бой, — Бинхэ вдохнул поглубже. — пик Аньдин просто перестанет работать с пиком Байчжань!

      От этого опешили оба мужчин, растерянно посмотрев на Бинхэ. Конечно, это был очевидный блеф, но зерно истины в его словах было: Аньдин не могли отказаться от обслуживания другого пика, но могли устроить бюрократический Ад, а так же использовать далеко не лучшие материалы, если брать ту же стройку. Лю Цингэ понимал это, пусть и не хотел признавать. Надавить боем на Шан Цинхуа сегодня не вышло, что проигрышем Лю Цингэ не считал — хитрец просто бегал от него, это не было даже полноценным сражением — поэтому он решил на время отступить, обещая самому себе, что уж на собрании лордов выдавит из Цинхуа необходимые вещи.

— Чтож, вижу, у тебя растет будущий воин, отстаивающий справедливость. Не похоже на тебя, торгаш мелкий. Я бы больше поверил, что ты выбрал бы кого-то, похожего на Шень Цинцю, нежели этого ребенка, но все же произошло.

— Прекрати быть столь высокомерным, шиди, — все же указал на его место Цинхуа. — И у меня еще куча дел, которые из-за тебя пришлось отложить. С этим вопросом можно разобраться позже.

— Ты прав.

      Столь легкое согласие удивило, но вымотанный боем Цинхуа просто принял это как факт. Лю Цингэ удалился, и Цинхуа подошел к Бинхэ ближе. Сильный подзатыльник был для Бинхэ сильной неожиданностью.

— Когда сражаются мастера и, особенно, главы пиков, адепты не имеют право вмешаться. Ты меня понял?

— Да, учитель, — подавленно кивнул Бинхэ. Но, вздохнув, он поднял голову. — Но разве этот ученик не прав?

— Прав, но это все еще ни о чем не говорит. На твою удачу мы сегодня действительно разошлись из-за вопроса обслуживания, однако, что было бы, если бы мы сражались из личных причин? Да и в пылу боя далеко не факт, что тебя бы заметили. Ты мог бессмысленно пострадать. Набрался уверенности после обучения на Цяньцао? Разве для этого я отправил тебя туда? Ты стал или слишком высокомерным или слишком глупым. Сейчас же отправляйся на пик. В наказание будешь неделю заниматься стиркой.

— Да, учитель.