Солнце ровным светом залило поляну перед домом. Из открытого окна доносится стрекотание кузнечиков и дребезжащий вой коровы.

– Макс, – в открытый рот прилетает поцелуй, – Максим, – при произношении губы слегка задевают губы Кольцова, – мы уборку не закончили.

– Потом доубираемся, – Максим стягивает с плеча шубу и вгрызается в изгиб шеи. Титов крепче сжимает плечи Макса.

В принципе, Денис не особо против идеи Кольцова, поэтому позволяет ему обнять себя крепче, не препятствуя игривым укусам в ключицы. Макс целует Дена в шею. В край челюсти. И ведет языком к уху. Денис сжимает в кулаках мягкую подкладку Максимовой толстовки, то ли отворачиваясь, то ли желая прижаться ближе. Язык Макса скользит за ухо, чуть щекоча, чем вызывает у Титова взрыв мурашек, разлившихся от низа живота по всему телу. Макс кусает хрящ и засовывает язык под край завитка.

— Макс, — Максим мычит, ведя язык все глубже в ухо. — Макс... — Денис упирается в грудь, стараясь отстраниться. — Макс! — начинает колотить его кулаками и только тогда Кольцов отстраняется, сжимая лохматый затылок рукой и смотря в карие глаза. — Смотри, — Денис отворачивается, указывая на пол пальцем не отнимая руки от плеча Кольцова.

Максим мажет колким от щетины подбородком по виску, поворачиваясь туда, куда указывает Титов. Он прижимает к себе его голову, складывая сверху свою.

— Ну?

— Вон, видишь? – Максим внимательнее присматривается к облезлым половицам, но ничего не видит. – Смотри-и-и! – настаивает Ден, рисуя пальцем в воздухе.

Из темнеющей щели что-то мелькает и снова скрывается. И затем неуверенно, но вновь вылезает на свет. По узкой доске с облезшей красной краской побежал таракан. Над своей головой Денис слышит смешок, защекотавший макушку.

— Ты что, зрителей стесняешься? — Макс отстраняет от себя Дена и видит по выражению, что шутки тот не оценил.

— Идиот. Это мерзко.

Макс смотрит в серьезные глаза Титова. Тсыкает и, сжимая его плечо, накреняется чуть вперед. Он хватает пальцами рыжего усача. Денис успевает увидеть только белую густую слюну, скопившуюся как пена на розовом языке, прежде, чем в ней оказывается маленький таракашка, который в ту же секунду исчезает за сомкнувшимися губами. Все происходит настолько быстро, что Денис даже не успевает ничего сказать, когда кадык Кольцова поднимается под тонкой кожей как поплавок, и раздается влажное сглатывание. Сначала брови Дениса ползут вверх, а потом глаза округляются, занимая собой половину лица.

— Все? Теперь будешь чувствовать себя спокойно?

— Фу блять. Какой же ты мерзкий! — Денис упирается руками в грудь и пытается выкрутиться из объятий. — И этим ртом ты целуешь свою маму? — Макс усмехается.

— Уже нет, — щедро смоченным языком он проходится через все лицо Дениса от правой щеки к левому нижнему веку через губы, — теперь только тебя. — улыбка в зубы появляется на его лице. Настолько нелепая, насколько счастливая.

— Фу, блять! — Денис затер губы меховым рукавом.

Он отталкивается от Макса, вставая с пола одним порывистым рывком. Макс, не ожидая такого, как-то неуклюже хватается за кончики меха на рукаве шубы.

– Ден, – Денис отдергивает руку, и Максим смотрит, как он разворачивается и спешит к выходу из комнаты. – Ну Ден! – он вылетает за дверь.

Мелькнувшие напоследок леопардовые полы, отозвались уколом в груди оставшегося в гостиной Кольцова. Макс совершенно не знает, как себя вести, когда на него злятся. Только вот раньше ему было все равно, когда на него обижались. А теперь он сидит на краю изжеванного персидского ковра, и может только обеспокоенно сводить брови да поджимать губы от ощущения беспомощности, которую оставил после себя Денис, исчезнувший в проеме.

Денис слышит тихие шаги за спиной, когда от кипящего возмущения черпает второй стакан воды из бидона. Максим останавливается где-то в шаге от него и больше ничего не происходит.

– Че ты за мной ходишь? Отвали, – Денис говорит, не оборачиваясь. Он допивает холодящую горло воду, запрокидывая голову.

– Чего ты блин взъелся?

Кружка с грохотом опускается на край железной раковины. Денис резко разворачивается.

– Макс, нахуй иди, а? – он опирается о бидон, сильно хмуря брови.

– Ну кис ну че ты. Ну знал бы, поделился бы с тобой. – Максим чуть сутулится и от неловкости теребит карманы джинс большими пальцами.

– Блять.

Денис хватает с края раковины мокрую серую тряпку и швыряет ее в Макса. Макс успевает словить тряпку прежде, чем та впечатывается в грудь, но пропускает снова скользнувшего мимо Дениса, мех чьей шубы мажет по ткани его толстовки. Титов делает не более двух шагов прежде, чем развернуться. Глубоко вдыхает, взглядом метаясь по беленому потолку с темнеющими точками экскрементов насекомых. Откидывает полы шубы и упирает руки в бока. Когда опускает взгляд, глаза у него будто чуть более влажные.

– Когда через пару дней от заразы или паразита какого-нибудь подыхать будешь, единственная милость, которую я тебе окажу – это в кровать на чердаке уложу и запру. 

Денис сдувает прядку, упавшую на лоб. Он въедчиво смотрит на Макса несколько безумными глазами. Ну конечно. Он в бешенстве. И тут на лице Кольцова будто впервые начинает проблескивать тень осознанности, но вскоре вместо нее появляется какая-то глупая гримаса с вытянутыми губами и улыбкой.

– О-о-о-оу. Ты что, просто за меня переживаешь? – эта издевка стоит того, чтобы посмотреть, как Денис от сдавившего горло возмущения вскидывается, округляя глаза. – Не волнуйся, – Максим подходит, просовывая руку через кольцо рук Дениса. Тот пытается делать шаг назад, но реакция Кольцова вводит его в полное смятение и он просто застывает. – Ну что ты. Куда я отсюда денусь. Ты застрял тут со мной. На.ве.ки.

Он кладет ладонь на щеку Дениса, и аккуратно гладит большим пальцем приятную кожу. Снова взгляд его становится таким, от которого у Дениса ком в горле застревает. Он растеряно смотрит на Максима, взглядом метаясь от одного глаза к другому. Эта нежность, которой внезапно пропитывается все лицо, выбивает Дениску из колеи. Он ее не понимает, а потому боится. Он чувствует ком, так сильно сжимающийся в груди. Его хочется выкричать, выплевать. Но все что остается – это только безвольно смотреть в светлые глаза, наполненные пугающей мягкостью, пока Максим его сам не отпустит. Максим улыбается такой глупой улыбкой — с этими своими вытянутыми губами. Он обхватывает ладонью лохматый затылок и прижимает к плечу.

– Нахуй, – дыхание Титова горячит кожу через слои толстовки и футболки. — Нахуй, нахуй. Иди ты блять нахуй.

Макс гладит его по загривку, а Денис сжимает мягкие отвороты толстовки, так и не определившись, оттолкнуть Макса или прижаться сильнее.