Когда Баки вернулся домой с работы несколько часов спустя, из душа доносился шум льющейся воды, а Стив сидел на их кровати, скрестив руки на груди. На лице у него было несчастное выражение достаточное для того, чтобы заставить Баки застыть на месте.

— Стиви? — он отбросил сумку в сторону и наклонился, чтобы поцеловать своего дома в знак приветствия. — Что-то не так? Ты в порядке? С Тони все в порядке?

— С Тони все хорошо, — Стив поцеловал Баки в ответ, а затем потянул его за собой вниз на постель, крепко держа за руки. — Но мне нужно с тобой поговорить.

— Хорошо, — Баки откинул волосы с глаз, чтобы ясно видеть Стива, игнорируя надоедливый зуд под кожей, подначивающий найти Тони и обнять своего саба. — Хорошо, что такое?

Стив прикусил внутреннюю сторону щеки, обдумывая свои следующие слова:

— Бак, я… детка, я…

Баки ждал столь терпеливо, как только мог, и, наконец, Стив прошептал:

— Баки, я сегодня поцеловал Тони.

— О… — Баки несколько раз осоловело моргнул, и в его желудке заворочалось неприятное чувство от исходящих от Стива волн чистой вины. — Это… В смысле… Почему? Почему ты поцеловал его?

— Он проснулся, но еще не выплыл в полной мере, — слабо оправдался Стив. — Так что в итоге я держал его некоторое время и пытался полностью вернуть обратно. Он ведет себя так, будто его никогда не держали на руках, Бак, и он был таким милым и таким хорошим для меня и…

— И?

— И он продолжал извиняться за то, что был таким нуждающимся, — закончил Стив в спешке. — Продолжал извиняться за то, что еще не вернулся, не выплыл, и я сказал ему, что ему не нужно извиняться, и он назвал меня капитаном…

Баки сделал быстрый вдох, и Стив поморщился:

— И я поцеловал его. Не хотел, чтобы это произошло, но это была своего рода реакция на… на покорность. Он назвал меня капитаном, и это было так правильно, что я… я действовал не задумываясь. Поцеловал его.

— В то время, пока он был все еще погружен?

— Я извинился за это, — в очередном доказательстве того, насколько же он отличался от других домов, Стив стыдливо опустил голову. — Я извинился и попытался сказать ему о том, что и не думал, что смогу поцеловать его только оттого, как он назвал меня капитаном, но он…

— …поцеловал тебя в ответ, — закончил Баки, — Потому что он чертовски оголодал от отсутствия внимания. И его ебаный Дом, вероятно, никогда не проявлял к нему никаких знаков привязанности, за исключением самих сцен.

Стив удивленно поднял взгляд, ожидая гнева от своего любимого, но увидел только печаль в бледных глазах Баки: — Ну да. Он поцеловал меня в ответ и сказал, что его не целовали очень давно, и я… я не перестал целовать его. Ни на минуту. Мне очень жаль, Бак. И я извинился и перед ним, сказал, что пользуюсь преимуществом, потому что он все еще был немного подавлен.

Баки промолчал в ответ, и Стив прошептал:

— Прости, детка. Мне жаль и за Тони и за тебя. Нам с тобой о многом нужно будет поговорить перед чем-то подобным, и я не имел права целоваться с Тони, когда он был еще слишком эмоционален, чтобы четко соображать.

— Ты такой хороший Дом, — Баки обнял Стива за шею и притянул его к себе для развязного поцелуя. — Черт возьми, Стиви. Капитан. Ты не должен чувствовать себя виноватым из-за этого.

— Но…

— Тони выбрал нас, — твердо сказал Баки. — Выбрал тебя, когда вернулся к нам, выбрал меня прошлой ночью, когда позволил мне провести сцену с ним. Мне не жаль, что я оставил вас сегодня одних, ребята, потому что теперь он точно знает, что ты так же хорош, как и я.

— Баки, — Стив прикрыл глаза от нахлынувшего на него облегчения, плечи его поникли. — Я весь день переживал из-за этого. Черт возьми. Я так сильно тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — их следующий поцелуй был сладко собственническим, Баки прижимался к своему Дому максимально близко, чтобы продемонстрировать абсолютное принятие, Стив держал своего любимого так крепко, что, казалось, еще немного и на его коже появятся синяки, в обещании никогда не отпускать.

— Я… — Баки прочистил горло, когда они отстранились друг от друга, уткнулся головой в плечо Стива и позволил своему Дому успокаивающе погладить себя по волосам и плечам. — Мне весь день не терпелось вернуться к Тони. Не так, как иногда мне нужен ты. Другого рода притяжение. Как будто я вылезу из кожи, если не смогу прикоснуться к нему. Но не… не в сексуальном плане… Может быть, в сексуальном плане. Но в основном, как будто я весь пылаю, и он — единственное, что может меня остудить. Даже немного завидую, что ты поцеловал его, если в этом есть хоть какой-то смысл.

— Мне знакомо это чувство, — Стив неспешно вырисовал круги на широкой спине Баки, прослеживая линии татуировки, скрытой под длинным рукавом. — Это то же, что я чувствую, когда ты нужен мне, детка. Как будто я в огне, и ты единственный, кто может его потушить. И дело не в сексе, не тогда, когда ты испытываешь все это.

— Не знаю, как ты с этим справляешься, — признался Баки. — Подчиняться тебе было легко. Просто доверил тебе позаботиться обо мне, и чувствовалось это так хорошо. Но желание быть для кого-то Домом… это так весомо. Это похоже на ответственность, и я не знаю, смогу ли я сделать все правильно. Я просто делал то, что ты делаешь для меня, но я не знаю, что буду делать, если Тони понадобится что-то большее.

— Мы что-нибудь придумаем, — Стив откинулся на подушки, увлекая Баки за собой, пока они не устроились на постели. Душ все еще работал, и ранее он дал Тони все необходимое: полотенца, одежду и новую бритву, так что знал, что у них есть несколько минут, чтобы побыть вместе. — Я рад, что ты выбрал меня, Бак. Рад, что Тони выбрал нас. Я думаю, всем нам предстоит еще многому научиться, но мы справимся. Мы поговорим с ним сегодня вечером и, может быть, что-нибудь придумаем. Ты со мной?

— Я с тобой, Стиви, — Баки поцеловал его скулу, еще дальше, за ухом, в основание шеи, пока не прижался совсем близко и удовлетворенно вздохнул. — Всегда с тобой, Капитан.

***

— Меня зовут Энтони Эдвард Карбонэлл, — Тони только что принял душ и был свежевымытым, его козлиная бородка была подстрижена в замысловатый узор, разбитая губа очищена, а синяк на щеке выглядел намного лучше после того, как его большую часть дня держали под пакетом со льдом. Руки Тони почти утонули в рукавах синего легкого пуловера Стива, спортивные штаны Баки были по меньшей мере на шесть дюймов* длиннее его лодыжек. Он выглядел очаровательно в их одежде, они оба, и Дом, и Свитч, старательно заглушили собственнический возглас, рвущийся из горла от того, как саб застенчиво улыбнулся в их сторону.

— Мне двадцать семь лет, и у нас с Тибериусом Стоуном контракт с тех пор, как мне исполнилось двадцать два, — продолжил Тони, душ, очевидно, придал ему уверенности и присутствия духа, чтобы говорить ясно и кратко. — Как мой Дом, Тибериус контролирует почти все мои финансы и большую часть того, что оставили мне мои родители, когда их не стало, и так как я — его саб, мое имя не упоминается ни при аренде квартиры, ни на документах любой из машин, так что… Сейчас?

Тони пожал плечами, и воротник свитера соскользнул, слегка обнажив ключицу:

— Сейчас у меня почти ничего нет. Я могу получить доступ к части денег, но это может занять некоторое время, поэтому, если вы составите список расходов на то, пока я нахожусь здесь, то я с радостью все компенсирую.

— Тони… — Баки попытался успокоить мужчину, непрерывно сжимая кулаки, потому что наполовину обезумел от необходимости держать Тони, а к этому он еще не привык. — Тони, ты не обязан возвращать нам деньги.

Запоздало осознав, что любой финансовый вопрос должен решаться его Домом, Баки повернулся к Стиву и поднял брови, ожидая, когда выскажется его партнер.

— Баки прав, — согласился Стив и прижал теплую ладонь к бедру Баки. — Когда мы сказали, что если ты останешься здесь — тебе будут рады, это не зависело от того, будешь ли ты платить за квартиру или нет, Тони.

— Все равно, — Тони слегка улыбнулся и еще сильнее расправил плечи. — У меня степень магистра в области инженерии, и я почти закончил магистратуру по физике, когда мой контракт вступил в силу, так что у меня не должно быть проблем с получением работы и внесением вклада во все расходы. Я хорошо образован и всесторонне развит, и, несмотря на мое поведение в течение последних двадцати четырех часов и день нашей встречи, обычно хорошо контролирую свои эмоции. Прилагаю все усилия, чтобы быть полноценным членом общества, вносящим свой вклад, и теперь, когда, наконец, погрузился, и мой разум более уравновешен, я надеюсь, что никогда больше не причиню вам двоим неудобств подобным образом.

— Я хотел бы извиниться за то, что поцеловал твоего Дома, — сказал Тони Баки, и прежде чем тот успел бы возразить, поднял руку, дабы не дать вставить и слова в свою речь. — Мои собственные проблемы с близостью, самоуважением и потребностью в касаниях не дают мне никакого права целовать твоего Дома без твоего разрешения, и я не могу сказать тебе, как я благодарен Стиву за то, что он положил этому конец, когда я был явно недостаточно последователен, чтобы принимать какие-либо решения. И поскольку я не могу представить, чтобы между нами тремя каким-либо образом развивалось что-то романтическое, я могу заверить вас, что это больше не повторится.

Нельзя было сказать точно, кто был ошеломлен больше: Стив или Баки.

— Ты… ты не можешь представить, что между нами тремя может возникнуть что-то романтическое? Тони…

— Пожалуйста, дай мне закончить, — Тони глубоко вздохнул и поправил пуловер, чтобы тот вновь прикрыл его тело. — Весьма вероятно, что вы двое спасли мне жизнь. Я уже давно знаю, что мой Дом использовал Протоколы Старого Света как способ контролировать меня, как способ издеваться надо мной. Сцены как предлог, чтобы ударить меня, мое подчинение как предлог, чтобы унизить меня и…

Голос Тони дрогнул, и Баки схватил Стива за руку, чтобы тот не перепрыгнул через кухонный стол и не схватил саба. Они обещали выслушать его, и обязаны были это сделать.

— …я всегда знал это, — повторил Тони, — но через некоторое время, полагаю, просто забыл. Встретиться с вами двумя и увидеть, как сильно вы любите друг друга и как… — его голос снова сорвался. — …То, как вы все время смотрите друг на друга. Вы видите друг друга, даже когда один из вас сосредоточен на мне, вы всегда следите друг за другом, и это удивительно. Я был невидим с того самого дня, как подписал контракт с Теем, и вы двое заставляете чувствовать меня замеченным, и это потрясающе. Спасибо вам.

Баки опустил голову, потому что думал, что попросту может заплакать, слушая, как Тони говорит о том, что он невидим и о том, что ему больно. Какого рода Дом…

— Я больше не хочу подчиняться, — эти слова вырвали из груди Стива потрясенный вдох, Баки не сильно отстал от него в удивлении, — я ненавижу это, если быть честным, — костяшки пальцев Тони побелели, когда он вцепился в кухонный стул. — Пять лет я подчинялся и ненавидел каждую минуту этого времени. Баки, я ценю, что ты погрузил меня, когда мне это было нужно, но впредь я больше не хочу этого делать. Я был бы признателен вам за осмотрительность в этом вопросе, и, конечно, я абсолютно не буду вмешиваться в ваше совместное времяпрепровождение. То, что у вас двоих есть я даже представить себе не могу, и я бы никогда не сделал ничего, что могло бы этому помешать.

— Тони, — Стиву пришлось несколько раз прочистить горло, прежде чем он смог спокойно заговорить. — Тони, ты выбрал нас. Ты назвал меня Капитаном, а Баки — Сержантом, и мы…

Тони покачал головой, — Я думаю, причина в том, что я не мог погрузиться в сцену в течение нескольких месяцев, и поэтому должен был быть на грани срыва, чтобы такого рода вещи вообще произошли. Кажется, я не из тех сабов, которые подходят для жизни с Домом, и хотя я очень благодарен вам обоим, я… Я просто хочу вновь почувствовать себя самим собой. Тем, кем я был до контракта и Тея. Вспоминать о своем прежнем поведении — все равно, что думать о незнакомце. Я никогда не хотел быть таким человеком, таким сабом, и я не хочу быть таким снова. Мне нужно просто быть собой, просто быть Тони, и этого не произойдет, если я буду чувствовать, что меня принуждают…

— Мы бы никогда не принуждали тебя…!

— И я это знаю, — улыбка Тони была в равной степени успокаивающей и меланхоличной. — Каким-то образом я знаю, что вы двое никогда бы ни к чему меня не принудили, но все равно, я не думаю, что смогу это сделать. Я понимаю, что, если мое проживание здесь зависит от того, буду ли я готов подчиниться вам обоим, это не необоснованное ожидание…

— Какого хрена? Это именно что — необоснованно! — взорвался Баки. — Тони, как ты можешь думать, что угнетать своего саба — обоснованное ожидание?

— …поэтому, если это решение с моей стороны противоречит вашему предложению, пожалуйста, дайте мне знать как можно скорее, чтобы я мог попытаться найти другой выход, — закончил Тони с усталым вздохом. — Вы очень добры, что позволили мне остаться во второй спальне, и если ни один из вас не возражает, я бы хотел лечь спать.

Он дождался кивков Баки и Стива, а затем взял бутылку с водой и, шаркая ногами, направился в спальню, заперев за собой дверь.

Стив и Баки просидели в ошеломленном молчании добрых десять минут, прежде чем Баки спросил:

— Стиви, какие вещи Дом должен сделать с сабом, чтобы тот не захотел больше никогда подчиняться?

— Если я отвечу тебе на этот вопрос, меня может стошнить, — сказал Стив одеревеневшим голосом. — Я все еще не могу принять то, насколько он изменился после того, как у него было время, чтобы прийти в себя, после плохого самочувствия. Это то, каким он был пять лет назад? Хорошо поставленный голос и артикуляция, практически гений со степенью магистра, и почти законченной второй? Какой чертов Дом взял бы такого умного человека, как Тони, и загнобил его до такого состояния, что на него можно было бы только смотреть?

— Да, еще и заставив его думать, будто это все его вина, — добавил Баки с отвращением. — Ты это слышал? Из-за всего, что сделал этот придурок, Тони думает, что он не подходит для жизни с Домом.

— Да-а, но, так обычно и бывает, — губы Стива скривились в усмешке. — Не бывает плохих парней, которые в конце концов оставались бы ни с чем, верно?

— Ну, и что нам теперь делать? — задумчиво пробормотал Баки. — Я весь день думал, что умру, если не смогу обнять его, а теперь он говорит, что не видит между нами в перспективе ничего романтического? Думаешь, он не чувствует этого так же, как и мы? Или именно из-за того, что он был таким нуждающимся и уязвимым, мы чувствуем что-то, что не соответствует действительности?

— Ты же помнишь, как мы впервые поцеловались? — Стив забарабанил пальцами по столу. — Ты смотрел на меня так, словно это был первый и самый лучший поцелуй в твоей жизни.

— Ага, — Баки протянул букву «а» на последнем слоге. — Да, конечно же, помню. Это было так, словно все остальные люди, с которыми я был до этого, больше просто не имели значения, и даже будучи Свитчем, я знал, что подчиниться тебе было бы лучшим решением, которое я только когда-либо принимал.

— То же самое было и со мной, — Стив взял пальцы Баки и нежно поцеловал их. — И ты знаешь это. Знаешь, что я всегда чувствовал, что я был не самым лучшим Домом до твоего появления, а потом я понял, что просто ждал кого-то подходящего.

— Да, знаю, — Баки высвободил свои пальцы из руки Стива и наклонился, чтобы поцеловать его. — Тони заставляет тебя чувствовать то же самое?

— Разве он не заставляет тебя чувствовать себя хорошим Домом? — многозначительно спросил Стив. — Ты всегда говорил, что знаешь, что ты Свитч, потому что подчинение никогда не казалось абсолютно правильным, как и доминирование. Но со мной…

— Подчинение кажется чем-то естественным, прямо как и быть Домом с Тони, — Баки кивнул. — Да. Значит, это реально. Все то, что мы чувствуем к Тони.

— Да.

— Но он не хочет в этом никак участвовать, так что нам тогда делать?

— То же самое, что мы делали друг с другом, когда выясняли, как это работает, — Стив оттолкнулся от стола и отошел, чтобы приготовить немного молока для горячего шоколада, достал темный шоколад, который любил Баки, и оставил его таять на плите. — Изучим границы друг друга и встретимся на середине.

Очевидно удовлетворенный ответом своего Дома, Баки откинулся на спинку стула и закрыл глаза, позволяя аромату насыщенного темного шоколада наполнить кухню, когда горячее какао начало закипать.

— Он чертовски великолепен, не так ли? — пробормотал он вслух. — Все эти волосы и красивые глаза. Не могу дождаться, когда увижу его настоящую улыбку. Держу пари, что это собьет меня с ног.

— Держу пари, что улыбка Тони остановит наши сердца, — Стив подмигнул Баки через плечо. — Знаешь, у меня есть определенный тип. Темные волосы, красивые глаза и улыбка, способная вытянуть из меня абсолютно все. Это лучшее, чего только может желать Дом от жизни.

— Значит, он остается, так? Не важно, хочет ли при этом подчиняться или нет?

— Он наш, Бак, — твердо сказал Стив. — Неважно, чем все это закончится, он наш. Его место здесь, и я его не отпущу.