POV Пьер Аронакс
Носить звание профессора естественной истории выпадает в жизни не каждому. Ещё несколько месяцев назад я прекрасно сознавал это и, что уж говорить, весьма гордился своими заслугами перед научным сообществом, вдвойне радуясь, что гордость эта вполне себя оправдывала. Мои лекции в парижском Музее естествознания, многочисленные экспедиции по свету, даже моя книга "Тайны морских глубин" - фундаментальный труд, в своё время всколыхнувший учёные круги и определивший меня как лучшего мариниста современности - всё указывало на мой успех и высочайшую компетенцию.
А потом случай привёл меня на "Наутилус". Возможно, для того, чтобы раскрыть глаза и показать, как мало я на самом деле знаю.
Мир, каждый день проплывающий за стеклом иллюминаторов, был одновременно знаком и совершенно нов. С большинством его обитателей я так или иначе встречался в своей земной практике, но общая картина, возникавшая перед глазами, каждый раз поражала до глубины души даже такого искушённого специалиста, как я.
И всё-таки, живя на подводном корабле, я вскоре начал понимать, что здешние загадки не ограничивались чудесными видами снаружи. Настоящие тайны обитали исключительно внутри самого "Наутилуса", долгое время неведомые нам, его пассажирам. Если когда-нибудь мне суждено вернуться на твёрдую землю и опубликовать свои заметки, я, разумеется, вычеркну из них эти события. Но здесь, в уединении своей каюты, я чувствую потребность доверить их бумаге - хотя бы для того, чтоб не запутаться в собственных мыслях.
***
Начать с того, что комнат на "Наутилусе" было больше, чем кажется. Не то чтобы это выглядело странным - многие старинные замки и особняки могут похвастаться системой тайных переходов; не удивился бы я таким проходам и здесь. Подозрения вызывало нечто другое. Так уж вышло, что в моих заметках редко упоминался экипаж субмарины: причин на то было несколько, и одна из них состояла в том, что матросы "Наутилуса" не проявляли к нам особого интереса. Соответственно, и писать мне было почти не о чем. Впрочем, если мы не могли с ними общаться, то никто не запрещал наблюдать со стороны. Потому, истинное начало сия история берёт не в салоне, библиотеке или на палубе, а в одном из совершенно обычных судовых коридоров.
В тот незапамятный день я закончил работу чуть позже обычного и спешил вернуться в свою комнату. В коридоре, по обыкновению, было тихо, яркость ламп убавили, отчего внутри помещений стоял мягкий сумрак. Не дойдя до каюты с десяток метров, я замешкался, чтобы завязать шнурок на ботинке, а после вдруг уловил позади лёгкий скрип открывающейся двери. Сам по себе звук ничем не отличался от привычного скольжения задвижки, с той лишь разницей, что открывающий явно старался смягчить его. Вот только откуда он мог доноситься? Оставив вопросы на потом, я мгновенно нырнул за угол, скрываясь от нежданной компании, не переставая, однако ж, прислушиваться. Насколько я знал (и видел ровно минуту назад), отсеков в этой части корабля не располагалось. Однако через пару секунд не осталось сомнений, что в коридоре стояли и переговаривались два человека!
Вскоре голоса стали удаляться, и я рискнул осмотреть место происшествия. Разум подсказывал, что люди не могут появляться из ниоткуда, а стало быть, должен существовать потайной ход. Внимательно осмотрев и прощупав стену, я обнаружил, что искал - футом выше человеческого роста вдоль стены тянулась узкая щель. Она была столь искусно окрашена в цвет интерьера, что обнаружить её случайно было практически невозможно. Ручки на внешней стороне двери найти не посчастливилось - похоже существовал другой механизм или рычаг, приводящий её в движение.
Признаться, неожиданное открытие обескуражило меня. Ещё в самой первой экскурсии по "Наутилусу" капитан Немо сказал, что на судне нет мест, куда бы пассажирам был воспрещён вход. Но, показывая свой чудесный корабль, он отчего-то не упомянул о существовании дополнительных переходов; не говорил он о них и после. Для чего могли служить эти помещения? Инженерный гений капитана навряд ли мог оставить на корабле праздные пространства, тем более, что они добавляли лишние объёмы и без того массивной субмарине.
С того самого вечера мысль о странном потайном закутке не раз приходила мне на ум. Я втихомолку обследовал другие коридоры и нашёл ещё две подобных комнаты. Невозможность проникнуть внутрь разжигала моё любопытство, но единственный, кто мог дать внятный ответ, не спешил баловать меня визитом. И всё-таки, через несколько дней возможность представилась. Капитан объявился, как всегда, неожиданно и предложил провести пару химических опытов над образцами раковин, выловленных сетями накануне. В одной из них, по-видимому, содержались производные аммиака, отчего после нескольких реакций пришлось открыть вытяжку.
- Не пойдёт ли в таком случае неприятный запах в наши каюты? Ведь на "Наутилусе" общий воздуховод.
- Не совсем, профессор. Лаборатория снабжается воздухом по резервной вентиляционной шахте - она идёт по внешним краям корабля, впадая в основную перед самым резервуаром. Если угодно, могу даже показать вам это место.
Мы покинули научный отсек, держа путь в носовую часть субмарины. По дороге Немо рассказывал о преимуществах параллельного расположения воздуховодов и возможности в случае непредвиденной аварии перекрыть любой из них.
- Получается, потайные комнаты по бокам коридоров сообщаются воздухом с лабораторией? - произнёс я, скорее, сам для себя; однако Немо обернулся и нахмурился:
- О каких комнатах вы толкуете, господин профессор? Я минуту назад сказал вам, что каюты расположены по основной линии. Или вы не расслышали?
- Расслышал. Но я имею в виду те каюты, двери которых замаскированы под обычные стены. Я узнал об их существовании совсем недавно, и, признаться, их назначение для меня - загадка.
Немо собирался уже что-то возразить, как вдруг метрах в трёх от нас, в конце коридора раздался щелчок. На наших глазах часть стены отошла в сторону, оказавшись изнутри обычной дверью. В коридор шагнули помощник капитана и знакомый мне стюард. С полминуты висело напряжённое молчание. Застигнутые врасплох прибывшие переглядывались между собой, покуда капитан сверлил взглядом то одного, то другого. Наконец, старпом перевёл глаза на нас с капитаном и задал начальнику какой-то вопрос, указав в сторону закрывшейся двери. Несмотря на его мягкий тон, Немо изменился в лице, слегка отодвинувшись от меня, и отрицательно покачал головой; после чего сухо отчитал подчинённых. Те, поклонившись, немедленно удалились.
- Что ж, - недовольно заключил капитан, вновь обращаясь ко мне. - Эту тайну отрицать уже бесполезно.
- И вы расскажете, для чего нужны эти каюты?
Немо коротко усмехнулся.
- Я поражаюсь вам, господин Аронакс! Кому как не учёному знать, что у людей существуют определённые потребности, игнорировать которые тяжело и не имеет смысла. Хотя... - он цепко оглядел меня с головы до ног. - Лучше бы вам обратиться за объяснениями к мистеру Ленду. Тем более, что два дня назад я видел его заходящим в одну из таких кают.
***
Насмешливые слова командира "Наутилуса" постепенно подводили меня к верному ответу. Догадка, мелькавшая в голове, казалась мне и странной, и в то же время логичной. Безусловно, я слыхал об определённых категориях мужчин, получающих удовольствие от связи с другими мужчинами. Но встречаться с этим феноменом вживую мне ещё не доводилось. Да и честно говоря, желания уточнять подобные вопросы ранее не возникало - были занятия важнее и интереснее. Но отчего-то именно эту головоломку мне хотелось решить до конца. И чтобы убедиться в правильности своих подозрений, я всё же рискнул обратиться за подсказкой к нашему гарпунёру.
Нед Ленд случайным образом обнаружился в оружейной. Я застал его за осмотром хозяйственных топоров и, завязав разговор парой дежурных тем, наконец, рискнул спросить:
- Друг Нед, скажите, вам часто случалось уходить в длительные плавания по долгу работы?
- Да как сказать... На год, конечно, редко уходили, но месяцев семь-восемь бывало. Хотя мне больше нравились походы чуть короче - я, конечно, люблю море, да ведь и по земле временами тоска берёт. Ну, об этом вы и сами знаете.
- А женщины? - неуверенно уточнил я. - Вы не скучали по ним за все долгие месяцы?
Канадец прыснул, едва сдерживая хохот.
- Забавно слышать это от человека, которому коллекции сушёных водорослей важнее любой мадам этого мира! - он всё же просмеялся, весело поглядывая на меня. - А вообще, вы, профессор, может быть, и великий учёный, однако в корабельных порядках разбираетесь хуже юнги. Откуда, по-вашему, столько морских баек о том, что верный товарищ подчас лучше портовых подружек! - он вдруг слегка нахмурился. - Дайте угадаю: вы видели меня в том любопытном отсеке позавчера? И раз уж вас так беспокоит этот факт...
Правду сказать, гораздо больше меня беспокоило кого именно он мог туда заманить: кого-то из членов экипажа или же... Я старался не думать об этом.
- ...чтобы вы знали, сей процесс вовсе не так противен, как о нём принято говорить в ваших кругах. И если бы вы сами не побрезговали оценить его, не задавали бы сейчас глупых вопросов.
- То есть, вас совершенно не стесняет, - начал я, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, - Что люди вокруг...
- А чего тут стесняться? - канадец пожал плечами, вешая крайний топор на место и оборачиваясь ко мне полностью. - Коли всё по согласию и в укромном уголке. Подарить друг другу долю внимания, когда в этом есть нужда, дорогого стоит и вовсе не делает нас хуже. Кто бы как языком ни трепал.
***
Несмотря на то, что я ждал схожего ответа, разговор всё равно оставил меня в смешанных чувствах. С одной стороны я понимал, что встречи, невольным свидетелем которых мне выпало стать, не считаются чем-то странным среди обитателей корабля, но с другой... Даже приняв во внимание их возможную пользу, я не до конца понимал, каким образом осуществить всё это с мужчиной. Нет, разумеется, я был осведомлён о строении тела и теоретической стороне вопроса, но ни за что не рискнул бы повторить такое в действительности.
С одной стороны, узнав интересовавший меня ответ, я мог бы забыть о случившемся и продолжить жить как ни в чём не бывало, но с другой - знание о тайной жизни экипажа "Наутилуса" занозой вонзилось мне в череп. Как я ни старался ходить по коридорам спокойно, глаза против воли обследовали стены, выискивая потайные дверцы, а шорохи за спиной заставляли обернуться: не вышел ли кто из заветных комнат. Я чувствовал, что так продолжаться не может, навязчивая идея раздражала меня, но, увы, уходить прочь никак не желала.
Кульминация настигла через пару дней, когда случайно встреченный в коридоре матрос ни с того ни с сего подмигнул мне. Нервы мои окончательно сдали, и я почти отпрыгнул в сторону, метнувшись за угол и врезавшись в капитана Немо.
- Профессор! - возмущённо выдохнул он, отцепляя меня от себя. - Что с вами такое?
Я хотел ему ответить, но от неожиданного испуга горло сдавило спазмом. Заметив моё состояние, Немо нахмурился и приказал следовать за ним. Он привёл меня в свою комнату и налил из графина стакан чистой воды.
- Пейте, господин Аронакс.
Я пил прохладную жидкость мелкими глотками, ощущая, как дышать становится легче.
- Благодарю вас, - наконец вымолвил я, когда дар речи вернулся. - Обычно со мной такого не бывает. Но в последние дни я совершенно выбит из колеи.
- Я не хотел раскрывать вам такую деликатную тайну; из-за вашего спокойствия в том числе. Но вижу, вы сами всё разузнали, - Немо смотрел на меня проникающим взглядом, откинувшись на спинку соседнего стула. - Да, наш экипаж не святой, но, поверьте, на свете есть грехи намного тяжелее этого. Так что вам следует относиться проще к подобным вещам.
- Знать бы, каким образом. Меня всё время преследует чувство, будто кто-нибудь... будто я в опасности.
Взгляд Немо стал серьёзен.
- Могу уверить, что мои люди никогда не стали бы принуждать вас. Но если вам недостаточно этого факта, я лично прикажу им не смотреть в вашу сторону. Никто на "Наутилусе" не заставляет вступать в связь против воли.
Слова командира несколько успокоили меня. По крайней мере, я больше не опасался возможного беспредела и нашёл смелость спросить:
- Даже вы, капитан?
Он несколько удивлённо взглянул на меня, переспросив:
- Неужто вы столь дурного мнения обо мне, профессор? А казалось всё совсем наоборот.
Я вдруг осознал, что за вопрос ему задал, и лицо моё вспыхнуло.
- Прошу прощения! Просто вы проводили со мной столько времени, что сейчас мне подумалось...
- ...что я ставил целью завлечь вас. Я понял, - глаза его вспыхнули.
Немо поднялся, убирая стакан с графином в шкафчик. Я молча следил за его движениями, поражаясь хладнокровию, с которым он произнёс последние слова. Наконец, он закончил и обернулся.
- Должен признать, господин Аронакс, мысли о вас действительно не миновали меня. Но вам совершенно не о чем переживать - как я уже сказал, насильно вашу особу никто не тронет. Можете идти.
Я вернулся к себе, ощущая, как голова идёт кругом. Хотелось просто лечь и забыться сном, вернуться на неделю назад, когда постыдные тайны "Наутилуса" ещё не существовали для меня. Но сон не шёл. Я по-прежнему лежал на кровати, окутанный прояснившейся правдой. Капитан говорил, что думал обо мне в подобном ключе. Стоило ли воспринять это заявление всерьёз? Были ли его симпатии искренни, или он просто хотел обладать тем, кто ещё не принадлежал ему в полной мере?
***
Я предполагал, что неловкость последнего разговора отобьёт у капитана желание видеть меня, по крайней мере, две недели. Но утром следующего дня он как ни в чём не бывало предложил мне побыть с ним в рубке, покуда "Наутилус" плыл вдоль тектонического разлома. Вопреки ожиданиям, Немо не стал направлять судно самостоятельно - лишь коротко кивнул рулевому, когда мы вошли. Мы вдвоём устроились у бокового иллюминатора, наблюдая через стекло гигантскую трещину, расколовшую дно на две половины. Впрочем, капитан вскоре развеял мои предположения.
- То, что вы принимаете за половины, профессор, на самом деле не являлось одним целым уже много миллионов лет. Когда мы будем в Атлантике, я покажу вам разлом, края которого постоянно расходятся, расширяя площадь океана. Здесь же можно видеть ровно обратное: литосферные плиты сошлись и вступили в схватку.
- Равную схватку? - переспросил я, с интересом рассматривая, как место схождения слегка приподнимается над остальной поверхностью.
- Вполне. Взгляните: обе плиты океанические, они давят друг на друга с одинаковой силой; и поскольку никто не может одержать верх, их края сминаются в складки, поднимая дно. Возможно, однажды на этом месте образуется остров или целая гряда островов.
Неожиданно корабль тряхнуло, и мы едва успели схватиться за поручни. За окном взвился столбик пара - он пробивался прямо из расщелины, разломив породу вокруг. Немо махнул рулевому отвести корабль в сторону от опасной струи и сказал:
- Вот и обратная сторона этой созидающей силы. Вдоль разломов никогда не бывает спокойно. Смещение пород неминуемо провоцирует подводные толчки и извержения, а если остров и успел подняться над водой - кто знает, сколько он продержится. То, что создаётся природой десятками лет, может быть легко разрушено ею же за каких-нибудь пару суток.
- Поразительно, - только и ответил я. В голову вдруг пришла любопытная мысль: - Скажите, капитан, а как же страны, расположенные на таких шатких территориях: Исландия, Япония и прочие? Они же не исчезают под водой. Выходит, одни вулканические острова долговечнее других?
- Можно сказать и так, однако тут главную роль играет близость суши. Видите ли, - объяснил он, указывая за окно, - Плиты, несущие материки, значительно толще океанических: в них есть дополнительный гранитный слой, тогда как в последних - только базальтовый. Это битва, где слабейший всегда обречён на поражение: тонкая океаническая плита, не выдерживая напора, подныривает под континентальную, приподнимая её снизу. Обломки и край проигравшей постепенно опускаются в недра планеты и переплавляются в магму. Когда магмы становится слишком много, она извергается на поверхность, но это периодичный и гораздо менее мощный процесс, чем в "схватке равных". Он уже не похож на боевой рык - скорее, на ворчание побеждённого.
Представив описанную картину в красках, я слегка поёжился. Заметив это, Немо усмехнулся.
- Вижу, вам неуютно подобное сравнение. Что ж, хорошо. Можете представить этот бой, как борьбу любовников за главенство, - глаза капитана сверкнули, а его ладонь легла на стекло рядом с моей. - Борьбу, в которой кому-то в итоге придётся подчиниться.
Едва ли эта фраза была безобиднее предыдущей! В особенности для человека, с недавнего времени посвящённого в её полный смысл...
- Странные у вас сегодня аллегории, капитан! То война, то страсти - иногда мне страшно вас слушать.
Капитан недовольно вздохнул, отнимая руку и отступая на шаг от меня.
- Вы боитесь лишь потому, господин Аронакс, что не имеете отношения ни к тому, ни к другому. Ваше незнание создаёт ложные фантазии, которые пугают вас. И в конце концов у вас останется два выхода: навсегда отгородиться от своих страхов или победить их.
Мой собеседник был, как всегда, неподражаем в риторике. Возможно, я бы даже проникся, если б не его прозрачный намёк три минуты назад. Развернувшись к нему лицом, я произнёс глаза в глаза:
- Извините, капитан Немо, но я вам не верю.
Тот удивлённо приподнял бровь, затем нахмурился, не произнеся ни слова - очевидно, ожидая объяснений.
- Я долго обдумывал то, что вы сообщили мне вчера в вашей каюте, и догадываюсь, что нынешние аллегории вы выбрали не случайно. Более того, сейчас вы ясно дали знать, что мне придётся сдаться вам, но я не хочу быть ни побеждённым, ни униженным. Прошу прощения за прямоту, но на "Наутилусе" наверняка находились и более подходящие кандидатуры, чем я. А уж судя по вашим обширным знаниям, так оно и есть.
Немо побледнел, чуть не до спазма сжав кулаки. Мгновение я был уверен, что он ударит меня прямо здесь, посреди рубки, на глазах своего подчинённого, что уже начал опасливо оглядываться на нас. Вместо этого капитан резко схватил меня за руку и вывел в коридор, чудом не вывихнув мне плечо. Лишь только дверь захлопнулась, он толкнул меня к стене, гневно процедив:
- Если хотели меня оскорбить, у вас получилось. Считаете, раз я питаю к вам интерес, можно бросать мне в лицо беспочвенные обвинения? Куда девалась ваша деликатность!
Я едва мог дышать под его испепеляющим взглядом! В глубине души я понимал, что перегнул палку, но и поощрять его странности твёрдо не собирался. Впрочем, в те жуткие моменты, вряд ли Пьер Аронакс произвёл бы на кого-то впечатление решительного и независимого человека. Капитан поставил руку рядом с моей головой, преграждая путь к побегу, и с полминуты пристально рассматривал меня всего. Я почти чувствовал, как его взгляд распиливает меня на части. Тяжёлое молчание затягивалось, и я, собрав в кулак остатки воли, рискнул поднять глаза. На миг показалось, что капитан... Нет, пожалуй, я не был уверен, как именно охарактеризовать его выражение. Впрочем, оно продержалось на лице капитана лишь несколько секунд - после тот шагнул назад, позволяя мне уйти.
Первой осмысленной идеей было немедленно скрыться в своей каюте и не показываться оттуда, как минимум, до вечера. Однако стоило страху немного рассеяться, я понял, что должен сделать перед этим. Осторожно приблизившись к угрюмо застывшему Немо, я произнёс:
- Капитан, я прошу прощения за всё, что сказал. Это было недостойно.
- Было, - хмуро кивнул тот.
- И хотя я всё равно считаю, что вы легко найдёте партнёра гораздо лучше, мне не стоило...
- Да, разумеется! Вам не стоило, - перебив, отрезал он, и, развернувшись, зашагал прочь.
***
Возвратился я совершенно удручённый, мечтая запереться ото всех на ближайшую вечность; хотя осознание, что прямо за стенкой может находиться тот, кого ты только что обидел, неприятно давило на нервы. Но после обеда заточение невольно пришлось прервать, так как в комнату постучали друзья. Около часа мы провели в приятной беседе. Приятной во многом потому, что на сей раз, Нед Ленд не принёс с собой планов побега и вообще пребывал в весьма бодром настроении. Это настолько отличалось от его обычного расположения духа, что я спросил:
- Неужто вы излечились от меланхолии, друг мой? Вас и не признать, снова шутить начали!
- Не знаю уж, надолго ли, да только и мне нашлось чем заняться, - канадец откинулся на спинку кресла, подложив руки под голову. - Я тут познакомился с парой человек из команды. Ну, как познакомился - это они со мной потихоньку познакомились. Сперва один, а дня через три другой. Оказывается, кроме негодяев с тарабарским наречием, здесь есть и вполне приличные европейцы, с которыми можно пообщаться. И весьма близко. Но Маттео, конечно, понравился мне больше, чем Луи...
Консель удручённо хлопнул себя в лоб и пробормотал:
- Нед, хотя бы во второй раз избавьте меня от подробностей...
- Подождите, Нед, так это всё-таки правда? - я до конца надеялся, что это изощрённая шутка, но чувствовал как по спине начинают ползти мурашки. - Вы действительно занимались всем этим с командой? И так спокойно об этом говорите?!
"Это он сейчас спокойно, - пробормотал Консель себе под нос, - Слышал бы господин профессор его бурный монолог позавчера..."
- Профессор, я удивляюсь вам, - ехидно отозвался гарпунёр, невольно копируя слова Немо. - Неужто вы настолько далеки от телесных пороков, что станете винить меня за маленькое пристрастие? Ей-богу, у вас такой вид, будто вся ваша шевелюра сейчас зашевелится! - он хохотнул, видно забавляясь моим смятением и вдруг добавил: - Вообще-то Маттео сперва на вас засматривался, но уж больно вы от него шарахались в коридоре. Я бы на его месте обиделся - такой энергичный и страстный парень! Первый, кто смог уложить меня на лопатки на целых 40 секунд.
- Благодарю покорно, но в ни в энергичных, ни в страстных не нуждаюсь. И не надо об этом.
Я поднялся, не желая продолжать щекотливый разговор и вышел из комнаты, краем уха услышав, как Нед сказал Конселю:
- Не нуждается он, тоже мне. Думаю, они с капитаном разругались, вот и всё.
Я просидел в библиотеке до самого ужина, пытаясь читать. Мысли, крутившиеся в голове, раздражали, и в особенности тем, что все вокруг, намекали мне на одно и то же. Наверное, мне следовало воспринять всё как дружеское подтрунивание над моим стеснением, но вместо этого я злился. Злился, что вообще захотел разгадать загадку комнат, что начал задавать вопросы, что все вокруг будто уверились в том, чего в помине не было - и ничего не мог с этим поделать. Напрягало меня и то, что рассказал Нед Ленд. Если один матрос положил на меня глаз, ещё терпимо (тем более, что он быстро отказался от этой идеи), но если объявится кто-то более настойчивый, могут возникнуть проблемы - я допускал, что капитан действительно не тронет меня, но не был уверен в абсолютном рыцарстве всех его подчинённых.
Из вентиляции повеяло чем-то аппетитным, напомнив, что настало время подкрепиться. Я убрал почти не тронутую книгу на место и решил вернуться в каюту. Там меня ждал неприятный сюрприз - стол был совершенно пуст, точно бы кормить меня никто не собирался. Неужто капитан настолько затаил на меня обиду, что решил посадить на голодовку? Тут взгляд мой упал на записку, оставленную на краю тумбочки. В ней значилось:
"Господину профессору от капитана Немо.
Приглашаю вас отужинать вместе. Я нашёл способ вернуть ваше душевное спокойствие"
"Что ж, дело обернулось не так скверно, как могло бы, - думал я, покуда шёл к столовой "Наутилуса". - Пусть я был трижды прав, отказав ему, не пристало воспитанному человеку опускаться до обвинений. Я просто ещё раз извинюсь перед ним за грубость и..."
Закончить мысль мне не удалось. Едва дверь в столовую открылась под моей рукой, как на меня тотчас же уставилось множество глаз. Здесь собралась, по меньшей мере, треть команды, оживлённо переговаривавшаяся до моего прихода. Во главе длинного стола сидел сам капитан Немо. Место по левую руку от него пустовало, и после секундной паузы я счёл правильным занять этот стул. Матросы проводили меня глазами: кто-то удивлённо, кто-то безразлично - и вновь принялись за еду. Немо махнул рукой, и мне тут же подали приборы, а после - тарелку восхитительно пахнущего жаркого.
- Думал, вы уже не придёте, господин Аронакс. Было бы весьма досадно упустить такой случай.
- Я тоже не предполагал, что "отужинать вместе" означает "вместе со всеми остальными". И сейчас мне, сказать по правде, очень неловко.
- Предупреди я вас заранее, профессор, вы стали бы задавать лишние вопросы.
Я не понимал, чего он добивается. Конечно, для меня не было тайной, что экипаж обедает в несколько смен, но как правило, если капитан приглашал разделить с ним пищу, наш обед случался раньше или чуть позже, когда столовая уже освобождалась. Почему нынче наши пути пересеклись, оставалось загадкой. Когда я всё же попробовал разузнать это. Немо глянул на меня с полуулыбкой и ответил:
- Дождитесь десерта, если хотите узнать, зачем я это устроил.
Минут через десять внесли десерты. На сей раз это оказалось желе ярко-зелёного цвета и невероятно насыщенного, сладковатого вкуса. Сверху на каждой порции, как в лучших традициях кафе, красовался пучок водорослей, отведав которых, я не удержался.
- Капитан, что это за блюдо?
- Желе из комбу, - ответил тот, распробовав десерт вслед за мной.
- Комбу? Простите, я не очень силён в иностранных названиях.
- Вам она наверняка знакома как японская сахарная ламинария. Как видите, при верной обработке из неё выходят неплохие сладости. Попробуйте саму комбу сверху, и вы убедитесь, что она совершенно не такая пресная, как может показаться.
Это было потрясающе... ламинария действительно была очень мягкой и сладкой на вкус - ничего подобного я раньше не ел даже на "Наутилусе". Очевидно, Немо понял мой восторг без слов, потому что вдруг улыбнулся и, подцепив вкусное украшение со своего желе, плавно перенёс на моё, и как ни в чём не бывало заговорил со своим помощником, сидевшим справа от него. Тот что-то неуверенно ответил, покосившись на меня, а затем кивнул и, видимо, повторил приказ командира громко. Матросы стали собирать со стола посуду, выстраивая её в несколько аккуратных стопок. Капитан подождал, пока я отправлю в рот последний кусочек десерта, и, прежде чем я собрался прибрать место за столом, подхватил мою пиалу вместе со своей, намереваясь унести их в общую кучу.
- Капитан, что вы делаете? - я вскочил, догоняя его, буквально чувствуя спиной взгляды окружающих. - Не позорьте меня, я и сам могу всё унести, - я попытался забрать у него свою часть, но вдруг мои пальцы соскользнули, и пиала полетела вниз.
Звона не послышалось. Капитан успел перехватить несчастную посудину в нескольких сантиметрах от пола. После чего выпрямился, поставил её на стол и усмехнулся.
- Вот видите: я же знал, что сделаю это лучше.
А потом он коротко поцеловал меня! Торжествующе окинул взглядом ошеломлённую команду и спокойно вышел из столовой.
С трудом опомнившись, я бросился следом и нагнал его уже в коридоре.
- Что это значит, сударь?! Кто дал вам право целовать меня, ещё и при свидетелях? Теперь обо мне невесть что подумают! Вы написали, что нашли способ оградить меня от всего этого, а сами...
- Успокойтесь, Аронакс. Это и был мой план: теперь, когда новость о случившемся разойдётся по всему экипажу, уж поверьте, ни один из них не осмелится позволить себе лишнего в отношении вас. Так что можете быть совершенно спокойны.
Его логика нещадно резала мне нервы, но, поразмыслив, я признал, что он отчасти прав - вряд ли на всём "Наутилусе" найдётся человек, который дерзнёт перейти дорогу своему командиру.
- То есть, - наконец, произнёс я, - Мне следует поблагодарить вас?
- Да, - Немо кивнул; уголки его губ дрогнули. - Я бы не стал прибегать к резким методам, но ваше беспокойство сегодня в библиотеке заставило подстраховаться. Пусть покамест все думают, что вы уже не свободны.
- Тем не менее, я свободен, - напомнил я с лёгким нажимом. - Это ничего не меняет.
- Пускай, - согласился капитан, хитро прищуриваясь. - Придёт время, и вы сами попросите меня показать вам одну из тайных комнат изнутри.
***
В тот день я воспринял слова капитана как шутку - как надуманный аргумент в защиту собственной гордости перед человеком, дважды отказавшим ему. Хотя уже тогда мне стоило бы задуматься всерьёз. За несколько месяцев нашего знакомства я успел понять, что командир "Наутилуса" не привык отступать перед трудностями и рано или поздно добивается своих целей; но касательно меня и отношений в целом такое упорство казалось мне маловероятным. "В самом деле, - размышлял я сам с собой, - не станет же капитан Немо тратить на меня драгоценное время. Найдёт себе другого компаньона, как, скорее всего, и было до моего появления.
Однако я упустил из виду нечто очень важное: Немо не был бы Немо, если б позволил событиям нести его по течению.