Жить с Коннором было просто и приятно. И дело было даже не в том, что андроид оказался не требовательным и помогающим. Нет, дело было в отношениях Хэнка и девианта.

Когда-то давно Андерсон всеми фибрами души ненавидел машины. Скажи ему кто угодно, что эти железки могут быть живыми – рассмеялся бы тому человеку в лицо. Но теперь, наблюдая за Коннором, моющим посуду, Хэнк не мог не признаться самому себе: Андерсону не только нравились андроиды, так ещё он и влюбился в одного из них.

Хорошо, что чувства эти оказались взаимными.

И не только Хэнку полюбились андроиды. Гэвин, который презирал и унижал любого представителя этого вида, по странному стечению обстоятельств смог сойтись с одним из них. А именно с RK900, которого приставили к нему в качестве помощника и который за неделю смог перейти в статус любовника детектива Рида.

К слову, в участок стало прибывать всё больше андроидов, и едва ли не каждый искал себе вторую половинку в смелых защитниках правопорядка. Это не обошло и Хэнка с Гэвином.

***

За окном на город опускалась ночь. Хэнк готовился ко сну, меняя повседневную одежду на более просторную домашнюю майку и старые спортивные брюки. Всё же, зимой по ночам бывало достаточно холодно.

Андерсон не запрещал Коннору спать рядом, но гиперактивная машина словно бы не понимала, что значит «отдых». Андроид некоторое время мог лежать неподвижно, но затем непременно вскакивал, будя Хэнка, и уходил в гостиную. Андерсон мог только предположить, чем Коннор занимается по ночам, но наутро квартира каждый раз сияла чистотой, а из кухни доносился аромат свежего завтрака.

Коннору, казалось, нужна была только работа. Хэнк подумывал найти девианту хобби, чтобы успокоить. Но со всем нужно было время, так что и с этим они разберутся уже скоро.

А пока им оставались вечерние посиделки, объятия и поцелуи. От последних у лейтенанта начисто сносило крышу, даже несмотря на то, что в первый раз Коннор облажался, начав делать всё по скачанному откуда-то алгоритму. Однако вскоре андроид научился целоваться сам, и теперь Хэнк едва сдерживал себя, чтобы не зайти дальше, чем следовало, без согласия партнёра.

Хэнк выключил свет и сел на кровать, когда увидел в проёме двери тёмную фигуру Коннора. Андерсон улыбнулся, хотя вряд ли это было видно в темноте, и стал ждать привычного «Доброй ночи, лейтенант».

Но, видимо, в этот раз у Коннора вновь появились какие-то вопросы, поскольку девиант мялся в коридоре, а его диод переливался в темноте жёлтым.

– Что-то случилось? – спросил Андерсон, двигаясь и приглашая Коннора сесть рядом.

Андроид приземлился на кровать, и Хэнк увидел, что на нём не было футболки. У лейтенанта едва не задрожали руки от волнения – таким Коннора он ещё не видел.

– Я хотел спросить… – начал девиант, и Хэнк обратился в слух. – Несколько ночей подряд я думал над тем, насколько совместима пара «человек плюс андроид». Я анализировал разные ситуации других таких пар и старался обозначить для себя все аспекты данных взаимоотношений, основываясь ещё и на собственном опыте.

Видно было, что Коннор стеснялся такого разговора. И хоть Андерсон пока не понимал, почему, он постарался поддержать своего андроида, накрыв его сцепленные в замок ладони на коленях своей ладонью.

– В целом, всё положительно. Если честно, то в самом начале наших романтических отношений я боялся того, что испорчу Вам жизнь, лейтенант, – Коннор нервничал и вновь переходил на официальный тон. – Я смотрел на окружавших Вас людей и думал, что с ними Вам будет лучше. Сейчас я понимаю, что нельзя так просто уйти от чувства любви, и хочу быть с Вами сам, но лучше Вам будет услышать, что Вы потеряете, если останетесь со мной.

Хэнк напрягся, хоть и понимал, что Коннор ведёт себя глупо. По-детски глупо. Андерсон для себя давно решил, что ему нужен только он, только с Коннором он хочет прожить остаток жизни. Даже если и придётся чем-то жертвовать, Хэнк впервые любил так ярко, и менять Коннора не собирался даже на живого человека.

Чёрт, девиант ведь сам любит его, так чего так волнуется?

Коннор набрал в грудь воздуха, словно бы андроидам нужно было дышать, и всё же выдал:

– Я имею в виду секс, лейтенант.

Андерсон на миг замер, а затем едва не рассмеялся.

– Коннор, это – сущая мелочь. Серьёзно, я перебьюсь, если его у меня не будет. Я люблю тебя просто так, секс – это далеко не главное в отношениях.

Но Коннор остался сидеть в нерешительности. Андроид всё ещё сомневался, чувствуя себя неполноценным для Андерсона, и Хэнк не знал, как ему в этом помочь.

– Покажи мне, – попросил лейтенант, не придумав ничего лучше.

Коннор приподнялся и снял серые пижамные штаны, оказываясь полностью раздетым. Хэнк в это время включил настольную лампу, поскольку теперь зрительный контакт оказался важен, а Андерсон в свои годы уже плохо видел в темноте.

Когда Хэнк обернулся, ему открылся невинный, но весьма соблазнительный вид. Коннор сидел рядом, едва не касаясь своим бедром его, и смущённо зажимался. Хэнку на миг стало неловко от собственной просьбы, но останавливаться не хотелось.

– Ложись рядом, – Хэнк снял с себя майку – в комнате вдруг стало неприлично жарко.

Коннор послушно лёг на кровать и вытянул руки вдоль туловища, выдавая сквозившее в искусственном теле напряжение. Хэнк полуобернулся к нему и принялся рассматривать, тщетно силясь игнорировать пошлые мысли.

Андерсон провёл ладонью по прохладному телу, от выступающих ключиц к впалому животу, после чего скользнул рукой чуть ниже, надавив на бугорок, на месте которого должен был находиться определённый половой орган.

– Что чувствуешь?

– Щекотно.

Андерсон мягко и тепло улыбнулся, забираясь на кровать и склоняясь к лицу своего андроида. Коннора до сих пор не отпускало напряжение, и Хэнку хотелось это исправить.

Он принялся целовать его, целовать каждый сантиметр синтетической кожи, так напоминающей настоящую. Руки сами собой скользили по обнажённому телу, и Хэнк не без удовлетворения заметил, как машинная скованность отпускает Коннора, как начинают синеть участки тела от прилива тириума, когда Андерсон старался оставить засос. Но метки заживают спустя несколько секунд, и Хэнк позволяет себе целовать снова.

На ключицах уже не должно было остаться живого места, но оболочка вновь и вновь обновляется, так что Хэнк спускается ниже. На Коннора он пока не смотрит, стараясь угадать состояние любовника без этого. Хэнк целует вздымающуюся грудь, обводит языком соски и проводит им же по забавно втянувшемуся животу.

«Щекотно», – вспоминает Андерсон и садится между ног Коннора, разводя те в стороны.

У Хэнка появляется любопытное желание, и он стремится его осуществить, чувствуя, как собственный член от такого наливается кровью. Андерсон наклоняется и целует Коннора между ног, обильно смачивая язык и губы слюной. Пальцы одной руки впиваются андроиду в бедро, а другой ладонью Андерсон забирается в свои брюки, принимаясь себя ласкать.

Это продолжается недолго, потому что Хэнк поднимает глаза на Коннора и видит, что тот выглядит довольным, но не возбуждённым. Девианту нравится, что Хэнку нравится, но этого мало для того, чтобы сам андроид мог почувствовать себя удовлетворённым.

Хэнку в голову бьёт вина, и он отстраняется под непонимающий взгляд Коннора и тихо спрашивает:

– Совсем ничего?

Коннор мотает головой и выглядит при этом ещё более виноватым, чем ощущает себя сам Хэнк. Но затем на его лицо опускается задумчивая тень, и он произносит:

– Я могу попробовать кое-что, но не уверен, что это будет считаться для Вас, как человека, приемлемым.

Хэнк слышит вопрос и кивает, показывая, что можно, если это поможет Коннору расслабиться. Андроид совсем по-человечески закусывает губу, после чего проводит ладонью по своему животу, с которого пропадает скин.

Хэнк вспоминает, что Коннор делал также с той мёртвой Трейси, и его глаза округляются от понимания. Андроид сейчас не просто пытается справиться с ситуацией, он доверяет Хэнку себя, целиком и полностью.

Под отодвинувшейся панелью видны биокомпоненты и трубки с тириумом внутри. Лицо Хэнка озаряется свечением от бьющегося тириумного насоса где-то в груди андроида.

Андерсон думает, что никогда не причинит Коннору вред. Андерсон думает, как же он, чёрт возьми, хочет Коннора.

Хэнк, не отрывая взгляда от лица Коннора, касается пальцами бьющихся проводов, погружая руку в живот андроида.

– Это… неприятно? – Хэнк не может представить, каково ощущать, когда кто-то копошится в твоих внутренностях.

– Нет, – голос Коннора слегка дрожит, всё же, не бояться до конца у него не получается. – Попробуй… повыше.

Андроид моргает часто, словно бы перед глазами стоит куча ошибок. Хэнк забирается рукой под обшивку и совершенно не знает, что делать дальше. Действуя по наитию, он находит самый толстый кабель из всех и принимается двигать по нему ладонью в ритм с тем, как двигает другой по своему члену.

Коннор цепляется руками за простынь, и Хэнк видит, что ему нравится. Движения Андерсона сразу становятся увереннее. Коннор хмурится и приоткрывает рот, начиная елозить ногами по кровати, а затем шепчет, тихо-тихо:

– Не останавливайся.

Хэнк шумно сглатывает. От вида такого Коннора ему хочется кончить сразу же. Его мальчику хорошо, его мальчику нравится.

Андерсон наклоняется вперёд, стараясь не слишком опираться на андроида, и целует его в губы, вырывая первый стон. Поцелуй выходит рваным и быстрым – положение Андерсона не способствует – но стонет Коннор чудесно.

Хэнку вновь кажется, что этого мало, и он проводит ладонью дальше, погружает руку по плечо, пачкая её в тириуме и смазке. А затем натыкается на что-то бьющееся и живое.

Коннор в этот момент вскидывается и от наслаждения начинает терять скин. Системы перестают справляться, и Хэнк видит, как просвечивает сквозь белую пластиковую грудь его ладонь.

«Я держу ёбанное сердце», – Хэнк кончает только от одной этой мысли, и Коннор кончает тоже, но по-своему: он выгибается, запрокидывая голову, и рвано дёргается, после чего обмякает на кровати, переставая функционировать.

Андерсон достаёт руку и с тревогой смотрит на андроида. Тот лежит неподвижно, даже диод погас, но сердце продолжает биться. Лишь через минуту Андерсон испытывает облегчение, видя, как диод наливается красным, постепенно переходя в жёлтый и, наконец, в голубой.

Коннор моргает и, восстанавливаясь, начинает симулировать дыхание. У него по-прежнему открыта обшивка, но андроид, похоже, этого не замечает, погружаясь куда-то в себя и блаженно оглядываясь по сторонам.

Хэнк совсем тихо усмехается, ложится рядом с Коннором и коротко целует его в губы, возвращая к реальности. Андерсону надо в душ – рука и часть груди в тириуме, бёдра в сперме – но он лежит, с улыбкой глядя на приходящего в себя андроида.

– Лейтенант, я… – кажется, Коннор счастлив.

– Отдыхай, а то перегреешься ещё, – Андерсон вновь усмехается и собирается подняться, как вдруг девиант берёт его за запястье, не давая встать.

Коннор одним движением закрывает отверстие на груди, затем наваливаясь на Андерсона и жадно целуя его. Хэнк едва успевает набрать воздуха, как андроид уже скользит в его рот своим чувствительным языком.

Андерсон проводит руками по спине Коннора, ощущая, как девиант прогибается и подставляется, постепенно убирая скин. Когда Хэнк разрывает поцелуй и открывает глаза, Коннор уже полностью обнажает белый пластик, не скрывая даже настоящее лицо.

И от этого в штанах снова предательски встаёт.

Коннор замечает это, ухмыляется и принимается спускаться поцелуями сверху вниз по телу лейтенанта, копируя то, как делал это сам Хэнк. Андроид слизывает тириум, диод на его виске постоянно горит жёлтым от того, как работает алгоритм анализа. Хэнк думает, что Коннору нравится видеть свой серийный номер перед глазами. Чёртов собственник.

Девиант продолжает размазывать прохладную голубую кровь, и у Хэнка из головы вылетают последние мысли, когда, всё спускаясь, Коннор снимает с него штаны и берёт в руку вставший член.

Хэнку хорошо от плавных движений андроида, от его желания и настойчивости. Где-то на периферии сознания Андерсон улавливает свой стон, переходящий в крик, когда Коннор берёт его член в рот. Андерсон хочет это видеть, потому наклоняет голову и наблюдает, как белые пластиковые губы смыкаются на его возбуждённом органе.

От этого вида можно кончить, и Хэнк с трудом заставляет себя продержаться в течение полутора минут, прежде чем излиться в рот андроиду.

Коннор отстраняется, сглатывает и вытирает губы ладонью, а затем с улыбкой ложится рядом, возвращая на место скин.

Хэнк лежит в прострации несколько минут, а затем со скорбным выражением на лице оглядывает себя.

– Чёрт, – вздыхает он. – Мне нужно в душ.

– Оставьте, лейтенант, – с загадочной улыбкой, которую Андерсон не видит, отвечает Коннор. – Всё испарится за ночь.

Андерсон соглашается, кивая, кое-как дотягивается до светильника и выключает свет, чтобы затем вернуться к своему совсем по-человечески задремавшему андроиду.

***

Утром Хэнк всё же идёт в душ, отмечая, что тириум действительно пропал, а затем вместе с Коннором едет в участок. День начинается замечательно, и Андерсон не может не улыбаться, видя, как счастлив его любовник.

Ричард во все глаза глядит на парочку, как не бывало прибывающую в полицейский участок, и усмехается уголком губ.

– Чего лыбишься? – спрашивает Гэвин, но андроид лишь мотает головой.

Всё дело в том, что Хэнк светится. Голубым. Ричард видит, как смотрят на Андерсона все андроиды в участке, а лейтенант этого не замечает. Только Коннор улыбается и смотрит гордо и собственнически – теперь никто из андроидов и не посмеет заглядеться на его человека.

***

Хэнк продолжает ходить, светясь синим в глазах андроидов, и если Ричард привык, то новеньким девиантам в участке приходится прятать смущение от подобного вида.

Однако теперь каждый андроид знает, кому принадлежит лейтенант Хэнк Андерсон. Тому, кто так любит облизывать вещдоки на месте преступления.

Но, глядя на то, как вокруг Гэвина вьются молодые и ещё не нашедшие себя девушки-андроиды, Ричард с раздражением думает, что тактика Коннора прекрасно работает и что нужно бы всё-таки ею воспользоваться. В качестве эксперимента.