Снова выходной, то же кафе, и Ривай, невозмутимо спокойный, он считал, что должен был встретить Эрена здесь сегодня. Едва сломав непроницаемую стену девушки, что продавала его картины, Ривай добился того, чтобы она просто передала Эрену, что если он хочет, они могли бы увидеться в воскресный вечер. Ривай, с виду и правда спокоен как удав, но внутри него всё сотрясалось бешеным ритмом сердца, дыханье периодически сбивалось, когда ему казалось, что мимо окна проходит Эрен, но это каждый раз был не он. Ривай мысленно изгрыз себе ногти, в реальности выпил три стакана воды, ничего более себе не заказывая.

Градус напряжения и ожидания рос, погружая Ривая в самые разнообразные оттенки плохого настроения. Он прежде всего допускал мысль о том, что та девушка ничего даже не сказала Эрену. Но мысль о том, что сказала, а он не согласился, была худшей за этот вечер. Ривай понимал, что Эрен имеет право отказаться, он может быть каким угодно — Ривай его не осудит за это. Но признать сейчас было надо — ему больно.

И он понятия не имел, что по ту сторону дороги, спрятавшись за фонарным столбом, среди толпы людей стоял юный парень, не решаясь ступить и шагу, боясь не оправдать ожиданий его любимого писателя, фотографий которого нет ни в одной сети, по крайней мере четкой, на которой можно было бы разглядеть каждый сантиметр, как оказалось, прекрасного лица. Эрен захватил с собой блокнот и ручку, а ещё в спешке собрал несколько карандашей и небольшой сборник набросков, где оставалось ещё несколько неисписанных листов — сумка висела через его плечо. Эрена трясло от возбуждения и страха одновременно, вместе с тем его охватывал восторг, ведь это сам Ривай Аккерман его заметил, заметил его картины, захотел встретиться, он-он-он! И глаза Эрена искрились при воспоминании, когда Микаса пришла и известила его об этом. Он тряс её за плечи, восторженно пища и не зная куда себя деть. Эрен был совсем на себя не похож, обычно такой спокойный и сосредоточенный, тогда он был на седьмом небе.

— Я смогу, надо просто расслабиться, — он шумно выдохнул, пытаясь успокоиться. — Я точно смогу!

Эрен двинулся к пешеходному переходу, надеясь, что его простят за ожидание. Кафе встретило его тем же теплом и запахом вкусной еды, что и неделями ранее. На секунду парень позволил себе расслабиться, но тут же его взгляд приковался к Риваю, сидящем за столиком и скучающе водящим пальцем по кромке стакана. Эрен сглотнул, быстренько привёл в порядок до беспредела непослушные локоны волос, вдох-выдох, и пошёл не оглядываясь. Он подошёл к столику, осторожно прокашлялся и сделал виноватое лицо. Ривай обернулся, в ошеломлении округлил свои глаза и глубоко вдохнул. Он на секунду растерялся, но после сразу же пришёл в себя, встал с места, сразу же поняв, что Эрен был на голову выше него, но его это ни капли не смутило. Они молча переглянулись, и Ривай помог Эрену сесть напротив его стула. Сумку юноша повесил на спинку, а сам устроился поудобнее, но всё смущался и отводил взгляд. К слову Ривай поначалу тоже, но потом он посмеялся внутри себя над своим детским поведением и поднял взгляд на Эрена, через раз дыша, рассматривал его краснеющее лицо: растрёпанные волосы орехового цвета, блестящие золотом в свете тёплых ламп; действительно пушистые брови в тон волосам, те самые яркие глаза, которые сам Эрен не давал рассмотреть получше, скрывая их под веками; румянцем покрытые щёки и лёгкая улыбка, наверняка, сладких губ. Ривай так погряз в этих размышлениях, что не сразу обратил внимание на подошедшую официантку, держащую в руках блокнот и ручку.

— Здравствуйте, меня зовут Алисия, сегодня я буду Вашим официантом. Вы уже определились с выбором?

— Ты же ешь пасту в томатном соусе? — шёпотом спросил Ривай у Эрена, а тот быстро кивнул. — Тогда нам две порции пасты в томатном соусе и...

— И зелёный чай с мелиссой, пожалуйста, — продолжил Эрен, вспоминая, что в давних интервью было сказано, что это был один из его любимых чаёв.

— Десерты желаете? — в ответ на это Ривай осмотрел Эрена, его юное лицо и решил чуть побаловать.

— Да, — он многозначительно посмотрел на Эрена, что тот зарделся.

— Я-я э-э... 

— Тирамису. И сначала горячее, а чай в конце с десертом.

— Да. Тирамису две порции?

— Одну.

— Хорошо, — она повторила заказ, а потом забрала меню и прежде, чем удалиться, сказала, — Хорошего вечера.

Вот они снова наедине, Эрен так же отводит глаза, и никто не решается начать разговор. Ривай вспомнил, что Эрен пришел с сумкой.

— Твоя сумка на стуле.

— А? — Эрен поднял вопросительный взгляд на него.

— Ты что-то принёс? Можешь не говорить, если это личное, я пойму.

— Нет-нет. Я всегда с собой ношу принадлежности для набросков, никогда не знаю, когда накроет вдохновение.

— А, вот как, — и снова неловкое молчание.

Эрен поверить не мог, что сидит лицом к лицу с кумиром, что слышит его настоящий голос, видит его живое лицо и будет ужинать с ним за одним столом, с ним — Риваем Аккерманом! Однако один вопрос, крутящийся и не дающий покоя, тревожил Эрена до сих пор. И он решился задать его.

— Скажите, м-р Аккерман, почему Вы позвали меня сюда?

Ривая застал врасплох этот вопрос, ведь не хотел сразу признаваться в симпатии практически незнакомому человеку хотя бы потому, что тот может посчитать его каким-нибудь извращенцем или около того. И врать тоже не хотелось, поэтому он нашел другой выход.

— А почему ты всё-таки пришел? Мне сказали, что ты нелюдим. Да и мы с тобой никогда не были знакомы раннее.

— Вы правы. Но я Вас знаю и уже давно. Вы пишите фантастику, которая по томикам распределена в моей скромной библиотеке. 

Ривай был очень удивлен таким ответом. Он не ожидал, что Эрен окажется в каком-то смысле его фанатом. Аккерман сразу построил картинку в голове, как себя должно быть чувствовал Эрен до этой встречи почти тет-а-тет. 

<i>Поди изнервничался весь, вот взгляд и отводит. Как же его расслабить, не хочу, чтобы он был таким зажатым.</i>

Но проблема решается сама собой, когда им приносят обещанный ужин. От пасты веет теплом, а нос ласкает приятный пряный запах. Эрен сразу оживился, забывая про свой вопрос, и принялся уплетать блюдо, закидывая в рот побольше и блаженно закрывая глаза. Ривай на минуту засмотрелся, а после принялся и за свою порцию, поглядывая из-под ресниц на чудного юношу. Аккерман думал, что Эрен милый парень, правда, слегка скромный, а может только из-за Ривая. И он хотел бы знать другие стороны юноши, хотел бы видеть улыбку, не робкую, стеснительную, а настоящую, какая у него только есть, которая возникает тогда, когда человек действительно доволен, когда происходит что-то хорошее... 

— М-р Аккерман, с Вами всё в порядке? Вы смотрите в одну точку уже несколько минут, — высказался Эрен, а Ривай встряхнул головой.

— А, нет-нет, всё хорошо. Я задумался.

— О чём?

— О тебе, — не склонен он был врать.

— Обо мне? — Эрен краснел всё больше. — И к чему же Вы пришли?

— Ты мил и кажешься безобидным добродушным человеком. Такой ли ты? — они всё сидели без десерта, его обещали через пару минут.

— Я весьма замкнутый, общаюсь только с совсем близкими мне людьми. Безобидным меня можете не называть, в детстве у моей матери были проблемы от меня. Добродушный ли я? Скорее всего да, я просто хочу донести до людей свои представления о прекрасном, о мире, чтобы больше людей откликнулось на мою немую просьбу не враждовать.

— А кто враждует? — Ривай сложил руки перед лицом.

— Да вот хотя бы мои родители, много моих знакомых, и... я сам. Я себя так успокаиваю. Просто, — Эрен выдохнул, — когда я забил мальчика до больницы, мне установили терапию. Перепробовали много чего. Ничто так и не смогло удержаться в интересах, чтобы стать хотя бы привычкой. До тех пор пока я не прочёл Ваши книги. Случайно мой друг оставил их у меня, а я так увлёкся, что прочитал их взахлёб. Потом просил у матери карманные, копил на новые книги, покупал и читал от корки до корки. Это меня спасало, это была моя панацея. А потом я решил запечатлеть некоторые сцены на бумаге, но рисовать тогда я не умел, поэтому начинал с простого. Так я научился композиции, цветопередачи, овладел разными техниками, всегда пробовал новое, и вот я здесь.

— Что ж, — Ривай почесал затылок, — я рад, что сам того не зная, помог тебе 

справиться с твоим непростым случаем.

— Теперь моя очередь задавать вопросы, мистер...

— Нет, зови просто Ривай, Эрен. Так будет лучше, — перебил его Аккерман.

— Как скажите, Ривай. 

— И на "ты".

— Хорошо, — небольшая заминка, — Ривай.

— Так, что за вопросы?

— Как ты узнал обо мне? — Эрен с трудом осуществлял переход от уважительного обращения к обычному.

— Прогуливался по улице, где художники свои работы продают. Заметил твой автопортрет... — Ривай с нежностью в голосе вспоминает тот день, когда впервые увидел ту картину. — И кажется, — он поднял свой взгляд на Эрена, который и так смотрел на Ривая в упор, жаждя узнать, что хочет сказать Аккерман, — кажется, я безнадёжно заинтересовался тобой. Не подумай ничего странного, я в хорошем смысле. А потом я увидел свой портрет, сделанный здесь.

— А, да... Ха-ха, — Эрен смутился, вспоминая, как набросок за наброском был исчеркан образом Ривая. 

— Ты ведь хотел, чтобы я заметил?

— Да, я...

— Ваш десерт, приятного аппетита, — официантка вернулась с подносом, на котором были тирамису, чай и чашки.

— Благодарю, — Ривай немного помог ей расставить чашки. — Так.

— Так? 

— Что ты хотел сказать? — поднял бровь Аккерман.

— Ах, да. Я... — Эрен проследил, как кусочек тирамису пропал во рту Ривая, и нервно сглотнул. — Прекратите это, — он смущённо отвёл взгляд, сжимая ткань штанов в руках.

— Что "это"? — изумлённо произнёс Ривай, ведь он ничего этакого и не делал.

— Неважно, — Эрен выдохнул, пытаясь привести мысли в порядок: слишком много впечатлений за раз. — Я просто нервничаю, не обращайте внимания.

Ривай чуть запаниковал, не так он хотел провести этот вечер, не хотел он, чтобы Эрену было с ним некомфортно. И сам того не замечая, протянул руку к лицу юноши, погладил по щеке, сочувствующим и даже жалобным взглядом прошёлся по красивой, просто неземной радужке глаз Эрена, когда тот, распахнув веки, вовсю уставился на Ривая. Горячая щека даже обжигала руку, а лицо Эрена изрядно краснело, а грудь вздымалась часто-часто, пытаясь затянуть в лёгкие побольше воздуха. 

— Давай я буду просто откровенен с тобой, Эрен, — тот и не моргнул, но слушал его внимательно. Большой палец Ривая огладил скулу. — Смотрю на тебя и вспоминаю, как гулял тогда по той улице, не подозревая, что когда-нибудь куплю чью-нибудь картину, ведь я мог всегда гулять там, как и делал это до этого, видеть больше картин, чем могло бы поместиться в моём доме. И знаешь, — он на секунду прикрыл глаза, чтобы снова открыть их и посмотреть прямо на Эрена, — я увидел твой портрет. Твой профиль настолько притянул меня, то, как ты изобразил себя, ничуть не похоже на тебя сейчас, — Эрен слегка поник на этом слове, но Ривай продолжил, — ведь ты на самом деле лучше. Твои глаза не передадут никакие слова, никакие краски в мире, они такие живые, они видят красоту мира, а ты стараешься передать эту красоту людям. Скорее всего это цель не одного художника — тысячей, миллионов, но я словно влюбился в мир, который изображаешь именно ты.

Эрен ошеломлённо смотрел на Ривая, который и сам теперь выглядел смущённым. Юноша решительно убрал руку со своей щеки и повернулся боком, чтобы достать свою сумку. 

— Ривай, я не умею, как Вы, словами, но я попробую этим, — Эрен выложил пару карандашей и планшет, на котором были закреплены листы бумаги.

— Ты будешь рисовать?

— Это всё, что я умею достаточно хорошо, чтобы... — Эрен улыбнулся, — произвести на Вас такое же впечатление, особенно после того, что я сейчас услышал.

Ривай сидел с чувством, словно ему сейчас вручат самый дорогой в его жизни подарок. Он знал, что его речь на самом деле не являлась впечатляющей, это был не самый лучший его текст, но он был довольно искренним. Эрен нашёл недавний набросок, который он не мог закончить из-за того, что не мог разглядеть свою модель. Ривай всё так же сидел, смотря в оба глаза на Эрена.

— Расслабьтесь, пожалуйста, и слегка поверните голову к окну, — задумчиво проговорил Эрен.

Ривай молча исполнил просьбу, вспоминая про несъеденный десерт, но тут же выкинул эти мысли из головы. Ему ещё никогда не доводилось быть моделью для художника, специально сидеть и ждать своего портрета — это чувство было особенным. Яркие глаза, полные синевы моря и зелени лесов, стреляли маленькими зайчиками по лицу Аккермана — он это чувствовал. И так неловко было в этот момент даже дышать, просто знать, что этот юноша сейчас вытворяет на листке бумаги своими умелыми руками. У Эрена не было красок, лишь простые карандаши, но даже так он старался передать все свои чувства, рисуя то размашисто и резко, то аккуратно выводя отдельные линии, детали. В процессе Эрен сел в свою привычную позу: задрав одну ногу повыше, а локоть руки, которая держала оторванный лист бумаги и планшет в целом, положил на колено.

— Жаль, у меня нет красок... — пробормотал Эрен себе по нос, но Ривай его услышал. 

Юноша как раз закончил, он смущённо отложил предметы в сторону и развернул планшет лицом к Риваю. Аккерман смотрел застывшим взглядом на своё, как ему сейчас действительно казалось, красивое лицо, которое обрамляют волосы поднятые лёгким ветром. Он идёт с маленькой сумкой через плечо по аллее художников и смотрит на висящие холсты с таким умиротворением, словно всё, чего он хотел, это ходить здесь, любуясь этими маленькими окошками в другие миры...

— Это так... — Эрен замер, когда Ривай сказал это. — Так...

— Это правда ещё плохо, ведь это совсем набросок, но я боялся его заканчивать не глядя 

на Вас, ведь тут было очень важно видеть лицо перед собой. 

— Нет, это... Никогда в своей жизни я не получал такого комплимента, чем этот... Подумать только, — он, не касаясь, провёл пальцами над бумагой, — для всех своих знакомых я не более, чем угрюмый карлик, который неплохо пишет, но здесь я вижу себя с совсем другой стороны. Я правда так выгляжу? — Он повернулся к Эрену со всей заинтересованностью.

— Моими глазами Вы выглядите ещё лучше, поверьте, — Эрен лучезарно улыбнулся, а Ривай отложил планшет в сторону.

— Уверен, твои глаза видят много хорошего, потому что глядя на них, хочется улыбаться, — и Аккерман в подтверждение мягко улыбнулся, смутив Эрена. 

— С-скажете тоже... — парень отвёл взгляд, но и его губ коснулась улыбка. — Ваши глаза словно чистое небо, — он обернулся обратно. — Я смотрю на них, как на водную гладь, покрытую прозрачным льдом. И всё же Ваш взгляд такой мягкий и ласковый, что этот лёд кажется обманкой. Если бы я мог себе позволить, я бы вечно смотрел в них, но боюсь, что тогда страдал бы бессонницей, — он виновато улыбнулся. — Сморозил глупость, простите.

А Ривай сидел, слегка раскрыв рот. На фоне заиграла спокойная музыка в исполнении Фрэнка Синатры. Эрен смотрел на Ривая, закусив губу и чуть опустив лицо, как получивший двойку маленький школьник перед родителем. Он волнительно сминал бумагу пальцами, шурша уголочками. Но мягкий тон музыки поворачивал неловкое молчание в атмосферу лёгкой романтики.

<center><i>Strangers in the night exchanging glances

Wondering in the night, what were the chances?

We'd be sharing love before the night was through

Something in your eyes was so inviting

Something in your smile was so exciting

Something in my heart told me <b>I must have you...</b>

</i></center>

<center>***</center>

— Спасибо большое за вечер, Ривай, — Эрен уже почти привык к этому обращению, но всё равно было немного неловко. — Всё было замечательно.

— Я рад, — Ривай открыл юноше дверь кафе. — Может, встретимся ещё?

— Конечно! Конечно, когда захотите! — и Эрен тут же смутился, потому как на него оглянулась вся улица. — Простите, — тихонько извинился он.

Ривай лишь улыбнулся на это, отошёл чуть в сторону от входа кафе и основной движущейся массы людей, потянув за собой Эрена. Недолго глядя в глаза этому прекрасному созданию, Ривай прикрыл свои, немного привстав на носочки и потянув за ворот юношу на себя, вовлекая в нежный поцелуй. Секундный лёгкий шок ушёл вместе с прохожими и затерялся в толпе, оставляя место приятным ощущениям. Эрен таял как сладкий десерт, стекая прямо в руки Ривая. Тяжёлая сумка с художественными принадлежностями с глухим стуком шлёпнулась на асфальт, а тело Эрена зажалось между стеной и самым красивым человеком в его жизни. Красивым как снаружи, так и внутри.

— Ривай, давайте не здесь, — чуть запыхавшись, говорил Эрен у самых губ. — Так много людей смотрит на нас...

— Им на самом деле всё равно, я знаю, — и снова целует, утоляя свою маленькую жажду.

Они ещё стояли так, целуясь и прижимаясь ближе, игнорируя весь мир, который, казалось, смотрел на них одних и не дышал. Но перехватывало дыхание на самом деле у них обоих. И в голове бликовали какие-то цветные зайчики, на губах словно таял тёплый мёд, а в руках было всё то, чего так не хватало в жизни — любви взаимной, тёплой, неподдельной и единственной...