— Сестрёнка, смотри, что я для тебя достал!

   Из-под сугробов пены в ванной выныривает маленькая чёрная головка и протягивает пластмассовую морскую звезду с магнитом.

   — Ты гордишься мной?

   — Конечно, Корекиё.

   Заботливая, какая-то знакомая мягкая рука ворошит мокрые тёмные волосы.

   — Подожди, я достану ещё морское сокровище!

   Крохотная головка снова исчезает в пучинах ванной и, достав игрушечную ракушку, выныривает на поверхность.

   — Вот, держи, сестрёнка!

   Она слабо улыбается, сидит рядом и держит мокрые игрушки.

   — Мы когда-нибудь съездим на море?

   — Да, Киё.

***

   Тщщ. Тщщ. Кркххх. Кркхххх—

   Корекиё вскрывает канцелярским ножом пойманного двустворчатого моллюска. Тот сопротивляется, вжимает створки, пытаясь бороться за свою жизнь. Но человечья рука с лезвием сильнее.

На одной из мышц виднеется кривая жемчужина — совсем небольшая.

   «Барокко в переводе с испанского — «жемчужина неправильной формы». Барокко — литературное направление в мировой литературе…»

   Фольклорист крутит жемчужинку, осматривая её.

   «Одна из основных идей барокко — жизнь как сон. Только со смертью приходит пробуждение ото сна».

   — Но я не сплю, — шепчет под нос Шингуджи, — ради неё.

   Положив жемчужинку в небольшой коробок между камнями, Корекиё поправляет пучок длинных мокрых волос, подтягивает его, и взяв небольшую сумочку через плечо, вновь бросается в голубую глубину океана.

   Светло. Много ярких, пёстрых рыб стаями носятся под жёлтым небесным пятном. Чайки громко кричат и ведут охоту.

   Глубже — синева. Стаек рыб всё меньше.

   Ещё глубже — полумрак. Золотые лучи почти не проникают сюда.

   Тут, на камнях, под водорослями — огромное множество раковин.

   И юноша снова наполняет сумку раковинами разных форм. Двустворчатых моллюсков тоже немало.

   Воздух кончается, и Корекиё отталкивается от камня, гребёт обеими ногами, будто русалочьим хвостом, разгребает воду над собой и всплывает. Шингуджи громко дышит, жадно глотает кислород.

   — Думаю… хах! Ей понравится…

Он возвращается к берегу, снова вскрывает жемчужных моллюсков и собирает добычу.

   Золотистый глаз ловит алый закат и солнце, тонущее в океанской пучине. Рыжие облака акварельными пятнами разлиты по вечернему небу. А с берега идёт запах ужина.

   — Йо, Шингуджи! — Кайто обращает внимание одноклассников на одного из них. — Где пропадал?

   — Это мой небольшой секрет, Момота-сан, — и Корекиё скользит мимо всех остальных, пока те его не заметили.

   Усталой походкой почти добирается до пляжных домиков, где живёт его класс. На нужной табличке — портрет короткостриженой девушки с чёлкой на один глаз и нежными зелёными глазами.

   Тук-тук.

   — Хм? — выходит та самая девушка, потирая глаза. — Шингуджи-сан?

   — Тоджо-сан, ты свободна?

Кируми мягко хихикает и даёт Корекиё пройти к ней в домик.

   — Что-то случилось?

   — Помнишь, ты мне на днях помогла организовать вечер страшных историй? Я тогда записал очень много городских легенд и быличек от всех приехавших сюда учеников Пика Надежды.

   — Да, помню, а что? — она внимательно следит за тонкими, но крепкими руками.

   Из сумочки они достают ожерелье с ракушками и жемчужинами разных форм и цветов.

   — Примерь, — Корекиё приближается и надевает ожерелье на шею Кируми.

   Девушка застёгивает его и смотрит на себя в зеркало:

   — Красиво… — повернув голову в сторону фольклориста, отвечает: — спасибо.

   Другой рукой она проводит по выпавшей шелковистой, но мокрой чёрной пряди.

   — Спасибо большое, Шингуджи-сан, но тебе не стоило…

   — Стоило, — он приближается к её лицу.

   Кируми мягко касается своими губами губ Корекиё и прикрывает глаза.

   — Хей, ужин стынет, Шингуджи!

   Оба поворачивают голову в сторону источника крика Момоты, который ищет одноклассника.

   — Я унесла к себе остатки ужина, — улыбается горничная и протягивает тарелку с едой со шведского стола. — Ты сегодня весь день не ел. Перекуси.

   Фольклорист краснея прикрывает рот рукой.

   — Ох. Спасибо, Тоджо-сан.

   — Тебе спасибо, Шингуджи-сан.