— Почему ты хочешь уйти?

Старая данмерка разливала по чашкам горячий чай, а Тусалим сидел на полу, поджав под себя ноги, и с волнением смотрел на дряблые трясущиеся руки. Каждый раз ему казалось, что они вот-вот выронят тяжёлый глиняный чайник. Поначалу он предлагал свою помощь, но она всегда отвечала, что хочет сделать всё сама. Время и так лишило её многих возможностей, так пусть она хотя бы самостоятельно напоит гостя чаем, пока ещё может. Чайничек она держала двумя руками, и они дрожали от напряжения. Он был до того крошечный, что поместился бы у Тусалима на ладони.

Наполнив до краёв обе чашки, Селвилара оставила посуду в покое и села напротив на жёсткую свалявшуюся подушку. Тонкие седые волосы безобразно падали на глаза, и старуха быстрым и весьма энергичным движением собрала их в узел деревянной шпилькой.

— Все рано или поздно уходят.

— Зачем придавать своей смерти какой-то смысл? — Тусалим понимал, о чём она говорит, и ему не было страшно обсуждать это открыто. — В ней не будет ничего символичного. Смерть — это всегда просто смерть.

Старая данмерка хрипло рассмеялась. Будто в словах Тусалима было что-то смешное.

Селвилара в самом деле была очень стара. Когда началась новая эра, она уже видела свою сорок седьмую осень. Тёмные эльфы живут долго, но сейчас шёл сто девяносто девятый год. Тусалим хотел бы посчитать, сколько же тогда ей лет, но он не умел складывать такие большие числа.

Ему было семнадцать.

— Не всегда, — возразила Селвилара. — Любая смерть имеет смысл, а если тебе так не кажется, то, значит, ты знаешь не всё об этой смерти, или эта смерть вовсе не для тебя.

— И для кого будет твоя смерть? — разозлённо продолжал юноша. — Никто в Балморе даже не заметит твоего исчезновения. А я в этом точно не вижу смысла.

— Это пока что, — спокойно заверила его старуха и сделала первый глоток горячего чая.

Тусалим взял себя в руки, тоже отпил чаю и, успокоившись, тихо огласил свою идею:

— Я с тобой пойду.

Для Селвилары это прозвучало до того абсурдно, что она снова рассмеялась.

— Нет, Тусалим. Этот путь я должна пройти одна. Ты поймёшь когда-нибудь, что порой компания излишня.

— Когда-нибудь пойму, — допустил данмер. — Но сейчас не понимаю. Я бы проводил тебя, и твоё тело не досталось бы на растерзание никс-гончим и другим тварям Пустоши.

— И что бы ты делал потом?

Вопрос Селвилары прозвучал с издёвкой. Она понимала, что Тусалим не собирался возвращаться в Балмору. Он уже давно хотел уйти, но одному было страшно. Он родился и вырос в городе и никогда прежде не покидал привычных относительно безопасных стен. Здесь его ничего не держало — он был сиротой, жил с отчимом, которому не было до него дела, и изо дня в день только рыбачил и плёл из прутьев. Его единственным другом была старуха, которую в Балморе не любили и побаивались. А он помогал ей и слушал печальные истории о былом.

Тусалим промолчал, и данмерка повторила уже для него:

— Порой компания излишня. Есть пути, на которые нужно ступить в одиночку.

Рано утром Тусалим заглянул в её дом. Глиняный чайничек на низком столике оставался горячим и спокойно дышал серебристым паром. Перед ним стояла только одна чашка. Взгляд обвёл опустевшую комнату. Селвилара практически ничего не взяла с собой — только старый магический (давно разряженный) посох, тёплую истлевшую накидку и маленький мешок с пожитками. Мешок побольше она оставила на полу перед дверью. На нём лежало сложенное письмо с подписью «для Тусалима».

Данмер осторожно развернул хрупкую бумагу. Селвилара писала красивыми понятными буквами — специально, чтобы он мог разобрать. Читать его научила именно она.

«Дорогой Тусалим,

В былые времена я могла бы оставить тебе больше, но после падения луны и последовавшей за этим катастрофы у меня сохранилось совсем немного. Самое ценное, что я успела забрать из погибающего Вивека. Там, куда я отправляюсь, мне всё это не нужно. Пусть эти вещи послужат тебе. Можешь пользоваться ими, можешь продать, можешь выбросить — теперь они твои, распоряжайся ими как пожелаешь.

Все эти вещи теперь твои, кроме металлического ларца. Когда-то у меня были друзья из Гильдии Магов Сиродила. Я собирала эти редкие магические артефакты в подарок на их свадьбу, но так и не смогла приехать. Потом Вварденфелл превратился в Пустошь, а сиродильский город Анвил, где жили мои друзья, подвергся нападению Альдмерского Доминиона. Мои друзья погибли в тот день. Однако я знаю, что их дети живы. Двое живут в Валенвуде, одна — в Скайриме, в Виндхельме. Мне такой путь уже не преодолеть, так, может быть, ты доставишь одному из них то, что принадлежит ему по наследству?

Я не знаю их имён, но моими друзьями были альтмер Лиарендил и босмерка Мерилиан. Поспрашивай. Вдруг это поможет.

Надеюсь, что мы с тобой встретимся ещё очень-очень нескоро. Живи долгую, интересную и счастливую жизнь, Тусалим. И пусть твои дороги никогда не ведут к беде.

Селвилара».

Тусалим на всякий случай прочёл письмо ещё раз, чтобы убедиться, что он всё понял правильно, а потом сложил его и убрал в нагрудный карман жилета. В мешке, собранном для него Селвиларой, оказалось не так много вещей. Ларец, о котором она писала, был заперт, и открыть такой сложный замок немногим было под силу. Была здесь и ещё одна шкатулка. Внутри лежали старые украшения разной ценности и деревянная шпилька с отделкой из бусин и камней. Но сильнее всего Тусалима поразил крепкий ремень, к которому уже были пристёгнуты ножны. Селвилара повесила их специально с правой стороны, зная, что Тусалиму удобнее работать левой рукой. Старая данмерка была единственной во всей Балморе, кто относилась к этому спокойно — остальные считали Тусалима едва ли не порождением Обливиона. В ножны был вложен короткий меч. Клинок переливался белыми искрами и наверняка был зачарован. Рядом с ним висели ножны поменьше, с изогнутым кинжалом, каких прежде данмер не видел. Оружие Селвилары было странным и непривычным, не из Морровинда.

Тусалим выпрямился в полный рост, опоясался тонким прочным ремнём и попробовал выхватить меч. Клинок, впервые оказавшийся в его руке, вышел послушно и плавно, разрезал воздух с тихим свистом и замер, повинуясь безмолвному приказу тела. Данмер бережно убрал его в ножны. Непривычная тяжесть на поясе довольно скоро перестала чувствоваться.

В мешке также нашлась книга. Тусалим открыл её и увидел, что страницы оказались пусты, будто приглашали его самостоятельно оставить на них какой-то текст или рисунок. И действительно, в продолговатой коробочке обнаружились перья, полная дорожная чернильница и несколько тонких угольных мелков.

А ещё Селвилара оставила ему то, без чего не обходится ни один путешественник. Карту.

Карта датировалась началом эры и уже не отражала настоящей действительности, но города и дороги на ней были обозначены точно. Тусалим никогда не пользовался картой такого масштаба, но он очень быстро нашёл Морровид и Балмору. Родной город оказался таким крошечным. И это была старая Балмора, та, ещё до катастрофы. Сейчас в ней всего-то был десяток домов.

На следующее утро Тусалим уже шёл на запад. Он покинул город ранним утром, не прощаясь ни с отчимом, ни с соседями. Если бы не Селвилара, он вряд ли бы решился на такой шаг, но старая данмерка очень хорошо понимала: чтобы начать путь, нужна цель. И она дала Тусалиму эту цель.

Сегодня Тусалим сидел на площади у ледяных ступеней, ведущих к порту Виндхельма, и на земле перед ним были разложены некоторые из украшений Селвилары. Её заколку купили сразу. На следующий день за десять серебряных взяли браслеты с камнями. На эти деньги он мог позволить себе прожить два дня. Сегодня деньги закончились.

У остальных, конечно, торговля шла лучше. Они настойчиво зазывали к себе прохожих и чуть ли не силой заставляли купить что-нибудь. Тусалим так не умел и не мог. Он не смотрел на проходящих мимо. Все и так видели, что он продаёт.

Перед ним вдруг остановился мужчина в дорогих сапогах, обшитых серым мехом. Он наклонился, подобрал стеклянные бусы, внимательно осмотрел их со знанием дела. Это был лесной эльф благородного происхождения, и Тусалима немало удивило то, что такой мер вообще заинтересовался дешёвым товаром бедняков.

— И сколько за них просишь? — хрипло спросил он.

Данмер растерялся. Обычно они сами называли свою цену.

— Четыре серебром.

— Всего?

Тусалим пожал плечами.

— Это просто стекло.

Лесной эльф будто издевался над ним. Он надменно смотрел сверху, перебирая в пальцах гладкие бусины, и под его тяжёлым взглядом становилось не по себе. Через бесконечную минуту молчания босмер сухо заметил:

— Не похоже, что они твои.

— Бабушкины. — Это было сказано грубее, чем следовало, но Тусалима начинал раздражать этот мужчина. Его богатство и статус не давали ему права обвинять других в воровстве. — Так возьмёте или нет?

— Возьму, — неожиданно кивнул босмер и отсчитал ровно четыре монетки. Тусалим быстро спрятал их в карман.

Господин, к его удивлению, не стал сворачивать в город, а пошёл дальше — в Квартал Серых, трущобы, куда власти поселили бегущих с Вварденфелла тёмных эльфов. Данмерам не давали работу, коренные жители города ненавидели их, а стражники закрывали глаза на случаи насилия. Тусалим хотел бы как можно скорее покинуть это место, но пока что он так ничего и не узнал про наследников таинственного ларца. А значит, следовало задержаться ещё на пару дней.

После полудня Тусалим вернулся в «Новый Гнисис», заведение, названное так в честь павшего вварденфелльского города, и хозяин сразу же подозвал его к себе. Тусалим заинтересованно приблизился.

— Мне велели вернуть тебе это, — сказал Амбарис и положил на стол женские стеклянные бусы. Тусалим забрал украшение и крепко сжал его в кулаке. Даже вынужденный распродавать вещи Селвилары он не чувствовал себя таким униженным, как сейчас. У этого босмера не было права так открыто смеяться над ним.

Хозяин тем временем поставил перед Тусалимом миску с рыбным супом и тарелку с рисом, а потом открыл бутылку флина и наполнил стакан.

— На вот, согрейся.

Тусалим ни к чему не притронулся.

— С чего бы такая щедрость?

— Так за всё заплачено. — Видя, что парень не может преступить через собственную гордость, Амбарис легко толкнул его в плечо. — Судьба редко бывает благосклонна к нам, так пользуйся шансом, пока возможно. Ты такого, наверное, отродясь не ел.

— Наверное, — уныло подтвердил Тусалим и, подвинув к себе стакан, сделал глоток. Горький напиток обжёг горло так, что его сразу же захотелось чем-то закусить. Амбарис тихо посмеялся над парнем, впервые пробующим крепкий алкоголь.

На следующий день в «Новый Гнисис» пришёл данмер, которого прежде Тусалим не видел. Тогда он неуверенно подошёл к незнакомцу и заговорил:

— Добрый вечер. Меня зовут Тусалим, и я ищу здесь кое-кого. Возможно, ты сумеешь мне помочь.

— Чем смогу, — добродушно отозвался мужчина. — Я Авал Атерон. Присаживайся.

Тусалим поблагодарил Авала, подвинул стул и сел напротив.

— Я ищу лесную эльфийку. Мне сказали, что она живёт в Виндхельме. Я не знаю её имени, но её родителями были высший эльф Лиарендил и босмерка Мерилиан, оба из сиродильского города Анвил.

Слушая его, Авал кивал со знанием дела, а потом ответил:

— Я понял, о ком ты. Это Ильва, супруга моего бывшего соседа. К сожалению, они оба давно уже мертвы. Лет двадцать прошло.

Тусалиму отчего-то было тяжело это услышать. И почему он вообще решил, что сможет отыскать кого-то из наследников? Тем не менее он спросил:

— А дети у неё были?

— Дочь была. Она пропала после их смерти и больше не появлялась в городе.

— Спасибо, Авал. Жаль, что их постигла такая судьба.

Данмер неожиданно обнадёжил:

— Впрочем, если ты ищешь любых их родственников, то я могу дать тебе наводку.

— Какую?

— Брат Ильвы приезжал сюда после её смерти. К сожалению, он тоже погиб, но вот его сын жив. Я только вчера встретил его в городе.

— Где мне его отыскать?

— Сейчас точно не здесь, но вообще он живёт в Рифтене.

— И как его зовут?

— Коган.

— Ты даже не представляешь, как помог мне. Спасибо.

Авал пожал плечами и улыбнулся, а Тусалим сел за отдельный столик в укромный угол и достал большую старую карту. Рифтен находился прямо на юге от Виндхельма. Пешком чуть больше суток пути.

Кто-то подошёл к нему со спины, заглядывая через плечо, и насмешливо поинтересовался:

— Смотришь, как бы добраться до Рифтена?

Тусалим не вздрогнул, обернулся на молодого норда, непонятно откуда взявшегося в данмерском клубе, и ладонь непроизвольно сжалась на рукояти кинжала под плащом. Это не укрылось от внимания мужчины.

— Полегче, парень, полегче! — шутливо проговорил он и занял свободное место. — Я не убивать тебя сюда пришёл, а предложить работу. Мне сказали, что деньги тебе не помешают.

Тусалим всё ещё не мог понять, как норд оказался здесь. Его бы растерзали уже на входе в Квартал Серых, но ему хватило дерзости и храбрости в одиночку прийти в «Новый Гнисис». В одиночку ли?

Тусалим бегло осмотрел помещение. Больше незнакомцев и тем более нордов тут не было.

— С кем я говорю?

— Зови меня Випир.

— И что за работа?

— Непыльная и интересная. Один уважаемый господин заказывал у местного кузнеца Онгула меч. Онгул, разумеется, выполнил работу в срок, да как выполнил! Меч, конечно, не на продажу, и клиент приедет за ним уже сегодня вечером. Но есть третья сторона, которая хотела бы заполучить этот клинок себе. Она готова заплатить любую цену, только вот упрямый старик остаётся неподкупен. Так что третьей стороне пришлось заплатить эти деньги моей организации, чтобы мы достали для неё желаемый предмет. Так что скажешь?

— Ты просишь меня украсть его? — не поверил своим ушам Тусалим. — За кого ты меня принимаешь?

— Брось, парень, — всё так же насмешливо протянул назвавшийся Випиром. — За деньги, вырученные с этого дела, ты сможешь беззаботно жить ещё неделю, и тебе не придётся больше морозить задницу на улице. Бабушкины украшения не так уж хорошо продаются, верно?

Тусалим не на шутку разозлился. Ему стоило немалых усилий сдержать свой гнев.

— Убирайся, пока ещё можешь, и будь уверен, что Онгула я предупрежу.

— До чего же вы, данмеры, упрямые! Готовы питаться объедками и спать на улице, лишь бы не преступать через собственную гордость.

— Я считаю до трёх. Раз.

Випир улыбнулся, не спеша поднялся со стула и бросил напоследок:

— Если всё же передумаешь, то до заката у тебя есть время.

— Два.

Норд насмешливо поклонился и направился к чёрному выходу, тихо ступая вдоль стены в полумраке никем не замеченный. Тусалим так и остался сидеть над картой, не зная, как ему поступить.

Он всё-таки предупредил Онгула. Норд-кузнец посмеялся над данмерским пареньком и, хоть на том спасибо, свободно отпустил его, не став срывать злость на «серокожем», как принято у нордов Виндхельма. Так что на закате Тусалим уже шагал по тракту на юг, и дорожные указатели то и дело подсказывали ему, в какой стороне находится город Рифтен.

Когда стемнело, сзади послышался топот быстрых копыт. Тусалим отошёл на обочину и посмотрел на всадника. Тот неожиданно натянул поводья. Это был уже знакомый вор.

— Чудесная ночь, не правда ли? — с вечной издёвкой спросил Випир. На его поясе висели красивые ножны с мечом. Значит, украл всё-таки. — Куда держишь путь?

— Не твоё дело.

— Всё, что происходит в Рифтене, — моё дело. Так зачем ты идёшь туда?

— Не твоё дело.

Випир засмеялся. Его конь мягко опускал копыта на холодный камень дороги, и Тусалим, ускоривший шаг, нипочём не сумел бы отделаться от нахального норда.

— Откуда ты? — продолжал расспрашивать северянин. — В Виндхельме ты держался отчуждённо, значит, это новый для тебя город. С тёмными эльфами там обращаются не лучшим образом, это правда. Но только не в моей организации. Если у тебя достаточно храбрости для такой работы, то ты получишь не только стабильный заработок, но и крышу над головой, а ещё друзей, которым, поверь, абсолютно всё равно на длину и цвет твоих ушей.

Тусалим всё-таки заговорил:

— Значит, все скайримские воры и убийцы собрались в “организацию”?

Випир оскорбился:

— Убийцы?.. Нет, мы никого не убиваем. Мы просто преподносим негодяям жизненные уроки не самыми законными методами.

— Негодяям?

— Хорошо, они не всегда негодяи, — согласился вор. — Но нам платят, а остальное нас не волнует. За редким исключением. Мы всё-таки благородные люди.

Тусалим буркнул:

— Благородства хоть отбавляй.

— И всё-таки подумай. Если ты в Скайриме недавно, а ты недавно, о чём легко догадаться, то тебе нужно чем-то заниматься и где-то жить. Мы своих ребят в обиду не даём и никогда не бросаем, а всему необходимому для работы с радостью научим.

— Такая работа меня не интересует.

— И всё-таки если что, то под Рифтеном есть сеть подземелий, которую местные прозвали Крысиной норой. Ты можешь найти меня там.

— Если ты так хорошо знаешь Рифтен, то, может, ты знаешь эльфа по имени Коган и где его отыскать?

Випир даже присвистнул от удивления.

— А говоришь, что тебя это не интересует. Зачем ты его ищешь?

— Мне нужно кое-что ему передать.

— Ладно. Когда прибудешь в Виндхельм, загляни в таверну «Пчела и жало», только никого не спрашивай о Когане. Он сам найдёт тебя. А теперь бывай. Может, ещё увидимся.

Норд пришпорил коня и вырвался вперёд, оставив Тусалима позади. Всадник прибудет в город немногим позже полуночи. Тусалиму же ещё идти и идти.

Только вечером стены Рифтена открыли перед юным данмером свои ворота. Тусалим предпочёл не разговаривать с горожанами и надёжнее спрятал ценные вещи: Випир постоянно говорил о своей «организации», значит, здесь каждый второй мог оказаться вором. Отыскать обозначенную таверну не составило труда, она расположилась прямо после входа в город, и большая вывеска с названием приглашала утомлённых путников отдохнуть за кружкой мёда.

Тусалим уже был привычен к путешествиям и совершенно не чувствовал себя уставшим. Денег у него было немного, поэтому он заказал самый дешёвый ужин, чтобы хоть чем-то набить желудок, и сел у окна, подальше от центра зала.

Он не заметил, как черноволосая девушка, коротающая за прилавком холодный вечер, допила свой напиток и поспешила выйти из таверны.

В Рифтене было неуютно, Тусалиму постоянно казалось, что за ним следят из темноты, чтобы подловить момент и залезть к нему в карман. Ничего ценного в карманах он не держал, а походный мешок устроил на коленях и не снимал с него рук.

 Данмер успел поужинать и понял, что в натопленном тёплом помещении его начинает клонить в сон. Когда он уходил из Балморы, то ночёвки в населённой различными существами Пустоши казались безопаснее, чем в людном Рифтене. На комнату денег, конечно, не хватит, но, может, хозяйка выделит ему местечко за выполнение какой-нибудь грязной работы?

Пока Тусалим думал над этим, к нему подсел лесной эльф с седыми волосами. Босмер носил дорогие одежды и обшитые мехом сапоги. Именно он купил в Виндхельме бусы Селвилары.

Похоже, над Тусалимом смеялись не только окружающие, но и сами боги.

— Не ожидал, что ты потребуешь личной встречи, — без приветствия начал лесной эльф. Его голос звучал грубо и низко. И сейчас он не смеялся. — Так в чём дело?

— Как звали твоего деда?

Столь неожиданный вопрос ни капли не смутил босмера. Он серьёзно спросил:

— По отцу или по матери?

— По отцу.

— Лиарендил.

Тусалим развязал свой мешок и достал с самого дна металлический ларец, выполненный в неизвестном стиле.

— Тогда это твоё.

Коган к вещи не притронулся.

— И что это?

— Моя бабушка была хорошей подругой твоих деда и бабушки. Она приготовила этот подарок им на свадьбу, но начался Красный Год, и она не смогла покинуть Вварденфелл. — Тусалиму с самого ухода из Балморы не приходилось говорить так много. — Перед смертью она попросила меня найти их наследника и передать это ему.

Босмер сохранял невозмутимое выражение лица.

— Что внутри?

— Я не знаю, он заперт. Она говорила, что там какие-то артефакты.

— Как её звали?

— Селвилара.

Вряд ли это имя о чём-то ему сказало, но лесной эльф подвинул к себе шкатулку и осмотрел замочек. Потом он достал из поясной сумки подходящие отмычки и без каких-либо проблем вскрыл его. Ларец развернулся к Тусалиму.

— Открывай.

Данмер с подозрением посмотрел на Когана и поднял крышку. Внутри оказались куда более дорогие и изящные украшения, нежели те, которые носила сама Селвилара. Все они были магическими и вряд ли имели аналоги в мире. Не просто же так она называла их артефактами.

Тусалим снова повернул шкатулку к Когану. Эльф не стал ничего трогать сразу. Надел перчатку и только потом взял украшения в ладонь. Данмера обидела его осторожность.

— У меня нет причин обманывать тебя.

— Знаю, — отозвался босмер, не отрывая безразличного взгляда от артефактов. — А ещё знаю, что магические вещи не терпят безрассудства.

— А, да. И ещё кое-что, — вспомнил Тусалим. — Это твоё, ты, должно быть, обронил.

Звякнув, на стол упали стеклянные бусы. Коган впервые за весь разговор позволил себе едва заметную улыбку.

— Действительно. Обронил. Сколько я тебе должен за доставку шкатулки?

— Миску рыбного супа, тарелку риса и стакан флина. Ты за всё уже заплатил.

Коган кивнул, поняв, что этот парень больше ни монеты не возьмёт. До чего же гордый…

— Тогда прощай, Тусалим. — Босмер закрыл ларец, и механизм снова щёлкнул, запирая замок.

— Эй, Коган. Не подсылай ко мне больше своих людей. Ваша работа меня не интересует.

Лесной эльф кивнул, поднялся на ноги и вышел из таверны, забрав с собой ларец. Тусалим не видел, что сейчас Коган улыбался по-настоящему.