* * *

Как будто и не было ничего. Ни поцелуев в шею, висок — так, чтобы никто не заметил — украдкой, прямо посреди улицы, и дома — до тающей на губах нежности. Не было смеха посреди остановки и песен в голос, почти незнакомых, с куплетами, придуманными на ходу; чашки кофе, выпитой на двоих. И объятий, когда ладонь ласково, по позвоночнику, вниз скользит — тоже не было.

Как будто не было руки в руке, скользящего поглаживания косточки, мягкого удержания за локоть и кроткого «не упади» — терпкой заботы, от которой что-то ликует в груди предательски. Прикосновений сонных, шепота на ухо шального, улыбок искренних — не было.

Совсем ничего.

Она смотрит почти безучастно. Молчит, пожимает плечами. Тихо просит больше не приходить. Внутри что-то лопается — так оглушительно горячо, что единственное связное «Почему?» так и остается неозвученным.

Потому что кусучих признаний в подъезде о вечности тоже, наверное, не было. А был только неосторожный сон, буйство фантазии, галлюцинация от слова «одиночество».

Но я не больна ведь… Не больна. Поэтому иллюзорная сказка когда-нибудь обязательно должна была кончиться, да?

Или же…

«Почему в твоих глазах столько боли, печали? Посмотри мне в лицо и прогони прочь. Если действительно этого хочешь».

— Тебе будет лучше без меня.

Под ребрами вдруг зарождается маленький ежик. Выпускает все иголки свои разом — и я задыхаюсь. Ярость похожа на вспышку синего пламени, но запала хватает лишь на несколько секунд. Потом отпускает. Накрывает усталость.

— Дурочка. Какая же ты дурочка.

Колюще-режущее чувство проглотить, как таблетку. Растворить в себе, чтобы исчезло, сгинуло насовсем. Приблизиться, перешагнуть знакомый порог, замечая, как отшатывается невольно. Коллекцию покореженных мыслей и комплексов вдруг различить по запаху. Удивиться на миг. Тряхнуть головой и словно проснуться. Так не годится... Затравленный взгляд проломить, поймав за руку и обняв так крепко, что с губ срывается резкий вздох. А потом ладони ее по пояснице — судорожно. Равнодушие и тревожность сыпятся на пол серым крошевом.

Не сбегать — способ быть нужным, а не «нечаянным», одним из тех, о которых не вспомнишь потом.