В зале для практических занятий сейчас было особенно много народу, потому что на следующей неделе стажёрам Университета Волшебства предстояло сдавать экзамены по Школам. Вот все и доучивали в последние дни какие-то особенно сложные заклинания. Хотя почему сразу все? Доучивали только хорошо всем известные Мерилиан, Бартоломей и Недлум, а остальные просто оттачивали навык.

Эльфийка никогда не понимала, зачем ей, специалисту Восстановления, нужно уметь призывать каких-то даэдра, испепелять огненными шарами мишени, силой мысли двигать предметы и забивать себе голову ещё кучей бесполезных заклинаний тех Школ, которые ей были совершенно не интересны. И если на первых порах обучения она особо не заморачивалась по этому поводу, потому что лёгкие заклинания давались без проблем, то вот теперь пришлось напрячь все свои магические силы, чтобы не быть выгнанной из Университета.

Больше всего Мерилиан беспокоили Мистицизм и Изменение, с остальными Школами она худо-бедно справлялась. Вот именно поэтому сейчас она с Бартоломеем под чутким руководством мистика Недлума упражнялась в захвате душ. Бретон вызывал из Обливиона слабого скампа, не тратя на это большое количество энергии, а босмерка читала заклинание и пыталась удержать душу существа под контролем.

— О, мать моя Мара, ты опять оставляешь неподчинённый сгусток души, — в который раз вздохнул Недлум, прикрывая глаза. — Мерил, ты должна оплести захватывающими нитями всю душу, абсолютно всю, иначе у тебя ничего не получится!

Бросив на друга раздражённый взгляд, Мерилиан повторила свою жалкую попытку познать Мистицизм, но получилось плохо. Она не смогла удержать заклинание достаточно долгое время, чтобы успеть убить скампа кинжалом и завладеть его маленькой душонкой.

— Ты знаешь, что на экзамене скампов обычно вызывают для детей? — укоризненно спросил Недлум, покачав головой.

— В прошлом году меня отпустили только потому, что больше не могли тратить на меня своё время, — призналась Мерилиан, обиженно отвернувшись и сделав несколько глотков восстанавливающего зелья.

— Но сейчас-то магистры не закроют глаза на то, что ты даже со скампом справиться не можешь!

— Ну, не даётся мне этот твой Мистицизм! Не понимаю я эту Школу! — Голос эльфийки сорвался на крик. Ей было ужасно стыдно перед друзьями и магистрами, потому что настоящий талант у неё был исключительно к Восстановлению, а вот с остальными заклинаниями ей было очень сложно.

— Успокойся. — Бартоломей мягко улыбнулся ей. — У нас ещё есть целая неделя.

— Можно подумать, за неделю я сделаю то, что не могу сделать уже третий год.

— Посмотри на это с другой стороны. Когда все остальные тратили время на эту ерунду, ты занималась тем, что тебе действительно нужно. Разве плохо? Зато теперь ты одна из лучших среди стажёров-целителей.

— Ты тоже лучший иллюзионист, Барт. Но с этим дэйдровым скампом, мать его, ты справляешься!

— Давай ещё раз.

Бартоломей прошептал что-то на даэдрике и поднял руку вверх, открывая в воздухе небольшой фиолетово-чёрный портал. Под этим бездонным облаком материализовался скамп, существо отвратительное и опасное. Низший даэдра нервно дёрнул голым хвостом с кисточкой на конце и осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, зачем же его вызвал молодой чародей.

Вздохнув, Мерилиан снова принялась колдовать.

— Не спеши, — посоветовал Недлум. — Ты должна увидеть внутри скампа яркий сгусток и оплести его паутиной захвата. Нить за нитью. Вот. Главное, не спеши.

— У меня сил на это не хватает, — сквозь зубы процедила босмерка, морщась от напряжения. Такие заклинания действительно отнимали слишком много энергии.

— Терпи. Не спеши убивать скампа. Для начала убедись, что каждая нить закреплена прочно, что душа не упорхнет в Обливион сразу же. Вот так. Молодец.

— Теперь можно?

— Можно.

Эльфийка приблизилась к скампу и пронзила его ножом. Существо издало противный писк, растворяясь в пространстве, но пульсирующая энергия его души метнулась к чародейке по её приказу. Правда, не найдя камня-вместилища, которого у стажёров сейчас не было, душа тоже исчезла через несколько секунд.

— Вот видишь? Всё не так уж и сложно.

— Ага, если забыть о том, что пленить я должна огненного атронаха, а потом без передышки и зелья поглотить, отразить или рассеять какие-то заклинания, отыскать живое существо с расстояния полторы сотни футов и сдвинуть с места какую-нибудь гору. Я ничего не забыла? Тогда да, в этом ничего нет сложного!

— Мерилиан, ты справишься, — заверил её Бартоломей.

— К тому же Школа и правда сложная. У нас во всём Университете всего лишь два мистика, — добавил Недлум.

Недлум был одним из них. Почему он выбрал именно Мистицизм, не знал и он сам. Просто этот босмер никогда не искал лёгких путей, и его всегда интересовало всё самое загадочное и малоизученное. Однако именно за это его здесь и уважали, потому что со своей специальностью он справлялся отлично.

— У нас через час занятие по алхимии, — напомнил Бартоломей. — Думаю, хватит на сегодня.

— Да, ты прав, — поддержал его босмер. — Ты молодец, Мерил. Справишься.

Эльфийка снова что-то раздражённо буркнула, но этого никто не услышал. Втроём они покинули практический зал и направились каждый по своим делам, пообещав друг другу встретиться за несколько минут до занятия перед кабинетов, в алхимическом саду.

Утром Мерилиан сообщили, что курьер доставил ей какое-то письмо, наверняка от родителей, поэтому сейчас она решила забежать на склад, куда приносили все посылки для магов и различные письма. Случалось это, конечно, не так часто, но учеников и магистров в Университете было много, поэтому помещение всегда оставалось заставлено различными коробками и ящиками.

Здесь работал добрейшей души орсимер, которого все любили и уважали. Старик Бурод гро’Марул был очень дружелюбен ко всем и иногда отпускал пару шуточек, которые заставляли краснеть даже самых некультурных стажёров. Мерилиан не знала, сколько времени здесь уже работает этот орк, но как-то раз он ей рассказал про то, что помнил нынешнего Архимага ещё юным стажёром, которой постоянно переписывался со своей любимой из Анвила. Верить этому или нет, Мерилиан не знала. Но послушать старика всегда было интересно.

Эльфийка зашла внутрь, где сегодня весь пол почему-то был заставлен высокими ящиками, и помахала рукой слеповатому орку.

— Здравствуй, Бурод! Мне тут, кажется, кто-то письмо прислал?

Расправив широкие плечи, старик прищурился и осмотрел эльфийку с ног до кончиков ушей.

— А-а-а, — протянул он. — Мерилиан, малышка моя. Как поживаешь?

— Да всё отлично, — она кивнула, подтверждая свои слова. — Так что с письмом?

— Да-да, было тут. Сейчас. — Орк принялся рыться в высокой стопке и выудил из неё серый конверт. — Вот, держи.

Эльфийка схватила письмо, но тут же была остановлена.

— Куда? А подпись?

Виновато улыбнувшись, эльфийка взяла из чернильницы перо и быстро провела им по длинной бумаге, оставляя неровный чернильный след. Поблагодарив орка, она резко развернулась и, на ходу распечатывая конверт, не заметила идущего навстречу курьера.

Эльфийка так и не поняла, как оказалась на полу, но курьер отборно ругался, проклиная и её, и Университет, и весь Мундус за такую неосторожность. Рядом валялась небольшая коробка, в которой при падении что-то отнюдь не обнадеживающе звякнуло.

— Простите меня! — запричитала эльфийка, даже не предпринимая попытки подняться на ноги. — Прошу, простите!

— Ты извиняйся лучше перед адресатом! — рявкнул на неё имперец. — Мне говорили, что это особая посылка!

— Но она ведь, наверное, хорошо упакована…

— Но звон ты сама слышала!

— И что… теперь?

Курьер её уже не слушал, он о чём-то спорил с гро’Марулом, наверное, пытаясь что-то доказать. Мерилиан не хотела вникать в их разговор. Она продолжала ошарашено сидеть на полу, уставившись на упавшую коробку, и думала, что же теперь с ней будет. Если посылка была важной, а она так глупо её повредила, то её ждёт неминуемая долговая яма. В самом лучшем случае. Потом взгляд эльфийки упал на знакомое до боли имя, написанное после слов «Кому». Посылка предназначалась Лиарендилу.

Вытаращив глаза ещё больше, Мерилиан тщетно пыталась справиться с охватившей всё тело дрожью. Влипла она, конечно, знатно. Сейчас ей хотелось сразу бежать из провинции куда-нибудь подальше, поменять внешность и имя, но даже встать на ноги оказалось задачей труднее, чем захват душ.

А через несколько минут в комнату, словно по какому-то волшебному зову, вошёл высший эльф, которого Мерилиан так боялась увидеть. Он хмурым взглядом посмотрел на раскрывшуюся коробку, на босмерку, беспомощно сидящую рядом, потом остановился на имперце, до сих пор спорящем с орком.

— Магистр…

Лиарендил не позволил Мерилиан продолжить, остановив её властным и резким движением руки. В этом жесте было столько ненависти, что эльфийку передернуло от страха. Сдержать рвущиеся наружу слёзы почти не удавалось.

Он носком туфли небрежно раскрыл коробку и легко пнул какой-то хрустальный осколок.

— Что здесь случилось? — Его голос звучал ровно и холодно. Он пробирал до костей и заставлял эльфийку дрожать ещё больше.

— О, вы, я так понимаю, магистр Лиарендил, верно? — Сразу же обернулся к нему вспыльчивый курьер. — Я доставил вашу посылку в целости и сохранности, но эта особа, — он зло указал пальцем на Мерилиан, — не умеет смотреть по сторонам!

— Вы должны были быть аккуратнее, — спокойно ответил ему альтмер.

— То есть, я тащил этот ящик из самого Фёстхолда и теперь не получу ни септима?!

— Вы не доставили посылку.

— Да чтоб вас тут всех!

— В следующий раз будьте внимательнее в людных местах, — равнодушно посоветовал ему эльф. — А теперь уходите.

— Я не уйду без своих честно заработанных денег!

— Заработанных? — Лиарендил приблизился к нему вплотную, и его голос не обещал ничего хорошего.

Без магии, конечно, не обошлось, и имперец, испуганно закивав, решил как можно скорее покинуть этот злосчастный Университет.

— Убери здесь, — тихо приказал гро’Марулу Лиарендил и с безразличным видом прошёл мимо Мерилиан, вскоре скрывшись за дверью.

Эльфийка так и осталась непонимающе хлопать глазами и вытирать слезы с щёк. Орк, подойдя, сочувственно положил огромную ладонь ей на плечо, а потом принялся убирать осколки разбитой посылки обратно в раскрывшуюся коробку.

— Эдак угораздило тебя. — Покачал он головой. — Да не расстраивайся ты, ничего же страшного не случилось.

— Я… разбила его посылку, — всхлипывая, сказала Мерилиан, когда орк помог ей подняться.

— Кажется, это был хрустальный шар.

— Хрустальный шар?

— Не переживай, — повторил гро’Марул. — Магистр простит тебя.

— Вы не понимаете.

Не став объяснять, босмерка выбежала со склада и вышла за ворота Университета. Кажется, у неё уже началось занятие по алхимии. Бартоломей с Недлумом явно не одобрят того, что она решила прогулять, да ещё и не предупредив их. В конце концов, совсем скоро экзамены, а она позволяет себе не ходить на занятия. Да и магистр вряд ли оценит её прогул.

Однако это сейчас волновало её меньше всего. Она посмотрела на Хартленд, за который уже собиралось садиться солнце, и запрыгнула на широкие перила, свесив ноги в глубокую пропасть под ней. Почему же ей так не везёт? Это был один из самых худших дней в её жизни.

Зачем она вообще решила учиться в Университете Волшебства? Она бездарный маг, и талант у неё есть только к тому, чтобы всё портить. Ветер трепал её кудрявые рыжие волосы, путая их, а тёмная тога испачкалась о грязный камень. Мерилиан продолжала сидеть так, пока солнце окончательно не зашло. Она знала, что все занятия уже закончились, потому что несколько магистров, которые не жили в комнатах для магов, покинули Университет. Босмерка скудно отвечала на их вопросы о том, почему она плачет и что тут делает. Ей точно не хотелось никому жаловаться на саму себя. Из-за её неосторожности и невнимательности приходится страдать не только ей, но и остальным.

Она увидела, как из Университета вышел Лиарендил. От одного только его вида, её снова бросило в дрожь. Она знала, что либо он подойдёт к ней и скажет несколько не самых приятных слов, либо равнодушно пройдёт мимо, что было бы ещё обиднее. Она отвернулась от него, пряча глаза.

Он молча прислонился к мосту и посмотрел в её заплаканное лицо. Кажется, уголки его губ дрогнули в практически незаметной улыбке.

— Ты забыла. — Он положил рядом её конверт.

— Простите.

— Слезы отнюдь не красят такую красивую девушку, как ты, Мерилиан. — Голос эльфа звучал так мягко и ласково, что становилось только хуже.

Босмерка старалась не смотреть на него. Она понимала, насколько ужасно сейчас выглядит, и ей было невероятно стыдно находиться рядом с этим альтмером.

— Я постоянно всё порчу, — сказала она куда-то в пустоту, сцепляя руки в замок и опуская голову.

В вечерней тишине она услышала, как эльф тихо вздохнул. Потом он тоже уселся на перила моста, спиной к лесу, словно обещая ей, что разговор будет долгим.

— Да какая разница, кто разбил этот несчастный шар? — задал он риторический вопрос, вновь посмотрев на неё. — Ты, курьер или я сам? Зачем искать виноватых, если ничего изменить уже нельзя?

— Но ведь это я врезалась в того имперца! — Она снова спрятала лицо в рукавах, вытирая слёзы.

Эльф усмехнулся.

— Зависит от того, с какой стороны смотреть.

— Вам этот шар шёл с Саммерсета, а я…

— Значит, не суждено ему было попасть в мои руки. Может, оно и к лучшему.

— Да чего здесь хорошего? Я разбила такую дорогую вещь, которую вы столько времени ждали. Из-за меня курьер не получил своих денег. А вы…

— Что я?

— Вы, наверное, теперь меня ненавидите?

Он даже не подумал смеяться и удивлённо посмотрел на неё.

— Ненавижу? Это с чего такой вывод?

— Я ведь…

— Послушай меня, Мерилиан. Тот хрустальный шар был самым обычным хрустальным шаром, который можно купить в любом магическом магазине и которыми вы пользуетесь на занятиях по Мистицизму. И он уже был треснут. Просто он был дорог мне как память, поэтому я… сначала, наверное, расстроился. Хочешь услышать его историю?

Босмерка виновато посмотрела на магистра и нерешительно кивнула.

— Этому хрустальному шару уже двадцать два года. Он принадлежал не мне, моему лучшему другу, когда мы с ним были такими же стажёрами, как ты сейчас. Знаешь, я помню эту историю так хорошо, словно она приключилась с нами вчера. Архимаг, сам Архимаг, поручил нам с Кэлиаром важное задание. Рядом с Фёстхолдом в древнем заброшенном форте поселилась могущественная чародейка, занимающаяся не только некромантией, но и чародействами куда более тёмными и могущественными.

— Что может быть хуже некромантии? — Мерилиан и сама не заметила, как перестала плакать.

— Поверь, хорошо, что ты этого не знаешь. Лучше об этом никому не знать.

— И что случилось с той чародейкой?

— Мы с Кэлиаром проникли в тот форт и, конечно, попали в ловушку.

— А почему Архимаг отправил на такое опасное задание стажёров?

— Опасное? — Он тихо засмеялся. — Да ты слушай дальше. Не знаю почему, но все действительно считали, что в этом форте обитает некая тёмная сила, а Архимаг посчитал, что два его ученика вполне могут с этим справиться. — Мерилиан была уверена, что Лиарендил намеренно не сказал «два лучших ученика». — В общем, злая ведьма оказалась довольно милой девушкой нашего возраста, которая была самой обычной преступницей и скрывалась от стражи. Репутацию страшной тёмной силы она создала вокруг себя намерено, чтобы отпугивать особо рьяных охотников за её головой. Впрочем, она действительно была неплохой чародейкой, но специализировалась, ты удивишься, на Восстановлении. У неё даже был собственный котёнок, представляешь? Наша злая ведьма любила кошек.

Мерилиан улыбнулась. Конечно, она до сих пор не забыла, почему вообще разговаривала с Лиарендилом, но эта добрая история сняла то напряжение, которое овладевало ею в присутствии этого эльфа.

— А потом у моего верного брата по оружию хватило смелости влюбиться в эту девушку. Кстати, она была бретонкой. Мы сказали ей, что пришли убить колдунью, а поскольку она колдуньей не была… Но и бросать её нам тоже не хотелось. К тому же она стала всем для Кэлиара. В общем, он остался с ней, и они поселились в небольшой деревне, подальше от города. А что до шара, так уронил его именно Кэлиар. Это был её волшебный шар, какая-то невероятно древняя реликвия, с помощью которой она могла видеть границы своего небольшого владения, а может, что-то большее. Но когда хрусталь исказила трещина, конечно, этот шар стал обычным украшением для дома. Рени даже не посмела злиться за это на моего неосторожного друга. И ты думаешь, я стану сердиться на тебя?

— А что случилось потом?

— Странная у них была любовь. Я даже иногда думал, что Рени и впрямь заколдовала моего друга. Знаешь, ведь он был тем ещё скептиком, но влюбился чуть ли не с первого взгляда. Ради неё он бросил своё обучение и сказал, что и так знает уже достаточно много. Но через пару лет, насколько мне известно, Рени всё-таки нашли стражники и приговорили к казни. Кэлиару как-то удалось пережить такую потерю. Недавно я узнал, что и он погиб, почему-то посчитав, что этот шар должен храниться у меня. Как память. Но, видимо, шар не признал нового хозяина.

— Мне жаль…

— Мне тоже.

Звёзды сгущались над ними яркими мотыльками, а озеро вдали серебрилось лунной дорогой, отражая прекрасное ночное небо. Эльфы замолчали, посмотрев друг на друга. В груди Мерилиан что-то испуганно сжалось, а тело уже в который раз покрылось холодом. Лиарендил казался спокойным и решительным. За одно такое мгновение с ним эльфийка была готова продать душу всем даэдра, которые только существовали в Обливионе. Ветер с каждой секундой становился всё сильнее, и каждый его тёплый порыв пах свежестью леса и прохладой озера. Лёгкий конверт, который Лиарендил положил на перила, бесшумно поднялся в воздух и упорхнул вниз на крыльях весеннего ветра. На попытки Лиарендила поймать его сначала руками, а потом телекинезом, Мерилиан только засмеялась.

— Я, наверное, это заслужила, — сказала она, смотря, как белый лист уносится неизвестным ей путём.

— Тебе могли написать что-то важное.

— Пусть считают, что письмо не дошло. Напишут снова.

Кивнув, альтмер, спрыгнул на мостовую и подал ей холодную ладонь, помогая спуститься.

— Уже поздно. Я сниму для тебя комнату в таверне.

— Зачем? — удивилась девушка. — Я вернусь в Университет.

— Ты ведь сама понимаешь, что тебе придётся оправдываться перед охранниками, магистрами и друзьями, выслушав от каждого по несколько нотаций. Будет куда проще прийти завтра с утра и сказать, что ночевала у друзей.

Немного подумав, эльфийка согласилась. Ей и вправду не хотелось возвращаться, объяснять, почему она отсутствовала на занятии, почему вернулась так поздно, что с ней случилось и как вообще можно так вольно себя вести, учась в таком заведении. Лучше завтра рассказать всё Бартоломею и Недлуму, а магистры не будут спрашивать, где она была всю ночь. Она всё-таки уже не маленькая.

— А если возникнут какие-то проблемы, скажи, что консультировалась со мной в некоторых вопросах перед экзаменами. — Он улыбнулся, направившись в город. — Кстати об экзаменах. Я видел тебя сегодня в практическом зале.

Эльфийка неловко покраснела, потупив взгляд. Ей было ужасно стыдно теперь ещё и за то, что она совершенно бездарный маг. Она не понимала, почему Лиарендил вообще терпит её.

— Могу помочь, — неожиданно предложил он. Она изумлённо уставилась на магистра. — Последняя лекция у меня закончится в семь вечера, так что можешь завтра приходить в это время в мой кабинет.

— И вам действительно не лень тратить на меня время? — прямо спросила она, с трудом поспевая следом.

Он только усмехнулся и не ответил. Но в его взгляде Мерилиан видела смертельную усталость, смешанную с каким-то нелепым, детским счастьем.