Я окончательно запутался и не понимаю, что происходит. Разговор между мной и Джаэром оставил у меня неоднозначное впечатление. С одной стороны — впервые за долгое время мне удалось построить с кем-то помимо Парца конструктивный разговор, что не может не радовать. Но с другой… Что это вообще было, объяснит мне кто-нибудь или нет?! С чего вдруг Джаэр завел речь о моей возможной возлюбленной? К чему это было? Ума не приложу. Знаю лишь, что меня это почему-то задело, хотя мне казалось, что я давно вытравил из себя желание кому-то понравиться. А когда ты этого не желаешь, тебе все равно, что о тебе думают. Взять тех же агафэсов, что шушукаются у меня за спиной про мои гипотетические похождения на старое деревенское кладбище в паре верст от крепости. Или модрэсов, что при виде меня строят настолько недовольные рожи, будто я виновен в кончине их предков. А пратусы приноровились плеваться мне под ноги, когда я прохожу мимо. И ничего из этого меня не заботит. Мне откровенно начхать и на бурную фантазию агафэсов, и на безграничное невежество модрэсов, и на инфантильные поступки пратусов. Я знаю, что они творят все это, потому что глубоко в душе, сами того не понимая, боятся меня. Лояльны ко мне лишь кратосы. Им на меня все равно. Всем, кроме Джаэра. И вопрос, что выбил меня из колеи, кратос задал вовсе не потому, что страшится меня. Предполагаю, и оскорблять он меня не планировал. Тогда почему я так взбеленился? Практически на пустом месте! Гляньте-ка, нэкрэсу намекнули на мертвую подружку, трагедия века. Чем эта ситуация отличается от миллиона других?

Как-то деревенские пьянчуги притащили мне тушу мертвой коровы. Решили, что чем тратить на меня золотые монеты, лучше за поимку зубоскала расплатиться животным, благополучно отчалившим в мир иной. Корова умерла от болезни, ее мясо оказалось непригодным для продажи, а хоронить (читай «выбрасывать») жалко, потому деревенским мужичкам в головы и пришла гениальная идея — отдать труп нэкрэсу! Уж этот серый жуткий парень наверняка будет счастлив разлагающемуся животному, как никто! Небось, так обрадуется, что преисполненный благодарностью полезет обниматься и целовать колени! Надеюсь, не надо озвучивать, для каких целей по их предположению я должен был использовать несчастную тушу? Подсказка: для целей, для которых я бы не стал ее использовать даже под страхом вечной жизни. Умереть я хочу, но не такой ценой.

Вот тогда я действительно имел полное право психануть. Убежать в лес с развевающимся плащом за спиной. Проплакать у какого-нибудь ручья до самого рассвета, потрясая кулаками в сторону небес и костеря Богов, что создали меня явно в качестве неудачной шутки. После же бессонной ночи страданий следовало вернуться в деревеньку и сжечь ее дотла. Ну, а что? Заслужили. А что сделал я? С каменной миной отказался от коровы и потребовал плату золотом. И все. Ни бега в развевающемся плаще. Ни слез у ручья. Ни мести. И деревенские небось до сих пор думают, что корова просто оказалась не в моем вкусе. Та-то, что они подсунули, была черной. А следовало даровать пятнистую. Вот тогда бы я как пить дать между золотом и трупом выбрал второе. Возможно, перевозбужденный разноцветьем мертвой коровы, даже взгромоздился бы на нее прямо посреди деревушки. Но… увы и ах. Померла от болезни черная. Какие, оказывается, нэкрэсы разборчивые. Бери, что дают, да помалкивай! Но нет. Отказался, упырюга.

А потом меня спрашивают, почему я всех вокруг на всякий случай ненавижу. Потому что только расслабься, и тебе тут же приволокут мертвую корову, гуся или курицу. Вручат подношение с видом, будто делают тебе огромное одолжение, а затем будут топтаться в паре саженей от тебя, надеясь понаблюдать, что же… или точнее как же ты будешь делать то, что рисуется у них в головах. У меня в связи с этим только один вопрос: кто после этого больной на всю голову? Я? Или те, кто хотят, чтобы я делал ими надуманное? Вопрос риторический.

Но сегодня я вместо привычного равнодушия испытал смесь тоски и обиды, и чем больше я об этом думаю, тем к более неутешительным выводам прихожу. Меня задело не то, что меня вновь сосватали с мертвецами. Для меня это так же привычно, как и то, что крысы по ночам воруют мое запястье. Меня задело то, что это сделал конкретный человек. Джаэр. Почему? Да потому что… Потому что я… влюбился. Я влюбился! Я, убейте-меня-пожалуйста-кто-нибудь, влюбился! Я, да-за-что-же-мне-всё-это, влюбился. Я, скорее-тащите-вилы-и-нанизывайте-меня-на-них, ну вы поняли. Опять двадцать пять! Парц, ты за это поплатишься! Ты во всем виноват! Ты и только ты и никто кроме тебя! И Джаэр, который пробудил твою фантазию! И Клысц, что пригласил Джаэра с другими кратосами в крепость. И эгриоты, из-за которых Клысц это сделал! И Боги, что создали эгриотов! И меня в придачу. В общем, виноваты все! А страдать, как обычно, мне одному! Чудесно. Великолепно. Волшебно. Изумительно. Восхитительно. Неподражаемо. Радость моя не имеет границ, потому что ее нет.

«Но что, если Парц прав? — то и дело шепчет мне назойливый внутренний голос. — Вдруг твоя симпатия взаимна?»

Ага, как же. Взаимность и я — узаконенные антонимы. Влюбиться — полбеды. Искренне понадеяться на ответные чувства — вот трагическая кульминация моей никчёмной жизни. Так что непотребные мысли следует пресекать в зачатке! Иначе беды не избежать.

«Но что, если…»

Давайте без «если»!

«…Парц прав? Ведь слова и поступки Джаэра самую малость, но… похожи на ухаживание».

Он мне кинжалы в дверь вдалбливает! Собирался со мной подраться! И постоянно следит за мной, как удав за кроликом! Ничего себе ухаживание! Да и откуда бы мне вообще знать, что из себя представляют ухаживания как таковые? Со мной ведь такого никогда не случалось!

«Вот именно! А Джаэр, между прочим, в лоб тебе сказал, что ты ему интересен».

Не думай об этом — не думай об этом — не думай об этом — не смей об этом думать, Ксэт, ты ведь прекрасно знаешь, чем заканчиваются подобные истории!

«В конце концов, он ведь даже прыгнул за тобой в воду!» — напоминает внутренний голос, заставляя меня хвататься за голову. Да, прыгнул. И что с того? Быть может, это был заранее продуманный маневр, цель которого — втереться ко мне в доверие! А только расслаблюсь, и вот мне уже вспарывают живот в надежде найти в моих почках черные алмазы. Да, бывало и такое. Вокруг нэкрэсов постоянно кружится тьма бредовых историй, среди которых «отруби полумертвому голову и получи бессмертие в подарок» самая распространенная, но далеко не единственная. Людская фантазия безгранична, и с ее лёгкой руки существуют легенды почти про каждую отдельную часть тела нэкрэса, которая либо наделяет их обладателей властью и богатством, либо бессмертием, либо силой управлять мертвецами, либо удачей или еще какой-нибудь чепухой. Послушай безумцев, так с помощью одной части моего тела даже можно превратиться в хорошего любовника. И я благодарен богам хотя бы за то, что они сжалились надо мной и ни разу не столкнули лицом к лицу с желающим повысить свое либидо. Лучше уж пусть ковыряются в почках, чем у меня между ног.

Собери все истории в одной книге, и в ней окажется не меньше тысячи страниц. Прочитав ее, я бы окончательно и бесповоротно уверовал, что являюсь бесценным суповым набором, и отдался бы добрым законопослушным гражданам на благое потрошение. Но к моему счастью, книги все еще нет. Надо бы мне поскорее исправить это вопиющее упущение.

Одно мне покоя не дает: если поступок Джаэра — лишь продуманный маневр, не слишком ли рискованным он был? Кратос ведь не мог гарантировать, что я поплыву его спасать. Если только…

Сердце начинает выстукивать барабанные ритмы смерти (Барабанами пратусы провожают погибших воинов. Расу эту, как, впрочем, и любую другую, я не люблю. Но их похоронные традиции мои самые любимые).

…Если только Джаэр не понял, что я к нему неравнодушен. Но если это действительно так… Боги, ну почему я?!

С озера я возвращаюсь глубокой ночью. Джаэр через лес идёт за мной след в след, но держит дистанцию. Мое настроение слишком скверное, потому я делаю вид, будто не замечаю его. Пробираюсь на территорию крепости и направляюсь прямиком в комнату, где меня и начинают одолевать все озвученные выше мысли. Я пытаюсь заснуть, но всплывающие в голове теории одна хлеще другой, и в какой-то момент я не выдерживаю, подскакиваю с кровати и берусь перебирать посвященные кратосам книги, что я натаскал из библиотеки и ещё не успел прочитать. Мне как можно скорее необходимо найти достоверное объяснение всему происходящему, иначе у меня поедет крыша.

Подходящий ответ я обнаруживаю уже на рассвете. В потрепанной временем книге черным по белому написано, что кратосы ревностно относятся к своим врагам. Доходит до того, что если кратос посмеет лишить жизни закадычного врага другого кратоса, тот может мстить. Вот и что мне после этого думать? Мог ли Джаэр прыгнуть в воду лишь потому, что боялся, что я окочурюсь раньше, чем он перережет мне горло? Не хотел небось потом бодаться с озером, посмевшим лишить меня жизни раньше него. Звучит глупо, но и эта теория имеет право на существование. Следует поподробнее обсудить ее с кем-нибудь помимо собственного внутреннего голоса. Увы, единственный человек, с которым я могу поговорить об этом, скорее всего, продолжит уверять меня в том, что Джаэр души во мне не чает. Да, я сейчас о Парце. Но даже этот вариант лучше, чем беседа с самим собой. Мне нужен живой собеседник! Срочно!

Утро еще раннее, но меня это не останавливает. Вбегаю в башню агафэсов и беспардонно настукиваю в дверь комнаты, которую младший кэтэрот делит с тремя соседями. Ко мне выходит высокий сонный агафэс и неразборчиво бормочет про то, что Парц якобы еще несколько часов назад ушел в патруль. Но это… странно. Перед каждым патрулем мой друг в качестве особого ритуала несколько часов расписывает, как же это замечательно проводить столько времени с другими расами. О да, невероятная возможность узнать, какие все вокруг тебя дебилы. Впрочем, вчера я был не в лучшем расположении духа, а потому Парц мог в качестве исключения избавить меня от фонтана восторженных эмоций. Мог… но он бы этого не сделал!

Где-то глубоко внутри меня пробуждается плохое предчувствие. Я пока еще не могу понять, почему меня так обеспокоила данная ситуация, но ответ ждет меня в главном холле в обновлённых патрульных свитках. Пробегаю взглядом по спискам имен и понимаю, что Парца в них нет. Плохо дело.

Так как взаимоотношения между расами за последнее время здорово накалились, а из-за увеличения состава патруля до семи человек, смешение представителей разных народов стало неизбежным, Клысц принял единственно верное решение: ставить в группы из агрессивно настроенных друг к другу рас хотя бы одного опытного агафэса. И опытного в данном случае не в смысле боя на мечах или стрельбы из лука. Здесь куда важнее стали навыки первоклассного миротворца. Парц к таким экземплярам, как вы, наверное, догадались, не относится. Он скорее полная их противоположность. Сочетание любознательности с детской беспардонностью куда вернее сделают из него случайного разжигателя конфликта, нежели его подавителя. То есть, в патрули Парцу лучше ходить в компании других агафэсов. Полагаю, он и сам это понял, потому по дурости и поменялся местами с одним из более опытных сородичей.

Первый утренний патруль состоит из кратосов и модрэсов, второй — из модрэсов и пратусов. В каждом по громоотводу в лице пернатого. Вычитываю имена и бегу обратно в башню агафэсов. Очень надеюсь, что Парцу хотя бы хватило ума пойти в отряд с кратосами. Но моя надежда разбивается о «Тэра в патруле» от соседки агафэсы. Проклятье!

Имя девушки, которая должна была выйти в патруль с модрэсами и пратусами — Цэнк. Ее комната парой пролетов выше. Не удивляйтесь тому, что я знаю агафэсов поименно. Я с ними, между прочим, пять лет в этой крепости кукую. Правда, агафэсы наоборот в большинстве своем даже не подозревают, что имя есть и у меня. Действительно, зачем нэкрэсу имя? Он же… нэкрэс.

Узнать же о том, кто где живет мне помогает свиток на первом этаже башни. Даже представить не могу, на черта агафэсам списки комнат с именами. То ли они периодически с бодуна путаются в дверях (агафэсы не дураки выпить), то ли эти списки им необходимы по каким-то иным, неизвестным мне причинам. Обязательно при возможности поинтересуюсь у Парца о назначении данного свитка. И я очень надеюсь, что мой друг в момент нашего разговора будет жив и здоров.

Не стучу, а молочу по деревянной поверхности, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу. Дверь распахивается, и мои худшие подозрения подтверждаются, ибо встречает меня заспанная Цэнк. Правда мой вид на пороге комнаты мгновенно ее приободряет.

— Утро доброе, — кидаю я с такой интонацией, будто утро это какое угодно, но добром от него и не пахнет.

— Д… доброе, — произносит девушка с запинкой.

— Парц пошел в патруль вместо тебя? — решаю не ходить вокруг да около и сразу перейти к делу.

Агафэса сдержанно кивает.

— И на черта же ты с ним поменялась? — срываюсь я на крик.

— Ну так… он попросил, — лепечет девушка, непонимающе хлопая глазами.

— Дура! — кричу я в запале и мчусь вниз под надзором выглядывающих из комнат сонных агафэсов.

Плохо дело. К беспокойству сердечного характера до кучи прибавляется еще и беспокойство за мальчишку. Вот же неугомонный идиот! Не приведи боги, он решит побеседовать с кем-нибудь из пратусов или модрэсов. НЕ ПРИВЕДИ БОГИ!

Выбегаю к главным вратам крепостной стены. Собираюсь выйти наружу, но меня останавливает стража. Пытаюсь им объяснить, что мне надо срочно за стену, но те лишь отрицательно качают головой. Нельзя. После моего красивого выхода из Синего леса с петлей на шее, количество стражников у стены и ворот увеличили в пять раз, посчитав, что раз я умудрился незамеченным выбраться из крепости, значит, враг в нее с таким же успехом сможет проникнуть. Так что теперь в Синий лес мне ходу нет.

«Успокойся, все обойдётся, — шепчет мой внутренний голос. — Не спеши с выводами, иначе ты можешь все испортить».

Действительно могу. Прознай модрэс или пратусы, насколько я им не доверяю, и пиши пропало. Оскорбятся так, мало не покажется.

Мне ничего не остается, кроме как разместиться неподалеку от врат и ждать смены патруля. Время тянется невыносимо медленно. Единственный, кто отвлекает меня от тревожных мыслей, Пшёнка, что вертится у моих ног. Хорошо же тебе, мой дорогой шакал. Умер — и нет проблем!

К середине дня после бессонной ночи я начинаю клевать носом и сам не замечаю, как выпадаю из реальности на пару часов. Просыпаюсь от скрипа распахивающихся ворот. Наконец-то!

Первой на территорию крепости входит Тэра в компании модрэсов и кратосов. Одна модрэс, с самыми пышными формами и самым низким ростом среди всех представительниц ее расы в этой крепости, идет чуть позади. Ее нагоняет высокая стройная кратос в маске степной рыси.

— Я заметила, что твой меч больше, чем у твоих соплеменниц, — говорит она заинтересованно.

— Может и больше, тебе какое дело? — хмурится модрэс, горделиво отбрасывая назад яркие косы, каждая из которых толщиной с мой кулак. Кратос выше девушки почти на голову, что рыжую ничуть не смущает.

— Интересно, — заявляет девушка, внимательно рассматривая пышную воительницу. — Размер — это компенсация силы или ее демонстрация?

Модрэс оскорблённо морщится.

— Еще слово, и ты узнаешь ответ на свой вопрос, отведав моего меча, — шипит она, не скрывая нарастающей ярости.

— О как, — выговаривает кратос, и глаза ее вспыхивают золотом. Я же испытываю дежа вю. Оказывается, Джаэр не один такой. Судя по всему, определенный уровень бесячести у его народа в крови. И идиотские словечки на всех одни и те же. — Тогда как насчет спарринга сегодня после заката на заброшенной тренировочной площадке? — предлагает кратос с ухмылкой на губах.

Модрэс мрачнеет.

— Я приду, — бросает она. — И мокрого места от тебя не оставлю, — обещает модрэс и спешит за другими воительницами.

— Рассчитываю на это, — кидает ей в спину кратос, сверкая глазами.

— Зачем тебе это? Они же ограничиваются мужчинами, — обращается к девушке другая кратос.

— Да, но почему? — недоумевает девушка в маске степной рыси. — Чем я хуже?

Кратосы, продолжая тихий разговор, уходят с площадки перед воротами, а я ненароком размышляю о до оскомины знакомом сценарии происходящего. Это что же получается…

Не успеваю додумать мысль, так как в воротах появляется второй патруль, и я настраиваюсь всыпать Парцу по первое число. Еще раз провернешь подобную глупость, и я тебе такую взбучку устрою, вовек не забудешь!

Первыми на территорию крепости входят три пратуса, сразу за ними три модрэса. И… Всё. Парца нет.

— Где агафэс? — без расшаркиваний кидаюсь я к пратусам. Те лишь равнодушно пожимают плечами.

— Понятия не имеем, — бросает один из них. — Мы ему не сторожа. Может, он вернулся раньше.

Такого быть не может.

— Где агафэс, я вас спрашиваю?! — перевожу взгляд на модрэсов, но те лишь окидывают меня презрительными взглядами. Ах да, я ведь мужчина и со мной разговор короткий.

Вместе с новыми патрулями вопреки угрозам стражников выбегаю за ворота и оглядываюсь по сторонам. Вечерний Синий лес спокоен и тих. Полупрозрачные ледяные листья блестят рыжим в свете медленно заходящего солнца. Отражая свет, они кидают солнечные зайчики на промороженную траву, усыпая землю светящимися пятнами. При каждом легком дуновении ветра, листья приходят в движение и едва заметно звенят, тогда как «зайчики» бегают по земле, будто живые существа.

Не обращая внимания на направленные в мою сторону недоуменные взгляды участников новых патрулей и не давая себе возможности полюбоваться красотой леса, я стремительно двигаюсь параллельно стене крепости в поисках Парца. Чувствую, он где-то здесь. Я в этом уверен!

Примерно в сажени от врат нахожу одинокое синее перышко у кустов. За поломанными ветками следы, как будто кого-то уволокли в глубины синего леса. Вбегаю в сверкающую гущу и спешно иду по следам, находя все новые перья. А затем к перышкам прибавляются еще и синие капли крови. У меня начинает кружиться голова, к горлу подкатывает ком, но я продолжаю идти, пока не добираюсь до густого ледяного ольшаника. Присматриваюсь и… вижу окровавленную руку Парца.