– Что?!!!

      Я буквально взвился в воздух, отшвырнув плед. Нет, точно говорят: нахальство – второе счастье. Эти Фарро потому и такие богатые, что не имеют ни стыда, ни совести. Там, где другие постеснялись бы, они идут напролом.

      – Надеюсь, вы их выставили?

      – Как ты себе это представляешь, сын? – вздохнул родитель. – Выставить Фарро! И поставить крест на работе отца? И окончательно угробить твою репутацию?

      – Они нам угрожают?! – от возмущения у меня даже губы задрожали.

      – Нет, конечно. До этого пока не дошло. Но…

      – Но намекают, – понял я. – Вот же сволочи!

      – Эли, они хотят с тобой познакомиться. Тебе лучше привести себя в порядок и спуститься.

      – Хорошо, – решительно произнес я. – Только приводить себя в порядок, как ты говоришь, не буду. Много чести. Так и пойду. Не понравлюсь – мне же лучше.

      – Эли! – схватился за сердце папочка. – Ты в мятой одежде! Что о тебе, да и обо мне подумают? Что мы тут неряхи?

      «Неряха» для папы – самое страшное оскорбление. Он просто помешан на чистоте и аккуратности.

      – Ладно, – проворчал я, соглашаясь, чтобы его не расстраивать. – Переоденусь.

      С этими словами направился к шкафу, чтобы выбрать что-нибудь попроще, просто чистое и выглаженное. Первыми под руку подвернулись бледно-голубые джинсы и белая футболка с двумя тонкими поперечными полосками – синей и красной. Я быстро переоделся и направился в санузел.

      – Хотя бы лицо умой и причешись, – со вздохом сказал мне вслед папа.

      Так я и поступил, даже тронул губы розовым блеском. Совсем чуть-чуть. Но папа заметил и одобрительно кивнул.

      В гостиной на диване сидел крупный красивый альфа с густой седой шевелюрой и такими злыми глазами, словно он хотел взглядом поджечь наш дом. Так вот как будет выглядеть Дилани лет через тридцать. Да уж, тут никаких сомнений, что передо мной господин Фарро-старший, глава клана и отец моего истинного. Костюм с иголочки и стоит как весь наш гардероб на троих вместе взятый. А галстук можно закладывать в ломбард под неплохую сумму.

      Ну, а этот полноватый блондин рядом – папа-омега. Одет неброско в синий трикотажный костюм, на ногах – обычные легкие туфли на низком каблуке на пару тонов темнее. Только для такой фигуры трикотаж – не лучший выбор. Вместо того, чтобы скрывать складки на животе и боках, он их только подчеркивает.

      Смотрел омега мягко, приветливо. Но уж очень яркий макияж: черные «стрелки», темно-бежевые тени, темно-красная помада, да еще и ярко-красный лак на ногтях. Массивные золотые кольца и браслеты. Фу, как вульгарно! Мой папочка рядом с супругом миллиардера – эталон изящества и элегантности. Фарро-старший при его появлении приосанился. Даже живот втянул.

      В кресле справа сидел мой отец и хмуро наблюдал за гостями. В кресле слева – мой истинный. Морда кирпичом, а на щеке едва заметные следы от моих когтей. Да, хорошо я его тогда разукрасил. И через две недели следы просматриваются.

      – Добрый день, – сказал как можно спокойнее, хотя внутри начинала закипать злоба.

      Фарро-старший прожигал меня ледяным взглядом, словно лягушку препарировал. Его супруг улыбался вполне искренне, отвечая на приветствие. Только глаза его мне не понравились. Хитрые, как у старого лиса. Зато Дилани светился новогодней гирляндой.

      – Здравствуй!

      Я намеренно проигнорировал его слова. Не хотелось видеть его физиономию, не то что разговаривать.

      Сесть можно было только на диван рядом с отцом Дилани. Не так уж часто в нашей гостиной собиралось столько народу. Обычно это известно заранее и мы приносим из других комнат стулья. Но сейчас выглядело бы глупо, явись я в гостиную со стулом. Сидеть рядом с Фарро не было никакого желания, поэтому я остался стоять. И чувствовал себя неловко, как экспонат на выставке. Или, скорее, лот на аукционе.

      – Может быть, все же чаю? – попытался разрядить напряженную обстановку папочка.

      – Благодарю, не стоит, – по-прежнему разглядывая меня с холодным интересом, ответил глава клана. – Мы ненадолго. Какой срок?

      Вопрос, по всей видимости, был обращен ко мне.

      – Что? – растерялся я.

      – Как скоро ты подаришь нам внука? – расплылся в радостной улыбке мой предполагаемый свекр-омега.

      Я просто в осадок выпал. Дилани наплел родителям, что я беременный? И поэтому они объявили о помолвке?

      – Э… Срок совсем небольшой, верно милый? – прощебетал папочка.

      Должно быть, у меня глаза вылезли на лоб. Папа меня предал! Стал на их сторону! Я видел, как сжал зубы отец и на его скулах заходили желваки, а руки стиснули подлокотники кресла.

      Не знаю, что было бы дальше. Скорее всего, придя в себя от шока, я бы высказал окружающим все, что о них думаю. Но тут со своего места сорвался Дилани и нежно обнял меня за плечи, чем вогнал в еще больший ступор. Проклятая черная смородина!

      – Мы выйдем немного пройтись, а то Эли слишком бледный. Он так волнуется. Мы появились слишком неожиданно, папа. Я его успокою, и мы еще поговорим. Хорошо, дорогой? – произнес мой истинный вслух, а мне на ухо шепнул. – Нужно поговорить. Умоляю!

      Это его «умоляю» сыграло главную роль в том, что я кивнул, соглашаясь. Любопытство взыграло, наверное.

      – Элиар, покажи Дилани наш сад. Он же его еще не видел? – с умилением глядя на нас, сказал папа.

      Предатель!

      Я снова кивнул, не находя в себе сил раскрыть рот. Вернее, боялся, что сорвусь и наору на всех. Видимо, Дилани это подозревал, поэтому поспешил вывести меня во двор. Мы сразу свернули за дом, углубляясь в лабиринт взлелеянных мною зеленых насаждений. Как только листва заслонила нас от возможных наблюдателей, я вырвал руку, которую все это время сжимал в своей ладони Фарро.

      – Весь во внимании, – услышав, как прозвучала эта фраза, все гадюки удавились бы от зависти.

      – Мне пришлось сказать родителям, что ты беременный, – радостно сообщил мой спутник.

      – Уже сам об этом догадался. И что же вас, господин Фарро, к этому вынудило? – моим ядом можно было отравить пол мирового океана.

      – Нужно же было как-то загладить скандал, – мурлыкнул мой истинный, пытаясь зарыться носом в волосы на макушке.

      – Нужно было этот скандал не провоцировать, – отодвигаясь от него, возразил я. – И как теперь собираетесь выпутываться из ситуации? Ведь придется признаться, что беременность – ложь.

      – Ну, мы что-нибудь придумаем! – оптимистично заявил Дилани, пытаясь снова меня приобнять.

      – Мы? – я отшатнулся и скрестил руки на груди. – Пора бы понять, что нет никаких «мы». И не будет.

      Фарро вздохнул и почесал переносицу.

      – Скажи, чем я так тебе не угодил? Почему ты упорно отрицаешь нашу истинность?

      – Ничего я не отрицаю. Я отрицаю брак. Не только с тобой, вообще. На ближайшие десять лет семья и дети в мои планы не входят.

      – А что входит в твои планы?

      – Учеба. Я поступил в университет на биологический факультет. И собираюсь пять лет усиленно грызть гранит науки. Настолько усиленно, чтобы получить самые высокие оценки из возможных по всем предметам. Чтобы меня пригласили остаться хотя бы лаборантом. Я хочу заниматься наукой.

      Дилани смотрел на меня с удивлением.

      – Хм, а через десять лет, значит, ты будешь готов вступить в брак?

      – Если встречу такого альфу, который будет разделять мои интересы.

      – То есть ученого-биолога?

      – В идеале да. Но и другая отрасль науки подойдет.

      – А не слишком ли поздно для брака? И, главное, детей? – прищурился Фарро.

      – Двадцать восемь для первого ребенка? Поздновато, но я больше одного и не собираюсь заводить.

      – Я не могу ждать десять лет, – вздохнул альфа. – Мне будет уже сорок четыре.

      – Так никто и не заставляет, – пожал плечами я. – Вот уж желающих стать господином Фарро больше чем достаточно.

      – И ты готов отказаться от истинного ради науки?

      Он не произнес этого вслух, но в тоне легко угадывался подтекст: «от такого истинного».

      – Не думаю, что истинность гарантирует счастье в семейной жизни, – усмехнулся я. –       Гораздо важнее общность взглядов и интересов. Недаром говорят: «В счастливом браке супруги не смотрят друг на друга, а смотрят в одну сторону».

      Дилани некоторое время разглядывал меня так, словно впервые увидел. Наверное, он прежде не задумывался о таком.

      – А если я предложу компромисс? – спросил он после непродолжительного раздумья. – Мы поженимся, ты родишь ребенка, а потом учись и занимайся наукой. С таким мужем тебе откроются двери самых престижных учебных заведений в мире. И на работу возьмут туда, куда захочешь. Я ведь могу финансировать твои исследования. Просто мечта сместится по времени на несколько лет, но зато станет более реальной. Что скажешь?

      Я отрицательно покачал головой.

      – Но почему? – взвыл альфа.

      – Неужели не понятно? Я хочу добиться всего сам.

      – А если у тебя ничего не получится?

      – Значит, это будет мой провал. Или мой заслуженный триумф. А не очередная победа денег Фарро.

      – Как же с тобой сложно! – схватился за голову Дилани.

      – Жизнь вообще сложная штука, ты не знал?

      Альфа пару минут стоял, опустив голову, а потом снова заговорил.

      – Эли, пожалуйста, обдумай еще раз все как следует. Я не против твоей учебы и занятий наукой. Даже готов пойти на то, чтобы в браке ты оставил свою фамилию. Отец будет очень против, но я смогу его убедить. Можно даже устроить так, чтобы ни в университете, ни на будущей работе никто не знал чей ты муж. Ты ведь можешь подождать один год? Всего лишь год?

      – Пока выношу и рожу ребенка? – догадался я.

      Дилани кивнул, глядя на меня умоляюще.

      Я на минуту представил (о, только на минуту!), что согласился. Беру на год отсрочку по обучению. С Фарро добиться этого будет легко. Рожаю ребенка этому шантажисту. А потом учусь, занимаюсь наукой… А ребенка воспитывают няньки. Чудесная перспектива! А если родится не альфа, то ведь еще раз придется беременеть – Фарро потребуют наследника. А если и вторым будет омега?

      Да и сохранить наш брак в тайне – утопия. Во-первых, жить придется вместе. Не брошу же я ребенка! Во-вторых, мы уже засветились, так что папарацци все равно все раскопают. «А кто тот омега, что живет в доме Дилани Фарро и гуляет с ребенком, так на него похожим? И малыш зовет его «папа»? Тот самый, что в газетах писали – истинный. Помните, был скандал с его беременностью? Да, да, это он! А почему у него другая фамилия и нигде не сказано, что они женаты? Так и не было никакого брака. Станет Фарро жениться на никчемном провинциальном омеге. Вы посмотрите: какая из него пара для самого завидного жениха в мире? Так, серая посредственность. Просто залетел от Дилани, обманув его поддельной истинностью. А тот поступил благородно и признал ребенка. Да еще и разрешил этому аферисту жить в своем доме и воспитывать дитя. Говорите, он известный ученый? Даже совершил пару открытий? Глупости! Ну, какой из омеги ученый! Подставился парочке академиков или Фарро оплатил продвижение своего любовника в научном мире». Вот как будут о нем говорить, если он согласится на предложение Дилани.

      Ну, уж нет!

      – Я понимаю, для чего это вам. Идеальный ребенок от истинного. Но зачем это мне?

      – Может быть, за этим?

      И коварный альфа неожиданно меня поцеловал. Конечно же, я растекся лужицей и почти забыл как дышать, пока его язык хозяйничал у меня во рту. Грязный приемчик, господин Фарро, ох грязный!