Альдемар плавно опускается на небольшой балкон, ведущий в его комнату. Кому нужны двери и лестницы, когда собственные крылья заметно сокращают путь и в то же время оставляют возможность спокойно подумать? Впрочем, едва ли родителей беспокоит его запоздалое возвращение: на островах нет ничего, что может серьезно навредить крылатым, да и Кини могла рассказать о своих планах. Она не из тех, кто будет их скрывать. Даже странно, что до вчерашнего дня она не упоминала об этой идее. Ждала новолуния? Или же только придумала? С Кини оба варианта возможны.

Альдемар усмехается и ступает на деревянный пол, складывая крылья, с которых медленно скатываются оставшиеся после купания капли. Аль на мгновение хмурится: он рассчитывал, что за короткий полет крылья все же высохнут окончательно, и, мысленно сформулировав намерение, проводит рукой, убирая излишнюю влагу. Можно было сделать так еще у озера, но влажные волосы и крылья хорошо освежают в такую погоду. Аль чуть медлит, наблюдая, как мелкие капли растворяются в воздухе, и лишь в этот момент понимает, что сам не заметил, как использовал энергию связи, а не собственные силы. Привыкает.

Он разувается и проходит сквозь ветвистую арку, оказываясь в просторной комнате, заполненной лишь самым необходимым: широкой, позволяющей расправить крылья так, что они не коснутся пола, кроватью; низким столом с золотистыми подушками вместо табуретов; парой висящих в воздухе шариков-светильников, покрывшихся пылью — Альдемар давно привык использовать собственную магию, контролировать ее проще и удобнее; большим шкафом, вмещающим и одежду, и книги, и небольшие памятные вещицы, обычно добытые после очередных затей Кини; и стоящей в углу гитарой, которую Аль достает раз в пару-тройку лет. Привычная, светлая обстановка, в которой меняются разве что книги и вещи на полках, а остальное — такое же, как и сотню лет назад, а может, и две.

Альдемар садится на пол и отклоняется назад, опираясь на черные крылья и поднимая взгляд к давней иллюзии фиолетового ночного неба, которую он еще в детстве закрепил на потолке. Сейчас она кажется еще бледнее, чем обычно. После ритуала восприятие действительно острее. Аль быстро поднимается к потолку и касается неприметного камушка-артефакта, к которому прикреплена иллюзия, напитывая его новой силой. Небо становится ярче и реальнее, но для Альдемара чары все еще слишком очевидны. Так было всегда, сейчас просто заметнее.

— Аль, это ты вернулся? — доносится с первого этажа голос матери.

— Да, — он вновь опускается на пол и оттаскивает от стола одну из больших подушек, чтобы на нее сесть. — Я позже спущусь.

Сейчас ему хочется немного подумать и понять, что сказать родителям о ближайших планах. Альдемар не сомневается, что его без проблем отпустят, может, выскажут беспокойство, но не будут отговаривать. Когда дело касается сердца, большинство крылатых готовы ухватиться за любую новую идею, даже если она кажется незначительной или слишком сложной. Возможно, именно она окажется той самой недостающей деталью. Аль с трудом в это верит, но все же хочет попытаться. Правда, путешествие в нижний мир едва ли сравнится с походами в лесах Прейма или же исследованием пещер на Индэ, где они с Кини и Лауром проводили не один десяток дней. Альдемар не представляет, чего ждать, что взять с собой и сколько потребуется времени. Цикл затмений* или же два, а, может, даже три? Он помнит, что нижний мир гораздо больше островов, но мало что о нем знает. Возможно, у Ризимиры найдется что-нибудь полезное. Надо будет спросить. Аль видел ее всего пару раз, но из рассказов родителей знает, что когда-то Ризимира провела в нижнем мире около сотни лет, почти не возвращаясь на острова, которыми раньше управляла. А потом, похоже, идеи, где еще можно поискать, закончились и у нее. И это, особенно с учетом дара Ризимиры, всегда казалось странным.

Альдемар улавливает доносящийся с кухни аромат фруктового пирога, и желудок тут же напоминает, что пары небольших съеденных еще ночью пирожков слишком мало и стоит подкрепиться чем-нибудь еще. Альдемар тихо усмехается, жалея, что солнечный свет может лишь восстановить силы, но не утолить голод или жажду. Пожалуй, стоит все же спуститься и пообедать, да и отец скоро должен прийти.

Аль поднимается с золотистой подушки и, поправив смявшуюся тунику, выходит на лестничную площадку, выполненную, как и большая часть мебели в доме, из светлого дерева. Десяток ступенек — летать в помещении все же не принято, да и не слишком удобно — и он уже в знакомой просторной гостиной, часть которой, как всегда, кажется захламленной цветами и своеобразными безделушками вроде статуэток. В детстве Алю нравилось слушать связанные с ними истории о нижнем мире, но сейчас он сильно сомневается в их правдивости.

— Что, проголодался? — интересуется Анарин, сидящая на подушках перед зеркалом и убирающая длинные черно-золотистые волосы в замысловатую прическу, и Алю, как всегда, кажется, что от их светлой, бледно-золотой, половины исходит легкое сияние, как и от верхней пары крыльев.

— Ага, — подтверждает он, подходя к разбросанным по полу подушкам. — Кини, конечно, принесла пару пирожков, но этого явно было мало.

— Даже не сомневаюсь, — усмехается Анарин. — Предупредил бы или взял бы что-нибудь с собой.

— Меня бы кто предупредил, — Аль садится на подушки. — Так что там с обедом?

— Пирог будет готов где-то через квар, остальное можно есть, но мне бы хотелось дождаться Ивара. Но если ты сильно голоден, можешь начинать.

— Лучше подожду.

— Тогда рассказывай, как все прошло, — улыбается Анарин.

— Спокойно, — Аль пожимает крыльями, — не знаю, как еще это можно описать, да и к связи я вроде уже привык.

— Ну да, у тебя ведь была отличная возможность ее испытать.

— Что, Анарун тут уже был?

— Где-то за пару анкаев до твоего возвращения, — кивает Анарин. — Расскажешь, что увидели и что задумали?

— Лучше после обеда, чтоб дважды не повторять, — помедлив пару мгновений, отвечает Альдемар. Отец может вернуться в любой дуон.

Анарин заканчивает прическу и, переместившись ближе к Алю, садится на подушки рядом с ним.

— А расскажи о своей связи с сердцем, — пару мгновений спустя просит он, желая узнать больше и, возможно, чему-то научиться. — Как ты ее ощущаешь?

— Большую часть времени она как огонек, очень яркий и теплый, но никогда не обжигающий, но порой это меняется, и на смену свету приходит тьма, такая же привычная и комфортная, но все же слегка настораживающая. Возможно, из-за того, что впервые я ее ощутила в ночь кражи сердца, тогда все почувствовали, что со связью что-то не так, что она изменилась, но слишком поздно поняли причину. А через пару дней связь стала такой же, какой и была. В первый момент я подумала, что это проявляется вторая часть дара: с ритуала не прошло и цикла, и что-то новое вполне могло проявиться, а потому не придала особо значения. Жаль, что я не прислушивалась к ним внимательней, может, заметила бы раньше, сказала бы или сама быстрее добралась до храма, — она замолкает, задумываясь и вспоминая, а затем, мотнув головой и поджав крылья, возвращается к разговору. — Впрочем, дар тоже может менять ощущения, пусть и не так явно, а гораздо плавнее, так, что этого не замечаешь, пока не начнешь сравнивать, так что присмотрись, не исключено, что к полнолунию может что-то слегка измениться. Правда, это лишь мои догадки, так что ничего не обещаю.

— Я понаблюдаю, — улыбается Аль, раздумывая над услышанным и пытаясь представить, как может ощущаться лунная сторона его дара.

Он неосознанно прикрывает глаза и сосредотачивается лишь на связи, отбрасывая все остальные ощущения. Солнечное тепло уже сейчас кажется привычным и родным, а ведь прошло не больше дня, и представить на его месте что-то еще никак не выходит. Действительно, стоит понаблюдать, если представится возможность.

Стук входной двери отвлекает от мыслей. Вот и отец. Теперь можно и пообедать, а то голод с каждым мгновением все сильнее напоминает о себе, да и запах фруктового пирога с кухни становится все отчетливей.

— Привет, па, — Аль поднимается с подушек и подходит к широкому столу, стоящему в углублении, слишком маленьком, чтоб называться отдельной комнатой, но достаточно обособленном от остальной части гостиной. — Как работается?

— Спокойно. Погода сама по себе сейчас отличная, так что можно даже не вмешиваться.

— Жарковато на мой взгляд, — хмыкает Аль, садясь на один из мягких табуретов около стола, — даже утром. Мы даже на озеро по пути залетели, чтоб освежиться.

— Теперь понятно, где тебя все утро носило, — усмехается Анарин, ставя на стол запеченные овощи и мясо со специями. — Приятного аппетита.

— Спасибо, — отзывается Аль, накладывая еду.

Обед проходит в привычной, спокойной тишине, изредка сменяющейся восхищением вкусом поданных блюд.

— Спасибо, — Аль доедает кусок фруктового пирога и откидывается назад, опираясь на нижние крылья, — все было просто потрясающе.

— Кажется, сегодня ты превзошла саму себя, — улыбается Инвар, слегка взъерошивая бледно-голубую половину волос. — Что, расскажешь, как прошел ритуал?

— Без проблем, — Аль задумывается, сколько еще раз услышит этот вопрос, — интересней стало после предложения Кини посмотреть, что произошло в ночь кражи сердца, — он рассказывает об увиденном, уделяя особое внимание замеченной руке, и быстро создает ее иллюзию, но не видит на лицах родителей ни капли удивления, на которое отчасти все же рассчитывал. — Полагаю, вы это уже видели? — в тоне слышится легкое разочарование.

— Иллюзорную часть — да, — задумчиво произносит Инвар, заправляя за ухо зеленую прядь. — После того, как Рун прошел ритуал, подобные иллюзии были повсюду, их изучили так тщательно, как только смогли, — Аль догадывался об этом, но все же надеялся, что его дар принесет что-то новое. Обидно, конечно, но ожидаемо. — Но, если Кини говорит, что в твоих иллюзиях ощущает чужую жизненную силу, и сможет понять, как это чувство использовать, это вполне может привести к тому, чего никто еще не находил, может, даже и к сердцу. Что думаешь, Рин?

— Звучит как то, что сможет помочь, если знать, с чего начать…

— Я предложил отправиться к Ризимире, — перебивает ее Аль, — а потом, наверно, в нижний мир.

— Ты тоже пойдешь? — в голосе Анарин слышится беспокойство. Аль кивает. — Влияние новолуния?

— Поначалу да, но чем больше думаю, тем больше хочется разобраться самому.

— Понимаю. И все же нижний мир совсем не похож на наши острова, в нем гораздо больше опасного и непредвиденного…

— Не думаю, что им что-то грозит, — перебивает Анарин Инвар и дотягивается до нее темно-зеленым крылом, — особенно с даром Кини. Скорее, главная опасность будет в ее умении находить приключения там, где можно обойтись и без них.

— Я постараюсь хотя бы немного их уменьшить, — смеется Аль, догадываясь, что едва ли в этом преуспеет. В большом, неизведанном мире должно быть много всего интересного, мимо чего они не смогут пройти. — Так, что думаете?

— Посоветоваться с Ризи — хорошее начало, — произносит Инвар. — У нее должно быть много полезных артефактов и записей о нижнем мире, хотя не удивлюсь, если за это время он сильно изменился, так что обязательно спроси, она поможет.

— У меня тоже должны были остаться, — Анарин задумчиво покачивает крыльями, — но там скорее о самих поисках, но я посмотрю. И, Аль, будь осторожен и пиши хотя бы десяток раз за цикл.

— Обещаю. Только надо придумать, как отправить письмо.

— Как сказал твой отец, у Ризи много полезных артефактов, — улыбается Анарин, — и, возможно, у меня они тоже завалялись. Надо глянуть.

— Спасибо. И что отпускаете тоже, — Аль поднимается из-за стола. — Я приберусь и буду собираться. Думаю, Кини решит отправиться завтра с утра.

— Удивлена, что не прямо сегодня, — добродушно усмехается Анарин.

— Она предлагала, но скорее в шутку, — в том же тоне отвечает Аль, забирая со стола посуду.

— Добавить в прогноз на ближайшие дни попутный ветер до Трэйя? — интересуется Инвар и при этих словах снежинки на его щеках на мгновение загораются, чтобы снова погаснуть.

— Было бы неплохо, особенно если он будет освежающим, — Аль выходит из ниши и сворачивает в сторону кухни. — Увидимся вечером.

Занимаясь привычными домашними делами, Аль обдумывает предстоящее путешествие, постепенно осознавая, как сильно изменится все вокруг. Едва ли в нижнем мире их будут ждать удобные комнаты, готовый обед и ужин, домашние заботы. Скорее — полная неопределенность, сплошные поиски и перелеты с места на место. И это совсем не похоже на походы, которые они не раз устраивали, выбираясь то в Прейм, то на Сэол, то еще куда-нибудь. Тогда Аль с легкостью мог сказать, куда они собираются и когда примерно вернутся. Сейчас же он даже не знает, где они окажутся после того, как спустятся с островов, и как к ним там отнесутся. Он не представляет, чего ждать от нижнего мира и от бескрылых. И это пугает.

Альдемар чувствует, как крылья начинают нервно подрагивать, и плотнее прижимает их к телу. Отступать уже поздно, да и ему действительно хочется отыскать сердце. Надо лишь справиться с волнением.

Альдемар открывает небольшую, на первый взгляд, поясную сумку, изнутри увеличенную магией, и натыкается на оставшуюся неразобранной часть вещей с прошлых походов. Можно и дальше не вытаскивать, пригодится. Он задумчиво проводит пальцами по ткани и, мотнув головой, решает, что надо бы развеяться, а не забивать голову глупыми мыслями.

Он выходит на балкон и садится на его край, позволяя легкому ветерку трепать золотые и иссиня-черные пряди. Взгляд цепляется за небольшие дырочки в деревянном полу. В детстве, когда Аль еще не умел летать, здесь стояли перила. Потом их убрали, а следы до сих пор есть. Он рассеянно улыбается, понимая, что, даже если их путешествие займет меньше цикла, он успеет соскучиться.

Тихий стук в открытую дверь отвлекает от мыслей. Аль оборачивается, замечая мать с небольшой тетрадкой в руках, и жестом подзывает к себе.

— Начинаешь понимать, во что ввязался? — с понимающей улыбкой спрашивает Анарин, садясь рядом. Аль кивает и чувствует, как два крыла матери, золотистое и черное, обхватывают его, сковывая движения собственных крыльев. — Ты со всем справишься, я уверена. А пока, — она замолкает на пару мгновений и протягивает Алю тетрадь, — я все же нашла свои старые записи, пусть и не уверена, что там найдется что-то полезное. И не смотри на размеры тетради, заполнено всего-то пара-тройка листов. Тогда я надеялась, что все закончится быстро и успешно, и не считала особо нужным что-то записывать. А вот артефактов для отправки писем так и не нашла, так что попроси у Ризи где-нибудь полсотни.

— Хорошо, мам, спасибо, — Аль улыбается и кладет голову ей на плечо. — Что еще стоит взять или знать?

— Ну, погода там гораздо менее предсказуема и не так приятно, и там может быть достаточно холодно.

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — улыбнувшись, Аль зажигает над ладонью небольшой огонек.

— С дождем так же разберешься?

— Ага.

— Тогда, пожалуй, пойдет все то же, что и для обычных походов: палатку, одежду, обувь, ну, сам знаешь. Разве что в большем количестве, хотя не думаю, что у тебя возникнут проблемы со стиркой, — она улыбается. — Из еды я чего-нибудь приготовлю, до Трэйя точно хватит. И не забудь взять у Ризи артефактов, лучше самых разных. Мало ли, что может пригодиться.

— Не забуду. А расскажи о своем путешествии. Помню, ты рассказывала о них Кини, но меня тогда интересовало кое-что другое.

— Понятно теперь, как ты меня слушаешь, — шутливо усмехается Анарин. — Тогда все происходило довольно быстро. После того, как не сработали поисковые чары Ризи, все принялись искать сердце сначала на островах, вдруг оно просто переместилось куда-то. Результата, как ты понимаешь, это не дало. Тогда все крылатые устремились в нижний мир, без плана, без малейшего представления, где искать, просто с желанием изучить каждый метр нижнего мира, заглянуть в каждый его уголок. Тогда сложно было найти тех, кто согласился бы остаться на островах присмотреть за детьми. Впрочем, нас с Инваром отпустили быстро, разве что с обещанием вернуться через пару-тройку циклов: погоду на островах кому-то все же надо контролировать, — Анарин в общих чертах рассказывает о нижнем мире, а Аль внимательно слушает, стараясь не упустить важных деталей. — Вернулись мы тогда пусть и чуть позже обещанного, но с твердым намерением спуститься в нижний мир еще раз, когда прояснится что-нибудь еще. И мы дождались иллюзий и чар Руна, первого, кто решился пройти ритуал после пропажи сердца, вот только вопросов стало лишь больше. Ты поймешь, когда увидишь бескрылых, — хитро улыбается она в ответ на невысказанный вопрос, — не хочу портить впечатление. И эти иллюзии спровоцировали новую волну поисков, каждый стремился использовать дар на полную, но результат, как видишь, пока все такой же. Но у вас есть все шансы его изменить.

— Думаю, Кини в этом не сомневается.

— А что насчет тебя?

— Пока что не уверен, — Аль пожимает плечами, — посмотрим, что Ризимира скажет.

Он задумчиво смотрит на два спускающихся к горизонту солнца и постепенно темнеющее фиолетовое небо. Похоже, затмение всего через несколько дней, лучше будет переждать его на островах, а уже потом спускаться.

И все же уже вечереет. Не стоит еще больше откладывать сборы. Аль выбирается из-под крыльев матери и, вежливо отказавшись от помощи, возвращается в комнату. Нужно понять, что взять с собой.

Еще пара анкаев уходит на поиск и сбор самых необходимых вещей: одежды, обуви, посуды, палатки и спальных принадлежностей. А еще нескольких десятков камешков-заготовок для артефактов, в нижнем мире определенно найдется то, что захочется сохранить на память, и такие иллюзии стоит делать сразу, пока воспоминания еще ярки. И немногих украшений — Аль быстрым движением надевает пару золотистых сережек, о которых напрочь забыл вчера — и тетради для собственных наблюдений и заметок. И пачки листов для писем. Выходит немало. Хорошо, что вплетенные в сумку чары позволяют не думать о количестве и весе вещей. Вот только найти что-то конкретное бывает непросто, но это мелочи. Взгляд Альдемара задерживается на гитаре, и на мгновение мелькает мысль взять ее с собой, но быстро исчезает: он не так уж часто играет, а если вдруг и захочется всегда можно создать иллюзию, достоверности которой хватит для приемлемого звука. Да, для этого придется сильно сконцентрироваться на иллюзорном образе, иначе рука, как обычно, пройдет сквозь него, но это все еще разумнее, чем тащить настоящую гитару. И все же — Аль пальцами касается деревянной поверхности инструмента — может, сыграть сегодня? Вечером у костра. Он ведь давно не выступал. А раньше ему нравилось, да и другим крылатым тоже. Аль рассеянно улыбается. Да. Выйдет хорошее завершение дня.

Альдемар еще несколько раз перепроверяет сложенные вещи, надеясь, что не забыл чего-то важного. Полученная от матери тетрадь остается на самом верху: он собирается прочитать записи, как только выдастся время.

Снизу доносится голос отца. Задумавшийся Аль неосознанно дергает крыльями и оборачивается к балкону. Второе солнце совсем низко над горизонтом. Уже вечер. Так быстро. Раздумья и сомнения о путешествии вновь набирают силу, но Аль отмахивается от них. Это сейчас не важно. Стоит подумать об ужине и выступлении. С каждым мгновением желание взять гитару становится все сильней, но Аль сдерживает его и спускается в гостиную. Нужно помочь матери накрыть на стол.

Анарин расстаралась на славу, приготовив к ужину все любимые блюда Альдемара, которые только смогла. Аль встречает подобное разнообразие смущенной улыбкой и тихой благодарностью. Он догадывается, что половину из этого мать еще соберет ему с собой в дорогу, и понимает, что возражать или как-то противиться нет смысла да и желания, а потому просто молча соглашается на все.

Поев и пообещав прибраться чуть позже, Аль забегает в комнату за гитарой и устремляется на небольшую, окруженную тонкими деревьями с широкой листвой поляну недалеко от берега озера к пока еще пустующему и не горящему костру. Как и в любой другой день, здесь скоро соберутся все крылатые Тоаса, а пока есть немного времени поиграть только для себя. Он садится на одно из аккуратно уложенных бревен и на мгновение задерживает взгляд на кострище, где тут же загорается яркое золотистое пламя, освещая подступающую ночь. Альдемар закрывает глаза и начинает играть. Не думая, не перебирая в памяти аккорды, а позволяя мелодии литься так, как хочется ей.

Шум крыльев вырывает его из медитативного состояния. Аль открывает глаза, различая черно-белые волосы и крылья Кини. И почему он не удивлен?

— Давненько я не слышала, как ты играешь, — вместо приветствия улыбается она, опускаясь на землю. — Что за повод?

— Захотелось, — пожимает плечами Аль. — Да и предстоящее приключение тоже неплохая причина.

— Значит, ты не успел передумать?

— Разумеется, нет. Я же пообещал.

— Отлично! — широко улыбается Кини. — Тогда я залечу завтра, как второе солнце покажется. И кстати, у тебя опять волосы за сережку зацепились, — она наклоняется и аккуратно выпутывает темные волоски из золотистого солнца, висящего на тонкой цепочке.

— Спасибо, — Аль слегка улыбается и оборачивается, различая приближение других крылатых.

Не проходит и квара, как тихая поляна наполняется разговорами, обсуждениями прошедшего дня и расспросами о вчерашнем ритуале. Аль охотно отвечает, говоря одно и то же, пусть и в разных формулировках, участвует в разговорах и наслаждается вечером. Он знает всех, собравшихся здесь, может различить даже по голосу, не обращая внимания на разную, чаще всего яркую, внешность, являющуюся отголоском дара. Он вырос среди них.

Стоит ему взять в руки гитару, как разговоры тут же смолкают. Аль улыбается и, найдя среди крылатых лица родителей, Кини и ее семьи, проводит по струнам. Он еще не знает, что именно исполнит, но надеется, что это придет в процессе. Пару дуонов он просто играет, настраиваясь на нужный лад, и лишь затем начинает петь.

Первая песня звучит сбивчиво, неровно, все же он не играл слишком давно, но вторая ложится уже так, как надо. Аль видит это в изменившемся выражении лиц и улыбается, вплетая в звучащие слова еще больше собственных чувств. Пространство вокруг наполняется иллюзорными огоньками. Аль сбивается на мгновение: в голову приходит одна забавная идея.

Он заканчивает песню и отводит правую руку в сторону, привычно чертя в воздухе перед собой небольшой магический круг. Он не знает, что из этого выйдет, но надеется, что связь с сердцем мира даст достаточно сил для небольшого баловства. Аль завершает круг и возвращает руку на струны, замечая на лицах крылатых любопытство. Теперь главное, чтобы все сработало.

Аль начинает играть, а затем и петь, вкладывая каплю дара не только в слова, но и в начерченный узор. Первые мгновения не происходит ничего, но затем пространство вокруг наполняется иллюзорными образами, своими для каждого. Аль продолжает играть. Он счастливо улыбается, видя завороженные взгляды других. Ему незачем знать, что видят они, главное — передать суть, настроение. И, похоже, ему это удается.

Звучит еще пара песен, ярких, живых, наполненных красками и эмоциями, а затем — более плавное и спокойное завершение. С лица Альдемара все не пропадает широкая улыбка. До этого момента он не догадывался, что ему не хватало подобных выступлений. Впрочем, он ощущает, что желание поделиться своими чувствами с другими постепенно угасает, сменяясь спокойствием, а вместе с ним уходит и желание повторить выступление.

***

Утро наступает быстро и внезапно: Алю кажется, что он только коснулся головой подушки, а тут мать заходит в комнату и говорит, что пора вставать. Аль бурчит в ответ что-то невразумительное и переворачивается на другой бок. Однако вновь заснуть уже не выходит. Зевая, Аль неохотно открывает глаза. В комнате еще темно, но сквозь приоткрытую дверь заметны тонкие лучи поднимающегося с противоположной стороны солнца. Почти что рассвет. Странно, что мать не разбудила раньше. Наверно, хотела, чтобы он выспался. Вышло не слишком хорошо, но солнечный свет может все исправить.

Аль поднимается с кровати и потягивается, разминая спину и крылья. Стоит одеться и еще раз все проверить. Кини прилетит самое позднее через пару кваров.

Время пролетает незаметно.

— Да, я точно все взял, — уже не в первый раз за утро произносит Аль и, убедившись, что сумка крепко держится на поясе, выходит во двор.

Заметив и заслышав приближение Кини, он переводит взгляд на горизонт. Второе солнце только начинает выходить.

— Доброе утро! — приземлившись, она быстро обнимает родителей Аля. — Ну что, ты готов?

— Доброе. Думаю, да, — он крепко обнимает сначала мать, а затем и отца и подходит к Кини. — До встречи!

— Берегите себя, — с улыбкой, в которой едва заметно беспокойство, произносит Анарин. — И присматривайте друг за другом.

— Обещаем, — хором отвечают Аль с Кини и поднимаются в воздух.

— Наперегонки до Прейма? — с хитрой улыбкой предлагает Кини и, не дожидаясь ответа, устремляется вперед.

Аль на мгновение замирает и, обернувшись, бросает взгляд на дом, замечая сильно уменьшившиеся фигуры родителей, крепко обнимающих друг друга, а затем быстро, стремясь догнать Кини, летит вперед.