Чем ближе они подлетают к лагерю, тем отчетливее Аль замечает, что Кини, сидящая рядом с бескрылыми, поднимает голову и крутит ею, явно высматривая друзей в фиолетовом небе. Кажется, компании бескрылых недостаточно, чтобы она чувствовала себя спокойно. Мельком обернувшись на Лаурисса, Аль ускоряет полет, надеясь, что друг поймет и поддержит. Чем быстрее они услышат рассказы бескрылых, тем лучше. Хочется верить, что в этих историях найдутся все ответы. 

Ведь скоро уже полнолуние. Аль это чувствует. До него дня полтора, может, чуть больше. И за это время нужно разобраться с тем, что здесь происходит. Потом даже просто находиться рядом будет сложнее, намного сложнее, и Аль не уверен, что справится. 

Еще несколько дуонов, и Альдемар с Лауриссом опускаются на песок. На лице Кини тут же проступает немного блеклая улыбка. 

— Я вас уже заждалась! — она поднимается с земли и, почти бегом преодолев пару шагов, крепко обнимает Лаурисса и Альдемара. 

— Все хорошо? — с легким беспокойством в голосе интересуется Аль. 

— Да. Просто… поняла, что не хочу оставаться одна.

— Ты и не одна, — хмыкает Лаурисс, указывая на бескрылых. 

— Рядом с вами спокойнее. С бескрылыми не особо, с ними даже толком поболтать не выходит, отвечают парой слов на вопросы и на этом все, они даже друг с другом почти не говорили, пока я чары не развеяла, да и потом тоже. Надеюсь, хоть о неживых они и правда что-то знают. 

Она тянет друзей назад, туда, где сидела пару дуонов назад, и вновь устраивается на песке. Альдемару и Лауриссу остается лишь сесть рядом, по обе стороны от нее. 

— Привет, — нарисовав в воздухе магический круг, улыбается Лаурисс, — я Лаурисс, можно просто Лаур. Скажете ваши имена? 

— Добрый день, — в голосе бескрылого, должно быть того самого, что первый с ними заговорил, все еще слышится неуверенность, — меня зовут Мэтиджэн, а это Дэйнел, Сэнка, Зорэн и Зора, — он поочередно указывает на других бескрылых. 

Аль разглядывает каждого и каждую из них, стараясь найти и запомнить отличия, чтобы не перепутать случайно во время разговора. Зорэн немного выше и, возможно, старше других бескрылых, особенно если припомнить как они оглядывались на него при первой встрече на улице. У Зоры схожее с Зорэном ожерелье на шее из мелких ребристых штучек, которые Аль видел пару раз на песке у воды, но так и не поинтересовался их названием. У Дэйнела из одежды туника с длинными, свободными рукавами, а не полосы ткани, как у Зорэна и Мэтиджэна, или тонкие платья, как у Зоры и Сэнки, обладательницы самых длинных волос, убранных в высокий, но все равно почти касающихся земли, хвост. А еще в волосах у нее такие же ребристые штучки, как в ожерельях Зоры и Зорэна, но видимо исполняющие роль заколок. 

— Рад познакомиться, — улыбка Лаурисса становится шире. — Так что вы знаете про то, что тут по ночам происходит? 

Бескрылые переглядываются, словно вновь начинают сомневаться, хотят ли они об этом рассказывать. 

— Лаур, создашь чары, чтобы кроме нас этот рассказ никто не слышал? — просит Альдемар. — Тут о неживых, как я понял, просто так говорить не принято. 

— Знаешь, это почему-то даже не удивляет, — хмыкает Лаурисс, — тогда для перевода лучше артефакт используйте, на двух чарах концентрироваться неудобно. 

— Он у меня тут где-то недалеко, — кивает Кини. 

Лаурисс развеивает один магический круг, тут же рисует другой, скорее для собственного удобства: все же их здесь собралось не так уж мало, а контролировать чары удобнее при помощи кругов; и, дождавшись, пока Кини найдет и активирует артефакт, произносит:

— Ну все, теперь нас точно никто больше не услышит, можете рассказывать все, что захотите. 

— Правда? — уточняет Зора. 

— Разумеется, — первой фыркает Кини, — за этими чарами столько секретов было рассказано…

— Которые все равно оставались секретами не больше пары дней, — смеется Лаурисс, — а потом их кое-кто все-таки рассказывал. 

— Но ведь с чарами это не связано! 

— А я разве спорю?

Глядя на увлекшихся разговором друзей, Аль улыбается. Все же вместе гораздо легче отвлечься от поисков, мыслей о существах, грани и прочем. Он вытягивает золотистое крыло и накрывает им и Кини, и Лаурисса. Вместе они со всем разберутся. Обязательно. 

— В этот раз мы никому рассказывать не собираемся, — заметив переглядывания бескрылых, произносит Альдемар, — нам бы самим разобраться, что тут происходит. 

— Ладно, — медленно и словно неохотно произносит Зорэн, — Сэнка, расскажешь, что видела ночью? 

Проходит не меньше дуона прежде, чем бескрылая кивает и решается заговорить:

— Мне этой ночью не спалось, хотя и странно это: в последнее время я очень крепко сплю, порой даже не замечаю, как засыпаю, просто просыпаюсь на рассвете у себя в кровати, и все, а тут сон никак не шел. Мне даже лежать просто так надоело, я хотела уже на улицу выйти, воздухом свежим подышать, приоткрыла дверь, а там где-то в небе, среди улиц странный белый силуэт. Он появился на мгновение, потом исчез, я думала уже, показалось мне, а потом он снова появился. Только ближе. И еще раз. Словно увидел меня и решил подобраться, — ее кожа под пластинами становится не то темно-синей, не то черной. Кини тянется к руке Альдемара и сжимает его ладонь. — Я так испугалась! Тут же дверь закрыла, и поспешила к себе или просто куда-нибудь подальше. Правда, заснула только к утру. 

Сэнка замолкает, Зора движется ближе к ней, не заботясь о том, что на длинном и светлом подоле платье остаются следы песка, и слегка обнимает за плечи.

— Похоже, существ с грани здесь больше, чем мы видели, — недовольно выдыхает Кини.

— Грани? — переспрашивает Мэтиджэн. — Какой грани?

— Миров, — Кини пожимает плечами и крыльями, — той, что отделяет мир живых и мертвых. Обычно существа с нее встречаются только там, но здесь происходит что-то странное, они приходят по ночам, а все делают вид, что ничего не происходит, что ночью просто спали. 

— Так ведь и есть, — Мэтиджэн пожимает плечами. — Вернее, — исправляет он после пристального взгляда Зоры и легкого толчка со стороны Дэйнела, — пока Сэнка не рассказала, я ничего такого не замечал. Просто спал, крепко спал, как и все остальные, наверно.

— И это тоже странно, — произносит Кини, — но моего дара не хватает, чтобы понять причины. 

Аль ненадолго задумывается. Пока бескрылые не рассказали ничего, что могло бы приблизить к разгадке, но они должны знать что-то еще. Надо лишь припомнить, о чем шел разговор тогда, на улице. Он на пару мгновений прикрывает глаза, сосредотачивается на собственных мыслях. 

— Вам же о неживых уже давно нельзя говорить? — открывая глаза, интересуется он. Дэйнел кивает. — А из-за чего? Не просто так же этот запрет появился, — хотя он скорее всего не удивится, если окажется, что никаких причин для запрета не было. 

— Об этом никто не говорит, — Зорэн старается держаться уверенно. — И никто не знает.

— Мы же уже решили, что о том, что вы здесь расскажете, никто не узнает, — вздыхает Кини, — да и хоть какие-то истории должны же были сохраниться. Дэйнел, ты же вроде говорил, что тебе бабушка что-то рассказывала? Что именно? 

Бескрылый поворачивает голову, явно не стремясь смотреть на крылатых. 

— Просто детские страшилки, — тихо отвечает он. 

— Расскажи! — тут же просит Лаурисс. 

Дэйнел молчит, лишь сильнее отводит взгляд. 

— Из-за них случилось что-то неприятное? — предполагает Альдемар. 

— Нет, ничего, — поспешно отвечает Дэйнел, — но могло, наверное. 

— Почему? — интересуется Кини. 

— Ну, о них же нельзя говорить, — Дэйнел пожимает плечами, — а бабушка говорила, вернее, рассказывала истории, которые слышала когда-то. А там постоянно только кто заговорит о неживых, так пропадал то на следующий день, то через один. 

— Но твоя бабушка ведь не пропала, правильно?

— Да… — в голосе бескрылого слышится растерянность.

— Значит, это по большей части выдумки, — улыбается Кини, — хотя бы то, что касается рассказов. А приближаться к существам с грани не стоит, в этом случае они очень даже могут навредить или утянуть за собой. — Бескрылые переглядываются и словно становятся чуть меньше. — Поэтому мы и спрашиваем о них, чтобы понять, откуда они здесь появились, почему грань здесь ощущается так странно, если мы в этом разберемся, сможем сделать так, чтобы они больше здесь не появлялись и никого не беспокоили. Поэтому нам важна любая мелочь.

Бескрылые вновь переглядываются, и Кини тихо вздыхает. 

— Вы правда сможете заставить их исчезнуть? — спрашивает Зорэн. 

— Да, — быстро отвечает Кини и чуть сильнее сжимает ладонь Альдемара, скрывая сомнения. Он слегка сжимает руку в ответ. 

— Пожалуйста, расскажите, когда и с чего все это началось, — чуть понизив голос, просит он. 

— Ладно, — неохотно кивает Дэйнел, — но это было очень, очень давно, тысячу лет назад, а то и больше. — Крылатые мельком переглядываются. — Вскоре после того, как погиб великий князь Влэдемер, никто не знает, что именно произошло, истории говорят, что безутешная княжна хотела вернуть к жизни супруга, и каждую ночь закрывалась в одной из комнат дворца и проводила темные, могущественные ритуалы. А потом по городу стали ходить рассказы о существах, появляющихся в ночи, не только белых, как видела Сэнка, но и тенях, напоминавших эмае-ата, погибших эмае-ата. Они заходили в дома, шептали, звали за собой в неизвестность. Но только ночью. Стоило появиться первому солнечному лучу, как они исчезали, растворялись в воздухе. И многие эмае-ата не помнили этого, лишь замечали, что кто-то внезапно пропал. Они обратились к княжне, но та сказала, что ничего не знает, а затем и вовсе княжеским указом запретила даже обсуждать неживых. И разговоры действительно стихли, а вслед за ними спустя пару лет перестали пропадать и эмае-ата. Говорят, время от времени, может, раз за сотню лет, все повторяется, вот как сейчас, но потом исчезает само. Больше я ничего не знаю. 

— Спасибо, твой рассказ очень нам помог, — тепло улыбается Аль, раздумывая над услышанным. 

Существа с грани появились после ритуалов одной бескрылой, Морэнэлл с Влэдимирэ тоже проводят в святилище какие-то ритуалы, и довольно часто. Те первые ритуалы вполне могли создать трещины, а все последующие — расширить их. 

Аль оборачивается к Кини, которая, судя по взгляду и проступившей кайме на цветах, тоже обдумывает рассказанное и, возможно, приходит к таким же выводам. 

— А когда именно погиб этот Влэдимир? — интересуется она. 

— Влэдемер, — осторожно поправляет Мэтиджэн, Кини лишь дергает крыльями, — как Дэйнел и сказал, около тысячи лет назад, точнее мы не знаем.

— Во дворце должны знать, — произносит Лаурисс, — слетаем туда и спросим. 

— А потом заглянем в прошлое и увидим, когда появились эти существа, — подхватывает идею Аль и с легкой задумчивостью смотрит на Кини. — Ты с нами? 

Она хмурится, подбирает крылья, явно не желая приближаться к дворцу, и смотрит на солнца, медленно движущиеся по второй половине горизонта. 

— Да, — выдыхает она, — только пока не разберемся во всем, не будем там долго задерживаться.

— Разумеется, — кивает Аль и обращается к бескрылым: — еще раз спасибо за рассказ, он определенно помог понять хоть что-то. 

Бескрылые переглядываются. 

— Надеюсь, вы сможете заставить их исчезнуть навсегда, — произносит Мэтиджэн. 

Аль крутит в руке один из артефактов Анаруна и смотрит на небольшие постройки на кладбище. Смутная мысль, предположение никак не желает обретать форму и возникать в голове. Он чувствует, что близок, что еще мгновение, и он что-то поймет, но шелест крыльев и звук шагов отвлекают, сбивают с настроя. 

Он слегка поворачивает голову и замечает Кини, еще на пару шагов отходящую от трещин. Хоть она и сказала, что днем они бледнее, все же приближаться к ним явно не желает. Стоит в стороне и общается с Билэном, пока Альдемар и Лаурисс изучают события прошлого. 

Аль вновь переводит взгляд на артефакт в руках. Они узнали, что смерть Влэдемера была девятьсот восемьдесят семь лет назад, теперь нужно лишь просмотреть всё, что происходило за это время, найти, когда появились трещины и не было ли с этим связано существо, укравшее сердце, а потом попытаться понять, как заставить их полностью исчезнуть. Простая задача. Вот только эта неуловимая мысль все не дает покоя. 

Он проводит пальцем по грани артефакта и бегло просматривает недавние события. Эта мысль связана с ними, в этом Аль уверен. Понять бы, как именно. Хотя, кажется, он догадывается. Деталь, на которую он не обратил внимания вчера, и которая сейчас кажется такой очевидной, что непонятно, как он ее упустил. Но пока еще это лишь догадка, которую необходимо проверить. 

— Я слетаю к святилищу, хочу кое-что проверить, — обращается он к Кини, взмахивая крыльями, — вернусь через квар, самое большее — два. 

Она даже не успевает ответить, лишь недоуменно кивает. Аль ускоряет полет, он все объяснит, когда вернется. 

Он опускается на землю возле святилища и проводит пальцем по грани артефакта. Вроде бы ничего необычного. Наверно, стоит отмотать назад на несколько анкаев. Да. Вот оно. Теперь другой день. Он надеется, что правильно его запомнил. Тоже есть. Скорее всего, это не совпадение. 

— И куда ты так стремительно улетел? — интересуется Кини, стоит ему опуститься на песок. 

— Наконец-то нашел подтверждение тому, что ритуалы связаны с появлением существ, — улыбается он. — Я вчера еще заметил, что порой существа тут могут не появляться, а потом приходят сразу несколько, какое-то время появляются каждую ночь, но потом делают это все реже и реже, и в какой-то момент вновь перестают приходить. Вчера я все никак не мог понять, в чем здесь закономерность, она ведь определенно есть, а сейчас уверен: ритуалы, которые Морэнэлл и Влэдимирэ проводят в святилище. В ночи, когда эти ритуалы проводятся, существ всегда несколько, а за какое-то время до нового ритуала они пропадают, — он говорит быстро, немного сбивчиво, радуясь, что удалось понять причину. На губах Кини тоже проступает легкая улыбка. — Билэн, а для чего эти ритуалы вообще нужны? 

— Чтобы почтить память погибшего великого князя, — Билэн пожимает плечами, — показать, что о нем помнят, и проявить уважение. Говорят, несколько часов после этих ритуалов — лучшее время, чтобы рассказать умершему о чем-то, что беспокоит, попросить, и может даже получить совет. И поэтому в первые девять лет после смерти кого-либо из княжеской семьи ритуалы проводятся каждый месяц в день его, или ее, смерти. 

Альдемар все еще не может понять, почему для бескрылых это так важно. Он не может припомнить ни одного рассказа или книги крылатых, где говорилось бы о попытках связаться с ушедшими на другую сторону грани миров. Здесь же для этого есть целые ритуалы, повторяющиеся, по меркам бескрылых, довольно долго.

— Аль, Кини! — голос Лаурисса отвлекает от мыслей. — Я нашел, когда эти существа впервые тут появились! Только вокруг ничего интересного не происходит. Аль, поможешь показать? 

— Конечно, — кивает он и протягивает руку Кини. — Подойдешь ближе? 

Она медлит, но все же кивает и крепко сжимает его ладонь. На границу ощущений вновь закрадывается присутствие ее энергии, уже кажущееся совсем привычным. 

Остановившись рядом с Лауриссом, Альдемар вытягивает руку и выводит в воздухе магический круг, сосредотачиваясь на том, что видит друг при помощи артефакта Анаруна. 

Вокруг тут же становится темнее, звезды и луна скрыты за плотной пеленой туч, кажется, вот-вот пойдет дождь, такой непривычный в этих местах. Строений вокруг заметно меньше, светлой ограды и вовсе нет, а вот песка — гораздо больше. Позади слышится тихий, восхищенный шепот Билэна, и Аль запоздало вспоминает, что обещал ему показать иллюзию. По чарам проходится рябь, и Альдемар говорит себе не отвлекаться. Сейчас нужно увидеть и понять, что же здесь произошло. 

Несколько дуонов просто стоит тишина, лишь легкое движение песка подсказывает, что в ту ночь было довольно ветрено. А затем в ночном небе проступает сияние, столь яркое, что хочется закрыть глаза, и из него, из этого яркого белого света, выходит существо с грани миров. Высокое, раза в три выше строений вокруг, очертаниями напоминающее бескрылого с длинными, почти касающимися земли руками, заканчивающимися не ладонью, а чем-то скорее напоминающим острые, прямые когти. Существо стоит, смотрит по сторонам, и на мгновение кажется, что оно может заметить и крылатых. Аль отгоняет эту мысль. Это происходило в прошлом. Довольно далеком прошлом. 

Проходит пара дуонов прежде, чем существо приходит в движение. Оно не делает ничего особенного, просто идет, не оставляя следов на песке, и вскоре пропадает за пределами иллюзии, должно быть, направившись к городу. 

Аль развеивает иллюзию. И правда ничего, что отличалось бы от других ночей, когда появлялись эти существа, ну, может быть, кроме погоды. 

— Слетам к святилищу? — предлагает он. — Посмотрим, что там происходило в этот же момент или за пару анкаев до него. 

— Зачем? — недоуменно интересуется Лаурисс. 

— Я тут понял, что появление существ сейчас связано с ритуалами, которые мы видели, так что и раньше так должно было быть. 

— Тогда понадеемся, что за прошедшие столетия бескрылые не меняли место проведения ритуалов, — улыбается Лаурисс. — Билэн, ты с нами? 

Бескрылый энергично кивает, под пластинами на лице и руках проглядывается золотисто-рыжий оттенок кожи. Аль взмахивает крыльями и поднимается в воздух, но тут же опускается обратно: раз Билэн с ними, лучше будет пойти. 

Пару кваров спустя Аль вновь рисует перед собой магический круг. Местность вокруг заметно меняется, темнеет, хоть до наступления ночи есть еще немного времени: по цвету чистого неба кажется, что сейчас заходит второе солнце; святилища в центре небольшого внутреннего двора нет, вместо него — восемь свечей в форме цветов по кругу и одна, самая крупная, в центре. И бескрылая здесь одна. Сидит на коленях у центральной свечи и что-то безмолвно шепчет. Тонкие пластины на лице и руках не могут скрыть темно-синий оттенок ее кожи. 

Дуон идет за дуоном, а она все продолжает что-то говорить, кажется, ничего уже не изменится, она так и проведет всю ночь в разговорах, но в какой-то момент она выводит в воздухе руну, слишком неуверенную, рассыпавшуюся мгновение спустя. Бескрылая не сдается, выводит ее еще раз. И еще. И еще. И после очередного повторения пламя свечи становится черным. 

Бескрылая вздрагивает, что-то говорит и быстро, едва не задев свечу длинным подолом платья, вскакивает и направляется к ближайшей свече. 

Вскоре каждая из них горит черным пламенем, а на небе собираются первые тучи. 

Бескрылая улыбается, выводит перед собой еще какие-то руны, и пламя поднимается выше ее головы. Она стоит к нему так близко, что не может не чувствовать жар, но не сдвигается с места, лишь крутит головой, словно высматривая кого-то. 

Но больше ничего не происходит. Только туч на небе становится все больше. 

И к коже бескрылой возвращается прежний темно-синий оттенок.

Альдемар развеивает иллюзию и переводит дыхание. Опять немало чар, и магия так и норовит ощутиться слишком ярко. И ему все еще кажется, что чего-то не хватает. Да, они увидели ритуал, поспособствовавший появлению трещин на грани миров, но это совершенно не позволяет понять, как от них избавиться. 

— Лаур, дай мне артефакт, — тихо просит Кини. 

Может, ей удастся это понять. Все же ее дар — самое близкое, что может помочь.

Лаурисс кивает и передает камень. Кини проводит пальцем по его грани и задумчиво изучает события прошлого. Судя по проходящему времени, не один раз. Альдемар с Лауриссом общаются с Билэном, завороженным небольшими, простенькими иллюзиями, которые создает Аль. 

— У этой бескрылой определенно был очень сильный дар, — произносит Кини, убирая чары Анаруна. Лаурисс и Альдемар тут же замолкают и оборачиваются к ней, — и связанный с гранью, но не так, как мой. Я чувствую, что этот ее ритуал повлиял на грань, позволил появиться трещинам, но не понимаю, как. И как от них избавиться. Может, если мы найдем тот момент, когда существа перестали появляться, я пойму, но, — она переводит взгляд на постепенно темнеющее небо, — уже поздно. Продолжим завтра? 

Аль тоже вглядывается в небо, прислушивается к ощущениям. 

— Завтра к вечеру начнется полнолуние, — вполголоса произносит он, — я бы хотел как можно больше разобраться в происходящем до того, как это случится. Побудем здесь еще пару анкаев? 

Кини смотрит на него, хмурится и прижимает крылья к телу. 

— Хорошо. Но не больше. И, если я скажу, полетим в лагерь. — Альдемар кивает. — И, Аль, стоило сказать о полнолунии раньше. 

— Я лишь вчера понял, что оно так скоро, — мимолетно улыбается он, — и надеялся, что мы успеем во всем разобраться. 

— Успеем, — кивает Кини. — И мы сможем полететь в более спокойное место. 

— А пока вернемся к кладбищу, — вмешивается Лаурисс, — а то мы так все время проболтаем. 

 Альдемар просматривает события очередного дня и ненадолго развеивает чары. Все же это выматывает. Да и из необычного он заметил лишь просвечивающие силуэты бескрылых, порой появляющихся на кладбище вместо существ. Должно быть о них и говорил Дэйнел. А так изо дня в день почти одно и то же: днем почти никого, лишь очень изредка пройдет кто-то из бескрылых, но каждую ночь появляются существа. Их заметно больше, чем приходят сейчас, и они не пропадают даже на ночь. Похоже, тогда влияние грани было гораздо сильнее. Что изменилось? Аль пытается припомнить, может, кто-то из крылатых был здесь и помог, но ничего не приходит на ум. Да и раз это касается грани миров, Кини, скорее всего знала бы. Она все же читала про грань, когда разбиралась с даром. 

— Кини, Аль, вам нужно это увидеть! — взбудораженный голос Лаурисса отвлекает от мыслей.

— Ты нашел, когда они исчезли? — интересуется Кини, пристально вглядывающаяся в трещины на грани. 

— Не уверен, пока не смотрел дальше, но вы должны это увидеть. Аль!

— Да-да, сейчас, — он трясет головой, отгоняя мысли и догадки, что же такого увидел друг, и выводит перед собой магический круг, полностью сосредотачиваясь на чарах. 

Ночь. Существа, один за другим появляющиеся из трещин. Едва различимые силуэты бескрылых. Все то же самое, что Аль видел при помощи артефакта. Но едва ли Лаурисс решил просто позабавиться. Нужно подождать. 

Проходит не меньше квара прежде, чем в воздухе появляется еще один проход, видимый все вокруг. Вытянутый черный овал. 

Аль слышит позади приближающиеся шаги Кини, чувствует, как она сжимает его ладонь, но старается не отвлекаться от чар. 

Как и раньше, в других иллюзиях, первым из прохода появляется густой, темный туман. Существа с грани приглядываются к нему, поворачивают свои не то лица, не то морды, приближаются, но стоит существу выйти из прохода, как они отступают, словно чувствуют что-то недоступное остальным. 

Существо из прохода замирает, осматривается, делает несколько шагов и останавливается снова. Туман вновь полностью скрывает его очертания, вынуждая лишь догадываться, что оно собирается делать. 

Пару дуонов не происходит почти ничего, лишь существа с грани кружат вокруг прохода, не решаясь ни приблизиться, ни уйти. И это совсем не похоже на то, что видели крылатые. 

Укравшее сердце существо приходит в движение. Оно обходит редкие строения, словно выискивает что-то, как и тогда, в деревне — или же это происходило позже? Аль мысленно отмечает, что стоит глянуть записи, — останавливается у центрального строения и вытягивает руки в сторону ведущих на грань трещин. Туман у его рук едва уловимо бледнеет, позволяя различить светлую кожу и еще одну серебряную пластину. И не только ее. 

Аль чувствует, как Кини сильнее сжимает его запястье. 

В центре серебряной пластины, где по воспоминаниям Альдемара было лишь изображение сердца мира, теперь находится оно само. Хотя то, как существо держит пластину и сердце, позволяет предположить, что они просто лежат друг на друге. И все же это именно сердце. Даже сквозь иллюзию Аль чувствует отголоски его энергии, словно связь становится сильнее и крепче. Хочется вытянуть руку, подойти ближе и просто его забрать. Вернуть в храм, на острова. Домой. Но это — события прошлого, лишь иллюзия, показывающая, что было когда-то. 

Весь густой туман собирается вокруг существа, почти скрывая и руки с пластиной, от которой так не хочется отводить взгляд. Существа с грани миров подходят ближе, но все же замирают, не приближаясь к укравшему сердце существу. 

Проходит пара мгновений, и пластина, а вместе с ней и сердце, начинают сиять, ярким, слегка отливающим голубым светом, от которого очень хочется закрыть глаза. И это, похоже, очень беспокоит существ с грани: они начинают то приближаться к существу и его чарам, из-за чего туман приходит в движение и становится похожим на плотную стену, то отбегать так далеко, что почти исчезают из иллюзии. Но все равно возвращаются. И постепенно становятся бледнее. Что-то, какие-то неизвестные чары словно затягивают их в трещины. И в конце концов существ с грани миров вокруг не остается. А вместе с ними пропадают и полупрозрачные силуэты бескрылых. 

Существо выпускает из рук пластину — но не сердце — и направляется к проходу.

Через пару мгновений вокруг остается лишь ночная пустота. 

Альдемар развеивает иллюзию. 

Увиденное с трудом укладывается в голове. 

— Оно… помогло?.. — выдыхает Кини. 

Аль неуверенно кивает. 

— А еще…

— Сердце, — перебивает Кини, — это было оно.

— И пластина… Может, она сохранилась? — предполагает Аль. 

Кини поднимает голову, смотрит на него, на Лаурисса и на пространство, где располагаются трещины. 

— Завтра. Днем.

Аль кивает. Им явно нужно еще немного времени, чтобы разобраться.