Ее волосы горели красным от закатных лучей, падающих сквозь иллюминатор. Из-за этого лицо, подсвеченное голубоватым экраном ноутбука, казалось мертвенно бледным. Глубокая складка пролегла между бровей, взгляд беспокойно метался по строчкам.

Ольга сидела, тревожно вглядываясь в это болезненное лицо, и искала в них знакомые черты Есении. Ее Сенечки. Но не находила. Лицо ее заострилось и стало хищным. Наивно было надеяться, что та детская мягкость останется с ней навсегда, но теперь, после тюрьмы в ней не осталось ни намека на округлость - щеки ввалились, подчеркнув острые скулы, выделились ключицы, даже руки стали будто еще тоньше, прозрачнее. Когда-то яркий узор веснушек теперь едва угадывался. Голубые как майское небо глаза скрыли желтые линзы. Былая нервозность в жестах переросла в злую резкость. Несмотря на это все, Ольге хотелось встать и обнять ее, зарыться носом в рыжие волосы, как когда-то в юности. Но что-то ее останавливало. Что-то в Есении казалось ей чужим.

Может быть, причиной было то, как она обращалась к ней теперь. В приказном тоне. Что ж, до этого у них не было случая остаться наедине, а раскрывать при других наемниках их отношения было бы неразумно. По крайней мере, Ольга успокаивала себя этим. Но теперь они остались одни в частном самолете, а Есения вела себя все так же холодно. За несколько часов она отвлеклась от компьютера только один раз – предложила выпить.

- Разве тебе можно?

Есения презрительно фыркнула:

- Кто мне запретит?

- Я имею в виду… совместимость с таблетками. Я не специалистка, но даже обычный обезбол мешать с алкоголем…

- Я ничего не принимаю, – Есения раздраженно приподняла плечи. Ольга успела только удивленно ахнуть, но тяжелый взгляд желтых глаз пригвоздил ее к месту.

Стюардесса вынесла два бокала и немедленно удалилась. Есения взяла свой коктейль, и отпила через трубочку. Происходящее на экране вновь захватило все ее внимание. Ольга приблизилась и протянула свой бокал, предлагая тост. Есения замерла на несколько секунд и молча протянула руку в ответ. Стекло тихо звякнуло о стекло.

- Куда мы летим?

- В Европу. Была там когда-нибудь?

- Только по заданию. – Она попробовала вспомнить что-то интересное о том времени, рассказать, чтобы разрядить обстановку, но Есения резко ответила:

- Ты и сейчас на задании.

Разговор не задавался. Ольга отпила, и попробовала вновь:

- Где мы остановимся? Я знаю пару неплохих мест…

- Во дворце. Прямо как принцессы.

- Что? У тебя есть дворец?! – Ольга даже поперхнулась.

- Я его купила минуту назад. – Есения эффектным жестом развернула ноутбук. На экране была развернула фотография с высокой колоннадой, за которой угадывались готические высокие окна.

Ольга наклонилась, чтобы поближе разглядеть фотографию. Она смутно напомнила ей вечера в компьютерном клубе, когда они засиживались допоздна, играя по очереди в однопользовательские игры, лишь бы не идти обратно в свою ветхую холодную комнату. Тогда они держались за руки, смеялись, болели друг за друга… может быть, она выбрала этот замок именно поэтому? Но наваждение рассыпалось в тот момент, когда Есения развернула ноутбук обратно и вновь погрузилась в какую-то работу.

«Конечно, сейчас все непросто, ведь, по сути, мы бежим из страны, от полиции, а у нее осталась компания, целая соцсеть. Наверняка накопилось много срочных вопросов,» - Ольга откинулась в кресле и прикрыла глаза. – «А может быть, это я уговариваю сама себя, что ничего не поменялось. Может быть, от той Есении ничего уже и нет, и мы больше не подруги и не…» - в груди кольнуло от этой предательской мысли. Чтобы хоть чем-то себя занять, Ольга вновь вызвала стюардессу и заказала виски. Солнце расплывалось вдоль линии горизонта, но земля под крылом самолета уже потеряла его из виду и утонула в сумерках. Города и автострады осветились желтыми огоньками. Сегодня ей вряд ли придется выполнять какие-то распоряжения, так что можно расслабиться.

Самолет мягко зашел на посадку, Ольге заложило уши. Есения наконец оторвалась от экрана и закрыла крышку ноутбука.

- За двадцать минут доедем, - сказала она приглушенно, глядя как суетятся работники аэропорта, подгоняя трап. Она выглядела смертельно уставшей и подавленной. Ее руки безвольно лежали на коленях. Ольга накинула пиджак и остановилась в нерешительности, ожидая какой-то реакции Есении. Но она продолжала смотреть на огни аэропорта, думая о чем-то своем. Тогда Ольга достала свою сумку, сгребла ноутбук с проводами и уложила поверх своих вещей. Тронула подругу за плечо. Та вздрогнула, но поднялась. Как раз вовремя: стюардесса открыла выход и вошла в салон.

Вечерний воздух, напоенный запахом соленой, но чуть застоявшейся воды быстро выветривал алкоголь. Шумел ночной город, звучала итальянская речь. Конечно же, их не досматривали, не проверяли документов. Водитель уже знал маршрут. Ольга поразилась тому, как четко все было спланировано за те несколько часов, которые они провели в воздухе. Но Есения продолжала молчать. Она сидела, упершись лбом в оконное стекло, и смотрела будто куда-то в пустоту. «Это просто усталость», - подумалось Ольге. Она заметила дорожный указатель – Venezia. Ну конечно, северная Италия, родина стольких живописцев, ученых, музыкантов. Ольга усмехнулась тому, что нисколько не удивлена выбором, но одновременно испугалась этому. Следили ли за Разумовской? Прослушивали ли ее разговоры, обыскивали ли дом? Наверное, да. А значит, догадаться о ее пристрастиях будет несложно. Конечно, спецслужбы будут рассчитывать на то, что Разумовская скроется, заляжет на дно. Вряд ли они рассматривают возможность импульсивных поездок и тем более покупок целых дворцов, но надолго ли сработает этот эффект неожиданности? Ольга подумала, что нужно обязательно поговорить об этом.

Машина остановилась возле одного из каналов, где их уже ждала моторная лодка. В темноте город казался сказочным: рассеянный свет от окон и подсветка выхватывали из мрака самые сочные краски, декор отбрасывал кружевные тени. Жесткий ветер ерошил волосы. Ольга поминутно оглядывалась на спутницу, ожидая, что виды растопят ее сердце, но та, похоже, не обращала внимания на происходящее вокруг. Они подплыли прямо к парадному входу палаццо.

Двустворчатые двери распахнулись, открыв путь в залы с высокими потолками украшенными лепниной. Ярко горели многоярусные хрустальные люстры, оставляя мягкие блики на светлом паркете. Вокруг стояла резная мебель с малиновой обивкой.

- Ничего себе… - Ольга вертела головой, пытаясь охватить взглядом всю эту роскошь, так непривычную для нее самой. – Как… как же тут круто!

- Сойдет на первое время, - Есения бросила эту фразу вроде бы небрежно, но Ольга заметила, как ее лицо в этот момент осветила улыбка. И заметила это «на первое время».

Может быть этот дворец, Венеция – просто пыль в глаза? Может, как Оля и надеялась, они только намеренно покрасуются здесь, чтобы Интерпол и спецслужбы отследили транзакции по покупке, заметили их, установили слежку… но к тому времени их самих здесь не будет. Они воспользуются менее пафосным транспортом, поддельными документами и растворятся в небытие, оставив всех с носом. Ольга чувствовала, будто играет в «верю-не верю» сама с собой или делает ставки. Одна на то, что Есения – гений стратегии, новая Мориарти, которая все спланировала и всех обведет вокруг пальца. Вторая – на то, что нет никакого плана, и не было никогда,  только череда необдуманных решений, импульсов, которые ведут Есению по непредсказуемой кривой, которая вот-вот затянется петлей на их шеях. Ольга еще не решила, какой вариант ей нравится меньше, но чувствовала необходимость понять, что движет Разумовской раньше чем… Так далеко Ольга еще не думала. И не думала, что будет делать, если поймет ее.

Есения заперлась в своей комнате, Ольге пришлось идти в свою. Она со злостью швырнула сумку на кровать, стянула пиджак и майку. Умывшись холодной водой, она долго стояла перед зеркалом, упершись руками в раковину, и смотрела в глаза отражению, будто пытаясь загипнотизировать сама себя. «Ну и к чему? Зачем этот цирк? Мы вдвоем, тут нет никого, а мы держимся как…» - «Как наемница и ее начальница?» - едко ответил внутренний голос, точивший ее все время. Ольге понадобилось глубоко вздохнуть и досчитать до пяти, чтобы прийти в себя после этого мысленного тычка.

Они ведь всю жизнь были вместе. Спали в одной кровати, если воспитатели не ловили. Вместе прогуливали уроки, шатались по заброшкам и компьютерным клубам, сбегали через окно белыми ночами, чтобы гулять до одури, слушали музыку с одного плеера, прятали ворону от старших, выхаживали ее и в шутку называли себя «птицематерями». Всю жизнь… пока…

- Да, подруга, у нее есть причины на тебя злиться, - с печальной улыбкой сказала Ольга своему отражению, - и еще какие.

Ольга упала на кровать рядом с сумкой и достала свой телефон. Старый, кнопочный, но для нее он был дороже золота. Ведь в нем хранилась вся переписка с ней. Еще с тех времен, когда приходилось экономить символы в смс, набирать все транслитом и без пробелов, превращая послания в плохо разбираемый шифр. Она жала и жала кнопку вверх, пока не уперлась в первое сообщение: простою скобочку. И начала читать – подряд. Вспоминать ссоры, после которых появлялись емкие «Прости, не знаю, что на меня нашло» и дни разлуки, наполненные «Как дела? Скучаю по тебе». Она задержалась подольше на «Кажется, у меня есть сюрприз. Но я понятия не имею что с ним делать» - предвестнике Марго - и тихо усмехнулась. Где же ты теперь, вольная белая птица?

Дальше – поздравления с поступлением в колледж, бесконечные «ты где?» - отголоски того времени, когда Ольга приходила встречать ее со школы, прогуливая пары в собственной шараге, жалобы на учителей, короткие поддерживающие «ты сможешь», «ты все знаешь». Бывало, на нее накатывало цунами воспоминаний, когда она пролистывала пропуски в датах. Ведь тогда они были вместе.

Резко распахнулась дверь. Есения, стояла на пороге, растрепанная, в домашней одежде.

- Ноутбук, - устало буркнула она и оперлась о косяк.

Ольга вскочила, отбросив телефон, и открыла сумку. Есения подошла ближе:

- Это что – твой телефон? Новее нет? В чем ты вообще там залипаешь – в змейке? – Оля промолчала, - Ничего, я куплю тебе новый.

Она забрала ноутбук и пошла к себе, волоча провода от зарядки по старому паркету.

- Ты бы поела, - вяло отозвалась Оля, но в ответ ей только хлопнула закрывшаяся дверь.

Снова смс. Хорошие дни. Плохие дни. Дни, когда Оля каждый вечер писала капслоком «Ложись спать!», хотя они находились буквально в одной комнате. Дни, когда Сеня присылала «Спишь?» в три часа ночи, потому что они были не вместе. И последнее – «Нужно поговорить». Ее, Олино сообщение.

Оля была уверена, что они помнят это время по-разному. Хотя бы потому, что она тогда не рассказывала ничего. Ни про то, что ее саму принимали за белую ворону на юрфаке, ни про то, что от нее настойчиво требовали денег, которых у Оли не было, и без которых невозможно было ничего сдать, хоть трижды выучи все кодексы наизусть. Ни про то, как ее опрокидывали с зарплатой – дважды, и дважды отпахав полный месяц, она просто уходила ни с чем, в слезах. Тогда казалось, что у Есении были проблемы похуже – с бессонницей, с приставаниями от мерзких одногруппников, с преподами, которые презрительно кидали ей «мужа пришла искать?», с вышматом. Да и вуз, откровенно говоря, был покруче ее, а значит, и требований было больше. И травля жестче. Есения, наверное, думает до сих пор, что она, Оля, просто сдалась, забила на учебу, засела за игры, а потом, отчислившись, решила просто по глупости оформить контракт. Нужно было объяснить все тогда. Но у Оли не хватило сил. А теперь поздно ворошить былое.

Она открыла вторую переписку – с незнакомым ей номером: «Смотрела новости? Нужна твоя помощь». Цифры впечатывались в ее сознание. Номер, этого ублюдка, который посмел пытать ее. Оля поклялась себе, что как только направится обратно в Россию, независимо от того, что будет за задание – она найдет его. И не оставит на нем живого места. Оля хотела бросить телефон об стену. Но тогда она потеряла бы самое ценное, что у нее есть. Вместо этого, она сжала его в кулак и закрыла глаза. К горлу подступил ком.

Она достала другой телефон. Набрала в поиске «чумной доктор». Появились новые новости – о ее побеге. Она пролистала вниз, открыла одну из старых ссылок. Она читала этот текст бессчетное количество раз, но так и не поняла, как относиться к написанному. Конечно, она знала как никто, что коррупция порой ломает жизни, что все эти люди чаще всего остаются безнаказанными. Но – надеть маску мстителя? Линчевать кого-то публично?

Конечно, не Ольге ее осуждать. Скольких людей она ликвидировала просто по заказу – она предпочитала даже не считать. Скорее ее пугала ненависть к жертвам. И способ.

Всплыло уведомление от закрытого канала «Вместе». Лаконичное «все ок» от ее подчиненного. Ольга вздохнула. Нужно было идти.

Есения лежала на кровати под балдахином. На прикроватном столике ворох разноцветных упаковок. Как обычно – фастфуд и газировка. Ольга горько усмехнулась про себя – некоторым привычкам Есения не изменяла никогда. Она тихо прошла в комнату, стараясь ступать осторожно на скрипучий пол. Ей хотелось бы оттягивать их разговор до бесконечности. Но нельзя. Она аккуратно отодвинула драпировку. Есения, едва заслышав шум, вскочила, опрокинув компьютер, лежавший на коленях, и молниеносно схватила нож. Ольга перехватила ее за запястье.

- Воу, полегче! Это я! – она почувствовала, как бешено бьется пульс под ее ладонью. И снова окинула туалетный столик взглядом, - Ты так жадно ешь… тюремная привычка?

Есения отняла руку и откинулась на подушку. Ее лицо на мгновение исказилось злобой, но на ее место быстро пришла усталость:

- Чего хотела?

- Я пришла сказать, что все идет четко по плану. Вот только… скажи, ты действительно этого хочешь?

Есения усмехнулась, глядя куда-то в сторону:

- Знаешь, что со мной делали в тюрьме? Меня били, кололи лекарствами, запирали в карцере. Но вопреки всему этому я не сломалась. Я стала сильнее… умнее… хитрее… Раньше я жила в своем иллюзорном идеалистическом мире, шла к своей цели, стараясь действовать мягко и утонченно, без лишних жертв.

Ольга нервно сглотнула. О да, теперь их будет много. И, пожалуй, впервые Ольга подумала, что не хочет никаких жертв. Ведь впервые речь шла о ее родном городе.

- Но тюрьма сняла с меня розовые очки. Я поняла, что цель всегда оправдывает средства, и так уж получилось, что средств у меня немерено, – она посмотрела прямо в глаза Ольге, пожалуй, впервые, за все время после своего освобождения. – Так что да, Оля, я хочу этого. Чертовски сильно хочу!