Шло время. Альвир уже довольно сносно освоил виолу и теперь старательно разучивал те мелодии, что чаще других играла Неви. Раз в неделю он навещал Ниду. Малыш выбегал ему навстречу, лез на колени. Муж Ниды оказался неглупым и воспитанным молодым человеком, Альвир с удовольствием разговаривал с ним на самые разные темы.
Нида улыбалась, глядя, как Альвир возится с малышом. И как-то вдруг сказала:
— Вам бы, господин Альвир, своих детишек надо. Вот уж из вас хороший отец получится!
Мысль была неожиданная. Нет, Олли не раз и даже не первый год твердил такое, но то Олли, у него свой интерес — с малышами понянчиться…
А может, и правда? Альвир представил себе, что это его сын…
Но ведь для этого жениться надо. Нет. Ну, по крайней мере не сейчас.
О рабе, запертом в сарае, Альвир старался не думать. Ну, не знает он, что тут можно сделать! Однако вечно уходить от проблемы тоже не годилось. В очередной раз встретив Олли с миской в руках, Альвир сказал задумчиво:
— Надо, что ли, дело ему придумать. А то что это такое — живёт нахлебником! Только ведь лишней работы и нету.
Старик огляделся, подумал.
— А пусть он сад в порядок приводит, что ли!
— Сад? — Альвир в сомнении покачал головой. — Тут ведь разбираться надо. Я думал садовника нанять…
Раньше садовника в доме не было. Садом занималась Неви. Лопату в руки она, конечно, не брала — просила кого-то из слуг, у кого время свободное было, да и сам Альвир порой не прочь был размяться. Чаще других Неви помогал молодой конюх. Альвир подозревал, что тот втайне немного влюблен в хозяйку… Он погиб в один день с ней. И, судя по всему, дрался отчаянно.
Альвир вдруг подумал, что надо бы навестить его мать. Сына потерять — это, наверное, ещё страшнее, чем сестру… Может, ей помощь какая нужна.
— Разбираться-то я и сам разбираюсь, — пояснил Олли, — по молодости кем я только ни работал. Да только теперь силы не те, и спина не гнется. А вдвоем — я покажу, он сделает, так и управимся. Глядишь, от нас обоих польза будет.
— Ты только глупостей не говори, — усмехнулся Альвир, — а то обижусь. Мне от тебя не польза нужна. Ты мне просто… нужен. Сам знаешь.
Он задумался. Старик говорил в общем разумно и логично, как и всегда. Однако…
— Все бы оно так, — он нахмурился, — а только ты не забывай, кто он такой. Ну, кандалы, это само собой. Но он же тебя и в кандалах придушить сможет! Это к вам ещё кого-нибудь приставлять надо?
— Не надо, — старик покачал головой. — Он не идиот. Меня придушить или там пристукнуть — дело нехитрое, а только что дальше? Куда он денется — в кандалах да ошейнике? До первого прохожего, который «караул» закричит?
Олли помолчал. И закончил:
— Да и не в этом дело. Не будет он… Я с ним разговаривал. Лицо его видел. Я не боюсь. И вы за меня не бойтесь.
— Смотри сам, — кивнул Альвир. — Только если с тобой что случится, я тогда…
Он не договорил.
Звон замка опять раздался в неурочное время — значит, хозяин. Крейтон поспешил опуститься на колени.
— Я же сказал, хватит штаны протирать!
Голос звучит как-то не так, как раньше. Насмешливо. Это хорошо или плохо? Крейтон выпрямился. Перед ним стояли двое — хозяин и старик Олли.
Почему-то Крейтону стало неприятно при мысли, что Олли будет участвовать… в этом. Нет, он понимал, конечно, что старик кормит его и раны обрабатывает не от добрых чувств к нему, а по хозяйскому приказу — и только для того, чтобы Крейтон подольше продержался. Но все равно это показалось обидно, что ли…
Олли присел на корточки, защелкнул на Крейтоне ножные кандалы. Опять-таки что-то новое. Ладно, страшнее уже не будет. Наверное.
— Олли будешь слушаться, как меня, — сказал хозяин. Это было совсем уж неожиданно. В чем слушаться?! До сих пор ему ничего не приказывали.
— Если Олли тобой недоволен будет, пожалеешь, — добавил хозяин.
— А если будет доволен, тогда что, господин? — спросил Крейтон. Хозяин посмотрел с удивлением.
— Ты что, на награду надеешься, что ли?
Надеется… Ни на что он уже не надеялся.
Разве что все на то же — на свою удачу, отчаянную, невероятную удачу. В конце концов он ведь до сих пор жив…
Хозяин повернулся и вышел. Крейтон посмотрел ему вслед, перевел взгляд на Олли.
— Ты за садом ухаживать умеешь? — спросил старик.
— Нет, господин, — обращение выскочило само собой.
— Тебе господин Альвир велел слушаться меня, как его, а не обращаться, как к нему, — возразил старик. — Как раньше говорил, так и говори. Хоть землю копать умеешь?
— Умею, — кивнул Крейтон, — чего там уметь.
— Ну, пойдем!
Старик указал на дверь.
Выйти из сарая? Крейтон столько мечтал об этом, а теперь почему-то застыл, не в силах и шагу сделать. Как будто в пропасть шагнуть надо было…
— И что ты стоишь?
Он зажмурился и шагнул. И еще раз. Солнечные лучи просвечивали сквозь сжатые веки. Кожи коснулся легкий ветерок. Пахло травой, цветами, теплой землей.
— Вот лопата, давай для начала перекопай здесь! Клумба тут была, вскопай, а через пару дней, как земля осядет, я посмотрю, что сюда посадить.
Копать было нетрудно. Земля легко поддавалась острой лопате. Старик бродил поблизости, оглядывался, прикидывал что-то. За первой клумбой последовала вторая.
— Теперь полей эти кусты, — скомандовал старик, — под куст по ведру. Колодец вон там.
Кустов было восемнадцать штук. Восемнадцать вёдер воды — много или мало? К двенадцатому ведру Крейтон почувствовал, что его шатает. Пульс бился в висках, воздуха не хватало. Хоть бы минутку постоять, отдышаться… Крейтон помнил, как реагировали на это надсмотрщики в руднике. Нельзя останавливаться. Следующее ведро он набрал немного неполным, и шел медленно. Пять раз осталось, справится… На четырнадцатом в глазах потемнело.
Он очнулся, лежа в луже воды. Над ним наклонялся Олли.
— Ты что, дурак? — строго спросил старик. — Умаялся — так передохнул бы. Или хотя бы мне сказал.
Крейтон с трудом сел. Голова кружилась.
— Вы будете недовольны моей ленью, — выговорил он.
— Может, и буду, если увижу лень, — проворчал Олли. — Хватит тебе на сегодня. Вставай!
Они вернулись в сарай, по дороге старик ворчал:
— И ты дурак, и сам я не лучше. Ты сколько дней без воздуха, без движения, какой из тебя сейчас работник…
Олли защелкнул на Крейтоне цепь, снял кандалы. Вышел, запер снаружи дверь.
Крейтон устало опустился на скамью. Ухаживать за садом он, конечно, не умел. Но как должен выглядеть ухоженный сад — представлял себе. Если хозяин хочет, чтобы они вдвоем со стариком все это довели до ума… Работы тут хватит надолго. Может, на полгода.
Кажется, опять ему повезло…
Проходили дни. По утрам старик приносил завтрак, потом надевал кандалы, снимал цепь. Выводил в сад. Крейтон делал, что ему сказано, ну и сам Олли тоже что-то делал, Крейтон не присматривался. Старик был молчалив и строг, говорил мало и только по делу. Частенько делал замечания:
— У кустов так глубоко не копайся, корни порубишь!
А иногда так же строго и хмуро говорил:
— Присядь-ка отдохни, пока опять не свалился! Вон, побледнел весь…
Иногда в саду появлялся хозяин. Смотрел, как продвигается работа, обсуждал с Олли какие-то детали. Раба он, казалось, вовсе не замечал.
Крейтона это устраивало. Он и сам старался не попадаться лишний раз на глаза. Нелепо, конечно, надеяться, что хозяин забудет о нем. Не для того покупал, чтобы забыть. И уж точно — не для того, чтобы было кому в саду работать.
Но все равно, чем дольше хозяин о нем не думает, тем лучше. Хоть день, да его.
Временами в сад заглядывал кто-нибудь из слуг — один приносил ведро побелки или доски для подпорок вьющимся цветам, другому надо было просто поговорить о чем-то со стариком. На Крейтона они косились с опасливым и враждебным любопытством, как на хищного зверя.
День ото дня Крейтон все больше втягивался в работу. Возвращались силы, появлялся навык. И странное дело — ему начинало нравится то, чем он занимается. Не просто потому, что эта работа отодвигала его смерть и позволяла выйти из сарая, под открытое небо. А просто — нравилось. Нравилось наблюдать, как день за днем заброшенный, заросший сад становится все светлее и аккуратнее, нравилось представлять себе, что через год эта свежевскопанная земля окажется нарядным цветником…
Когда семья разорилась, кое-кто из знакомых предлагал Крейтону работу. Управляющим, делопроизводителем. Согласился бы — теперь бы уважаемым человеком был. Глядишь, уже и на свое хозяйство накопил бы… Ему тогда оскорбительным показалось управлять чужим имением, работать на другого человека…
Зато теперь в земле копаться, в чужом саду да в рабском ошейнике — счастье, удача неслыханная!
И почему тогда ему никто не сказал, какой он дурак?
Менялись потихоньку и их отношения со стариком. Если поначалу Крейтон выполнял все, что ему приказывали, покорно и бездумно, то теперь уже хотелось понимать — что он делает, зачем, почему так, а не иначе. Когда он в первый раз задал вопрос, Олли посмотрел на него с удивлением. Но все же ответил — коротко, но понятно. И с каждым разом все подробнее и понятнее объяснял. Замечания звучали все реже, зато все чаще старик заговаривал просто так, без необходимости. Все так же коротко, суховато:
— Эти цветы весной первыми цветут. Смотришь и глазам не веришь — прямо из-под снега видны…
— Кустик на вид неброский, зато до чего уж душистый!
— Барышня этот цветок сама сажала…
Эту самую барышню Олли чуть не каждый день упоминал, и голос у него смягчался, словно он о родной дочери говорил:
— Скамейка теперь и не нужна никому, вон как обветшала, а барышня любила тут с книжкой сидеть.
— Прошлой зимой тут все чуть не вымерзло. Раньше-то барышня сама на зиму утепляла…
Интересно, кем эта барышня приходится хозяину? Дочерью, что ли? И где она сейчас? Замуж вышла, наверное…
Незаметно миновала осень. Приближение зимы страшило Крейтона. Дел-то в саду было еще много, да только заснеженную, промерзшую землю не вскопаешь. Вряд ли хозяин захочет просто так держать его до весны…
И опять же обошлось. Еще до того, как выпал первый снег, Альвир наметил на земле контуры, завезли несколько бревен да телегу досок, и Крейтон стал мастерить беседку. И ничего сложного, оказывается — бревна вкопать по углам, да досками обшить.
Зима уже перевалила за середину, когда Олли под вечер не принес ему миску, а вместо этого скомандовал:
— Пойдем!
Они вошли в дом. Сколько лет Крейтон в нормальном, человеческом доме не был? Прошли на кухню. У плиты возилась румяная женщина — кухарка, вероятно. Несколько слуг, смеясь и переговариваясь, вставали из-за стола.
— Флера, покорми его, чем осталось! — окликнул старик. И повернулся к Крейтону:
— Не по возрасту мне, обед тебе подавать. Будешь приходить сюда, как остальные поедят. Флера после других тебя кормить будет.
Кухарка посмотрела на него все тем же опасливым взглядом. И даже кандалы ее, кажется, особенно не успокоили.
— Ты там смотри, не подходи ко мне. Я тебе тарелку и так поставлю. А полезешь куда не звали — пожалеешь!
— Да уж, ты у нас смелее городской стражи, — улыбнулся Олли. Оказывается, он не всегда так строго и хмуро разговаривает…
— А что же! — подбоченилась Флера. — Я за себя постою, сковородкой огрею или кипятком ошпарю.
Кухарка звонко, раскатисто расхохоталась, старик снова улыбнулся.
— Как скажете, — смиренно ответил Крейтон, — я не буду подходить.
Обедать в доме, за столом, как все нормальные люди… пусть даже после всех, в одиночку, пусть даже остывшим… Об этом он даже и не мечтал.